Предварительный набросок тезисов о политике Коминтерна
Печатается по копии, хранящейся в Архиве Троцкого в Гарвардском университете, папка MS Russ 13 Т-857 (Houghton Library, Harvard University) — /И-R/
1. Со времени Пятого съезда Коминтерна произошел ряд событий, доказывающих с полной ясностью, что основная линия взятая Пятым съездом по вопросам тактики Коминтерна и его организационной политики не соответствует интересам рабочего движения, что она не только не в состоянии привести к большевизации компартий Запада, но, наоборот, привела к возникновению «левого» отзовистского крыла и последовательно — к срыву связи Коминтерна с широкими рабочими массами. Расширенному Исполкому Коминтерна, а после его созыва ИККИ пришлось принимать меры для спасения положения в Германии, Чехословакии, Польше. Меры эти чисто эмпирические, не продуманные до конца, ни, что касается их предпосылок, ни, что касается их последствий, и поэтому не могли ни принести действительного оздоровления в жизнь партии, которых касались, ни пресечь дальнейшее проведение в жизнь ошибочной политики Пятого конгресса в странах, в которых Коминтерн не успел еще задержать «левого» рвения товарищей. В промежуток времени, отделяющий нас от Пятого конгресса, произошли события, доказывающие, что постоянному провозглашению необходимости централизованного руководства со стороны ИККИ не соответствовали факты. Пока не происходили катастрофы, ИККИ занимался персональным составом Центральных комитетов, но не их политикой. Основные вопросы, стоящие перед Коминтерном, которые решить самостоятельно компартии Запада не в состоянии, которые могут быть решены только совместными усилиями лучших элементов Интернационала, не выдвигаются и не разрабатываются ИККИ. Они оставлены случайным решениям парламентских фракций и решаются без всякой продуманной общей линии. Если, несмотря на это, в ряде стран мы замечаем снова известное улучшение положения компартии, то это происходит только благодаря росту гнета политики стабилизации капитализма, которая толкает рабочие массы налево. Характерно, что самый сильный сдвиг налево происходит в Англии, где компартия незначительна; он идет по линии сближения английских и советских профсоюзов, а не по руслу Коминтерна.
2. Политическая линия Пятого конгресса Коминтерна основана была на следующих предпосылках: ввиду возможности стабилизации капитализма на более длительный период времени необходима передача руководства компартией в руки молодых левых элементов, которые не про шли социал-демократической школы и поэтому легче смогут повести борьбу против социал-демократии, как левого фланга фашизма, которые решительнее смогут мобилизовать рабочие массы под знамена ленинизма. Как гарантия против отрыва этих левых элементов от масс, им было дано напутствие бороться за завоевание профсоюзов. Перед лицом происходящего процесса стабилизации капитализма, который выражался в стабилизации германской и польской валюты, в начинающемся восстановлении кредитной системы, выработке доклада экспертов, съезд Коминтерна не только не попытался довести до конца дискуссию о программе, но даже не выработал связанной платформы требований, направленных против попыток международного капитализма свалить на пролетариат все тяжести стабилизации капитализма.
На основе решений Пятого съезда Коминтерна произошло отстранение от руководства партии всей спартаковской группы в Германии, основной польской руководящей группы (Барский, Валецкий, Костржева, Прухняк), фактическое удаление от руководства чешской партией товарищей, наиболее связанных с массами: Шмераля, Муны, Запотоцкого, Крайбиха, устранение от руководства голландской компартией ее основателей: Вейнкупа, Равестайна и Сэтона; в Норвегии после раскола, проведенного еще до съезда Коминтерна, от руководства партии отстранен был фактически наиболее связанный с массами тов. Шефло. В «Воркерс парти» в Америке, уже в момент поворота от этой политики в других странах, от руководства партии устранен один из немногих ее членов, имеющих связь с массами тов. Фостер, руководитель крупных стачек в Америке, известный широчайшим массам. Руль партии был вынут из его рук, несмотря на то, что его единомышленники имели на партийном съезде значительное большинство.
Левое крыло Коминтерна, пришедшее к власти во всех партиях Коминтерна, под непосредственным давлением ИККИ, не было в состоянии хоть мало-мальски справиться с задачей коминтерновской пропаганды. Повторяя на каждом шагу: большевизация и ленинизм, оно, не прошедши в прошлом никакой школы марксизма, не смогло даже поставить марксистско-ленинской пропаганды. В его защиту можно только сказать, что оно не находило никакой помощи со стороны ИККИ. Единственное, что удалось издать для пропаганды ленинизма Коминтерну, — это один том избранных сочинений Ленина на немецком языке. Если перед Пятым конгрессом Коминтерна компартии издавали хоть популярную пропагандистскую литературу или переводили соответственные русские работы, то и это теперь вполне приостановилось. Единственная «самостоятельная» работа, которая должна была служить пропаганде ленинизма, книга Маслова «17 год» была правильно объявлена Коминтерном шарлатанской, безграмотной попыткой ревизии ленинизма, после того, как в продолжении месяцев распространялась при помощи рекламы, неслыханной в истории соц. движения. Радиус агитации компартии неслыханно сузился, ибо они не умели вести ее на почве каждодневных требований пролетариата, в той очень сложной обстановке, переживаемой им во всем мире. Парламентская трибуна, которой до этого времени компартии не умели достаточно пользоваться для четкой и ясной комагитации, оказалась в руках «левых» средством компрометации коммунизма там, где им удалось вышибить из фракций т. н. правые элементы. За все время, отделяющее нас от Пятого съезда, в первый раз Коминтерн может перепечатать в качестве агитационной брошюры парламентскую речь, но это речь Клары Цеткин. Петиция, занимаемая парламентскими фракциями по самым злободневным вопросам, это в лучшем случае вульгарно социал-демократическая позиция (податной вопрос), в худшем, — либеральная (речь левого Розенберга по вопросу о таможенных пошлинах). Единственным светлым пунктом являются дельные выступления французских товарищей по вопросу о Марокко или выступлений Шмераля и Крайбиха в чехословацком парламенте. Значение этого неумения использования парламентской трибуны тем более значительно, что агитационная роль парламентской трибуны в период стабилизации капитализма выросла.
Наиболее ярко выразилось банкротство «левого» курса в профсоюзах. Уменьшение влияния коммунистов в профсоюзах или, по меньшей мере, полная стагнация замечается во всех странах, за исключением Англии. Причины этого бесспорного факта не злая воля левых руководителей, хотя стоило много труда заставить их понять значение профсоюзов. Левые не могли бороться за влияние в профсоюзах потому, что: а) опираясь на наиболее нетерпеливые, молодые элементы рабочего класса, не могли через эти элементы пробраться в гущу рабочих масс (в некоторых странах, как в Германии, снят был с профсоюзного движения и партийных постов весь наш слой опытных профессионалистов, как «правый»); б) считая борьбу за податные требования и т. д. реформизмом, они приходили в профсоюзы с пустыми руками; в) не делая различия в агитации между социал-демократическими массами и социал-демократическими вождями, третируя социал-демократию в целом, как левое крыло фашизма, они, понятно, должны были отталкивать от себя рабочие массы.
Во Франции выборы показали слабость коммунистов в округах наиболее промышленных, в Германии, как на днях признала «Роте Фане», мы потеряли почву именно в крупных фабриках, где когда-то мы были очень сильны. «Роте Фане» открыто заявляет, что причина этого не только преследования коммунистов со стороны предпринимателей, а неумение коммунистов подойти к основным массам рабочих. Все это привело к падению числа голосов, отдаваемых за коммунистов в Германии, где они от весны 1924 г. до мая 1925 г. потеряли, по крайней мере, 2,5 млн голосов. Во Франции коммунальные выборы показывают падение голосов или стагнацию. Факт, что в Чехословакии противникам нашим не удалось разбить партию, является результатом того, что левые элементы, устранившие на предпоследнем съезде партии наиболее связанных с рабочей массой в руководстве партией, не имели кем заменить их в низших массовых организациях, и поэтому партии удавалось через т. н. «правых», удержать связь с массой. Вдобавок, борьба, проведенная дружно т. н. «левыми» с т. н. «правыми» против действительных ренегатов коммунизма (группа Бубника), воссоздание руководства, отвечающего составу партии на последнем съезде, позволило наверстать потерянное.
Способность компартий для проведения каких бы то ни было массовых движений, выходящих за рамки собраний и уличных демонстраций, значительно понизились. Достаточно указать, что после года финансового кризиса во Франции, роста дороговизны, марокканского и сирийского кризиса, попытки компартии Франции организовать забастовку протеста 12 октября 1925 г., кончились полным банкротством.
3. Левый курс в Коминтерне означал не только отрыв от социал-демократических масс, от масс, симпатизирующих коммунизму, но он приводил с роковой необходимостью к отрыву от коммунистических партийных масс. Это случилось не только в странах, где левое руководство представляло незначительную часть партии, но даже в странах, как Германия, где оно пришло к власти на основе сдвига партийных масс налево, под влиянием разочарования к старому руководству, вызванного поражением в октябре 1923 г. Так как «левые» вожди партии объявили весь старый руководящий слой зараженным оппортунизмом и так как они знали, что к этому слою принадлежит большинство активных элементов партии, и так как они не могли противопоставить какой бы то ни было широкий слой «левых» с партийным прошлым и опытом, то им пришлось заморозить жизнь всех низовых парторганизаций. Снимая с постов, травя как зараженных оппортунизмом всякого члена партии, который посмел бы на парт, собраниях критиковать, даже ошибки, совершенные на глазах масс новыми вожаками, они добились состояния, в котором все молчали на собраниях партии, превратившихся в место вырешания бюрократических вопросов. Результатом этого было полное падение интереса партийных масс к жизни партии, «единомыслие» пустых собраний. Такое положение существовало еще несколько месяцев тому назад в Германии, Чехословакии, существует еще теперь во Франции. Элементы, которые пытались вести борьбу за приближение партии к массам, которые добивались актуальной программы агитации, исключались в Германии из партии (группа Янака была, по существу, исключена за выдвигание системы податей и т. д. как средства мобилизации рабочих масс против доклада экспертов).
Пытаясь создать в короткое время новый «левый» партактив, левые выдвигали всякого «радикального крикуна», не спрашивая его ни о партии, ни о личном прошлом. Благодаря этому к руководству в Чехословакии и в Германии пробрался ряд недоброкачественных элементов, которых пришлось удалять. В низовых организациях Германии пошла полоса систематических растрат наскоро завербованными «левыми» партчиновниками. В результате, компрометация партии в глазах коммунистов и некоммунистов, которые, даже не зная закулисных скандалов, великолепно разбирались в моральном облике этих элементов.
ИККИ не только не противодействовал нагонке против т. н. правых, но снял их со всех постов от него непосредственно зависящих, даже если они соглашались во имя партинтересов делать неруководящую работу. В то время, как ИККИ запрещал перепечатывание даже из «Правды» или из центральных партиздательств статьи и брошюры Троцкого, Радека, Тальгаймера, немецкий ЦК заказывал агитационные брошюры у левых социал-демократов. ИККИ пальцем не тронул, когда в Германии изгонялись из партии около ста лучших рабочих со старым нелегальным и военным стажем, которые всем своим поведением после исключения доказали, что они принадлежат к самым стойким, самым сознательным элементам Коминтерна. ИККИ допустил исключение из французской компартии таких ценных синдик-элементов, как Росмер и Монатт, которых можно было ассимилировать и которых, вместо этого, оттолкнули обратно к синдикализму. Уже в момент, когда ИККИ был принужден делать организационный поворот в чешской партии и тезисах своих о большевизации, на бумаге высказал приговор внутрипартийному зажиму во всех партиях Коминтерна, ИККИ создает, на основе денонсации, дело Брандлера, Радека и товарищей, одобряет чудовищный приговор, запрещающий им «вмешательство» в дела Коминтерна, чем высказывает на деле свое согласие со всем режимом полного зажима.
4. Непосредственно составляя ЦК, непосредственно руководя всей персональной политикой Центральных комитетов всех компартий, ИККИ не давал самых примитивных директив Коминтерну. Мы уже говорили о том, что Коминтерн не помог ни одной партии в выработке позиций по всем очередным крупным политическим и экономическим вопросам. Это отсутствие политического руководства роковым образом выразилось в болгарских и эстонских событиях, как и в президентских выборах в Германии. Мы не знаем действительного отношения ИККИ ни к болгарским, ни к эстонским событиям, мы не знаем не только фактического отношения ИККИ к этим событиям, но даже политического суждения о них, ибо ИККИ отказался от всякой ясной, публичной оценки этих событий. Тут налицо только три возможности: или ИККИ несет ответственность за эти события, что означало бы чистый авантюризм политический, или ИККИ не знал о подготовке этих событий, что было бы свидетельством полного отсутствия руководства, или, наконец, ИККИ принимал участие в начальных, подготовительных шагах и, убедившись в их безнадежности, не имело отваги и решительности прекратить эти подготовления и спасти партии от разгрома на много лет. Это было бы тоже свидетельство беспримерного отсутствия руководства. Мы считаем исключенным только первый вариант. Происшествия, имевшие место при выборах президента в Германии, дают картину полного отсутствия руководства. Хотя каждому известно было, в какой срок должны состояться выборы президента, ИККИ не дал компартии Германии никаких директив. Партия повела кампанию, соответствующую линии Пятого конгресса, которая сделала ей невозможным применение тактики единого фронта при перевыборах. Когда в результате получилось громадное поражение компартии, ИККИ, только по предложению Маслова, испугавшегося этого поражения, решается предложить компартии применение тактики единого фронта, но и это решение принимается с опозданием и попадает в Берлин после того, как партия уже выдвинула самостоятельно кандидатуру Тельмана. Это не мешает ИККИ напасть на руководство германской партии, которая, в свою очередь, в публичном заявлении устанавливает неправильность утверждения ИККИ о якобы от ИККИ исходящей инициативе применения тактики единого фронта. Отсутствие руководства переходит в дезорганизацию партии ИККИ.
Говоря об отсутствии руководства ИККИ компартиями, нельзя обойти молчанием подбор представителей ИККИ заграницей. Представителями ИККИ посылались люди, не только доказавшие в октябре 23 г. полное отсутствие всякого чувства партийной ответственности, но крупным массовым партиям посылались товарищи, не имеющие опыта ни в организации рабочих масс, ни в политике партии. Товарищи, которые в РКП не играли никакой политической роли, посылались даже люди, которые еще во время войны играли руководящую роль в буржуазной националистической печати.
5. Только перед лицом опасности распада партий ИККИ начал изменять свою политику, уступая давлению абсолютной необходимости. Так например, на расширенном пленуме ИККИ сделал поворот в чешском вопросе, взяв курс на блок шмералистов с левыми, который в последнюю минуту спас партию от неминуемого раскола. В Германии понадобилось громадное поражение при президентских выборах, полная мертвечина (единомыслящего) партсъезда, как и сведения о начале попыток между народного соглашения «левых» для борьбы с ИККИ, который им казался недостаточно радикальным: только тогда выступил ИККИ с пресловутым открытым письмом, которое является документом банкротства не толь ко Рут Фишер и Маслова, но и всего левого курса ИККИ. В то время, когда Зиновьев пытается в своем реферате на октябрьском пленуме ЦК РКП представить дело так, что ИККИ ошибся только в выборе двух руководящих лиц, Мануильский признает в «Правде» открыто, что ИККИ ошибся в выборе целого партийного слоя, которому доверил руководство компартиями. В Польше руководство, избранное при непосредственном участии ИККИ, оказалось неспособным к какой бы то ни было политической работе, зато способным к участию в создании «левого» фронта против ИККИ. После попыток доверия руководства партии пустому месту, ИККИ принужден снова восстанавливать в руководстве партии только что исключенных им и оклеветанных так называемых правых руководителей.
6. Является ли этот поворот серьезным, позволяющим надеяться, что кризис Коминтерна изживается? Нет. Кризис этот принимает только более затяжную форму. Ослабление нажима, курс на сближение более здоровых левых элементов со старыми руководящими элементами в Чехословакии, Германии, Польше, попытка поворота к тактике единого фронта в Норвегии, быть может, задержит катастрофический распад компартий Запада. Но во всех этих поворотах недостает энергии, ясности мысли, ясности понимания совершенных ошибок. Организационно ИККИ по сегодняшний день не решился восстановить исключенных членов германской компартии, указав в своем письме, что германский съезд был результатом полной подтасовки, он не добивался и не добился нового съезда, перевыборов ЦК, а оставил руководство партии в руках выбранного на подтасованном съезде обанкротившегося ЦК, устранив только его политические головы. Оппозиционные элементы допускаются к партийной работе только после отдачи лицемерного покаянного заявления. Часть оппозиционных элементов находится по сегодняшний день под запретом. Режим зажима французской партии не прекращается. То же в американской. Политически ИККИ пытается повернуть на тактику единого фронта, не устранив для этого идеологических помех. В Германии ИККИ ставит как задачу содействие создания левого крыла в профсоюзах и в социал-демократии и стремление к блоку с ними. Но эта политика требует ликвидации лозунга: социал-демократия — левый фланг фашизма. Тактика единого фронта, которую ИККИ рекомендует теперь в Германии и о которой «Роте Фане» говорит открыто, что она соответствует тактике 21—23 гг., страдает полным отсутствием перспектив. Если рабочее правительство является только агитационным лозунгом, как это сказано в резолюции Пятого съезда, то при проведении тактики единого фронта в Саксонии, Тюрингии надо или исходить из убеждения, что нельзя завоевать демократическим путем большинства и использовать его, как трамплин для революционной политики, — такое предположение, само собой понятно, не в состоянии дать размах нашей агитации, — или вся эта агитация упирается в надежду, что социал-демократы не пойдут на наши предложения и все кончается благополучно их разоблачением: этот исходный пункт со своей стороны, наверно, не может содействовать сближению с социал-демократическими массами. Только внушение социал-демократическим массам, что мы готовы идти практически на блок с ними, со всеми оттуда вытекающими последствиями, позволит развернуть с размахом кампанию, которая сблизит нас с массами и позволит нам оторвать значительные слои рабочих от социал-демократии. В те же вопросы упирается наша кампания во Франции, где финансовый кризис и кризис колониальный могут разрастись до крупного политического кризиса.
Кампания единого фронта становится а la longue невозможной без политической программы, которая не говорит массам, как будет конкретно выглядеть диктатура пролетариата, но которая им говорит, за что бороться теперь, в период стабилизации капитализма, о котором никто не знает, как долго он будет продолжаться при всех его колебаниях.
7. Таким образом, положение в Коминтерне требует радикальных перемен. Они сводятся к следующему. Необходима перемена организационной политики Коминтерна. Вместо лидероведения, беспрерывных личных комбинаций, составлений Центральных комитетов, нужно предоставить свободу компартии учиться на собственных ошибках. Централизация Коминтерна не менее необходима в период шатаний, вызываемых сложными процессами периода стабилизации, чем в период непосредственной революционной борьбы. Но если в период непосредственной революционной борьбы всякая ошибка чревата немедленными, часто катастрофическими последствиями, то теперь партии имеют время исправить свои ошибки и лучше всего могут их сами исправить. Это не означает, что Коминтерн играет только роль зрителя. Коминтерн должен высказывать свое мнение об ошибках партий, давать им свои указания, но должен предоставить лучшим элементам партии проведение этой политики путем борьбы внутри партии, путем терпеливого разъяснения партии совершенных ошибок. Центральная задача Коминтерна это — идейная помощь компартиям в разработке всех сложных вопросов, выдвигаемых жизнью. Создание центральной международной группы, разрабатывающей научно эти вопросы под руководством ИККИ, систематическое создание коммунистической литературы, дающей ответы на очередные вопросы международного движения, создание международной партшколы — вот ближайшие организационные международные задачи. Прекращение травли против лучших элементов Коминтерна как «правых», привлечение их к работе, не только усилит компартии, но позволит фактически исправить ошибки здоровых пролетарских левых элементов, обновить руководство партий, создать синтез молодого революционного поколения с наиболее опытным, выдержанным элементом прошлого, позволит вовлечь, принять обратно в партию такие элементы, как группа Росмера—Монатта во Франции, и исправить ошибки, подобно группе Лорио. Организационный поворот Коминтерна требует прекращения политики содержания партий субсидиями, особенно в тех странах, где партии легальны и могут содержать самих себя. Эти субсидии были необходимы в период непосредственных революционных возможностей, когда партии приходилось пытаться обхватить громадные массы и когда обстановка не позволяла им заняться созданием собственной базы для этого обхвата. Теперь содержание партии, это содержание бюрократии, независимой от партии. Бюрократия эта не позволяет партии развить собственную внутреннюю жизнь, боясь, что будет смещена. Но справляясь великолепно с функцией удушения жизни партии, она неспособна быть хотя бы только проводником решений Коминтерна, ибо это требует интимной связи с массой. Без ликвидации субсидий на содержание этой бюрократии все прочие реформы являются утопией. Вышесказанное не относится к нелегальным партиям, где субсидии есть необходимое зло и не относится к поддержке партий издательствами, журналами и т. п. методами, которые имеют последствием повышение степени сознательности партийных масс. Само собой понятно, что эта коренная ломка организационной политики не может быть проведена сразу, что она требует ряда этапов. Центральная политическая задача Коминтерна на ближайшее время это — выработка программы. Программа должна быть так широко и гибко построена, чтобы создать основу и рамы и для программ партий, завоевавших уже власть, и для партий, находящихся в пути к завоеванию власти, и для партий, которым предстоит пока что только борьба за демократические реформы.
Особое внимание надо обратить на состояние работы Коминтерна на Востоке. Кроме Китая, эта работа везде находится в самом начале. Мы не говорим даже о таком непочатом крае, как магометанский Восток и Центральная Азия. Ни в Японии, ни в Индии — в странах с колоссальнейшей промышленностью и революционными перспективами, — Коминтерну не удалось до этого времени поставить работу хотя бы на такой высоте, чтобы можно было сказать, что он там имеет уже свои основные ячейки.
8. Значение кризиса, переживаемого Коминтерном, необходимость преодоления его тем больше, что не подлежит сомнению, что нельзя сравнивать, как это часто делается, положения в Европе наших дней с положением в России 1907—1912 гг. Как бы пессимистически ни относиться к непосредственным революционным перспективам в Западной Европе, не подлежит сомнению, что массовое рабочее движение в Европе не разбито ни на один момент и что оно развивается и что можно ожидать крупных массовых схваток, особенно в Англии, Франции и Германии. В такой период отрыв от масс, неспособность обслужить запросы их движения — смерти подобен. Нельзя создавать компартий, отрываясь от масс. Поэтому Ленин толкал большевиков на работу среди масс даже тогда, когда объективно возможность завоевания этих масс была, в силу свирепствующей контрреволюции, минимальной.
В атмосфере существования массовых движений, при существовании массовых социал-демократических партий, отсутствие политики, позволяющей нам завоевать эти массы, это опасность полного развала Коминтерна. Для этого развала нет никакой объективной необходимости. Вся борьба международного пролетариата будет интернационализоваться и обостряться. Коминтерн в состоянии исполнить свою великую задачу подготовки будущей революции путем создания массовых революционных коммунистических партий.
К. Радек
август 1925 г.