Думская социал-демократическая фракция.
Революционная и пассивно-выжидательная политика.
Мы не раз говорили — и до последней думской сессии — о недостаточной определенности позиции с.-д. думской фракции, руководимой Чхеидзе, и мы считаем совершенно недопустимым закрывать глаза на то, что дальнейшее сохранение этой неопределенности — при все возрастающем расхождении национально-оборонческих и интернационально-революционных элементов рабочего движения — может поставить фракцию в совершенно безвыходное положение.
Карл Либкнехт дает нам образец революционно-агрессивной, неутомимо-наступательной социалистической тактики в империалистическом парламенте. Агрессивность Либкнехта было бы нелепо объяснять «темпераментом»; на самом деле она вытекает из определенности позиции и политических задач. Все выступления Либкнехта вытекают из стремления действенно противопоставить пролетариат войне и ее виновникам. Он считает необходимым подготовлять «революционное вмешательство пролетариата» (см. его беседу со скандинавским товарищем «Наше Слово», № 55). Он считает, что приостановить войну в сколько-нибудь близком будущем может только революционное вмешательство пролетариата; он строит всю свою политику в расчете на «период крупных социальных схваток». Именно поэтому он не только не ищет общего языка с империалистическим большинством, а наоборот, даже по частным вопросам выбирает такие формулировки, которые как можно более враждебно противопоставляют его этому буржуазному большинству вместе с социал-патриотами и порождают и закрепляют в сознании массы представление о полной непримиримости социализма и империализма. Найти в себе внутреннюю силу для такой тактики в патриотически-сгущенной атмосфере современного парламента может только тот, кто стремится стать органом непосредственного «революционного вмешательства пролетариата». И вот почему, приветствуя переход группы Гаазе на путь открытой оппозиции, Либкнехт основной порок многих членов этой группы видит в том, что «у них нет желания или мужества дать пролетариату революционный лозунг» («Наше Слово», № 55).
Такой революционно-наступательной тактики нет у наших депутатов. Не нужно обманывать себя их энергичными выступлениями против правительства в вопросах внутренней политики. Центральным вопросом жизни народных масс, как и центральным явлением всей эпохи, является война. Между тем энергия и определенность выступлений нашей фракции тем меньше, чем ближе она подходит к этому центральному факту.
Правда, «революционные» социал-патриоты — то есть те немногие из них, которые искренно считают себя такими — усматривают политическую задачу в том, чтобы, приняв войну, содействовать развитию «национальной революции» путем критики правительственного ведения войны. Под углом зрения национальной революции под патриотическим знаменем логически не только понятно, но и обязательно стремление найти общий язык с прогрессивным блоком и ограничивать область «революционной» критики вопросами внутренней политики и военной техники. Такая точка зрения, внутренне логическая, политически представляет собою самую жалкую и бездарную из утопий, и Милюков, в течение последней сессии, снова двинул в ход все свои ресурсы обывательского реализма и политического бесстыдства, чтобы втолковать самым упорным всю безнадежность сочетания патриотизма с революцией.
Но наша думская фракция, за вычетом Чхенкели, и не занимается, к чести ее, таким сочетанием. В этом главное отрицательное достоинство ее позиции. Однако этого совершенно недостаточно. За отказом от мнимо-революционной мобилизации пролетариата на основе «национального предприятия» (войны), остаются две возможности: революционная мобилизация пролетариата против «предприятия», а стало быть полный разрыв на этом с прогрессивным блоком, либо же пассивно-выжидательная политика, не ангажирующаяся в патриотическом направлении, но и не находящая в себе, по выражению Либкнехта «желания или мужества дать пролетариату революционный лозунг». Деятельность нашей думской фракции протекает между этими двумя альтернативами — с явным приближением к пассивному интернационализму. Перспектива революционной мобилизации пролетариата против «национального предприятия», стало быть не только против монархии и дворянства, но и против империалистической буржуазии, — несомненно пугает фракцию своей политической «безвыходностью». В национальных рамках такая перспектива действительно заканчивается тупиком. Революционно противопоставлять пролетариат не только «реакции», но и империалистическому блоку можно лишь при ясном понимании того, что война эта означает для всей Европы «период крупных социальных схваток», что политическое выступление «изолированного» (от империалистических классов) русского пролетариата представляет собою только одну из этих схваток, и что судьба боевой анти-империалистической политики в России зависит в последнем счете не от соотношения сил в национальных рамках, а от хода и исхода революционной борьбы на протяжении всей Европы. У наших депутатов нет ясной интернационально-революционной концепции; и если они — за вычетом Чхенкели — отвергают национально-патриотическую концепцию, то они в то же время слишком часто оказываются безоружными пред ней. Такова основная причина политической расплывчатости выступлений нашей фракции и пассивно-выжидательного характера ее интернационализма.
Но наряду с этим действует в том же направлении более непосредственно и потому более остро другая причина: организационная связь фракции с руководящими социал-патриотами. Для того, чтобы депутаты могли с думской трибуны открыто призывать рабочих не связывать себе рук цепями оборонческой политики, руки самих депутатов должны быть совершенно свободны от организационной связи с оборонцами, зовут ли этих последних Потресовыми или Чхенкели.
«Наше Слово», 20 апр. 1916 г.