Начало.

«Известия», 22 февраля 1923 г.

(От нашего пекинского корреспондента).

События в Китае развиваются. Цао-Куну не удалось пока что добиться не только поста президента, но не удалось даже и составить вполне своего кабинета. Не удалось потому, что, ни на кого почти не опираясь в стране, не имея за собой никаких массовых группировок, Цао-Кун, или, вернее, его клика, не могли и не могут слишком рисковать и слишком резко ставить свои вопросы.

Переговоры Цао-Куна с Чжан-Цзо-Лином (официально Чжилийской партии с Фентиенской) пока ни к чему не привели. По одной версии эти переговоры уже разорваны, по другой — хотя еще продолжаются, но ни к каким результатам не приводят.

Дело это совершенно понятно. Цао-Кун, ведя даже переговоры с Чжан-Цзо-Лином, никогда все же не рискнет на полный разрыв с У-Бей-Фу, безусловно неприримым врагом Чжан-Цзо-Лина, ибо если не он сам по глупости, то его советники отлично понимают, что, оставшись без У-Бей-Фу, Цао-Кун всецело будет находиться во власти Чжан-Цзо-Лина, и фактическим диктатором будет в этом случае второй, а не первый. С другой стороны, Чжан Цзо- Лин, в настоящее, по крайней мере, время, находится под большим влиянием Сун-Ят-Сена и, по некоторым сообщениям, открыто заявляет то самое, что в начале конфликта говорил У-Бей-Фу, т.-е. , что «время для избрания Цао-Куна президентом Китайской республики еще не наступило». А по другой версии, партия Чжан-Цзо-Лина открыто даже выдвигает кандидатом в президенты не Цао-Куна, а Сун-Ят-Сена, и обратилась будто бы с соответственным циркулярным письмом ко всем другим политическим партиям. Выходит, как будто предполагаемый друг Цао-Куна, Чжан-Цзо-Лин, весьма и весьма проблематичен, и, таким образом, всесильный «диктатор Китая» Цао-Кун в действительности уж не так силен. Ибо ему приходится оглядываться и на У- Бей-Фу, и на Чжан-Цзо-Лина, и на Сун-Ят-Сена.

Поэтому так называемое «министерство Цао-Куна» пришлось составить не из крепких его сторонников, а из бездарностей и из бесцветностей, которые имеют то единственное преимущество, что если у них нет сторонников, то именно благодаря их бесцветности у них нет и серьезных противников.

Генерал Чжан-Шао-Цзен, назначенный премьер-министром и военным министром и занимавший этот последний пост в предшествующих кабинетах, является именно такой ни горячей, ни холодной фигурой, на которой никто не настаивает, но которую никто особенно и не отвергает. Цао-Кун не за него, но и не особенно против, У-Бей-Фу — то же самое.

Парламенту, который страстно жажадет стать настоящим конституционным учреждением, нетрудно было сойтись на таком кабинете.

И хотя, таким образом, настоящее министерство является лишь в третий раз в истории Китая «конституционным», получившим санкцию парламента, — это обстоятельство ничего ровно не меняет в том, что фактически Китай в настоящее время совсем без министерства, ибо данный кабинет никто в серьез не принимает.

Гораздо серьезнее и важнее события, развивающиеся за стенами парламента и кабинета.

Как мы предсказывали раньше, Сун-Ят-Сен, развившись и окрепнув на занятом им плацдарме в Фуцьзянской провинции, действительно выполнил свою мечту и пошел на Кантон, чтобы низвергнуть ренегата Чен-Цзю-Мина.

Последний сильно дискредитировал себя по время своего диктаторства, особенно сношениями с Англией. Кроме того, гоминданцы (партия Сун-Ят-Сена) и коммунисты не дремали в последнее время и развили широкую агитацию на всем Юге.

Поэтому, как только начался военный поход сун-ят-сеновских генералов против Чен-Цзю-Мина на Кантон, в собственных рядах последнего проявились серьезнейшие нелады, и ясно сказалось, что Чен-Цзю-Мину не на кого опереться. По одним сообщениям он уже бежал из Кантона, по другим — еще держится. Нет, однако, никакого сомнения, что в недалеком будущем Сун-Ят-Сен с триумфом вернется в Кантон, и вернется гораздо более сильным, нежели был раньше, ибо фактически он в данное время объединяет весь Юг Китая. А так как теперь и Чжан-Цао-Лин считается сторонником Сун-Ят-Сена, то под влиянием последнего находится не только Юг, но и три северные провинции (Манчжурия), находящиеся под диктатурой Чжан-Цзо-Лина.

Таким образом, Китай, разрозненный, раздираемый на части и изнутри и извне, как будто бы в данный момент наиболее близок к своему национальному объединению. Вне сферы влияния Сун-Ят-Сена находятся 1- 2 провинции, где господствует У-Бей-Фу, и чрезвычайно небольшой район с Пекином во главе, являющийся базой так называемого центрального официального правительства Китайской республики.

Поистине, Китай — страна неожиданностей, если такие события могли произойти в столь короткий срок.

И нужно признать, что влияние Сун-Ят-Сена не временное и не случайное ибо держится оно, во-первых, силой его личности, «персонифицированной революции Китая», во-вторых, значением Гоминдана и слившихся с ним коммунистов — единственной массовой политической партией Китая, и в-третьих, программой этой партии, являющейся программой национального объединения Китая и национального его освобождения из-под иноземного ига.

Однако, несмотря на то, что эти события по справедливости могут окрылять надеждами всех сторонников национального объединения Китая, — перед последними встают еще весьма грозные опасности.

Прежде всего «переворот», произведенный цао-куновской кликой, поставил У-Бей-Фу в совершенно безвыходное положение. Последнему остается либо самоликвидироваться, либо искать новой территории, где он мог бы опять окрепнуть или хотя бы прокормиться ибо на той территории, которая теперь остается за ним, он не сможет даже прокормить свою, оставшуюся ему верной, дивизию.

По той же причине, по которой как указано выше, Цао-Кун не может окончательно разорвать с У-Бей-Фу, У-Бей-Фу не может окончательно разорвать с Цао-Куном. Поэтому движение на Север в данный момент для него закрыто, тем более, что ближайшим к У-Бей-Фу противником на Севере является «христианский генерал» Фынь-Юй-Сян, достаточно сильный для того, чтобы в нынешнем своем ослабленном состоянии У-Бей-Фу не рисковал вступить с ним в бой.

Следовательно, для У-Бей-Фу остается попытка движения на Юг, который хотя и находится целиком под влиянием Сун-Ят-Сена, но не везде непосредственно, так что всегда можно сказать, что этот поход направлен не против Сун-Ят-Сена, а против того или иного «мятежного» генерала.

Фактически же всякий поход У-Бей-Фу на Юг распыляет силы китайского национально-объединительного движения и сталкивает лбами двух признанных лидеров этого движения.

В этом — первая грозная опасность.

Но еще более грозной, как всегда является опасность, исходящая от империализма.

Формально, в связи с разрешенным самими же «державами» незначительным повышением таможенных пошлин дающим китайскому правительству лишнюю сотню миллионов дохода, и под предлогом опасения, чтобы этот излишек дохода не пошел на удовлетворение китайских милитаристов, — Англия, Америка, Франция и Япония подали китайскому правительству ноту с запросом, каким образом и из каких источников китайское правительство думает погашать свои иностранные долги.

Нота очень вежливо написана, и повод как будто бы избран вполне законный, но, конечно, не случайностью является то, что эта нота подается как раз в момент наибольших успехов Сун-Ят-Сена и еще более не случайно вместе с этой нотой японская и часть английской печати начинают вопить о том, что Китай доказал «полную свою неспособность справиться с внутренними своими затруднениями», и что поэтому совершенно необходима «интернационализация Китая».

Другая же, более либеральная часть иностранной прессы говорит «только о том, что необходимо установить «иностранный контроль над китайскими финансами». Как известно, это излюбленный путь империализма к лишению независимости свободных народов.

Брезжит заря свободы для многострадального китайского народа, и в этот самый момент хищный империализм шлет ему свое первое предупреждение.

Никогда, быть может, Китай не был так близок к национальному объединению и, следовательно, освобождению, но никогда, в то же время, когтистая лапа империализма не сжимала сильнее его горла…

Как разовьются эти события — покажет будущее.

А. Иоффе.

Пекин, 15 января 1923 г.