Copyright: Iskra Research; April 1999
Copyright: Iskra Research; April 1999 Струве, Петр Бернгардович (1870-1944) — один из крупных политических вождей русской буржуазии. В эволюции Струве наиболее ярко отразились этапы развития ее политической идеологии. В начале 1890-х годов Струве активно участвовал в идейной борьбе с народниками, выпустив в 1894 г. нашумевшую книгу "Критические заметки", которая критиковала народничество с точки зрения марксизма. Но уже тогда, объявляя себя "критически-мыслящим марксистом", Струве усердно призывает "на выучку к капитализму", что вызвало критику слева со стороны В. И. Ленина. В 1898 году Струве еще числится с.-д. и становится автором знаменитого манифеста 1 съезда партии, в котором он писал пророческие слова о том, что, чем дальше на Восток, тем буржуазия делается все подлее. Через 1-2 года Струве выступает уже критиком марксизма и с.-д. по всему фронту. В политической экономии он критикует теорию трудовой ценности, в социологии и философии — материалистическую диалектику (особенно революционные "скачки"), в политике — позицию "Искры". До 1905 года Струве является лидером союза "радикальных" интеллигентов с либеральными земцами. Революция откидывает его еще более вправо. В годы столыпинщины Струве подводит идейный базис под третье-июньскую монархию и империалистические вожделения крупного капитала, ратует за союз "науки и капитала" и оплевывает революционное прошлое русской интеллигенции. Революция 1917 года сразу делает Струве активным контрреволюционером. После Октября Струве занимает пост министра во врангелевском правительстве. В последние годы издает в Праге реакционно-мистический журнал "Русская Мысль". /Т. 2/
Приводим характеристику Струве, данную Л. Д. Троцким в 1909 году:
"Главный талант Струве — или, если хотите, проклятие его природы — в том, что он всегда действовал "по поручению". Идеи-властительницы он никогда не знал; зато всегда стоял к услугам выдвигающихся классов — для идеологических поручений. Еще совсем юношей пишет он от имени земцев — хоть сам нимало не земец! — "Открытое письмо" по весьма высокому адресу (1894 г.). Это, кажется, первый взятый им на себя политический мандат. Но вот в подполье 90-х годов завозились-заскребли марксисты. Молоды-зелены они, да и плохо еще свой марксизм проштудировали, но они стоят на очереди, — и Струве садится за стол, чтобы написать для них "манифест" (1898 г.). В этом манифесте он говорит — не ужасайтесь: ведь не от себя! — о предопределенном ничтожестве русского либерализма. В 1901 г. он, от имени социал-демократии, обращается в "Искре" (# 4) с призывом к земцам и, верный тону социал-демократической газеты, он пишет о "железной поступи рабочих батальонов". Но зашевелились либералы, и Струве, уже через год, ставит "Освобождение", где от имени умеренно-либеральных земцев рекомендует уже не "железную поступь", а ту политическую иноходь, в которой "дерзание" соединено с "мудростью".
"иКогда некий простец справился у Струве: в какую графу его биографии отнести написанный им социал-демократический манифест? — Струве объяснил ему, что идей написанного им самим "манифеста" он никогда не разделял, а просто "по просьбе" формулировал господствующие предрассудки марксистской "церкви". Отчего бы и нет? Простец так и пропечатали
"иО Струве можно писать почти спокойно, ибо весь он позади. Будущего у него нет.
В те времена, когда мы, как "нация", были еще политически безличны, индивидуальная безличность Струве позволила ему стать, как сам он выразился в счастливую минуту, "регистратором" всех нарождавшихся течений. Надевая на себя их схематические личины, он способствовал сложению их действительных политических обликов. В этом его значение. Но эпоха первозданного хаоса оставлена позади. Основные политические грани проведены, и их уже не сотрет никакая сила в мире. Как бы ни неистовствовала реставрация, исторический процесс нельзя вернуть к пункту отправления, политическая бесформенность уже никогда не вернется, — и услуги Струве больше никому не понадобятся. Он получает от истории "вольную" и может идти на все четыре стороны.
Какое употребление сделает он из себя? Не все ли равно? После того, как он выполнил свое предназначение, вопрос о его личной судьбе становится совершенно безразличным. Одно можно сказать с уверенностью: Петра Струве ждет черная неблагодарность. Его научно-философские усилия, в свое время учтенные для совершенно не-философских целей, сегодня уже окончательно позабыты, а для практики в стиле "Великой России" он непригоден. Тут непреодолимой помехой выступает доктринерская неприспособленность натуры. Незаметно для себя он заживо выходит, вернее, уже вышел, в тираж, — и в будущем сможет утешаться разве лишь длинным политическим титулом своим в новом издании словаря Брокгауза: сперва марксист, затем либерал-идеалист, а после того славянофил-антисемит и великороссийский империалисти из гольштинских выходцев". /Т. 4/
Струве занял место на правом фланге белогвардейских эмиграционных кругов и продолжал надеяться на быстрый крах СССР. Сталин был для него равнозначен Троцкому. Он не доверял и критиковал справа реакционную политику Кремля в 30-е годы. Струве приветствовал победы фашизма в Италии и в Германии и надеялся, что победа Японии в ее агрессивной войне против Китая и СССР приведет к краху последнего. /И-R/