Развитие теории перманентной революции продолжалось в ходе борьбы Троцкого за Четвертый Интернационал против предательств сталинизма, метаний и ошибок центризма. Мы приводим еще два документа, написанные Львом Троцким в 1933-м и 1939-м годах и прямо относящиеся к этой теме. /И-R/
Замечания по поводу тезисов тов. Ладислаус Порцсольд.
Следующий документ был написан в форме открытого письма-ответа бывшему стороннику брандлеровцев (правая оппозиция в Коминтерне), Ladislaus Pforzoli, который присоединился к Международной Коммунистической Лиге (переходное название международной организации Левой оппозиции и сторонников Четвертого Интернационала). Ответ Троцкого был вскоре напечатан в прессе Межд. Комм. Лиги и Четвертого Интернационала. Сейчас он впервые печатается на русском языке по тексту, хранящемуся в Архиве Троцкого в Гарвардском университете. Для осведомления читателей мы даем в приложении краткую справку о Левой Оппозиции и Четвертом Интернационале.
1. Совершенно неоспоримо, что старые споры между Лениным и Троцким о перспективах русской революции имеют лишь исторический интерес и что принадлежность к левой оппозиции ни в каком случае не связана с тем или другим отношением к этим спорам. Кто хочет, однако, занять в этих спорах определенную позицию, тот должен изучить их в связи с конкретным ходом классовой борьбы и тогдашними революционными группировками в России.
2. Эпигоны извлекли из старых споров, проходивших через разные стадии, некоторые общие правила революционной стратегии и формулировали их в виде антитезы ленинизма и троцкизма. Здесь дело идет уже не об истории, а сегодняшнем и завтрашнем дне. Тов. Порцсольд заявляет о своей солидарности (по крайней мере в основном) с теми стратегическими принципами, которые сталинцы объявили «троцкизмом», но которые на деле являются применением марксизма к условиям нашей эпохи. Эта солидарность, поскольку она проверена опытом, гораздо важнее разногласий по поводу давно ликвидированного спора.
3. Поскольку, однако, тов. П. возвращается в своих тезисах к историческому спору, он делает в этой части ряд ошибок. «В действительности — пишет он — падение царизма было фактически делом рабочих и крестьянских масс». В этом П. видит правоту Ленина против меня. Но на этот счет у нас и спора не было. Уже в полемике с Радеком я пытался разъяснить, что всякая «великая», т.е. истинно народная революция, была и остается делом пролетарских (пред-пролетарских) и крестьянских (мелко-буржуазных) масс. Этот тезис представляет общую почву в споре. Вопрос был в том, какой класс займет руководящее положение и, следовательно, окажется у власти. П. признает, что русский пролетариат действительно оказался у власти раньше, чем пролетариат Западной Европы, но напоминает, что это произошло не «в революции против царизма, а во второй революции против буржуазии». Что это значит? Под буржуазной революцией русские марксисты, заслуживающие этого имени, понимали прежде всего разрешение аграрного вопроса. Эта мысль — в отличие от либералов и меньшевиков — составляла общую основу позиции Ленина и Троцкого. (См. протоколы IV съезда партии). То обстоятельство, что имущие классы, в том числе и феодальные, до великих князей включительно, в целях самосохранения отказались в феврале (провизорно) от монархии, являлось одним из таких эпизодов, которых не может предвидеть никакой прогноз. После отречения Николая II-го в центре политической жизни, наряду с войной, стоял вопрос о земле, т.е. о буржуазно-демократической революции. Именно на основе этой революции пролетариат пришел к власти.
4. Из сказанного вытекает, что в таких странах, где несмотря на отсталость, расчленение на три основных класса (буржуазия, мелкая буржуазия, пролетариат) прошло через всю нацию (Китай, Индия), национально-освободительная и буржуазно-демократическая революция не может быть доведена до конца без диктатуры пролетариата. Тем самым, между буржуазной и социалистической революцией устанавливается непрерывность (перманентность). Революция в Китае проходила через ряд этапов; не менее сложным и извилистым будет ее путь и в Индии. Мы будем конечно следить за каждым этапом и анализировать его. Но стратегический прогноз имеет своей задачей не предугадывать конкретные этапы и эпизоды, а выделить основную тенденцию революционного развития. Эту основную тенденцию дает формула перманентной революции. Она опирается на три положения:
а) национальная буржуазия, пытающаяся эксплуатировать революцию на первых ее шагах (Гоминдан, Ганди), при дальнейшем развитии революции неизбежно окажется по другую сторону баррикады, вместе с феодальными классами и империалистическими угнетателями;
б) мелкая буржуазия (крестьянство) не способна более играть руководящую роль в буржуазной революции и, следовательно, стать у власти. Отсюда вытекает отказ от концепции буржуазно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства;
в) под диктатурой пролетариата буржуазно-демократическая революция перерастает в социалистическую, которая может окончательно победить только как звено международной революции.
Нарушение этих принципов принесло уже величайшие бедствия в Китае, Индии, Японии и др. странах.
5. Теория перманентной революции опровергнута, по мнению тов. П., тем фактом, что крестьянство не опрокинуло диктатуру пролетариата в течение 16 лет, вопреки старым опасениям Троцкого. И этот довод бьет мимо цели. Не только до Октябрьской революции, но и после нее Ленин десятки раз высказывал ту мысль, что без скорой поддержки западного пролетариата советская власть будет опрокинута. Дело шло об эмпирической оценке многочисленных и противоречивых факторов: календарные прогнозы тут невозможны. Если, благодаря целому ряду сопутствующих обстоятельств, советская власть продержалась 16 лет в отдельной стране, то это так же мало говорит против международного характера пролетарской революции, как и против того, что устойчивость пролетарской революции тем меньше, чем многочисленнее крестьянство.
6. Тов. Порцсольд очень близко подходит к давно уже опровергнутому доводу Бухарина, что в международном масштабе соотношение рабочих и крестьян не более благоприятно, чем в границах СССР. Это схоластика! Вопрос решается не социальной статикой, а динамикой, не средним процентом рабочих для всего мира, а той последовательностью, в какой отдельные страны втягиваются в революцию. Если б, например, брандлерианское руководство в 1923 году не сорвало революцию в Германии, статистическое соотношение пролетариата и крестьянства в мировом масштабе не изменилось бы, конечно, но силы пролетарской революции возросли бы в несколько раз. Советская Германия втянула бы в революцию Европу. Превращение Европы в социалистическую крепость изменило бы соотношение сил во всем мире. Остальные страны втягивались бы в революцию в наиболее благоприятных условиях, контрреволюционные потрясения были бы неизмеримо менее опасны.
7. По вопросу о социализме в отдельной стране тов. П. дает ряд двусмысленных формулировок. Начать с того, что он приводит без комментариев знаменитую цитату из статьи Ленина 1915 года о возможности «победы социализма сперва в некоторых или даже в одной единственной стране». Из этой цитаты выросла, как известно, вся теория Сталина. Между тем, в литературе левой оппозиции неопровержимо доказано, что под «победой социализма» Ленин понимал в данном случае, как и во многих других, завоевание власти рабочим классом, т.е. создание социалистического государства, а не построение социалистического общества. Или у тов. П. есть на этот счет малейшее сомнение? Пусть вчитается в цитату: она их рассеет.
8. Тов. П. пытается свести вопрос о социализме в отдельной стране к чистой абстракции. Без интервенции извне и без контрреволюции внутри техника Советов продолжала бы расти, благосостояние и культура масс поднимались бы непрерывно, и социализм был бы осуществлен. Но, признает тов. П., эта абстрактная возможность … неосуществима, ввиду крайнего обострения классовых противоречий в мировом масштабе. «Отсталость России, по его мнению, здесь ни при чем: национальную отсталость можно было бы преодолеть, если бы не обострение классовой борьбы во всем мире.
Но в том ведь и дело, что преодоление отсталости требует больших сроков, а развитие мировой классовой борьбы вовсе не предоставляет СССР какие-либо неограниченные сроки. Преодоление отсталости налагает к тому же страшные тяготы на трудящиеся массы; тот факт, что русские рабочие не едят досыта через 16 лет после революции, пугает рабочих других стран, затрудняет развитие мировой революции и увеличивает опасности для СССР.
9. Как вообще понимать абстрактную «возможность» построения социализма в отдельной стране? Если б на свете существовала только одна Россия, то она в 1917 году не совершила бы Октябрьской революции. Если мысленно устранить мировое хозяйство после Октябрьского переворота, то предоставленная самой себе Россия вернулась бы к капитализму, ибо в рамках Советского Союза капитализм далеко еще не исчерпал своих возможностей: в области производства советский режим ведь только «догоняет» капиталистические страны. Диктатура пролетариата в СССР поддерживается тем, что мировое хозяйство, частью которого являлся русский капитализм, уперлось в тупик. Но отсюда же грозят диктатуре и смертельные опасности (фашизм).
10. «Не возможность социализма в «одной» стране составляет действительный вопрос, а интернациональное единство революционной классовой борьбы». В этой формуле П. превращает интернациональное единство в такую же абстракцию, в какую раньше превратил построение социализма в одной стране. Если внушать рабочим, что при отсутствии военной интервенции обеспечена полная и окончательная победа социализма в СССР, то вопрос о мировой революции теряет свое значение, а внешняя политика сводится к тому, чтоб избежать интервенции. На этом пути сталинская бюрократия погубила Коминтерн и может погубить советское государство. Теория социализма в отдельной стране и интернациональное единство пролетарской борьбы на деле исключают друг друга.
11. Бюрократизм в СССР есть не моральный и не технический, а социальный, т.е. классовый факт. Борьба социалистических и капиталистических тенденций приняла главным образом характер борьбы между общими интересами, представленными государством, и личными, потребительскими интересами крестьян, чиновников и самих рабочих. Преодоление классовых противоречий означает в данных условиях согласование общих производственных интересов с личными потребительскими интересами, причем, на данной стадии развития, личный интерес остается еще основной движущей силой хозяйства. Удалось ли это согласование? Нет! Рост бюрократизма отражает собой рост противоречия между частным и общим интересом. Представляя «общие» интересы, бюрократия отождествляет их в значительной мере со своими собственными интересами. Разграничительную линию между общим и частным она проводит под углом зрения своих частных интересов. Это создает еще большее напряжение антагонизмов и, следовательно, ведет к дальнейшему росту бюрократизма. В основе этих процессов лежит отсталость СССР и ее изолированность в капиталистической окружении.
12. Эмпирики говорят: за 16 лет советская власть сделала большие успехи; если и дальше пойдет так, то социализм будет наверняка построен. На это мы отвечаем: если «и дальше пойдет так», то процесс неизбежно приведет ко внутреннему взрыву, вероятнее при помощи внешнего толчка, но, может быть, и без него. Военная интервенция, вообще говоря, опасна лишь постольку, поскольку, во-первых, найдет внутри СССР крайнее напряжение противоречий, и поскольку, во-вторых, военная интервенция может пробить брешь для интервенции дешевых капиталистических товаров. Оба эти обстоятельства показывают, что проблема социализма не разрешена и, поскольку дело идет не о царстве абстракции, а о царстве действительности, без интернациональной революции не будет разрешена.
13. Из этих соображений некоторые мудрецы делают тот вывод, будто мы отнимаем у русских рабочих «перспективу». Иные идут еще дальше и обвиняют нас в том, что мы отрицаем полезность и необходимость социалистического строительства в СССР: к чему, в самом деле, раз из строительства все равно (!) ничего (!!) не выйдет. Вряд ли стоит отвечать на такого рода пошлости. Если я говорю, что человеческий организм не может долго продержаться без притока свежего воздуха, то этим я не отрицаю ни пользы пищи, ни важности желудка как органа пищеварения.
14. СССР и Коминтерн. То, что тов. П. говорит о зависимости Коминтерна от политических интересов советской бюрократии, в общем правильно, и, вопреки утверждению т. П., неоднократно высказывалось в литературе левой оппозиции. Однако, и в этой области тов. П. допускает если не ошибки, то двусмысленные формулировки. Так, он говорит о том, что советская бюрократия искусственно переносила свои внутренние споры на Коминтерн. Если оставить в стороне преступные методы бюрократии (удушение критики, обман, фальсификации, уголовные амальгамы, подкупы), то остается все же тот факт, что фракционные группировки внутри ВКП имели по самой своей сути интернациональное значение. Особенно это относится к левой оппозиции. Она возникла, правда, непосредственно на почве русских вопросов: темпы индустриализации и партийный режим. Но и эти вопросы не могли не получить сразу интернациональное значение. Проблема бюрократизма прямо и непосредственно затрагивала Коминтерн. В 1924-1925 гг. борьба развернулась уже целиком по вопросу о немецкой революции («Уроки Октября»). В 1926 году борьба обостряется вокруг вопросов об Англо-русском комитете и перевороте Пилсудского в Польше. 1927-ой год стоит целиком под знаком китайской революции. Через все эти годы проходит борьба вокруг вопросов о «рабоче-крестьянских партиях» для Востока, о Крестинтерне (куда он, к слову сказать, девался?) и проч.
1928-ой год — борьба вокруг программы Коминтерна. 1929-1933: ульталевизна в хозяйственной политике СССР, «третий период», испанская революция, проблемы фашизма. КПГО прошла мимо важнейших вопросов интернациональной революционной стратегии и это, к сожалению, до сих пор крайне отрицательно отражается на руководстве САП.
15. Центризм: Тов. П. делает большую методологическую ошибку, когда отказывается признавать «русское» будто бы деление коммунистического лагеря на левых, центристов и правых. В России, по его мнению, правые действительно ликвидаторы, на Западе-же процент ликвидаторов среди правых невелик: «об этом красноречиво говорит тот факт, что лучшие элементы КПГО приблизились через посредство САП к левой оппозиции». Все эти соображения, независимо от того, верны ли они или не верны по существу, не опровергают, а подтверждают нашу классификацию, и в частности, деление центристов на правых и левых. Чтобы САП могла приблизиться к идеям левой оппозиции, ее рядовым членам нужно было отколоться от левого крыла социал-демократии, а ее вождям нужно было порвать с брандлерианцами. Идеологически этот процесс, однако, еще не завершен.
Если тов. П. хочет сказать, что не все брандлерианцы погибли для революции, то мы это охотно допускаем. Но чтоб стать на путь революции (в данных исторических условиях — на путь нового Интернационала), им надо порвать с право-центристскими и вообще с центристскими чертами и методами (пренебрежительное отношение к теории; недостаточное внимание к интернациональной организации; игнорирование проблем революционной стратегии, или их подмен вопросами тактики и проч. и проч.).
Как общее правило можно установить: антипатию к термину центризм и ко всяким дальнейшим подразделениям центризма питают те течения, которые либо сами принадлежат к центризму, либо не освободились еще окончательно от его идейной расплывчатости.
16. Крушение германской социал-демократии и германской компартии открыло целую эпоху распада, брожения и новой кристаллизации в пролетарском авангарде. Но «брожение» означает в данном случае не что иное, как прохождение через промежуточные, или центристские стадии развития. Идет ли дело в каждом данном случае о распаде или о новой революционной кристаллизации, определяется направлением данного движения: слева направо, справа налево и пр. Отсюда необходимость различения левого центризма, правого центризма и т.д. Эти определения не имеют в себе, разумеется, ничего абсолютного. Но при всей своей относительности они совершенно необходимы для марксистской, а не вульгарно-эмпирической ориентации. Отказываться от них пролетарский политик может так же мало, как моряк — от карты и компаса.
17. Возьмем два примера: Норвежскую рабочую партию и Шведскую независимую коммунистическую партию.
НРП проделывает курс от центризма к реформизму. Чтоб совершить эту эволюцию без внутренних потрясений, Транмель нуждался в маскировке и прикрытии. Такое прикрытие давала ему связь с независимыми социалистическими партиями других стран. Сейчас, когда он чувствует себя более прочно в седле, он собирается, по-видимому, поблагодарить своих стремянных пинком ноги: эту историю мы наблюдали не раз.
Подписание вождями САП и ОСП совместно с Транмелем резолюции об общей борьбе за возрождение революционного (!) движения есть тяжелая оппортунистическая ошибка, которая вызвана вульгарно-эмпирическим, комбинаторским подходом к задаче собирания сил, без марксистской оценки тенденций и направления их развития.
Шведская независимая коммунистическая партия эволюционирует, насколько я могу судить на основании крайне недостаточных данных, от брандлерианской позиции влево. Разумеется каждый революционер-интернационалист будет всеми силами стремиться к тому, чтоб эта эволюция привела к сближению и объединению на принципиальном фундаменте нового Интернационала. Но недопустимо выдавать пожелания за факты, отождествляя возможный завтрашний день с сегодняшним. Шведская партия не только голосовала за общую с Транмелем резолюцию, но и отказалась подписать декларацию в пользу Четвертого Интернационала. Правда, вожди партии заявляют, что, будучи в принципе согласны с необходимостью нового Интернационала, они считают «преждевременным» его провозглашение. На самом деле за этой позицией скрывается центристская половинчатость. Дело сейчас идет не о провозглашении нового Интернационала, а о провозглашении необходимости нового Интернационала и о формулировке его основных принципов пред лицом мирового рабочего класса.
В этих условиях САП и ОСП, подписывая левой рукой декларацию нового Интернационала, а правой — совместную декларацию с Транмелем, Балабановой, Поль Луи и пр. препятствуют установлению необходимой ясности, подают колеблющимся новый пример колебания, задерживают революционное развитие Шведской компартии, как и ряда других организаций. Нельзя руководствоваться одним лишь стремлением охватить как можно шире. Надо иметь перед собой политическую карту и компас. Массовое количество явится только в результате принципиального качества.
18. Тов. П. совершенно прав, когда настаивает на том, чтобы секции бывшей левой оппозиции перестали себя чувствовать только оппозицией или только вспомогательными отрядами русской оппозиции. Они должны действовать как кадры (часть кадров) новых национальных партий и нового Интернационала. Тов. П. выгодно отличается в этом вопросе от тех эмпириков, которые не понимают авангардной роли левой оппозиции, ибо руководствуются по существу трэд-юнионистским критерием (критерием голого числа), а не марксистским критерием, который исходит из решающей роли теории, принципов, методов.
19. Ошибочна мысль тов. П., будто мы должны составить особый каталог мертвых и живых секций Коминтерна. Этот вопрос освещен в нашей дискуссии достаточно. Если в той или другой стране мы сможем в дальнейшем завоевать большинство национальной секции Коминтерна, то не идеей «реформы», а открытым строительством нового Интернационала. Так, Третий Интернационал завоевал в свое время большинство французской социал-демократии.
20. Совершенно верно, что в литературе левой оппозиции не разработан ряд важнейших вопросов новейшей экономики и политики. Такая разработка предполагает рост кадров, привлечение новых сил, более широкое разделение труда, в том числе, и теоретического.
С другой стороны, не надо упускать из виду, что теоретическая работа других направлений, как и непосредственное развитие мировой экономики и политики, не принесли за последнее десятилетие ничего, что находилось бы в противоречии с основными программными и стратегическими положениями левой оппозиции и с ее революционной перспективой. В этом величайшая гарантия успешности дальнейшего строительства.
Л. Троцкий
4-го декабря 1933 г.