Copyright: Iskra Research; April 1999
Copyright: Iskra Research; April 1999 Парвус (Гельфанд, Александр) (1869-1924) — был в свое время одной из ярких фигур во II Интернационале. Русский эмигрант, теоретически прекрасно образованный, Парвус выдвинулся в немецкой с.-д. еще в конце 90-х годов своей теоретической борьбой с ревизионизмом Бернштейна, которому он первый дал решительный отпор. В эти годы П. выступил с рядом статей, в которых обосновывал практику революционного марксизма и критиковал немецких оппортунистов: Ауэра, Гейне и др. В другой серии статей он защищал идею всеобщей стачки, как средства революционной борьбы. В это же время им был написан ряд блестящих экономических исследований. Парвус сотрудничал в "Искре" и "Заре", а после раскола поддерживал связь с меньшевиками, стоя на примиренческой позиции. После октябрьского манифеста 1905 г. Парвус приезжает в Петербург и принимает деятельное участие в движении. После поражения революции, Парвус, как один из руководителей Петроградского Совета, был арестован и сослан в Сибирь. Революционная деятельность Парвуса заканчивается самым жалким образом: в начале мировой войны он делается ярым германофилом, а позже — крупным спекулянтом и "советником" Эберта.
В своей, подготовляющейся ко 2-му изданию, книге воспоминаний о Ленине Л. Д. Троцкий дает следующую характеристику Парвуса:
"Парвус был, несомненно, выдающейся марксистской фигурой конца прошлого и самого начала нынешнего столетия. Он свободно владел методом Маркса, глядел широко, следил за всем существенным на мировой арене, что при выдающейся смелости мысли и мужественном, мускулистом стиле делало его поистине замечательным писателем. Его статьи и книжки о мировом рынке и аграрном кризисе, о всеобщей стачке, о немецком оппортунизме представляют собой превосходные работы, памфлетная форма которых прекрасно сочетается с научностью содержания. Подлинное дуновение марксовой мысли чувствовалось на писаниях Парвуса того наиболее счастливого периода его жизни. Он первым выступил против Бернштейна в тот период, когда Каутский еще колебался. В 1897 году Парвус поместил в редактировавшейся им, нелегально или полулегально, "Саксонской Рабочей Газете" (в Дрездене) серию статей против бернштейновских откровений насчет постепенного сглаживания классовых противоречий и медленного врастания в социализм. Парвус ребром поставил вопрос о социальной революции и доказал, что объективные предпосылки для этого в Германии налицо. Я изучал эти статьи по старым номерам газеты, и, помню, они произвели на меня не только большое впечатление, но и неизгладимое влияние. Они приблизили меня к вопросам социальной революции гораздо больше, чем какие бы то ни было книги того времени. Завоевание власти пролетариатом перестало быть бесформенной "конечной целью" и стало практической задачей нашего времени. Помню, что я не раз ставил после этого русским товарищам в упор вопрос: когда, по-вашему, произойдет социалистическая революция? Обыкновенно на это отказывались отвечать под предлогом невозможности делать такого рода предсказания, но под дальнейшим нажимом отвечали: через 50 лет, через 100 лет, а некоторые называли и более длительные сроки. Сам Парвус нередко говорил: "Найти русского социалиста страшно трудно, если не невозможно, — это все сплошь революционные демократы". После первых работ Парвуса против Бернштейна и вообще оппортунизма, Плеханов написал ему довольно торжественное письма, почему-то на французском языке, с выражением благодарности за услугу, оказываемую им делу марксизма. По поводу статей Парвуса о предпосылках и условиях социальной революции Засулич говорила мне: "Очень интересно, да что-то у него уж больно просто выходит". Помню эти слова потому, что на эту тему много мы с Верой Ивановной спорили. В "Заре" напечатан был в переводе с немецкого блестящий памфлет Парвуса "Оппортунисты за работой", а затем не менее блестящая статья его о профессиональных союзах, за подписью Молотова. В редакции "Искры" все считали Парвуса человеком выдающимся, но каким-то особенным, на свой лад; он же считал всех провинциалами, которые дальше борьбы с царизмом ничего не хотят видеть. Замечательно, что Ленин уже тогда покачивал головой: "Он там, у себя в Мюнхене,затеял нас мирить с экономистами; выдающийся марксист, но чудит".
Парвус, Троцкий и Л. Дейч в 1905 году
"Парвус был дружен с Розой Люксембург, которая высоко ценила его, но и в ее отношении к нему был оттенок скептицизма. В 1904 (а может быть в 1907?) году, приехав в Берлин, я рассказывал Розе Люксембург о том, что Парвус подготовляет серию статей на какую-то большую тему. "Парвус всегда пишет сериями, — ответила она со своей тонкой улыбкой, — и никогда их не кончает". Та же Роза энергично, однако, защищала Парвуса от партийной бюрократии, которая относилась к нему не иначе, как с великолепной иронией. Пищу этой иронии Парвус подавал еще и тем, что был одержим совершенно неожиданной, казалось бы мечтой: разбогатеть. И эту мечту он в те годы тоже связывал со своей социально-революционной концепцией.
"Партийный аппарат окостенел, — жаловался он, — даже к Бебелю в голову трудно пробраться. Революционная критика отскакивает от них от всех, как горох от стены. Они довольны тем, что есть, ничего не хотят менять. Революция пугает их потому, что пострадают кассы. Вести революционной газеты нельзя, потому что могут пострадать типографии. Нам, революционным марксистам, нужно издательство независимое от партийных бонз. Нужна большая ежедневная газета, выходящая одновременно на трех европейских языках. К ней нужны приложения: еженедельные, ежемесячные, отдельные исследования, памфлеты и пр. Такое издательство станет могущественным орудием социально-революционной подготовки. Но для этого нужны деньги, много денеги Надо, во что бы то ни стало, разбогатеть!"
"Так переплетались в этой тяжелой, мясистой голове бульдога мысли о социальной революции с мыслями о богатстве. Он сделал попытку поставить в Мюнхене собственное издательство, но она закончилась для него довольно печально. Затем последовала поездка Парвуса в Россию, его участие в революции 1905 года. Несмотря на инициативность и изобретательность его мысли и на ряд блестящих статей в "Начале", он совершенно не обнаружил качеств вождя. После поражения революции 1905 года для него начинается период упадка. Выпущенная им в 1907 году немецкая книга, где он доказывает, что Германия идет навстречу катастрофе, хотя и проникнута еще духом революции, но явно уступает по силе анализа и литературной форме более старым его работам. Он начинает и не заканчивает интересную серию брошюр "Для мыслящего рабочего". Из Германии он переселяется в Вену, а оттуда в Константинополь, справедливо предсказывая, что европейская развязка начнется с Балканского полуострова. Там и застигла его мировая война. Она сразу же обогащает его на каких-то германо-турецких военно-торговых операциях. Одновременно с этим он выступает публично, как защитник прогрессивной миссии германского милитаризма, рвет окончательно с левыми и становится одним из вдохновителей крайнего правого фланга немецкой социал-демократии. Это сразу придало его ренегатству характер особого бесстыдства.
"Ленин не мог, конечно, не оценить Парвуса годов революционного расцвета. В воспоминаниях т. Шелгунова я наткнулся на указание о том интересе, который Ленин питал к работам Парвуса еще в начале 90-х годов. Осенью 1893 года двадцатитрехлетний Ленин в разговоре с Шелгуновым обратил его внимание на книжку Парвуса "О рынках". "К этой книжке, — говорил Шелгунов, — у Владимира Ильича было совершенно другое отношение (чем к известной книге народника-экономиста Н.-она). Он настойчиво рекомендовал ее прочесть". И позже, т.-е. уже в период "Искры" и "Зари", Ленин отдавал должное Парвусу, как марксисту и писателю. Но в то же время он справедливо не доверял ему политически. Он рано подметил в нем ту черту сумасбродного авантюризма, которая, в конце концов, погубила этого исключительно одаренного человека.
"После Октября Парвус сделал было попытку сблизиться с нами; он даже стал издавать для этой цели где-то в Скандинавии газетку на русском языке, кажется, под заглавием "Извне". Тон его был покровительственно-наставительный. Помню, как весело мы смеялись по поводу неуклюжей попытки "бывшего" человека взять русскую революцию под свою высокую руку. "Надо поручить "Правде" его отхлестать" — такими примерно словами откликнулся Ленин на парвусовскую попытку, — Ильич теребил газетку справа налево и слева направо брезгливыми движениями рук. "Что это за название "Извне", совершенно даже как-то не по-русски. Надо так его отхлестать, чтобы он и думать позабыл соваться!и" /Т. 2/