О совместных выступлениях с социал-патриотами.
(По поводу «письма Мартова».)
Мартов совершенно прав, когда заявляет, что редакция «Нашего Слова» не выносила решений, запрещающих членам редакции литературное участие в «Нашем Деле», боевом органе русского социал-национализма. Совершенно верно также, что Мартов говорил на заседаниях редакции о своем намерении бороться против социал-национализма на страницах «Нашего Дела». «Сотрудничество» того рода, какое имел в виду Мартов, по существу дела было бы (если бы могло осуществиться), очевидно, не сотрудничеством в обычном смысле слова, а использованием со стороны Мартова своего положения в меньшевистской фракции для проведения со страниц «Н. Дела» политической линии, непримиримо враждебной этому органу.
Считая этот план практически неосуществимым; не сомневаясь, что социал-национализм против нападений Мартова встретит надежнейшую защиту со стороны цензуры; опасаясь, что голый факт «участия» Мартова в «Н. Деле» послужит, при таких условиях, лишь прикрытием, с одной стороны, для этого органа, а с другой — для всяких промежуточных, шатущихся или беспринципных элементов, — большинство нашей редакции — пять членов из семи — нимало не скрывало от Мартова своего вполне отрицательного отношения даже и к тому «сотрудничеству», которое по замыслу должно было быть перенесением борьбы на неприятельскую территорию. Если, тем не менее, редакция не определяла формально своего отрицательного отношения к такому «сотрудничеству», не выходившему, впрочем, из состояния проекта, и оставляла все это начинание на личной ответственности Мартова, то исключительно руководствуясь уверенностью, что сам Мартов, во всяком случае, примет все меры к тому, чтобы появление его статей в «Нашем Деле» не могло быть истолковано, как «совместное литературно-политическое выступление с социал-патриотами».
К такого рода совместным выступлениям наша редакция относится — это, надеемся, без дальнейшего ясно всем нашим друзьям и читателям — совершенно отрицательно. И те примеры и соображения, которые приводит Мартов в своем письме, не могут ни в малой мере поколебать такое наше отношение.
Мы должны выразить сожаление по поводу того, что т. Мартов, «не касаясь» «сотрудничества с несоциалистическими патриотами», тем не менее осложняет стоящий перед нами вопрос — вопросом об участии в буржуазной прессе, как «Вестник Европы», «Русское Богатство», «Киевская Мысль» и пр. На самом деле, это два глубоко различных вопроса, и их сближение может только спутать карты и уничтожить возможность какого бы то ни было критерия.
Участие социалиста в буржуазной прессе, какие бы неудобства оно в себе ни заключало, само по себе — по общему правилу — не вносит путаницы в политические отношения. Социал-демократическая партия давно и определенно отмежевалась и от буржуазных партий и от «беспартийной» буржуазной печати. Здесь линия водораздела проведена совершенно отчетливо для всех. Сотрудничество социалиста в буржуазном издании совершенно не ангажирует партию, как таковую. Никто не делает выводов о политическом блоке из того факта, что социалист пишет корреспонденции в буржуазном органе. Поскольку такого рода сотрудничество вызывается объективным положением вещей, особенно у нас в России, партия может только требовать, чтоб это сотрудничество было обставлено определенными гарантиями: социалист не может сотрудничать в органе, враждебно атакующем социал-демократию; социалист должен подписывать свои статьи, не растворяясь в буржуазном издании; социалист не может со страниц буржуазной прессы критиковать свою партию.
Совсем иначе обстоит дело с изданием типа «Нашего Дела». Социал-национализм есть течение, возникшее внутри социал-демократии. Это течение, вполне определившееся во всем Интернационале, мы считаем смертельно-враждебным историческим интересам пролетариата. Внутри рабочего движения, внутри социал-демократии мы ведем работу непримиримого размежевания с социал-национализмом. Эта работа в массах еще далеко не завершена. Ясного и несомненного для масс водораздела еще нет. Совместные идейно-политические выступления с социал-патриотами, сотрудничество интернационалистов в органах социал-национализма не может в этих условиях не вносить смуты в умы, не тормозить необходимого и спасительного процесса размежевания, не притуплять революционной бдительности передовых рабочих.
Совершенно верно, что «наша газета отнюдь не проповедует во что бы то ни стало раскола». Отсюда Мартов выводит формально как бы безупречную обратную теорему, — именно, что «Наше Слово» «считает принципиально-допустимой совместную политическую работу с социал-патриотами». Но что это значит? Из того, что мы не требуем раскола с социал-патриотами, всегда и при, всяких условиях вытекает только, что наша работа и работа социал-патриотов могут до поры, до времени развертываться внутри общих организационных рамок. Но это ни в каком смысле не равносильно «совместной политической работе». Наоборот: интернационалисты лишь постольку имеют право оставаться в общих с социал-патриотами рамках, поскольку они противопоставляют свою политическую работу работе патриотов и заставляют таким образом массу делать выбор между той и другой. Но если сосуществование с социал-патриотами в рамках общих массовых организаций диктуется интернационалистам в большинстве случаев именно потребностями борьбы за влияние, то отсюда ни в каком случае не вытекает целесообразность сожительства с социал-патриотами в общих идейно-политических изданиях, которые в настоящих условиях не могут не быть орудиями борьбы двух непримиримых течений. С «внутренним» врагом приходится бороться на общей территории, но нельзя бороться с ним общим оружием.
Мы никак не можем признать «совместными идейно-политическими выступлениями» те приводимые Мартовым случаи, когда «Голос» или «Наше Слово» давали место отдельным статьям Дейча, Ледера, Трояновского или других социал-националистов. Если наша, ведущая определенный интернационалистский курс, редакция печатала время от времени социал-патриотические статьи с соответственной редакционной оценкой, то никак уж не во имя «совместных выступлений», а как раз для более наглядного доказательства — невозможности «совместных выступлений». И это как нельзя лучше обнаруживается на том обстоятельстве, что такого рода случаи, сравнительно нередкие в первый период существования нашей газеты, когда идейное самоопределение враждебных течений находилось в первоначальной стадии, совершенно исчезли за последний период, когда позиции окончательно определились. Ссылка Мартова на принятую нами для напечатания статью Парвуса, «написанную для оправдания его патриотической германской позиции», является лучшей иллюстрацией нашей мысли: никто же не станет, в самом деле, утверждать, будто мы решили печатать статью Парвуса — разумеется, с надлежащей отповедью! — на предмет совместных с ним выступлений! Но, с другой стороны, очень поучительно, что это решение редакции не было приведено в исполнение в течение… пяти месяцев. Решение оказалось фактически отмененным — за явной запоздалостью: сейчас уже исчезли мотивы для оказания хотя бы эпизодического «гостеприимства» тем социал-милитаристам, которые стучатся в наши двери. Еще меньше может быть у нас теперь оснований — стучаться к ним в двери.
Цитируемое Мартовым решение относительно статьи Парвуса дает нам достаточный повод привести другое решение, в связи с тем же Парвусом, принятое редакцией в начале августа по инициативе Мартова. Дело шло о том «Институте для исследования социальных последствий войны», который создан Парвусом в Копенгагене. Организатор предприятия пригласил для работы несколько русских социал-демократов-интернационалистов. Мартов предложил редакции признать недопустимым для интернационалиста работу в указанном Институте, — и редакция единогласно приняла такое решение. Не потому, как мы уж разъяснили, что предполагали, будто Институт преследует какие-либо другие цели, кроме подбора и классификации соответственных материалов: наоборот, все, что мы знали и знаем о постановке предприятия, не давало повода ни для каких подозрений. Мартов указал, что он руководится исключительно политическими соображениями: поддержка со стороны интернационалистов созданного Парвусом института, хотя бы и лишенного политической окраски и безупречного по целям, поднимет политический авторитет Парвуса и так или иначе будет им использован в интересах его социал-милитаристской агитации.
Мы считаем, что эти соображения тем более применимы к совместным идейно-политическим выступлениям с социал-патриотами или к сотрудничеству в их органах. Если мы заботимся о том, чтоб немецкий социал-милитарист (Парвус) не почерпнул косвенной поддержки в не-политическом сотрудничестве с ним русских интернационалистов, то мы сугубо обязаны заботиться о том, чтоб не оказать прямой поддержки нашим русским социал-патриотам, выступая с ними бок-о-бок как с политическими 134 союзниками пред лицом рабочих масс. Нельзя забывать, что мы находимся не в первом и не в пятом, а в пятнадцатом месяце войны. Время академических дискуссий с Масловыми и Левицкими на тему о «защите отечества» осталось позади. Интернационализм должен стать — и становится — лозунгом действия. На международном совещании мы подписали торжественное обязательство непримиримой борьбы с теми, которые «взяли на себя пред рабочим классом, пред его настоящим и будущим, ответственность за эту войну, за ее цели и за ее методы». Эти слова обязывают. Тех публицистов и «вождей», которых события войны и социалистического распада не заставили до сих пор ликвидировать свой социал-патриотизм, мы можем и должны предоставить собственной участи. Вопросы интернационализма и социал-патриотизма вышли на улицу и требуют ясного, отчетливого, законченного ответа. Выступая вместе с социал-патриотами со страниц общих изданий, мы не сможем сказать массам, что социал-патриотизм смертельно враждебен интересам пролетариата, — такова правда, и мы ее должны сказать! Мы должны себе обеспечить возможность сказать массам эту правду целиком. А для этого нам, интернационалистам, нужно теснее сомкнуть свои ряды, нужно создать свои органы, свои опорные базы для революционного действия. Содействовать этому «Наше Слово» считало и считает своей главнейшей задачей.
«Наше Слово», 19 ноября 1915 г.