Письмо Ленину и Чичерину.
Май 1918
Уважаемые товарищи.
Завтра с Красиным и Менжинским пошлю вам последние, вероятно парафированные, редакции проектов «дополнения». Повторяю еще раз, формально все это может быть вполне переделано, и формально же переговоры можно даже начинать хоть сначала, но политически можно либо все принять целиком, либо все отвергнуть целиком. В переговорах теперь наступил такой момент, как к концу Бреста, когда мы оба с Троцким чувствовали, что больше тянуть нельзя и надо кончать в ту или иную сторону. Хотя тогда затяжка действительно происходила по нашей вине, а теперь я в ней совершенно неповинен, и затянулось все дело по вине самих немцев, которые сначала возились с Бухарестом, а затем имели министерский кризис, но психологически дело от этого не меняется, у них все же создается впечатление, что я тянул, и за последнее время явно замечается перемена настроения. Гинце либо действительно болен, либо не хочет меня принимать, но за последние дни все, что нужно, передает мне через третьих лиц. Вообще впечатление совершенно определенное, что необходимо скорее кончать.
Это понятно и политически. Брестский мир в общественном мнении Германии с самого начала был не популярен. Германский народ, предвидя политическую изолированность Германии даже и после войны, во что бы то ни стало хочет прочного мира со своим ближайшим и сильнейшим соседом — Россией. В брестский период правительство Германии вполне правильно поняло, что ему нужно дать народу подачку в виде иллюзии мира на Востоке. Но это была именно иллюзия, и мы тогда испортили всю музыку, объявивши Брестский мир не миром соглашения, а миром насилия. Общественное мнение Германии все время требует соглашения с Россией и действительного мира. Для этого правительству нужна была ревизия брестского трактата. Но подобно тому, как в Бресте, несмотря на жажду мира, никаких уступок не делали, теперь точно так же дают только те уступки, которые им самим выгодны. Это — ошибка германской политики, но германскую политику делают Людендорфы, а не мы, и ее нужно принимать такою, как она есть, ибо против рожна не попрешь. Глубоко ошибаются те, кто воображает, что неудачи Германии на Западе делают Германию более покладистой на Востоке. Наоборот, именно военные неудачи делают Германию более требовательной, ибо здесь полагают, что всякая уступка во время неудач будет воспринята Антантой как признание собственной слабости. С другой стороны, на случай поражения на Западе российские гарантии нужны Германии как возможность дать народу подачку и доказать, что многолетняя война была все же недаром и Германия кое-что получила если не на Западе, то на Востоке. Этого не понимают наши доморощенные политики и дипломаты, но это твердо нужно иметь в виду, если желать правильно оценивать положение.
Несомненно верно, что как раз ввиду неудач на Западе Германии нужно возможно скорее преподнести народу новый мирный договор с Россией, который явился бы результатом соглашения обеих сторон, но, несмотря на это, или, вернее, именно поэтому, нельзя затрагивать этого соглашения, ибо, решив, как и после Бреста, что с нами каши не сваришь, Германия может совершенно переменить фронт и натворить нам бед. Вспомните, что и после Бреста они, несмотря на жажду мира, не остановились перед новой войной с Россией и пошли на нас, что, несомненно, с точки зрения дальновидной германской политики было в высшей степени неразумно. Точно также и теперь в случае затяжки или отказа может наступить полный перелом. В одном из прошлых писем я рисовал такую перспективу. Я не сомневаюсь в том, что Германия в данный момент действительно хочет мира: ей это нужно. Опыт Украины многому научил, да и войска нужны на Западе, а не на Востоке. Поэтому также вы очень заблуждаетесь, если полагаете, что Германия с такой радостью посылает свои войска на Восток. Очень много причин, по которым она все же это делает, и не стоит подробно на этом останавливаться, но стоит твердо понять, что делает она это скрепя сердце и, во всяком случае, недаром. Если бы мы продолжали брестскую политику, то мы ни в коем случае не должны были бы давать германскому правительству великий козырь мирного соглашения с нами, но при всей создавшейся и созданной нами ситуации брестскую политику продолжать нельзя. Германская революция опоздала, вместо политики «ставки на революцию» у нас теперь политика «ставки на передышку». Передышку этот договор дает, хотя, быть может, очень краткосрочную. Поэтому его нужно принимать, и принимать немедленно, ибо затяжка столь же вредна, как и отклонение. Большего добиться, по-моему, нельзя, и я полагаю, что не мог бы добиться никто. По существу всех этих предложений подробно доложат Красин и Менжинский. С мнением Сокольникова и Ларина я прошу вас считаться только постольку, поскольку вообще их мнения для вас ценны, но ни в коем случае не как с людьми, которые лучше информированы или имеют больше материала, чем вы.
Посылаю вам небольшую докладную записку армянского представителя. Мне думается, что он прав. Признать, хотя и косвенно, самостоятельную Грузию и упереться на непризнании самостоятельной Армении политически неразумно и недальновидно; и Грузия и Армения как самостоятельные государства — фикция и просуществуют, вероятно, только до всеобщего мира, т.е. пока в этом заинтересована Германия. Но не признавать армянской самостоятельности в этой ситуации — значит, отдавать ее на съедение Грузии и туркам. Этого армянский народ нам не простит. В Грузии уже развиваются великолепные аппетиты, а во внутренней политике правительство Джапаридзе установило почти царистский режим и расправляется со своими врагами, а с нашими друзьями при помощи виселицы. Это еще одно соображение, почему нам нужны симпатии армян. Все остальное и подробнее это самое передадут Красин и Менжинский. Прошу вас не задерживать их долго и советую непременно передать Красину диктаторские полномочия в области торговли и промышленности. Он один может наладить это дело, а если его не наладить, то мы не выполним своих обязательств в отношении немцев и передышки не получим. Необходимо также считаться с тем, что Красин, несмотря на всю свою энергию, несколько пассивен и, если увидит, что дело у него не клеится ввиду противодействия разных архаровцев, то плюнет и уйдет, а другого такого на его место мы, конечно, не найдем. Это, по-моему, Вы, Владимир Ильич, должны будете взять сами на себя тем более, что Вы лучше меня знаете, насколько Красин незаменим. Еще одна деталь: Красину необходимо платить, совершенно не сообразуясь с нашими декретами. Здесь я платил ему 5000 марок в месяц, уж во всяком случае, не меньше нужно дать в рублях.
С тов. прив.
А. Иоффе
Р.S. Воззвание к народам Антанты отослано уже в Лондон, Швейцарию, в Скандинавию, что касается Германии, то веду разговоры с правительством, не согласятся ли они сами его разрешить для напечатания здесь, и надеюсь даже, что, может быть, удастся при их содействии распространять также через фронт среди солдат Антанты. По-видимому, это наклевывается: немцы в этом деле не прочь подгадить Антанте.
А. И.
РЦХИДНИ, ф. 5, оп. 1, д. 2133, л. 59 — 60.