Cannon

Джеймс П. Кэннон

Открытое письмо троцкистам всего мира

16 ноября 1953 г.

Чтобы понять значение этого обращения руководства американской СРП ко всем членам и сторонникам Четвертого Интернационала надо вернуться мыслями к событиям этого времени.

1953 год.

5 марта умер Иосиф Сталин, который тридцать лет, сначала тайно и незаметно, потом с открыто византийским обожествлением, управлял Советским Союзом и официальными «коммунистическими» партиями почти всего мира. Исключением была Югославия, с руководителем которой Сталин повздорил в 1948 году. Борьба за власть и фронда придворных клик внутри стен Кремля сразу же приобрела трудно управляемый (для советской бюрократии) и публичный характер.

16 июня триста строительных рабочих Берлина открыли первый массовый пролетарский протест в Восточной Европе. В течение нескольких дней в массовых протестах против понижений зарплат, против сталинских наместников и полицейского режима в целом в разных городах Восточной Германии участвует более миллиона рабочих и молодежи. Советские танки подавили эти демонстрации, но ненависть советских и восточно-европейских рабочих к правящим бюрократическим кликам росла еще быстрее под прессом полицейских диктатур.

В Москве новые временщики Кремля организуют 26 июня внезапный арест и последующий расстрел Лаврентия Берии и его ближайших подчиненных (Меркулова, Кобулова и др.). Продолжается закулисная борьба, которая к 1956 году приведет к кабинетной победе Хрущева и к разоблачению и развенчанию «культа личности». Обвинения друг друга в большей или меньшей связи с кровавыми преступлениями Сталина являются одной из козырных карт в этой игре.

C 13 по 23 августа во Франции 4 миллиона рабочих участвуют во всеобщей стачке. Сталинистская «компартия» и профсоюзные объединения уводят рабочих от политических к экономическим требованиям, и снова спасают буржуазный режим, но их авторитет шатается.

Сделка сталинизма с империализмом.

Взглянем вкратце на конец Второй мировой войны и первые послевоенные годы. Сделка между Сталиным и империализмом о разделе Европы на сферы влияния была лишь наиболее явным проявлением общей контрреволюционной роли сталинизма. В Италии, Франции, Греции сталинистские партии действовали в качестве тормозов на попытках пролетариата прорваться к власти. Руководители сталинистских партий входили в первые коалиционные правительства, разоружали партизанские армии, восстанавливали колониальных правителей Франции и Бельгии в их правах.

В оккупированных Советской армией странах Восточной Европы первой и главной мишенью ГПУ были небольшие группы троцкистов и независимых левых. Лишь расправившись с «троцкистскими провокаторами», палачи ГПУ переходили к массовым операциям по разгрому всех антисоветских партий и групп: националистов и социал-демократов, религиозные группы, буржуазные партии и пр.

«Советизация» оккупированной советскими войсками Восточной Европы и приход Мао Цзе Дуна к власти в Китае — «вакуум власти» в Китае, в результате коллапса японской оккупации и прострации гоминданского режима Чан Кайши, «засосал» наверх, к власти, партизанские Красные армии, несмотря на программу и намерения покорного Сталину Мао — казались, на первый взгляд, свидетельством прогрессивной роли Сталина и СССР. Огромная часть Земного Шара: Евразия от Берлина, Будапешта, Варшавы и до Пекина, Северной Кореи и Северного Вьетнама, казалось покончили с капитализмом и перешли под экономическое и политическое влияние Москвы.

Анти-колониальное движение, разлившееся по всей Азии: индийский субконтинент, Индо-Китай, Индонезия, Ближний Восток, Африка — везде тяготело к Москве и пыталось заполучить поддержку Кремля в национально-освободительной борьбе против старых (Великобритания, Франция и др.) и новых (США) империалистов.

Поскольку американский империализм пытался задавить и обескровить анти-колониальные движения, он сталкивался с Москвой: Холодная Война расширялась и нагревалась. Корейская война, разразившаяся в 1950 году между коалицией вокруг США, с одной стороны, Северной Кореей и КНР, с поддержкой Советского Союза, с другой стороны, тому же поверхностному взгляду казалась прелюдией к Третьей мировой войне капитализма против Советского Союза.

Концепция марксизма (троцкизма) о долговременной, стратегической контр-революционной роли сталинизма, — эта концепция подвергалась давлению со всех сторон.

В 1948 году произошли события, резко усилившие давление на политическое руководство Четвертого Интернационала. Во-первых, внезапно вспыхнул конфликт между Сталиным и покорными ему вождями других бюрократических стран, с одной стороны, и вождем Югославии, Тито, с другой. Началось жестокое полицейское преследование менее покорных восточно-европейских сталинистов: процессы Сланского, Райка и других. Во-вторых, под давлением империалистического плана восстановления Западной Европы, — план Маршалла, план Шуманна, — ускорилась ответная реакция Сталина: советизация и «социализация» хозяйств буферных стран. В-третьих, внутри ЧИ возникли теоретические споры по поводу природы Советского Союза и стран «народной демократии», споры с приверженцами теории «государственного капитализма».

«Государственный капитализм».

В июне 1948 года один из более продвинутых членов английской группы троцкистов, Тони Клифф (Tony Cliff, урожденный Йигаэль Глюкштейн, Yigael Gluckstein), выдвинул мысль, что сталинистские государства не являются больше «рабочими», хотя бы и «деформированными рабочими» государствами. Тоталитарный режим этих стран эти «почти-троцкисты» назвали «государственным капитализмом», а правящую бюрократию они определили новым правящим классом, коллективно владеющим государственным хозяйством. Стоит заметить, что в 1951 году вдова Троцкого, Наталья Седова, тоже присоединилась к сторонникам теории «госкапитализма». После Московских Процессов, а особенно после Пакта Сталина с Гитлером, в Восточной Европе появились массы приверженцев этой импрессионистской теории: Бруно Рицци (Bruno Rizzi) еще до войны, а после войны, Милован Джилас, Андрей Ставар (Andrzej Stawar) и другие.

В Китае, маоисты в своем невежестве применили в 1956 году это определение к советскому режиму и ко всем про-московским режимам. Еще позже, этим стали бросаться как ругательством все, кому попало. Александр Зиновьев и Михаил Восленский, полностью отказываясь от марксизма и научного подхода, пришли к аналогичным выводам о советской бюрократии. Эти анти-коммунисты, впрочем, называли ненавистную им систему «коммунизмом».

Паблоизм.

В начале 1950-х годов внутри Четвертого Интернационала группы влиятельных деятелей начали перемещать акценты в своей критике сталинизма. Под давлением сталинизма и мелкобуржуазного национализма Мишель Пабло (Михалис Раптис) выдвинул мысль о войне-революции, получившую в Четвертом Интернационале название паблоизма.

Согласно Пабло и его друзьям, в послевоенном мире доминирует и определяет всю политическую обстановку враждебное противостояние империализма и советского блока. В обозримом будущем главным определяющим фактором «международных реалий» (его выражение) будет не классовая борьба, а многофронтальная, иногда ползучая, иногда взрывчатая и драматическая, как в Корее, война американского капитализма против сталинизма. Сталинизм будет вынужден логикой борьбы предпринять все более широкие социалистические мероприятия во всех странах под своим контролем, и играть прогрессивную роль в растянутом на несколько столетий переходе от капитализма к социализму. Пабло постулировал вековое существование сталинистского типа «деформированных» государств под правлением авторитарной бюрократии.

Сторонники Пабло, Пьер Франк и Эрнест Жермен-Мандель (Pierre Frank, Ernest Germain-Mandel), стали первыми практикантами новой науки — советологии (они далеко опередили буржуазных советологов). Уже несколько лет, в 1947, -48, -49 годах и потом Эрнест Мандель писал блестящие статьи анализа о бюрократической советизации буферных стран Восточной Европы, о конфликте между Сталиным и Тито, процессе Райка в Венгрии, Сланского в Чехословакии и других, о ждановщине и конформизме в советском исскустве (https://www.marxists.org/archive/mandel/1949/09/sovcult.htm) — качества, которые, под дулом пистолета, были введены в литературу и искусство других «социалистических» стран. Теоретические журналы Четвертого Интернационала на английском и французском языках объясняли процесс меркантильной эксплуатации буферных стран Советским Союзом и первые ступени экономического разделения труда в Восточной Европе, включая вначале и Китай. Организованная правящими бюрократиями СССР и Восточной Европы система обмена-торговли и специализация национальных сталинистских хозяйств позднее развились и оформились в Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ, Comecon).

В сентябре 1949 г. в статье «Чистка советской культуры» (см. https://www.marxists.org/archive/mandel/1949/09/sovcult.htm) Эрнест Мандель красочно описывает реакционное нападение Жданова на последние проблески таланта и жизни в работе советских писателей. В статье-анализе об «Эволюции югославского центризма» в октябре 1949 г. Пабло в деталях дает картину процесса коллективизации сельского хозяйства, разъясняет читателю результаты национализации и введения центрального плана в промышленность страны (https://www.marxists.org/archive/pablo/1949/10/yugoslav.htm).

Эти статьи анализа читаются с интересом и сегодня. Проблема, не в анализе 1949, 1953, или 1956 годов, вышедшего из под пера Манделя, а в том, что анализ событий в Советском Союзе, Венгрии или Польше был проведен академически, в стороне и за счет практического построения секций Четвертого Интернационала в этих странах. Попытки взвесить на аптекарских весах плюсы и минусы высказываний и позиций разных вождей и полу-вождей в Кремле: кто лучше, Молотов или Маленков, Булганин или Жданов; или в Восточной Европе: Владислав Гомулка или Болеслав Берут, Янош Кадар или Матьяш Ракоши? — такой абстрактный анализ рискует опуститься в голый психологизм, увести внимание читателя в академические дебри.

В ноябре 1949 г. Международный Исполнительный Комитет, руководящий тогда Четвертым Интернационалом заявил:

«Невозможно сделать оценку сталинизма на основе местных результатов его политики. Она должна вытекать из совокупности его действий на мировой арене. Когда мы берем во внимание состояние распада капитализма сегодня, четыре года после окончания войны; когда мы смотрим на конкретную ситуацию 1943—45 годов, то не остается сомнения, что сталинизм, во всемирном масштабе, явился решающим фактором в предотвращении внезапного и одновременного коллапса капиталистического порядка в Европе и Азии. В этом смысле, “успехи” бюрократии в буферной зоне представляют собой, в лучшем случае, плату, которой империализм оплатил услуги, предоставленные ему сталинизмом на мировой арене. Эта плата, к тому же, будет в следующий исторический период, оспорена и сокращена.

«С всемирной точки зрения реформы, проведенные сталинистской бюрократией, в смысле ассимиляции буферной зоны в СССР, весят гораздо меньше, чем раны, которые эта бюрократия нанесла своими действиями по сознанию мирового пролетариата, который она деморализует, дезориентирует и парализует своей политикой, таким образом делая рабочий класс уязвимым перед империалистической кампанией подготовки к войне. Даже с точки зрения одного лишь СССР, поражения и деморализация мирового пролетариата, причиненные сталинизмом, несут гораздо бóльшую опасность, чем то усиление, которое дает Москве ассимиляция буферной зоны». (Цитировано в Дэвид Норт, «Наследие, которое мы защищаем», глава 13, Происхождение паблоизма. Полный английский текст дается в National Education Department, Socialist Workers Party, "Education for Socialists: Class, Party, and State and the Eastern European Revolution", November 1969, p. 16; перевод наш.).

 

Югославия и Китай.

Читая старые статьи Пабло и Манделя сегодня, ты начинаешь видеть их очень постепенное и осторожное отклонение от марксизма. Оно особенно заметно в вопросе о Югославии и Китае. Четвертый Интернационал был прав принципиально защищая режим в Белграде в 1948 году от реакционных нападок Москвы и Коминформа. В 1956 году, во время раскола между Пекином и Москвой, ЧИ, наоборот, поддержал полуправду Хрущева против реакционной, на 100% лживой, сталинской версии истории, которую продолжали защищать маоисты. Но, когда видишь в прессе Четвертого Интернационала черным по белому обращение к Тито, Джиласу и Эдварду Карделю как к «товарищам», описание югославского Союза Коммунистов как «центристской» партии, то понимаешь, что Пабло здесь спутал желанное с действительным, смазал краски, срезал углы.

Иосип Броз Тито, как и все другие сталинистские высшие кадры в официальных «коммунистических» партиях, поднялся наверх по трупам своих старших товарищей. В отношении югославской компартии это даже яснее, чем в других партиях Восточной Европы. В Югославской КП, как и в китайской, польской и некоторых других, сторонники Троцкого и Левой Оппозиции в середине и конце 1920-х годов завоевали авторитет среди опытных коммунистов. Бюрократически-эклектичная политика Зиновьева расстроила эти партии в середине 1920-х годов. Политика «социализма в одной стране», сопровождавшая победу Бухарина-Сталина над оппозицией, была еще хуже и парализовала эти компартии. Отрицание «перманентной революции» лишало коммунистические партии единственной цельной революционной перспективы. Один драматический пример: в 1929 году собрание ссыльных югославских коммунистов в Москве поддержало Левую Оппозицию, осудив политику Сталина голосами 90:5 (цит. https://www.scribd.com/document/50232513/Ciliga-Obituary). В Советском Союзе находилось тогда несколько тысяч иностранных коммунистов: колонии бежавших от правых диктатур коммунистов и левых активистов из Европы и Китая.

Аналогичные процессы идейной победы Левой Оппозиции, одновременно с ее организационным разгромом, проходили в других партиях Коминтерна.

Вскоре, эти коммунисты-диссиденты будут высланы из Москвы и других городов в отдаленные политизоляторы, а в 1937-8 гг. будут поголовно расстреляны за троцкизм. А покорные Сталину, и слепо следующие всем зигзагам «генеральной линии», — Тито, Джилас и Кардель в Югославии, Мао, Чжу Дэ, Чжоу Эньлай, в Китае, Хо Ши Мин во Вьетнаме — поднимутся на высшие посты в «коммунистических» партиях.

Второе заметное отклонение касается более общего вопроса о природе сталинизма. В середине 1951 года в резолюции Четвертого Интернационала начала вкрадываться более положительная оценка сталинизма в целом. Вкрадывалось уважение к Красной Армии в Китае и, соответственно этому, некоторое презрение к изолированным группам китайских троцкистов. (Смотрите, например статью о женской эманципации в «новом» Китае в журнале Fourth International, №112 июль-август 1951 г.). Резолюция о кризисе сталинизма на III Конгрессе ЧИ включала такую оценку:

«Такие партии, как югославская и китайская, на первый взгляд, вполне сталинистские, провели успешные революции против старых режимов». (Fourth International, #113, ноябрь-декабрь 1951 г., стp. 167).

Этому уклону, приспособлению к кажущейся победе и силе сталинизма и национально-освободительных движений в Третьем Мире способствовала угроза новой империалистической войны, ядерной войны Соединенных Штатов против Советского Союза, и атмосфера анти-коммунистической истерии (маккартизм) в США.

Мы хотели дать читателю некоторое представление о событиях конца Второй мировой войны и первых послевоенных лет. Эти обстоятельства обусловили возникновение паблоистского уклона в Четвертом Интернационале. Тех, кто интересуется в деталях развития Четвертого Интернационала, мы отсылаем к книге Дэвида Норта «Наследие, которое мы защищаем».

Искра-Research.

 

Открытое письмо

От юбилейного Пленума Национального комитета Социалистической Рабочей партии

Всем троцкистам:

Дорогие товарищи!

В двадцать пятую годовщину основания троцкистского движения в Соединенных Штатах Пленум Национального комитета Социалистической Рабочей партии посылает революционный социалистический привет ортодоксальным троцкистам всего мира.

Хотя Социалистическая рабочая партия из-за анти-демократических законов, принятых Демократами и Республиканцами, формально не является членом Четвертого Интернационала — Всемирной партии социалистической революции, созданной Львом Троцким для продолжения и исполнения программы, преданной II Интернационалом Социал-демократов и Третьим Интернационалом сталинистов — мы заинтересованы в здоровьи всемирной организации, созданной под руководством нашего погибшего вождя.

Как хорошо известно, пионеры американских троцкистов 25 лет тому назад представили перед мировым общественным мнением программу Троцкого, запрещенную Кремлем. Этот акт доказал решимость прорвать изоляцию, которой сталинская бюрократия подвергла Троцкого, и основать Четвертый Интернационал. Со времени своей ссылки, Троцкий вступил в тесное и доверительное сотрудничество с руководством СРП, продолжавшееся до дня его смерти.

Это сотрудничество включало в себе общие попытки организовать в ряде стран революционные социалистические партии. Они привели, как вы знаете, к основанию в 1938 году Четвертого Интернационала. «Переходная Программа», которая до сего дня остается краеугольным фундаментом мирового троцкистского движения, была написана Троцким в тесной связи с лидерами СРП и была по его просьбе внесена ими для принятия учредительным съездом нашей партии.

Степень близости и тщательность сотрудничества между Троцким и руководством СРП были показаны опытом борьбы в защиту ортодоксальных принципов троцкизма в 1939-40 гг. против мелкобуржуазной оппозиции, которой руководили Бернам и Шахтман. Документы этой борьбы за прошлые 13 лет глубоко влияли на формирование Четвертого Интернационала.

После убийства Троцкого агентом сталинской тайной полиции СРП возглавила защиту его учения. Мы встали во главе движения не по выбору, а по необходимости: Вторая Мировая война чрезвычайно осложнила работу ортодоксальных троцкистов, находившихся в подполье во многих странах, особенно в Европе, оккупированной нацистами. Вместе с троцкистами в Латинской Америке, Канаде, Англии, Цейлоне, Индии, Австралии и других странах мы делали все, что могли, чтобы пронести знамя ортодоксального троцкизма через трудные годы войны.

По окончании войны мы были рады тому, что европейские троцкисты получили возможность выйти из подполья и начать организационное возрождение Четвертого Интернационала. Так как реакционные законы запрещали нам принадлежать к Четвертому Интернационалу, мы возлагали большие надежды на появление руководства, способного продолжать великую традицию, завещанную мировому движению Троцким. Мы чувствовали, что молодому и новому руководству Четвертого Интернационала в Европе нужно оказать полное доверие и поддержку. Когда по инициативе самих товарищей ими были исправлены их собственные серьезные ошибки, мы почувствовали, что наш курс оказался оправданным.

Однако теперь мы должны признать, что та позиция воздержания от резкой критики, которую мы вместе с другими заняли в отношении нового руководства, помогла открыть ему путь для консолидации вышедшей из под контроля, тайной, основанной на личных связях фракции в руководстве Четвертого Интернационала, которая пошла по пути полного отказа от основной программы троцкизма.

Эта фракция, образовавшаяся вокруг Пабло, теперь действует сознательно и намеренно, чтобы подорвать, расколоть и сломить исторически созданные кадры троцкизма в различных странах и ликвидировать Четвертый Интернационал.

Программа троцкизма.

Чтобы ясно показать, о чем идет речь, разрешите вновь назвать основные принципы, на которых строится мировое троцкистское движение:

1. Смертельная агония капиталистической системы грозит разрушением цивилизации путем усугубляющихся депрессий, мировых войн и проявлений варварства подобных фашизму. Сегодняшнее развитие атомного оружия особенно трагически подчеркивает эту опасность.

2. Падения в пропасть можно избежать, только заменив капитализм на социализм с плановой экономикой в мировом масштабе, и, таким образом, возобновить спираль прогресса, открытого капитализмом в его ранний период.

3. Это можно выполнить только под руководством рабочего класса. Но рабочий класс сам стоит перед проблемой кризиса руководства, хотя соотношение мировых общественных сил никогда еще не было столь благоприятным, как сегодня, для рабочих встать на путь, ведущий к завоеванию власти.

4. Чтобы организовать себя для выполнения мировой исторической задачи, рабочий класс в каждой стране должен создать революционную социалистическую партию по модели, разработанной Лениным; то есть боевую партию, способную диалектически сочетать демократию и централизм — демократию в принятии решений, централизм в их выполнении; руководство, контролируемое рядовыми членами, способными дисциплинированно наступать под огнем.

5. Главным препятствием этому является сталинизм, который привлекает рабочих, эксплуатируя престиж Октябрьской революции 1917 года в России, чтобы затем, предав их веру, бросить их в руки социал-демократии, повергнуть их в апатию, либо отбросить назад к иллюзиям в отношении капитализма. Наказанием за это предательство является консолидация фашистских или монархических сил, возникновение новых войн, навязанных и подготовленных капитализмом. С момента своего основания Четвертый Интернационал, как одну из своих наиболее важных задач, поставил цель свержения сталинизма внутри и за пределами СССР.

6. Необходимость выработки гибкой тактики, перед которой стоят многие секции Четвертого Интернационала, а также партии и группы, сочувствующие его программе, все более указывает на то, что они должны знать, как бороться с империализмом и его мелкобуржуазными агентурами (такими как националистские формирования или профсоюзные бюрократии); а также знать, как бороться со сталинизмом (который в конечном счете есть мелкобуржуазный агент империализма), не капитулируя перед империализмом.

 

Эти основные принципы, установленные Львом Троцким, сегодня сохраняют полную действенность в условиях все более сложной политической ситуации в мире. В действительности революционные ситуации, возникающие на каждом шагу, как и предсказывал Троцкий, только теперь полностью конкретизируют то, что раньше могло казаться отдаленной абстракцией, не имеющей близкой связи с живой реальностью того времени. Дело в том, что эти принципы теперь утверждаются с растущей силой как в политическом анализе, так и в определении курса практических действий.

Ревизионизм Пабло.

Эти принципы были отброшены Пабло. Вместо акцента на опасности нового варварства, он рассматривает путь к социализму в качестве «необратимого»; в то же время он не допускает, что социализм может наступить в продолжение жизни нашего или нескольких ближайших поколений. Вместо этого он выдвигает концепцию «поглощающей» волны революций, не порождающей ничего иного, кроме «деформированных», то есть сталинистского типа рабочих государств, которые будут существовать на протяжении веков.

Этим вскрыт глубочайший пессимизм относительно возможностей рабочего класса, который полностью согласуется с осмеянием со стороны Пабло борьбы за построение независимых революционных социалистических партий. Вместо основной установки на построение независимых революционных социалистических партий всеми тактическими средствами, он нацеливает внимание на сталинистскую бюрократию или ее ключевые фракции, которые, мол, могут так сильно измениться под давлением масс, что воспримут «идеи» и «программу» троцкизма. Под маской дипломатии, нуждающейся в тактических маневрах, необходимых для сближения с рабочими из сталинистского лагеря в таких странах, как Франция, он прикрывает предательства сталинизма.

Этот курс уже привел к серьезному дезертирству из рядов троцкистов в лагерь сталинизма. Просталинистский раскол в партии Цейлона является предупреждением всем троцкистам о трагических последствиях иллюзий относительно сталинизма, которые несет паблоизм.

В другом документе мы представляем подробный анализ ревизионизма Пабло. В этом письме мы ограничимся некоторыми недавними проверками, показавшими на деле, как далеко Пабло пошел на примирение со сталинизмом и насколько серьезна угроза существованию Четвертого Интернационала.

После смерти Сталина Кремль заявил о серии уступок в СССР, ни одна из которых не носила политического характера. Вместо того, чтобы охарактеризовать это, как часть маневра, направленного на дальнейшее сокращение расходов узурпирующей власть бюрократии и как часть подготовки руководящих бюрократов унаследовать престол Сталина, фракция паблоистов приняла эти уступки за полновесную монету, изобразила их политическими уступками и даже проецирует возможность «разделения власти» между сталинистской бюрократией и рабочими (Fourth International, January-February 1953, p. 13).

Концепция «разделения власти», которую наиболее резко пропагандировал Кларк, первосвященник культа Пабло, косвенно была санкционирована самим Пабло в качестве догмы посредством следующего наводящего вопроса: Примет ли ликвидация сталинистского режима, — спрашивает Пабло, — форму «жесткой внутри-бюрократической борьбы между элементами, которые выступают за status quo, если не за шаг назад, и все более и более многочисленными элементами, тянущимися за мощным движением масс?» (Fourth International, March-April 1953, p. 39).

Эта линия наполняет ортодоксальную троцкистскую программу политической революции против кремлевской бюрократии новым содержанием, а именно, ревизионистской концепцией, утверждающей, что «идеи» и «программа» троцкизма просочатся в бюрократию и распространятся в ней или в ключевой ее части, «свергая» сталинизм непредвиденным образом.

В Восточной Германии в июне [1953 г.] рабочие поднялись против сталинистского правительства в одной из крупнейших демонстраций, известных в истории Германии. Это было первое пролетарское массовое восстание против сталинизма с того момента, когда последний узурпировал и консолидировал власть в Советском Союзе. Как ответил Пабло на это эпохальное событие?

Вместо того, чтобы четко выразить революционные политические ожидания восставших восточногерманских рабочих, Пабло постарался прикрыть контрреволюционных сталинистских сатрапов, которые мобилизовали для подавления восстания советские войска.

«…Советские лидеры и лидеры различных «народных демократий» и коммунистических партий больше не в силах фальсифицировать или игнорировать глубокое значение этих событий. Они были вынуждены продолжать следовать по пути всё более широких и подлинных уступок, чтобы избежать риска полностью потерять поддержку масс и спровоцировать еще более мощный взрыв. Отныне они не смогут остановиться на полдороги. Они обязаны отцеживать новые уступки, чтобы избежать более серьезных взрывов в ближайшем будущем и, если необходимо, вынуждены спустить на тормозах переход от современной ситуации к ситуации, более терпимой для масс». («Германская политическая революция уже началась. Заявление Международного секретариата Четвертого Интернационала от 25 июня». Опубликовано в газете The Militant, July 6, 1953, https://www.marxists.org/history/etol/newspape/themilitant/1953/v17n27-jul-06-1953-mil.pdf).

Вместо требования вывода советских войск — единственной силы, поддерживавшей сталинистское правительство, — Пабло лелеял иллюзию в «более широкие и подлинные уступки» кремлевских гауляйтеров. Могла ли Москва желать более действенной помощи, когда она продолжала чудовищно фальсифицировать глубокое значение этих событий, клеймя сопротивляющихся рабочих как «фашистов» и «агентов американского империализма» и открыв волну жестоких репрессий против них?

Французская всеобщая забастовка

Во Франции в августе [1953 г.] разразилась крупнейшая в истории страны всеобщая забастовка. Проведенная рабочими против воли их официального руководства, она представляла собой один из самых благоприятных моментов в истории рабочего класса для развития борьбы за власть. За рабочими последовали демонстрации фермеров Франции, показавших свою сильную неудовлетворенность капиталистическим правительством.

Официальное руководство, — как социал-демократы, так и сталинисты, — предало движение, сделав все возможное, чтобы сдержать его и отвести опасность, грозящую французскому капитализму. В истории предательств трудно найти другое, более гнусное, если учесть степень революционных возможностей, которой измерялась эта ситуация.

Как ответила фракция Пабло на это колоссальное событие? Она заклеймила действие социал-демократов как «предательство» — но по неверным причинам. Предательство, говорила официальная фракция Пабло, состояло в проведении переговоров с правительством за спиной сталинистов. Это предательство, однако, было второстепенным, происходящим из главного преступления — отказа встать на путь взятия власти.

Что касается сталинистов, то паблоисты прикрыли их преступление. Этим своим действием они разделили вину за предательство сталинистов, став его соучастниками. Самой острой критикой контрреволюционного курса сталинистов, на которую они оказались способны, было обвинение сталинистов в «отсутствии»политической линии.

Это — ложь. Сталинисты не страдали от «отсутствия» политики. Их курс состоял в том, чтобы сохранить status quo в интересах кремлевской внешней политики и благодаря этому помочь стабилизации пошатнувшегося французского капитализма.

Но и это еще не все. Пабло отказался охарактеризовать роль сталинистов как предательскую даже в целях внутреннего партийного обучения французских троцкистов. Он отметил, что «роль тормоза, в той или иной степени, была сыграна руководством традиционных организаций» (предательство — просто «тормоз»!), «но во время этих забастовок также проявилась их способность — особенно сталинистского руководства — уступить перед давлением масс, когда это давление становится мощным» (Political Note [Политические заметки], №. 1).

Это можно бы оценить достаточной уступкой сталинизму со стороны лидера, который отказался от ортодоксального троцкизма, но все еще ищет прикрытия в лице Четвертого Интернационала. Однако Пабло пошел еще дальше.

Бесславная листовка

Листовка его последователей, адресованная рабочим завода Рено в Париже, утверждала, что во всеобщей забастовке сталинистское руководство ВКТ (главной профсоюзной федерации во Франции) «действовало правильно, не выставив требований, помимо тех, которые выставили сами рабочие». И это перед лицом того факта, что рабочие своими действиями требовали создания правительства рабочих и крестьян.

Проводя произвольное разграничение между возглавляемыми сталинцами профсоюзами и Коммунистической партией — что это: крайне механическое мышление или намеренный камуфляж сталинистов? — паблоисты заявили в этой листовке, в отношении значения забастовки и ее перспектив, что

«этот пункт лишь в малой степени касается профсоюзов. Критика относится не к профсоюзному объединению CGT, которое должно в первую очередь действовать как профсоюз, а к партиям, роль которых заключается в выяснении глубокого политического значения этого движения и его последствий». (Листовка к рабочим организациям и рабочим Рено от 3 сентября 1953 года. Подписана Франком, Местре и Привасом).

В этих утверждениях мы видим полный отказ от уроков, которым Троцкий нас учил, о роли и обязанностях профсоюзов в эпоху смертельной агонии капитализма.

Затем паблоистская листовка «критикует» Французскую коммунистическую партию за «отсутствие линии», так как она «на уровне профсоюзного движения не выясняет рабочим, что забастовка является важным этапом (!) в кризисе французского общества, прелюдией (!) к обширной классовой борьбе, где будет поставлена проблема рабочей власти, способной спасти страну от капиталистического мошенничества и открыть путь к социализму».

Если бы рабочие из Renault поверили паблоистам, то вероломные французские сталинистские бюрократы повинны в сравнительно мягких погрешностях синдикализма, а не в преднамеренном предательстве самой большой всеобщей забастовки в истории Франции.

Трудно поверить, что Пабло одобряет, хотя и с натяжкой, политику руководства CGT, но это так. Во Франции проходит крупнейшая в истории страны всеобщая стачка, а Пабло примирительно соглашается с французским вариантом буржуазной политики Гомперса: профсоюзам не место в общей политике. И это в 1953 году!

Если руководству CGT неуместно выдвигать политические требования в соответствии с объективными потребностями, то есть, лозунг создания правительства рабочих и фермеров, то как смеет Социалистическая Рабочая партия требовать от нынешних Гомперсов американского профсоюзного движения, чтобы они организовали лейбористскую партию? Ведь лейбористская партия будет нацелена на то, чтобы поставить у власти в Соединенных Штатах правительство рабочих и фермеров?

Резиновая печать Пабло с оценкой «Удовлетворительно» покажется еще более странной, когда мы вспомним, что руководство CGT оказывается очень даже политизированным. По указке Кремля оно готово вызвать рабочих на улицу в пользу любой политической авантюры. Вспомните, например, о его роли в мероприятиях, спровоцированных демонстрациями против Риджуэй* в прошлом году. Эти сталинские профсоюзные деятели не стеснялись призывать к забастовкам в знак протеста против ареста лидера Коммунистической партии Дюкло**.

* Matthew Bunker Ridgway (1895 – 1993) — Американский генерал, командующий войсками НАТО в Корее, после смещения и скандальной отставки генерала МакАртура в апреле 1951 г. В американской мифологии считается, что Риджуэй был победителем над войсками Северной Кореи и КНР в Корейскую войну. В 1952 г. Риджуэй сместил генерала Айзенгауэра в роли верховного главнокомандующего союзными войсками в Европе.
** Jacques Duclos (1896—1975) — Долголетний французский сталинец. Член правящей тройки Французской компартии с Торезом (Maurice Thorez) и Фрашоном (Benoît Frachon).

Во время всеобщей забастовки руководство CGT вновь продемонстрировало свой политический характер. Со всем искусством многих лет вероломства и двуличия оно сознательно пытается упредить рабочих, подавить их инициативу, не допустить прорыва вверх их политических требований. Сталинское профсоюзное руководство сознательно предает. И именно это предательство Пабло называет «верным».

Но даже это не всё. Одна из главных целей листовки паблоистов — осудить французских троцкистов, которые на заводе Renault во время забастовки вели себя как настоящие революционеры. В ней конкретно указаны два товарища, которые были изгнаны из Четвертого Интернационала и его Французской секции более года тому назад. В листовке говорится, что «эта группа была исключена за недисциплинированность; ориентация, которой она следует, особенно в ходе последней забастовочной акции, противопоставлена той, которую фактически защищает PCI (Французская секция Четвертого Интернационала)». Ссылка на «группу» неточна: на самом деле Пабло произвольно и несправедливо исключил большинство французской секции Четвертого Интернационала.

Разве было когда-либо всемирное троцкистское движение связано с таким скандалом, как огульное осуждение троцкистских боевиков перед лицом сталинистов и оправдание отвратительной сталинистской измены перед лицом рабочих?

Следует отметить, что паблоистскому осуждению этих товарищей перед сталинистами предшествовал вердикт рабочего трибунала, оправдывающий троцкистов на заводе Renault, когда их оклеветали сталинисты.

Американские паблоисты

Опыт этих мировых событий, по нашему мнению, был достаточным для того, чтобы показать степень примиренчества паблоистов со сталинизмом. Но нам хотелось бы представить перед мировым троцкистским движением некоторые дополнительные сведения.

В продолжение более полутора лет Социалистическая Рабочая партия была занята борьбой против ревизионистского течения во главе с Кокраном и Кларком. Борьба с этим течением стала одной из самых жестоких в истории нашей партии. В основном она вращалась вокруг тех же фундаментальных вопросов, которые отделили нас от группы Бернама-Шахтмана и группы Морроу-Голдмана в начале и конце Второй Мировой войны. Это, еще одна попытка пересмотреть и отбросить нашу основную программу. Она касается перспективы американской революции и метода ее организации, а также перспектив мирового троцкистского движения.

В послевоенный период в американском рабочем движении консолидировалась могущественная бюрократия. Эта бюрократия опирается на широкий слой привилегированных консервативных рабочих, которые «размагнитились» в вызванных войной условиях достатка и процветания. Этот новый привилегированный слой вышел в значительной степени из рядов бывших активных слоев рабочего класса, из того же поколения, которое основало КПП.

Относительное благополучие и стабильность условий их жизни временно парализовали инициативу и воинственный дух этих рабочих, прежде стоявших на переднем крае боевых действий своего класса.

Кокранизм, есть проявление давления этой новой рабочей аристократии, с ее мелкобуржуазной идеологией, на авангард пролетариата. Настроения и тенденции пассивного, относительно довольного слоя рабочих, действуют как мощный насос, перекачивающий чуждое давление в наше собственное движение. Лозунг кокранистов: «Старый троцкизм — на свалку» — отражает эти настроения.

Кокранистское течение рассматривает мощный революционный потенциал американского рабочего класса как некую отдаленную перспективу. Они называют «сектантским» марксистский анализ, вскрывающий молекулярные процессы, создающие новые боевые подразделения в американском пролетариате.

Хотя в американском рабочем классе существует много прогрессивных течений, кокранисты видят их только в рядах или на периферии сталинизма и среди «изощренных» деятелей профсоюзов — большинство класса они считают столь безнадежно спящим, что разбудить его может только взрыв атомной бомбы.

Коротко говоря, их позиция вскрывает потерю веры в перспективу американской революции, потерю веры в роль революционной партии в целом и Социалистической Рабочей партии в частности.

Особенности кокранизма

Как хорошо знают все секции нашего мирового движения по собственному нелегкому опыту, давление на нас более обширно, чем последствия длительного процветания и политической реакции в Соединенных Штатах. Но фактором, который поддерживает наши кадры в самых трудных условиях, является горячее убеждение в теоретической правильности нашего движения, знание того, что оно является жизненным средством для продвижения вперед к исторической миссии рабочего класса, понимание, что, так или иначе, судьба человечества зависит от действий членов наших партий, крепкая вера в то, что историческое развитие зависит от создания воинственных, ленинских партий, которые разрешат кризис человечества в ходе победоносной социалистической революции.

Кокранизм — это подмена этого ортодоксального троцкистского мировоззрения скептицизмом, теоретическими импровизациями и журналистскими гаданиями. Именно это сделало борьбу внутри СРП непримиримой в том же смысле, в каком была непримиримой борьба с мелкобуржуазной оппозицией в 1939-40 годах.

Кокранисты проявили следующие свои черты в ходе борьбы:

1) Неуважение к партийным традициям и к исторической миссии партии. Кокранисты не преминуют случаем очернить, высмеять и высказать презрение к 25-летним традициям американского троцкизма.

2) Тенденция к подмене принципиальной марксистской политики беспринципными комбинациями против «партийного режима». Таким образом фракция Кокранистов состоит из блока противоречивых элементов. Одна группа, сосредоточенная главным образом в Нью-Йорке, выступает за своеобразный «энтризм» в отношении американского сталинского движения.

Другая группа, состоящая из консервативных элементов из членов профсоюзов, сосредоточенных прежде всего в Детройте, мало склонна связываться со сталинистами. Она основывает свое ревизионистское мировоззрение на переоценке стабильности и прочности новой рабочей бюрократии.

Также привлечены к кокранизму уставшие элементы, люди, которые не выдерживают давления нынешних неблагоприятных условий и ищут правдоподобную рационализацию, оправдывающую их бездействие. Беспринципный цемент, связывающий этот блок — их общая враждебность к ортодоксальному троцкизму.

3) Склонность уводить партию в сторону от нашей главной арены борьбы в Америке, от политически недовольных рабочих массовой промышленности. Кокранисты, по сути, отказались от программы переходных лозунгов и требований, которую СРП использовала как мост к этим рабочим, и утверждают, что партийное большинство приспособляется к отсталости рабочих.

4) Убеждение в том, что до развязки третьей мировой войны, исключена всякая возможность того, что американский рабочий класс выступит в радикальной оппозиции к американскому империализму.

5) Грубое теоретизирование о «левом» сталинизме. Такие рассуждения сводятся к экстравагантной вере в то, что сталинисты «уже не могут предавать», что в сталинизме есть своя революционная сторона, которая позволит сталинцам руководить революцией в Соединенных Штатах, и в ходе этого процесса они будут усваивать троцкистские «идеи», что революция в конечном итоге «исправится».

6) Адаптация к сталинизму перед лицом новых событий. Они поддерживают и защищают примирение со сталинизмом в статьях Пабло о падении Берии и последующих радикальных чистках в СССР. Они повторяют все аргументы паблоистов, скрывающие контрреволюционную роль сталинизма в великом восстании восточно-германских рабочих и всеобщей забастовки во Франции. Они даже интерпретируют поворот американского сталинизма в сторону Демократической партии как «правое колебание» внутри «левого поворота».

7) Презрение к традициям ленинизма в вопросах организации. Некоторое время они пытались установить «двоевластие» в партии. Когда они были провалены подавляющим большинством партии на пленуме в мае 1953 года, они в письменной форме согласились соблюдать правление большинства и политическую линию решенную Пленумом. Впоследствии они нарушили свое обещание, возобновив фракционный саботаж партийной деятельности в еще более лихорадочной и истеричной форме, чем когда-либо.

 

Кокранизм, основные черты которого мы указали выше, представляет не более чем слабое меньшинство в партии. Он никогда бы не стал больше, чем слабое и болезненное выражение пессимизма, если бы не помощь и поощрение, которые он получает от Пабло за спиной партийного руководства.

Секретная поддержка Пабло была раскрыта вскоре после нашего майского пленума, и с тех пор Пабло открыто сотрудничает с ревизионистской фракцией внутри нашей партии и вдохновляет её кампанию саботажа партийных финансов, нарушения партийной работы и подготовки раскола.

Фракция Пабло-Кокрана окончательно завершила этот нелояльный курс организованным бойкотом в Нью-Йорке празднования двадцать пятой годовщины партии, проведенным заодно с завершающим митингом по поводу муниципальной избирательной кампании в Нью-Йорке.

Эта коварная стачка против партии представляет собой организованную демонстрацию против 25-летней борьбы американского троцкизма и в то же время объективно помогает сталинистам, в октябре 1928 года исключившим из компартии инициирующее ядро ​​американского троцкизма.

Организованный бойкот этого митинга был, по сути, демонстрацией против кампании Социалистической Рабочей партии на муниципальных выборах в Нью-Йорке. Все, кто участвовал в этой предательской, антипартийной акции, открыто завершили раскол, который они уже давно готовили, и лишили самих себя права участвовать в нашей партии.

Формально констатируя этот факт, юбилейный Пленум СРП приостанавливает членство в Национальном Комитете тех его членов, кто организовал этот бойкот и объявляет, что все члены фракции Пабло-Кокрана, участвовавшие в этой предательской, стачечной акции, и те, кто отказывается извиниться за нее, тем самым выходят из рядов СРП.

Методы Коминтерна

Двуличие Пабло: одно лицо в сторону руководства СРП, другое, в сторону тайного сотрудничества с ревизионистской кокранистской тенденцией, — это метод, чуждый традициям троцкизма. Но есть традиция, с которой этот метод согласен, — сталинизм. Такие меры использовал Кремль, и они способствовали развращению Коммунистического Интернационала. У многих из нас есть личный опыт такого двуличия в 1923-1928 гг.

Ясно, что этот способ работы не является изолированной аберрацией со стороны Пабло. Здесь очевидная закономерность.

Например, выдающийся партийный лидер одной из ведущих европейских секций Четвертого Интернационала недавно получил приказ Пабло, указывающий, что он должен вести себя как «защитник линии большинства и дисциплины Интернационала». Наряду с ультиматумом Пабло угрожает ему репрессиями, если это указание не будет исполнено.

«Большинство», на которое здесь ссылается Пабло, — это просто скромный ярлык, который он присваивает себе и маленькому меньшинству, загипнотизированному его ревизионистскими новшествами. Новая линия Пабло находится в прямом противоречии с основной программой троцкизма. Троцкистское движение во многих частях мира только начинает обсуждать этот вопрос. Не будучи поддержанной ни одной троцкистской организацией, линия Пабло вовсе не является официальной линией Четвертого Интернационала.

Первые рапорты, полученные нами, свидетельствуют о том, что он пытается нахрапом навязать свои ревизионистские взгляды на всемирную организацию, не дожидаясь ни обсуждения, ни голосования. У нас уже собралось достаточно информации, чтобы заявить, что Четвертый Интернационал подавляющим большинством отвергнет линию Пабло.

Самодержавное требование Пабло, чтобы лидер секции Четвертого Интернационала воздержался от критики ревизионистской линии, сам по себе достаточно плох. Но Пабло не остановился на этом. Пытаясь заткнуть этому лидеру глотку и помешать его участию в свободной дискуссии, — в ходе которой рядовые члены могли бы извлечь пользу из его опыта и знаний, — Пабло продолжал вмешиваться организационно, пытаясь сформировать ревизионистскую фракцию, чтобы вести войну с руководством секции.

Эта процедура выросла из грязных традиций Коминтерна, когда он был отравлен влиянием сталинизма. Не будь даже никакого другого вопроса, было бы необходимо бороться с паблоизмом до конца, чтобы спасти Четвертый Интернационал от внутренней коррупции.

Такая тактика преследует очевидную цель. Она является составной частью подготовки переворота паблоистским меньшинством. Пользуясь тем, что административный контроль ЧИ находится в руках Пабло, они надеются навязать свою ревизионистскую линию на Четвертый Интернационал и там, где ей сопротивляются, применить расколы и исключения.

Этот сталинский организационный курс начался, как теперь совершенно ясно, с жестокого злоупотребления Пабло своим административным контролем во время его разрушительной кампании против большинства французской секции Четвертого Интернационала полтора с лишним года тому назад.

Международный Секретариат запретил избранному большинству французской секции осуществлять свои права в руководстве политической и пропагандистской работой партии. Вместо этого Политбюро и пресса секции были поставлены под контроль меньшинства через скопированную у Коминтерна организацию «паритетной комиссии».

В свое время мы возразили против этого произвольного акта, посредством которого меньшинство было использовано для произвольного свержения большинства. Как только мы услышали о нем, мы передали Пабло наш протест. Однако мы должны признаться в ошибке: мы не приняли более энергичных мер. Эта ошибка произошла вследствие того, что мы недостаточно оценили затронутые вопросы. Мы полагали, что различия между Пабло и французской секцией носят тактический характер, и это побудило нас встать на сторону Пабло, несмотря на наше недоверие к проведенной им организационной процедуре, когда после многомесячной разрушительной фракционной борьбы большинство было исключено.

Но в основе своей различия носили программный характер. Дело в том, что французские товарищи из большинства видели то, что происходит, более отчетливо, чем мы. Восьмой Конгресс их партии провозгласил, что

«серьезная опасность угрожает будущему и даже самому существованию Четвертого Интернационала… Ревизионистские концепции, порожденные трусостью и мелкобуржуазным импрессионизмом, охватили его руководство. Продолжительная слабость Интернационала, его оторванность от жизни секций, временно облегчили установление системы авторитета личностей, основанной на анти-демократическом методе ревизий троцкистской программы и отхода от методов марксизма» (La Verité, Sept. 18, 1952.)

В целом французская ситуация должна быть пересмотрена в свете последующих событий. Роль, которую большинство французской секции сыграло в недавней всеобщей забастовке, весьма отчетливо продемонстрировала, что оно знало, как поддерживать фундаментальные принципы ортодоксального троцкизма. Французская секция Четвертого Интернационала была исключена несправедливо. Французское большинство, сгруппированное вокруг газеты La Verité, представляет собой настоящих троцкистов Франции, и СРП открыто признает этот факт.

Особенно отвратительным является клевета Пабло на политическую позицию китайской секции Четвертого Интернационала. Эта позиция изображалась фракцией Пабло как «сектантская», как линия «дезертиров от революции».

В противоположность впечатлению, намеренно созданному фракцией Пабло, китайские троцкисты действовали как подлинные революционные представители китайского пролетариата. Не по своей вине они были намечены жертвами маоистского режима, так же как Сталин обрек на казнь целое поколение большевиков-ленинцев в СССР, стремясь превзойти Носке и Шейдемана в Германии, приговоривших во время революции 1918 года к смертной казни революционеров Люксембург и Либкнехта. Курс Пабло на примирение со сталинизмом неизбежно заставляет его изображать режим Мао в розовых тонах, одновременно очерняя твердую, принципиальную позицию наших китайских товарищей.

Что делать

Подведем итог: линия расхождения между ревизионизмом Пабло и ортодоксальным троцкизмом столь глубока, что ни политический, ни организационный компромисс невозможен. Фракция Пабло продемонстрировала, что она не позволит, чтобы были приняты демократические решения, верно отражающие мнение большинства. Паблоисты требуют полного подчинения их преступной политике. Они твердо намерены изгнать всех ортодоксальных троцкистов из Четвертого Интернационала или закрыть им рот и надеть на них наручники.

Их схема заключается в том, чтобы постепенно внедрить свое примиренчество со сталинизмом, избавиться от тех, кто понимает, что происходит, и начинает сопротивляться. В этом заключается объяснение странной двойственности многих формулировок паблоистов и их дипломатических уверток.

До настоящего времени фракция Пабло добилась некоторого успеха в таком беспринципном макиавеллиевском маневрировании. Но настал момент качественных изменений. Политические вопросы прорвались сквозь лавирование, и борьба приняла открытый характер.

Если бы мы могли дать совет секциям Четвертого Интернационала, занимая положение вне его рядов, то он сводился бы к тому, что пришло время действовать, и действовать решительно. Пришло время, когда большинство ортодоксальных троцкистов Четвертого Интернационала должно выразить свою волю против узурпации власти Пабло.

В дополнение к этому они должны обезопасить управление делами Четвертого Интернационала, удалив Пабло и его агентов из руководства и заменив их кадрами, которые доказали делом, что они знают, как поддерживать ортодоксальных троцкистов и придерживаться верного политического и организационного курса.

С братским троцкистским приветом,

Национальный комитет СРП