Мировое положение и наши задачи.

Тезисы III Конгресса о мировом положении и задачах Коммунистического Интернационала.

Тезисы были приняты единогласно на 16-й сессии 4 июля 1921 г. — /И-R/

I. Существо вопроса.

1. Революционное движение к концу империалистической войны и после нее отличается небывалым в истории размахом. В марте 1917 г. происходит низвержение царизма. В Англии с мая 1917 г. бурная стачечная борьба. В ноябре 1917 российский пролетариат овладевает государственной властью. В ноябре 1918 г. низвержение германской и австро-венгерской монархий. Стачечное движение охватывает ряд европейских стран и особенно широко разливается в течение следующего года. В марте 1919 г. возникает советская республика в Венгрии. В конце года Соединенные Штаты сотрясаются бурными стачками металлистов, углекопов, железнодорожников. В Германии — после январских и мартовских боев 1919 г. — движение достигает своей кульминации в дни после Капповского мятежа, в марте 1920 г. Во Франции наиболее напряженный момент внутренней жизни приходится на май 1920 г. В Италии непрерывно нарастающее движение промышленного и сельского пролетариата приводит в сентябре 1920 г. к захвату рабочими фабрик, заводов и поместий. В декабре 1920 года в Чехии происходят массовые пролетарские забастовки. В марте 1921 г. восстание рабочих средней Германии и стачка рабочих угольной промышленности в Англии.

Особенного размаха и наибольшей остроты движение достигает в странах, ведших войну, а из них — в побежденных. Но оно распространяется и на нейтральные страны. В Азии и Африке оно пробуждает или усиливает революционные возмущения многомиллионных колониальных масс.

Эта могущественная волна, однако, не опрокинула ни мирового, ни европейского капитализма.

2. За год, протекший между II и III Конгрессом Коммунистического Интернационала, ряд возмущений и боев рабочего класса закончился его частичными поражениями (наступление Красной армии на Варшаву в августе 1920 г., движение итальянского пролетариата в сентябре 1920 г., восстание немецких рабочих в марте 1921 г.).

Первый период революционного движения после войны, характеризующийся стихийностью напора, значительной бесформенностью методов и целей и чрезвычайной паникой правящих классов, представляется в значительной мере завершенным. Классовая самоуверенность буржуазии и внешняя устойчивость ее государственных органов несомненно укрепились. Паническое отношение к коммунизму если не прошло, то ослабело. Руководители буржуазии даже хвастают могуществом своего государственного аппарата и во всех странах перешли в наступление против рабочих масс как на экономическом, так и на политическом фронте.

3. Ввиду этого положения Коммунистический Интернационал ставит перед собой и перед всем рабочим классом следующие вопросы: в какой мере новое политическое взаимоотношение буржуазии и пролетариата соответствует более глубокому соотношению сил? действительно ли буржуазия близка к восстановлению социального равновесия, нарушенного войной? есть ли основания полагать, что на смену эпохе политических потрясений и классовых боев идет новая длительная эпоха восстановления и роста капитализма? не вытекает ли отсюда необходимость пересмотра программы или тактики Коммунистического Интернационала?

II. Война, спекулятивный подъем, кризис и страны Европы.

4. Предшествовавшие войне два десятилетия были эпохой особенно могущественного капиталистического прибоя. Периоды подъема отличались напряженностью и длительностью, периоды депрессий или кризисов отличались краткостью. В общем, кривая резко поднималась вверх: капиталистические нации богатели.

Прощупывая мировой рынок через тресты, картели и консорциумы, вершители мировых судеб отдавали себе отчет в том, что бешено развивающийся капитализм должен упереться в пределы емкости им же созданного капиталистического мирового рынка, и попытались выйти из положения хирургическим путем. Кровавый кризис мировой войны должен был заменить неопределенно долгий период экономической депрессии — с одним и тем же результатом: массовым уничтожением производительных сил.

Война соединила, однако, чрезвычайную разрушительную силу методов с непредвиденной длительностью их применения. В результате она не только экономически уничтожила «избыточные» производительные силы, но и ослабила, расшатала, подкопала основной производственный аппарат Европы. Одновременно она помогла могущественному капиталистическому развитию Соединенных Штатов и лихорадочному подъему Японии. Центр тяжести мирового хозяйства передвинулся из Европы в Америку.

5. Период прекращения четырехлетней бойни, демобилизации и перестройки военных отношений на мирный лад, с неизбежным экономическим кризисом в результате истощения и хаоса войны, казался буржуазии — с полным основанием — наиболее грозным для неё временем. И действительно, в течение двух послевоенных лет захваченные войной страны явились ареной могущественных движений пролетариата.

Одной из важнейших причин, благодаря которым буржуазия сохранила, тем не менее, свое господствующее положение, явился тот факт, что уже через несколько месяцев после войны наступил не кризис, который казался неизбежным, а экономический подъем. Он длился приблизительно полтора года. Промышленность поглощала почти целиком демобилизованных рабочих. Заработная плата, хотя и не могла по общему правилу догнать цены на предметы потребления, поднималась все же вверх, создавая мираж экономических завоеваний.

Именно этот торгово-промышленный подъем 1919—1920 г., внесший смягчение в наиболее острый ликвидационный период после войны, имел своим последствием чрезвычайное повышение самоуверенности буржуазии и выдвинул вопрос о наступлении новой органической эпохи капиталистического развития.

Между тем подъем 1919—1920 гг. являлся в основе своей не началом возрождения капиталистического хозяйства после войны, а продолжением того искусственного состояния промышленности и торговли, какое было создано войной.

6. Империалистическая война разразилась в такой период, когда торгово-промышленный кризис, исходивший и тогда из Америки (1913 г.), стал обволакивать Европу. Нормальное развитие промышленного цикла было прервано войной, которая сама стала самым могущественным экономическим фактором. Война создала почти безграничный рынок для основных отраслей промышленности, совершенно защищенных от конкуренции. Это был твердый покупатель, которому всегда не хватало. Производство средств производства заменилось производством средств истребления. Предметы личного потребления поглощались по все более высоким ценам миллионами людей, которые не производили, а разрушали. Этот процесс означал разорение. Но, в силу доведенных до чудовищности противоречий капиталистического общества, он принял вид и форму обогащения. Государство выпускало займ за займом, эмиссию за эмиссией и от счета на миллионы перешло к счету на миллиарды. Машины и сооружения изнашивались и не возобновлялись. Земля плохо обрабатывалась. Капитальные строительные работы в городах и на путях сообщения прекратились. Тем временем число государственных ценностей, кредитных и казначейских знаков, фондов росло непрерывно. Фиктивный капитал разбухал в такой же степени, в какой разрушался производительный капитал. Кредитная система из средства обращения товаров стала средством мобилизации, в военных целях, национального достояния, включая и то, которое еще будет создаваться будущими поколениями.

Именно из страха перед опасностью катастрофического кризиса капиталистическое государство действовало после войны так, как и во время войны: новые эмиссии, новые займы, регулирование важнейших цен, гарантирование прибылей, приплата на хлеб и другие виды государственной субсидии к жалованью и заработной плате, плюс военная цензура и диктатура офицерства.

7. Одновременно с этим прекращение военных действий и восстановление хотя бы и ограниченных международных сношений дали обнаружиться спросу на самые разнообразные товары во всех концах земли Война оставила большие массы неизрасходованных продуктов. Огромные денежные суммы, сосредоточенные в руках поставщиков и спекулянтов, были мобилизованы по линии наибольшего барыша. Отсюда лихорадочный торговый подъем, где — при небывалом росте цен и фантастических дивидендах — промышленность ни в одной из своих основных отраслей не приблизилась в Европе к своему довоенному уровню.

8. Ценой дальнейшего органического расстройства хозяйственной системы (рост фиктивного капитала, падение валюты, спекуляция вместо залечивания хозяйственных ран) буржуазным правительствам совместно с банковскими консорциумами и промышленными трестами удалось оттянуть начало экономического кризиса к такому моменту, когда политический кризис демобилизации и первого подведения итогов уже вошел в берега. Получив серьезную передышку, буржуазия вообразила, что опасность кризиса устранена на неопределенно долгое время. Воцарился чрезвычайный оптимизм. Казалось, что потребности восстановления открывают многолетнюю эпоху процветания промышленности, торговли и особенно спекуляции. 1920 год оказался годом разбитых надежд.

Сперва как финансовый, потом как торговый, далее как промышленный — кризис начался в марте 1920 г. в Японии, в апреле — в Соединенных Штатах (легкое понижение цен началось уже в январе), перешел в Англию, Францию и Италию (в апреле), в нейтральные страны Европы, в ослабленном виде сказался в Германии и распространился по всему вовлеченному в капиталистическое развитие миру во вторую половину 1920 года.

9. Таким образом кризис 1920 г. — это есть одно из важнейших обстоятельств для понимания мировой обстановки! — не есть очередной этап «нормального» промышленного цикла, а более глубокая реакция против основанного на разорении и истощении фиктивного подъема эпохи войны и двух послевоенных лет.

Нормальные чередования подъемов и кризисов происходили на поднимающейся кривой промышленного развития. За последние семь лет производительные силы Европы не поднимались, а круто падали.

Разорение самого фундамента хозяйства еще только должно сказаться во всех его этажах. Для достижения некоторого внутреннего соответствия хозяйство Европы в течение ближайшего ряда лет должно будет сжиматься и сокращаться. Кривая развития производительных сил будет понижаться от нынешней своей фиктивной высоты. Подъемы могут иметь при этом кратковременный, в значительной мере спекулятивный характер. Кризисы должны быть длительными и тяжелыми. Нынешний кризис в Европе есть кризис недопроизводства. Это реакция обнищания против стремления производить, торговать и жить на прежнюю широкую капиталистическую ногу.

10. Экономически сильнейшая и наименее пострадавшая от войны страна Европы — Англия. Тем не менее и по отношению к ней нельзя говорить о восстановлении капиталистического равновесия после войны. Правда, благодаря своей мировой организации и положению победительницы, Англия достигла после войны известных торговых и финансовых успехов: улучшила в свою пользу торговый баланс, подняла курс фунта стерлингов и достигла фиктивного избытка в бюджете. Но в области промышленности Англия шла после войны назад, а не вперед. Как производительность труда, так и национальный доход несравненно ниже, чем до войны. Положение основной отрасли промышленности, угольной, все более ухудшается, увлекая за собой и другие отрасли. Непрерывные стачечные потрясения являются не причиной, а последствием упадка английского хозяйства.

11. Франция, Бельгия, Италия непоправимо разорены войной. Попытка восстановить хозяйство Франции за счет Германии есть дикий грабеж, соединенный с дипломатическим шантажем, и совершается путем дальнейшего разорения Германии (уголь, машины, скот, золото), не спасая в то же время Франции. Это наносит тяжелый ущерб хозяйству всей континентальной Европы. Франция получает гораздо менее, чем теряет Германия, несмотря на то, что французские крестьяне с крайним напряжением сил отвоевали для земледелия большие части разоренных областей. Несмотря на то, что во время войны заново развились целые отрасли промышленности (химическая военная промышленность), Франция идет навстречу экономической гибели. Государственный долг и государственные расходы (милитаризм) достигли невыносимой высоты. К концу последнего подъема французская валюта упала на 60%. Возрождению французского хозяйства мешает большая убыль в людях во время войны, особенно тяжкая ввиду низкой рождаемости. В аналогичном положении находится хозяйство Италии и Бельгии.

12. Иллюзорный характер подъема ярче всего виден на Германии. В то время как цены повысились за полтора года в 7 раз, производство страны продолжало резко падать. Победоносное на вид участие Германии в международном товарообмене после войны оплачивается двойной ценой: расточением основного капитала нации (разрушением производственного, транспортного и кредитного аппарата) и дальнейшим понижением уровня жизни рабочего класса. Прибыли немецких экспортеров представляют собою чистый убыток с общественно-хозяйственной точки зрения. Под видом экспорта происходит распродажа Германии по дешевой цене. Капиталистические верхи обеспечивают за собою все возрастающую долю во все уменьшающемся национальном достоянии. Немецкие рабочие становятся кули Европы.

13. Как политически мнимая самостоятельность мелких нейтральных стран держится на антагонизме великих держав, так экономически они живут в порах мирового рынка, основной характер которого до войны определялся Англией, Германией, Соединенными Штатами и Францией. В течение войны буржуазия мелких нейтральных стран Европы наживала чудовищные барыши. Но разорение воевавших стран Европы повлекло за собой хозяйственное расстройство нейтральных стран. Их долги возросли, их валюта пала. Кризис наносит им удар за ударом.

III. Соединенные Штаты, Япония, Советская Россия и колониальные страны.

14. Развитие Соединенных Штатов за время войны представляется в известном смысле прямо противоположным развитию Европы. Участие Соединенных Штатов в войне было, главным образом, участием поставщика. Непосредственно разрушительного влияния войны Соединенные Штаты не испытали вовсе. Косвенное разрушительное влияние на транспорт, сельское хозяйство и пр. было гораздо слабее, чем в Англии, не говоря уже о Франции или Германии. С другой стороны, Соединенные Штаты в полном объеме использовали устранение или крайнее ослабление европейской конкуренции и довели ряд важнейших отраслей промышленности до неожиданного для них самих развития (нефть, судостроение, автомобили, уголь). Не только американская нефть и американский хлеб, но и американский уголь держат ныне в зависимости от себя большинство стран Европы.

Если до войны Америка вывозила, главным образом, продукты сельского хозяйства и сырье (более 23 вывоза), то теперь она вывозит, главным образом, продукты промышленности (60% вывоза). Если до войны Америка была должником, то теперь она стала всемирным заимодавцем. Около половины мирового золотого запаса сосредоточилось в Соединенных Штатах, и золото все еще продолжает притекать. Руководящая роль на мировом денежном рынке от фунта стерлингов перешла к доллару.

15. Однако и американский капитализм выбит из равновесия. Чрезвычайный промышленный подъем Америки обусловливался исключительным сочетанием мировых обстоятельств: устранением европейской конкуренции и, главное, спросом военного рынка Европы. Если разоренная Европа и после войны неспособна в качестве конкурента Америки вернуть свое довоенное положение на мировом рынке, то зато сама она, в качестве рынка для Америки, может иметь лишь небольшую долю своего прежнего значения. Между тем хозяйство Соединенных Штатов стало в несравненно бо́льшей степени, чем до войны, хозяйством для вывоза. Чрезмерно развившийся во время войны производственный аппарат не может быть использован полностью, вследствие недостатка сбыта. Отдельные промышленные отрасли превращаются в сезонные, работающие только определенное время года. Кризис в Соединенных Штатах есть начало глубокого и длительного хозяйственного расстройства в результате европейской войны. Это результат коренным образом нарушенного мирового разделения труда.

16. Япония также использовала войну для своего расширения на мировом рынке. Ее развитие, несравненно более ограниченное, чем развитие Соединенных Штатов, приобрело в ряде отраслей тепличный характер. Если ее производительные силы были достаточны для завладения пустующим рынком в отсутствии конкурентов, то они оказываются недостаточными для удержания рынка в борьбе с более могущественными капиталистическими странами. Отсюда — острый кризис, который свое начало получил именно в Японии.

17. Заокеанские страны, вывозящие сырье, и в том числе чисто колониальные страны, (государства Южной Америки, Канада, Австралия, Китай, Индия, Египет и пр.), использовали, в свою очередь, разрыв международных связей для развития туземной промышленности. Мировой кризис распространился ныне и на них. Развитие национальной промышленности этих стран становится, в свою очередь, источником новых торговых затруднений для Англии и для всей Европы.

18. В области производства, торговли и кредита — притом не только в европейском, но и в мировом масштабе — нет, следовательно, никаких оснований говорить о восстановлении сколько-нибудь устойчивого равновесия после войны.

Европа продолжает экономически падать, и разорение основ европейского хозяйства должно только еще сказаться в ближайшие годы.

Мировой рынок дезорганизован. Европа нуждается в продуктах Америки, но ничего не может дать ей взамен. Европа болеет худосочием, Америка — полнокровием. Золотая валюта сокрушена. Обесценение валюты европейских стран (до 99%) ставит огромные препятствия мировому товарообмену. Непрестанные резкие колебания курсов превращают капиталистическое хозяйство в бешеную спекуляцию. Мировой рынок остается без всеобщего эквивалента.

Восстановление золотой валюты в Европе могло бы быть достигнуто только путем увеличения вывоза и уменьшения ввоза. Но именно к этому разоренная Европа неспособна. Америка, в свою очереди ограждает себя от искусственного европейского импорта повышением таможенной стены.

Европа продолжает оставаться сумасшедшим домом. Большинство государств запрещает ввоз и вывоз известных предметов и увеличивает покровительственные пошлины. Англия вводит запретительные пошлины. Германским вывозом, как и всей экономической жизнью Германии, распоряжается банда антантовских, в особенности парижских спекулянтов. На месте Австро-Венгрии проходит десяток таможенных линий. Новые и новые петли запутываются во всех концах версальской сети.

Исключение Советской России с мирового рынка в качестве потребителя промышленных товаров и поставщика сырья в значительной степени содействовало нарушению экономического равновесия.

19. Возвращение России на мировой рынок не может в ближайший период внести в него крупных изменений. Капиталистический организм России находился в отношении средств производства в теснейшей зависимости от мировой промышленности, и эта зависимость еще более усилилась по отношению к странам Антанты за время войны. Блокада оборвала сразу эти жизненные связи. Не могло быть и речи о том, чтобы в истощенной и вконец разоренной стране в течение трех лет непрерывной гражданской войны организовать ряд новых отраслей промышленности, без которых старые отрасли неизбежно приходили в упадок, изнашивая свой основной инвентарь. К этому присоединилось отвлечение в Красную армию сотен тысяч лучших, в значительной мере наиболее квалифицированных, пролетарских элементов. На данных исторических основаниях никакой другой режим не мог бы — в кольце блокады, в непрерывных войнах, в условиях унаследованного разорения — поддержать хозяйственную жизнь и создать условия централизованного управления ею. Но несомненно, что борьба с мировым империализмом оплачивалась ценой дальнейшего понижения производительных сил в ряде основных отраслей хозяйства. Только теперь, с ослаблением блокады и с установлением более правильных переходных форм взаимоотношения между городом и деревней, Советская власть получает возможность постепенного и неуклонного централизованного руководства экономическим подъемом страны.

IV. Обострение социальных противоречий.

20. Война, означавшая небывалое еще в истории разрушение производительных сил, не приостановила процесса социальной дифференциации, наоборот, пролетаризация широких промежуточных классов, в том числе нового среднего сословия (служащие, чиновники и прочие) и концентрация собственности в руках небольших клик (трестов, консорциумов и пр.) сделали за последние семь лет чудовищные успехи в наиболее пострадавших странах. Вопрос о Стиннесе стал главным вопросом германской экономической жизни.

Рост цен на все товары, одновременный с катастрофическим падением валюты всех воюющих европейских стран, означал сам по себе перераспределение национального дохода в ущерб рабочему классу, чиновникам, служащим, мелким рантье, всем вообще категориям с более или менее фиксированным заработком.

Таким образом, если в отношении своих материальных ресурсов Европа отброшена на десятилетия назад, — то процесс обострения социальных противоречий не только не вернулся вспять, не только не задержан, но, наоборот, получил исключительную остроту. Этот капитальный факт сам по себе достаточен, чтобы отмести всякие надежды на длительное мирное развитие в формах демократии: прогрессирующая дифференциация («стиннесизация» — с одной стороны, пролетаризация и пауперизация на основе экономического упадка — с другой) предопределяет напряженный, конвульсивный, жестокий характер классовой борьбы.

Нынешний кризис только продолжает в этом отношении работу войны и послевоенного спекулятивного подъема.

21. Рост цен на предметы сельскохозяйственного производства, вызвав впечатление общего обогащения деревни, действительно повысил благосостояние богатых мужиков. Крестьянам действительно удалось выплатить дешевыми бумажками долги, заключенные по полновесной валюте. Но сельское хозяйство не состоит в одной только уплате ипотек.

Несмотря на огромное повышение цен на землю, на беззастенчивое использование монополии на продовольствие, на обогащение крупных помещиков и деревенских кулаков, — упадок сельского хозяйства Европы очевиден: переход во многих местах к более экстенсивным формам земледелия, превращение пахотной земли в пастбище, убыль скота, трехпольные хозяйства. И этот упадок был вызван недостатком в рабочих руках, убылью скота, отсутствием искусственного удобрения, вздорожанием продуктов промышленности; в средней и восточной Европе к этому присоединяется сознательное сокращение производства, как реакция против попытки государственной власти захватить в свои руки распоряжение сельскохозяйственными продуктами. Крупные, а отчасти средние крестьяне создают твердые политические и хозяйственные организации для облегчения тягот по восстановлению страны и стараются использовать трудное положение буржуазии, чтобы, в награду за помощь ей против пролетариата, добиться от государства односторонне крестьянской таможенной и налоговой политики. Все это препятствует капиталистическому возрождению. Образуется раскол между городской и сельской буржуазией, подрывающий силу буржуазного государства.

Одновременно с этим пролетаризуется значительная часть беднейшего крестьянства, деревня становится очагом недовольства, классовое сознание сельского пролетариата укрепляется.

С другой стороны, общее обеднение Европы, делающее ее неспособной покупать в необходимом количестве американский хлеб, привело к тяжелому кризису фермерского хозяйства за океаном. Мы наблюдаем разорение крестьян и мелких фермеров не только в Европе, но и в Соединенных Штатах, Канаде, Аргентине, Австралии. Южной Африке.

22. Положение государственных и частных служащих, вследствие падения покупательной силы денег, ухудшилось по общему правилу более резко, чем положение пролетариата. Выбитое из устойчивых условий существования чиновничество, низшее и среднее, становится элементом политического беспокойства и подрывает устойчивость государственного аппарата, которому служит. «Новое среднее сословие», которое, по оценке реформистов, представлялось оплотом консерватизма, становится в переходную эпоху скорее революционным фактором.

23. Капиталистическая Европа утратила окончательно свое господствующее экономическое положение в мире. Между тем ее относительное классовое равновесие целиком покоилось на этом мировом господстве. Все усилия европейских стран (Англии, отчасти Франции) восстановить прошлое положение только усиливают неустойчивость и хаос.

24. В то время как в Европе концентрация собственности совершается на основе разорения, в Соединенных Штатах рост концентрации и классовых противоречий достиг чрезвычайной высоты на основе лихорадочного капиталистического обогащения. Резкие переломы конъюнктуры вследствие общей неустойчивости мирового рынка сообщают классовой борьбе на американской почве крайне напряженный и революционный характер. За периодом еще небывалого в истории капиталистического подъема должен наступить чрезвычайный подъем революционной борьбы.

25. Эмиграция рабочих и крестьян за океан всегда служила предохранительным клапаном капиталистического режима в Европе и неизменно усиливалась в эпохи длительных репрессий или в результате поражения революционных движений.

В настоящее время Америка и Австралия ставят все большие препятствия выходцам из Европы. Клапан эмиграции закрыт.

26. Энергичное развитие капитализма на Востоке, особенно в Индии и Китае, создало там новые социальные основы для революционной борьбы. Буржуазия этих стран, в своем капиталистическом ядре, еще теснее связалась с иностранным капиталом и тем самым является существенным орудием его господства. Ее борьба против чужестранного империализма — борьба более слабого конкурента — имеет по самому существу половинчатый и недействительный характер. Развитие туземного пролетариата парализует революционно-национальные тенденции капиталистической буржуазии. Но вместе с тем в лице сознательного коммунистического авангарда многомиллионные крестьянские массы получают действительно революционного руководителя.

Сочетание военно-национального гнета иностранного империализма, капиталистической эксплуатации иностранной и своей буржуазии, остатков феодально-крепостнических оков создают благоприятные условия, в которых молодой колониальный пролетариат должен быстро развернуться и встать во главе широкого революционного движения крестьянских масс.

Революционное народное движение в Индии и других колониях является ныне такой же составной частью мировой революции трудящихся, как и восстание пролетариата в капиталистических странах Старого и Нового света.

V. Международные отношения.

27. Общее состояние мирового хозяйства — прежде всего упадок Европы — предопределяет длительный период тягчайших хозяйственных затруднений и потрясений, общих и частных кризисов и пр. Международные отношения, как они сложились в результате войны и Версальского мира, делают положение еще более безвыходным.

Если империализм вырос из потребности производительных сил смести рамки национальных государств и создать единую европейскую и мировую хозяйственную территорию, то результатом свалки враждебных империализмов явилось нагромождение в центральной и восточной Европе ряда новых границ с новыми таможнями, с новыми армиями. В государственно-экономическом смысле Европа отброшена к средневековью.

На истощенной и разоренной почве кормится сейчас армия, которая в полтора раза больше армии 1914 года, т.-е. высшего момента «вооруженного мира».

28. Руководящая на европейском континенте политика Франции слагается из двух элементов: из слепого бешенства ростовщика, который готов задушить своего несостоятельного должника, и из алчности хищника тяжелой индустрии, который — при помощи Саарского, Рурского и Верхне-Силезского угольных бассейнов — хочет на смену обанкротившемуся финансовому империализму создать условия для империализма промышленного.

Но это стремление идет против Англии. Задача последней состоит в разъединении германского угля и французской руды, сочетание которых является одним из необходимейших условий возрождения Европы.

29. Великобританская империя сейчас на вершине могущества. Она удержала свои старые владения и приобрела новые. Но именно сегодняшний день обнаруживает, что господствующее мировое положение Англии пришло в противоречие с ее фактическим экономическим упадком. Германия с ее несравненно более прогрессивным в техническом и организационном отношении капитализмом раздавлена вооруженной силой. Но в лице Соединенных Штатов, завладевших экономически обеими Америками, поднялся победоносный противник, еще более грозный, чем Германия. Благодаря лучшей организации и технике, производительность труда в промышленности Соединенных Штатов несравненно выше, чем в Англии. В пределах Соединенных Штатов добывается 65—70% мирового потребления нефти, от которой зависит автомобильное и тракторное хозяйство, флот и авиация. Вековое и почти монопольное положение Англии на угольном рынке окончательно подорвано; Америка заняла первое место; ее ввоз в Европу угрожающе возрастает. В области торгового судоходства Америка почти уравнялась с Англией. Соединенные Штаты не хотят более мириться с мировой монополией Англии в области [морского телеграфного] кабеля. В области промышленности Великобритания переходит к обороне, и под предлогом борьбы с «нездоровой» германской конкуренцией вооружается мерами протекционизма против Соединенных Штатов. Наконец, в то время как военный флот Англии, насчитывающий высокий процент устаревших единиц, остановился в своем развитии, правительство Гардинга приняло от правительства Вильсона программу морского строительства, которая уже в течение ближайших двух—трех лет должна обеспечить перевес американскому флагу.

Положение таково, что либо Англия будет автоматически отодвинута на задний план и, несмотря на свою победу над Германией, превратится в державу второго порядка, либо она сочтет себя вынужденной уже в ближайшее время всю унаследованную ею от прошлого силу поставить ребром в смертельной схватке с Соединенными Штатами.

Именно ввиду этого Англия поддерживает свой союз с Японией, — и ценой уступок стремится закрепить за собою содействие или, по крайней мере, нейтралитет Франции. Рост международной роли этой последней за последний год — в пределах европейского континента — имеет своей причиной не усиление Франции, а международное ослабление Англии.

Майская капитуляция Германии в вопросе о контрибуции означает, однако, временную победу Англии и заключает в себе дополнительную гарантию дальнейшего хозяйственного упадка центральной Европы, отнюдь не исключая захвата Францией Рурского и Верхне-силезского бассейнов в ближайшем будущем.

30. Антагонизм Японии и Соединенных Штатов, временно заслоненный их участием в войне против Германии, ныне открыто развивает свои тенденции. Япония в результате войны приблизилась к американским берегам, получив важные в стратегическом отношении острова на Тихом океане.

Кризис быстро поднявшейся японской промышленности снова обострил проблему эмиграции: густо населенная и бедная естественными ресурсами Япония вынуждена вывозить либо товары, либо людей. На обоих этих путях она сталкивается с Соединенными Штатами: в Калифорнии, в Китае и на островках Яп. Япские (Каролинские) острова попали в руки США после Второй мировой войны.

Свыше половины своего бюджета Япония расходует на армию и флот. В борьбе Англии с Америкой Японии предстоит на море та роль, которую Франция выполнила на суше в войне с Германией: если Япония сейчас пользуется антагонизмом Великобритании и Америки, то окончательная борьба этих гигантов за мировое господство будет разыграна прежде всего на спине Японии.

31. Последняя великая война была — по своим исходным причинам и по своим главным участникам — европейской войной. Осью борьбы был антагонизм Англии и Германии. Вмешательство Соединенных Штатов расширило рамки борьбы, но не отклонило ее от основного направления: европейский конфликт разрешался мировыми средствами. Война, разрешившая по-своему тяжбу между Англией и Германией и постольку — между Соединенными Штатами и Германией, не только не разрешила, но лишь впервые поставила во всем объеме вопрос о взаимоотношениях между Соединенными Штатами и Англией, как основной вопрос мировой политики, и вопрос о взаимоотношениях между Соединенными Штатами и Японией, как вопрос второго порядка. Последняя война была таким образом европейским предисловием к действительно мировой войне, к разрешению вопроса об империалистическом единодержавии.

32. Но это только одна из осей мировой политики. У нее есть и вторая ось. Российская Советская Федерация и III Интернационал создались в результате последней войны. Группировка сил международной революции направляется целиком против всех империалистических группировок.

Сохранение союза Англии и Франции или, наоборот, его разрыв, с точки зрения интересов пролетариата и обеспечения мира, имеют такую же цену, как возобновление или невозобновление англо-японского союза, как вхождение или невхождение Соединенных Штатов в Лигу Наций: пролетариат ни в каком случае не может видеть гарантии мира в преходящих, изменчивых, хищных и вероломных группировках капиталистических государств, политика которых чем дальше, тем больше вращается вокруг англо-американского антагонизма и питает его, подготовляя кровавый взрыв.

Заключение мирных договоров и торговых соглашений некоторыми капиталистическими странами с Советской Россией отнюдь не означает отказа мировой буржуазии от разгрома Республики Советов. Мы имеем пред собою лишь изменение — может быть, временное — форм и методов борьбы. Японский переворот на Д. Востоке означает, может быть, вступление в новую эпоху вооруженных интервенций.

Совершенно очевидно, что чем более затяжной характер примет мировое пролетарское революционное движение, тем неизбежнее противоречия международного экономического и политического положения приведут буржуазию к попытке новой кровавой развязки в мировом масштабе. Это значило бы, что задача «восстановления капиталистического равновесия» после новой войны опиралась бы на такое хозяйственное разорение и культурное одичание, по сравнению с которыми нынешнее состояние Европы должно представиться верхом благополучия.

33. Несмотря на то, что опыт последней войны подтвердил с ужасающей убедительностью, что «война — ложный расчет», — истина, которою исчерпывается как буржуазный, так и социалистический пацифизм, — экономическая, политическая, идейная, техническая подготовка новой войны идет полным ходом во всем капиталистическом мире. Гуманитарный анти-революционный пацифизм стал вспомогательной силой милитаризма.

Социал-демократы во всех своих разновидностях и профессионалисты Амстердама, внушающие международному пролетариату необходимость приспособиться к тем экономическим и международно-государственным нормам, какие сложились в результате войны, являются тем самым незаменимыми помощниками империалистской буржуазии в деле подготовки новой бойни, угрожающей окончательно погубить человеческую цивилизацию.

VI. Рабочий класс после войны.

34. По существу вопрос о восстановлении капитализма на очерченных выше основаниях означает: захочет ли рабочий класс нести в новых, несравненно более тяжелых условиях жертвы, необходимые для того, чтобы воспроизвести устойчивые условия своего собственного рабства, более концентрированного и жестокого, чем то, какое было до войны?

Для восстановления хозяйства Европы необходимо восстановление производственного аппарата, сильно разрушенного во время войны, восстановление капитала. Это возможно только в том случае, если пролетариат согласится работать более интенсивно, при сильно пониженной заработной плате. Этого требуют от него капиталисты, это же советуют ему вожди-предатели желтого Интернационала: сначала помочь возродиться капитализму, затем бороться за улучшение положения рабочих. Но европейский пролетариат не согласен на такие жертвы: он требует повышения жизненного уровня, что сильнейшим образом противоречит объективным возможностям внутри капиталистического строя. Отсюда бесконечные забастовки и восстания, невозможность хозяйственного возрождения Европы. Восстановить валюту значит для ряда европейских государств (Германия, Франция, Италия, Австрия, Венгрия, Польша, Балканы…) прежде всего скинуть с себя непосильные обязательства, т.-е. объявить банкротство; но это значит дать могучий толчок борьбе всех классов за новое распределение национального дохода. Восстановить валюту значит далее сократить государственные расходы за счет массы (отказ от регулирования заработной платы и цен на предметы массового потребления), закрыть доступ более дешевым заграничным продуктам массового потребления и повысить экспорт путем понижения издержек производства, т.-е. опять-таки в первую голову путем усиления эксплуатации рабочих масс. Каждая серьезная мера, направленная на восстановление капиталистического равновесия, по самому существу своему, еще более расшатывает и без того нарушенное равновесие классов, дает новый толчок революционной борьбе. Вопрос о том, возродится ли капитализм к новой жизни, становится, следовательно, вопросом борьбы живых сил: классов и партий. Если бы из двух основных классов: буржуазии и пролетариата — последний отказался от революционной борьбы, буржуазия несомненно нашла бы, в конце концов, новое капиталистическое равновесие — равновесие материального и духовного упадка — путем новых кризисов, новых войн, дальнейшего обнищания целых стран, дальнейшего вымирания миллионов трудящихся масс.

Но для такого рода прогноза ныне состояние международного пролетариата дает меньше всего оснований.

35. Элементы устойчивости, консерватизма, традиции, окончательно ниспровергнутые в социальных отношениях, потеряли большую часть своей власти и над сознанием трудящихся масс. Если социал-демократия и тред-юнионы все еще сохраняют, благодаря своей унаследованной от прошлого организационной машине, влияние на значительную часть пролетариата, то влияние это, в свою очередь, совершенно лишено устойчивости. Война внесла не только в настроения, но и в самый состав пролетариата чрезвычайные изменения, совершенно несовместные с организационной постепенщиной довоенного времени.

На верхушке пролетариата в большинстве стран все еще сохраняет внешне господствующее положение чрезвычайно разросшаяся рабочая бюрократия, тесно спаянная, выработавшая свои навыки и методы властвования, тысячами нитей связанная с учреждениями и органами капиталистического государства.

Далее — лучше поставленная часть рабочих в самом производстве, занимающих или рассчитывающих занять административные посты, являющихся вернейшей опорой рабочей бюрократии.

Затем идет старшее поколение социал-демократов и профессионалистов, преимущественно квалифицированных рабочих, связанных со своей организацией десятилетиями борьбы и не решающихся порвать с нею, несмотря на ее предательства и измены. Квалифицированные рабочие, однако, во многих производствах сильно разводнены неквалифицированными, в бо́льшей степени — женщинами.

Миллионы рабочих, прошедших непосредственно через школу войны, привыкших владеть оружием и в значительной своей части готовых пустить его в ход против классового врага — но при условии серьезной подготовки и твердого руководства, как необходимых условий успеха.

Миллионы новых рабочих, в особенности работниц, вовлеченных в промышленность во время войны, внесших в пролетариат не только мелко-буржуазные предрассудки, но и свои нетерпеливые притязания на лучшие условия жизни.

Миллионы молодых рабочих и работниц, поднявшихся под громами и молниями войны и революций и наиболее восприимчивых к слову коммунизма, горящих стремлением к действию.

Гигантская армия безработных, отчасти деклассированных и полудеклассированных, наиболее ярко отражающая в своих приливах и отливах процесс распада капиталистического хозяйства и представляющая постоянную угрозу буржуазному порядку.

Эти столь различные по происхождению и характеру слои пролетариата вовлекались и вовлекаются не одновременно и не однородно в послевоенное движение. Отсюда колебания, приливы и отливы, наступления и отступления в революционной борьбе. Но в подавляющем большинстве своем пролетарская масса быстро сплачивается крушением всех старых иллюзий, ужасающей неустойчивостью существования, всевластием трестированного капитала, бандитскими методами милитаризованного государства. Эта многомиллионная масса ищет твердого, ясного руководства, отчетливой программы действия и создает тем самым почву для решающей роли крепко спаянной, централизованной коммунистической партии.

36. Положение рабочего класса за время войны явно ухудшилось. Отдельные группы рабочих поднялись вверх. Тем семьям, где несколько членов имели во время войны возможность стать к станку, удалось удержать и даже поднять свой уровень жизни. Но в общем цены не поспевали за дороговизной.

В средней Европе пролетариат со времени войны обречен на возрастающие лишения. В континентальных странах Антанты падение уровня жизни было до последнего времени менее резким. В Англии пролетариат в последний период войны, энергичной борьбы приостановил процесс ухудшения условий своего существования.

В Соединенных Штатах улучшилось положение некоторых слоев рабочего класса; положение других слоев осталось на прежнем уровне, либо даже стало худшим.

Кризис обрушился на пролетариат всего мира с ужасающей силой. Понижение заработной платы стало обгонять падение цен. Число безработных и полубезработных достигло небывалых еще в капиталистической истории размеров.

Резкие переломы в условиях личного существования не только влияют крайне отрицательно на производительность труда, но и исключают возможность установления классового равновесия в основной области — в производстве. Неустойчивость условий существования, отражающая общую неустойчивость национальных и мировых хозяйственных условий, является сейчас самым революционным фактором развития.

VII. Перспективы и задачи.

37. Война не завершилась непосредственно пролетарской революцией. Этот факт буржуазия с известным основанием записывает, как свою крупную победу.

Только мелко-буржуазное тупоумие может видеть крушение программы Коммунистического Интернационала в том факте, что европейский пролетариат не опрокинул буржуазию в течение войны или немедленно после ее окончания. Курс Коммунистического Интернационала на пролетарскую революцию вовсе не означает догматического приурочения революции к определенным календарным датам или обязательства механически произвести революцию в определенный срок. Революция была и остается борьбой живых сил на данных исторических основах. Нарушение войной капиталистического равновесия в мировом масштабе создает благоприятные условия для основной силы революции — пролетариата. Все усилия Коммунистического Интернационала были и остаются направленными на то, чтобы это положение использовать до конца.

Разногласия между Коммунистическим Интернационалом и социал-демократами обеих группировок состоят не в том, будто мы приурочивали революцию к определенному моменту в то время, как социал-демократы относились и относятся отрицательно к утопизму и путчизму, — разногласие состоит в том, что социал-демократы противодействуют фактическому развитию революции, помогая изо всех сил, в правительстве, как и в оппозиции, восстановлению равновесия буржуазного государства, в то время как коммунисты используют все пути, все методы, все возможности для того, чтобы опрокинуть и уничтожить буржуазное государство путем диктатуры пролетариата.

В течение двух с половиной лет после войны пролетариатом разных стран было проявлено столько энергии, готовности к борьбе, самопожертвования, что их с избытком хватило бы на победоносную революцию, если бы во главе рабочего класса стояла сильная, централизованная и готовая к действию международная коммунистическая партия. Но в силу причин исторического прошлого во главе европейского пролетариата во время войны и сейчас же после нее оказалась организация Второго Интернационала, которая стала и остается сейчас неоценимым политическим инструментом в руках буржуазии.

38. В Германии власть фактически принадлежала рабочему классу в конце 1918 и начале 1919 годов. Социал-демократы большинства, как и независимые и профессиональные союзы, весь свой аппарат, все свое традиционное влияние направили на то, чтобы передать эту власть в руки буржуазии.

В Италии бурное революционное движение пролетариата в течение полутора лет все больше переливалось через берега, и только мелко-буржуазная бесхарактерность социалистической партии, предательская политика парламентской фракции, трусливый оппортунизм профессиональных организаций позволили буржуазии восстановить свой аппарат, мобилизовать свою белую гвардию и перейти в наступление против пролетариата, временно обескураженного банкротством своих старых руководящих органов.

Могущественное стачечное движение в Англии раз за разом разбивается за последний год о беспощадно применяемую военную силу, сумевшую запугать вождей тред-юнионов. Если бы вожди остались верными делу рабочего класса, то аппарат тред-юнионов, несмотря на все его дефекты, мог бы быть использован для революционных боев. Последний кризис «тройственного союза» открывал возможность революционного расчета с буржуазией, которому помешали консерватизм, трусость и предательство вождей. Если бы машина английских тред-юнионов развила сейчас в интересах социализма половину той работы, какую она развивает в интересах капитала, — английский пролетариат с минимальным числом жертв овладел бы властью и приступил бы к планомерному переустройству хозяйства страны.

В бо́льшей или меньшей степени сказанное распространяется на все капиталистические страны.

39. Совершенно бесспорно, что в настоящее время открытая революционная борьба пролетариата за власть переживает в мировом масштабе заминку, замедление темпа. Но и по самому существу дела нельзя было ждать, чтобы революционное наступление после войны, поскольку оно не привело сразу к победе, развивалось по непрерывно восходящей линии. Политическое развитие тоже имеет свои циклы, свои подъемы и понижения. Враг не остается пассивным, он борется. Если наступление пролетариата не увенчается победой, буржуазия при первой возможности переходит в контр-наступление. Утеря пролетариатом некоторых легко завоеванных позиций приводит к временной депрессии в его рядах. Но остается бесспорным, что в переживаемую эпоху кривая капиталистического развития в общем идет — через временные подъемы — вниз; кривая революции — через все колебания — идет вверх.

Так как восстановление капитализма имеет своей предпосылкой огромный рост эксплуатации, уничтожение миллионов людей, понижение условий существования других миллионов ниже прожиточного минимума и постоянную необеспеченность пролетариата, — то рабочие вынуждены снова и снова подымать восстания и объявлять стачки. Под этим гнетом и в этих боях в массах возрастает воля к низвержению капиталистического строя.

40. Основная задача коммунистической партии в настоящем кризисе заключается в том, чтобы руководить нынешней оборонительной борьбой пролетариата, расширять, углублять и объединять и, в согласии с ходом развития, довести ее до решительного политического выступления.

Но если бы темп развития оказался более затяжным, и нынешний торгово-промышленный кризис сменился бы в большем или меньшем числе стран периодом подъема, этот факт ни в каком случае еще не означал бы наступления «органической» эпохи. До тех пор, пока капитализм существует, циклические колебания неизбежны. Они будут сопровождать его в агонии, как они сопровождали его в молодости и зрелости. Пролетариат, отброшенный во время нынешнего кризиса натиском капитала назад, при сколько-нибудь явном улучшении конъюнктуры немедленно перейдет в наступление. Его наступательная экономическая борьба, которая в таком случае велась бы неизбежно под лозунгом реванша за все обманы эпохи войны, за весь грабеж и все обиды кризиса, имела бы тем самым такую же тенденцию превратиться в открытую гражданскую войну, как и нынешняя оборонительная борьба.

41. Пойдет ли революционное движение в ближайший период более быстрым или замедленным темпом, коммунистическая партия в обоих случаях должна оставаться партией действия. Она стоит во главе борющихся масс, она твердо и отчетливо формулирует лозунги борьбы, разоблачая и отметая уклончивые, всегда рассчитанные на соглашательство лозунги социал-демократии. При всех изменениях в ходе борьбы коммунистическая партия стремится организационно закрепить новые опорные пункты, приучить массы к активному маневрированию, вооружить их новыми методами и приемами, рассчитанными на прямое и открытое столкновение с силами врага. Используя каждую передышку для усвоения опыта предшествующего фазиса борьбы, коммунистическая партия стремится углублять и расширять классовые конфликты, связывать их в национальном и международном масштабе единством цели и единством практического действия, чтобы таким образом, во главе пролетариата, сломить все сопротивления на пути к его диктатуре и к социалистической революции.