Выводы.
На частном предварительном совещании группа, примыкающая к позиции «Социал-Демократа» (делегация Ц. К. и польская «оппозиция») формулировала свою позицию следующим образом: осудить официальные социалистические партии; формулировать принципы революционно-классовой политики и объединить на них левую часть единомышленников. Задача массовой борьбы за мир не была в этой постановке даже упомянута. Ленин в своей речи — наиболее принципиальная речь была им произнесена именно на этом предварительном совещании — доказывал, что лозунг борьбы за мир лишен революционного содержания.
Прямо противоположную позицию занимал Аксельрод. На одном из официальных наших заседаний, при рассмотрении вопроса о способе голосований, Аксельрод доказывал, что сейчас перед нами борются две основные тенденции: одна хочет использовать совещание, или вернее его часть, объединив ее на определенной революционно-тактической платформе, как краеугольный камень для постройки Третьего Интернационала; другая — хочет, опираясь на все социалистические элементы, отрицательно относящиеся к войне, — начать международную кампанию в пользу мира, считая, что этот именно путь лучше всего может вести к воссозданию Интернационала.
Представитель «Нашего Слова» доказывал в противовес этому, что кроме двух указанных тенденций, имеется третья, которая придает огромное значение кампании за мир, считая, что только под этим лозунгом может сейчас итти действительно широкая мобилизация масс; но которая в то же время хочет агитацию за мир поставить сейчас же на рельсы революционно-классовой тактики, определить свое непримиримое отношение к господствующему социал-националистическому курсу и попытаться тем самым уже настоящее совещание сделать отправным моментом в работе по воссозданию Третьего Интернационала.
Редакция «Социал-Демократа» представила проекты двух документов: тактической резолюции и обращения к массам.
Тактическая резолюция характеризовала войну, как империалистическую, осуждала социал-национализм и безразлично-выжидательное течение «центра» (Каутский и др.), отвергала все формы «гражданского мира», выдвигала, в качестве очередной международной задачи, борьбу за мир, требовала разрыва с легализмом во что бы то ни стало и социально-революционного использования ситуации, созданной войной, и ее последствий. Эта резолюция представляла собою крупнейший шаг вперед — в сторону действительного революционно-социалистического интернационализма. Она не упоминала о том, что «поражение России есть меньшее зло» (можно себе представить, какой прием оказала бы этому национально-русскому тезису немецкая оппозиция!), она не возводила раскола рабочих организаций в принцип; она признавала, наконец, революционное значение борьбы за мир. В этих пределах в проекте резолюции отсутствовало все то, что отделяет позицию «Социал-Демократа» от позиции «Нашего Слова»… Представителю «Нашего Слова» оставалось только заявить о своей солидарности с основными тезисами резолюции и предложить передать ее в комиссию для более счастливой формулировки. К сожалению, резолюция не собрала большинства. За передачу ее в комиссию собрано было только 13 подписей.
Большинство участников, сходившееся на общих отрицательных задачах: против войны, против национализма, против национального блока, не отдавало себе ясного отчета в тех положительных революционных задачах, которые ставит перед социалистическим пролетариатом нынешняя эпоха. Иначе сказать: если все были единодушны в своем стремлении бороться против подчинения пролетариата буржуазной государственной власти, то большинство не было готово поставить революционную борьбу за завоевание государственной власти пролетариатом в порядок дня.
Это не случайность. Крайне незначительная сила сопротивления, обнаруженная массами с начала войны, подсекала крылья революционной мысли. Пессимизма нет, наоборот, у всех интернационалистов есть — на основании объективного хода событий — глубокая уверенность в том, что раньше или позже будет праздник и на улице революционного социализма. Но носитель революционного социализма, пролетариат, представляется многим после опыта войны недостаточно подготовленным. «Мы собрали вокруг себя четыре миллиона избирателей, — рассуждал один из левых немецких интернационалистов, — а война вскрыла, что идеями научного социализма пропитался только немногочисленный авангард пролетариата. Прежде чем поставить практически вопрос о социальной революции, необходимо подготовить пролетариат»… Такая постановка вопроса совершенно неисторична: для нее вопрос о «подготовке» пролетариата к революционному действию растворяется в социалистической пропаганде. Но если наша работа в течение двух рабочих поколений «не подготовила» пролетариат к социальной революции, то где надежда, что наши усилия окажутся успешнее по отношению к третьему поколению? Было бы достойно школьного учителя, а не исторической партии возлагать все свои надежды на изменения и улучшения в системе пропаганды. Очевидно, центр тяжести лежит в характере исторической эпохи. И если верно, что бурная эпоха, в которую нас ввела война, должна вскрыть революционную энергию пролетариата, то нужно отдать себе отчет в той новой опасности, которая отсюда [вырастает перед социализмом. Потерпев жестокое разочарование в начале войны, сведя вследствие этого к минимуму свои ближайшие политические ожидания и расчеты, левое крыло международной социал-демократии, из опасения забежать вперед, может безнадежно отстать от революционизируемой войной массы. Нельзя ни на минуту закрывать глаза на эту опасность. Готовить пролетариат к социальной революции и самим готовиться к ней означает сейчас для революционных социал-демократов брать на себя инициативу действенного противопоставления пролетарского авангарда империалистической буржуазной нации…
Задачей левого, революционно-марксистского фланга интернационалистов является поэтому дальнейшая настойчивая пропаганда социально-революционных путей и методов международной борьбы пролетариата.
Из отчетов, работ и бесед вырастала снова — в своем общеевропейском масштабе — картина падения Интернационала, капитуляции сильнейших партий, организаций, идейное и моральное банкротство вождей, которые держались на своих постах только силой инерции. Отдельные эпизоды картины, воспроизведенные непосредственными наблюдателями и участниками событий, потрясали и теперь, через год, переживанием того унижения, через которое прошел в этой войне социализм. В докладах, свободных по форме, и в частых возгласах слушателей было много возмущения и гнева, но не было, несмотря на все, нот пессимизма. Все чувствовали, что катастрофа только обнаружила вконец пережившую себя систему понятий, методов и настроений в социализме. Самое революционное, по своим целям, движение бюрократизировалось, окостенело, идейно загнило в условиях неподвижности. Сложилось и состарилось целое поколение вождей, автоматически воспроизводивших одни и те же приемы, повторявших одни и те же выветрившиеся от употребления слова. Они были, эти вожди, в революционном, социалистическом смысле, целиком опустошены уже до этой войны. Катастрофа только вскрыла это.
Если история не раз пользовалась бурями войны, чтобы вскрыть гнилость государственных организаций и ничтожество правящих, то на этот раз война понадобилась также и для того, чтобы обнаружить гнилость в здании социализма, подвергнуть убийственному испытанию его руководящие кадры, ставшие мертвым грузом движения, и расчистить, таким образом, пути для новых методов и для новых идей.
Перед нами — это нужно сказать с самого начала — не было еще совещания «новых людей», применяющих новые методы, отвечающие новым условиям эпохи бурь и потрясений. Участники в большинстве своем старые деятели движения, вышедшие из кадров Второго Интернационала. Это те элементы, которые, в силу благоприятных национальных или личных условий, сохранили в своем сознании революционную идею движения и сумели в нынешнем крахе удержаться на почве международной классовой борьбы. Однако, по всему своему политическому воспитанию они гораздо решительнее в отвержении социал-национализма, чем в прокладывании путей новым социально-революционным методам борьбы. Новый Интернационал нуждается в этих живых носителях старого опыта, не склонивших головы перед классовым государством. Но прежде всего он нуждается в новых людях, в представителях того молодого поколения, которое изживает теперь свои последние национальные реформистские иллюзии на полях битв, в земляных окопах, которое оформится в первых суровых социальных столкновениях масс с буржуазным обществом, где обе стороны, прошедшие через школу войны, не будут останавливаться пред методами открытого применения силы. В этом смысле приходится сказать, что Третий Интернационал еще впереди.
Совещание — только эпизод в том колоссальном историческом сдвиге, который вывел буржуазное общество из состояния неустойчивого равновесия и ребром поставил перед пролетариатом основной вопрос социального развития: империализм, война и кровавое рабство — или социальная революция? Но это в то же время — большой и содержательный эпизод. А для той стадии, через которую движение проходит сейчас, это — крупнейшее историческое событие.
Отчеты дали сравнительно мало новых фактов — тем, кто внимательно следил за жизнью Интернационала в эпоху войны. Но, связывая разрозненные факты в одну цельную картину, отчеты дали участникам два основных впечатления: как много было фальшивого, духовно-мертвого в-колоссальном здании Второго Интернационала, и в то же время, какое огромное революционное наследство оставил он нам в сознании широких рабочих масс. Поистине, есть на чем строить; Третьему Интернационалу не приходится начинать сначала.
«Наше Слово» 3—6 октября 1915 г.