Письмо Иоффе
РЦХИДНИ, ф. 325, оп. 1, д. 410, лл. 54 — 56. Отпуск
Дорогой Aдольф Aбрамович,
Спасибо за Ваше обстоятельное письмо (№ 3). Возможно, что есть обстоятельства, которых я не учитывал, но общее мое впечатление все же такое, что Вы неправильно оцениваете политику Политбюро в китайском вопросе. Общие Ваши тезисы Политбюро одобрило. Особенно подчеркнуло необходимость — при всех и всяких правительственных комбинациях в Китае — продолжать систематическую работу по поддержке демократической организации Сун-Ят-Сена и по сочетанию с ней работы китайских коммунистов. Постановление запросит Вас о тех суммах, которые могли бы понадобиться на усиление систематической внутренней пропаганды. Таким образом, в этих основных вопросах ни о каком дезавуировании Вас не было и речи.
Остается, стало быть, отдельный, правда, очень острый вопрос о восточно-китайской железной дороге. Как хотите, но мне и сейчас не ясно, почему собственно отказ от империализма предполагает отказ от наших имущественных прав. Восточно-китайская дорога была, бесспорно, орудием империализма, поскольку она была нашей государственной собственностью на китайской территории. Поскольку же дорога переходит в руки Китая, она есть огромная хозяйственно-культурная ценность. В этом смысле мне совершенно непонятно, почему китайский крестьянин должен иметь дорогу за счет русского крестьянина. Вы говорите, что Китай все равно не может платить. Это бесспорно. Но в случае стабилизации государственного режима в Китае он сможет получить заем скорее, чем Советская Республика. Мы можем и должны помочь Сун-Ят-Сену стабилизировать в Китае внутренний режим. Почему же Сун-Ят-Сен или кто другой не сможет в этом случае частично и постепенно возмещать нам наши расходы по восточно-китайской дороге, которой китайский народ будет пользоваться? Почему это империализм?
Вы очень настаиваете на бедности Китая. Но мне вспоминается, что Вы как-то косвенно предлагали Советской России дать Китаю взаем не то 40 миллионов рублей, не то 40 миллионов долларов, правда, с очень осторожной оговоркой: «Я не знаю, насколько мы в силах дать такой заем…» Позвольте Вам напомнить, дорогой Aдольф Aбрамович, что Россия тоже очень бедна и совершенно не в силах оплачивать расположение к ней колониальных и полуколониальных народов материальными жертвами. Разумеется, очень заманчиво было бы отказаться в пользу Китая от имущества восточно-китайской железной дороги, то есть сделать подарок в 800 миллионов рублей и сверх того дать взаймы 40 миллионов рублей (тоже, очевидно, без надежды на отдачу). Дорогу китайцы взяли бы, 40 миллионов рублей израсходовали бы очень скоро и потребовали бы продолжения, а не получив такового, обратились бы к Aмерике и перенесли бы туда свои симпатии. Это мы видим отчасти на примере Турции. Та часть симпатий, которая приобретается материальными подачками, очень неустойчива, ибо враги наши могут давать гораздо большие подачки. Те же симпатии, которые приобретаются нашей, по существу освободительной, международной политикой и совпадают с национально-демократическими стремлениями угнетенных народов, устойчивее и прочнее, хотя и медленнее завоевываются. Но как раз в этой последней области Центральный Комитет вполне одобрил Вашу политику.
Вы жалуетесь на то, что Ваши полномочия и тем самым Ваша инициатива слишком связаны формальной зависимостью от Центра, и указываете на немецкого представителя Бойе, который пользуется гораздо бóльшей независимостью. Не знаю, какие сейчас на этот счет правила у немцев и насколько Бойе прав. Во всяком случае, политика Германии, особенно в Китае, имеет сейчас довольно платонический характер. Каковы бы то ни были полномочия Бойе, материально они, вероятно, очень близки к нулю. Весьма возможно, что формально полномочия буржуазных представителей сохраняют те же рамки, какие были установлены до войны. До войны, однако, политические линии были гораздо определеннее. Все международные отношения были устойчивее и каждый посланник работал в колее определенных договоров, отношений и традиций. Если хотите, дипломатия имела позиционный характер. В настоящее время вся обстановка — как Вы знаете не хуже моего — коренным образом изменилась. Дипломатия имеет глубоко маневренный характер, причем один фланг маневра — в Лондоне, а другой в Пекине или Токио. Вот почему сейчас более чем когда-либо важно иметь проницательных политиков с широким кругозором на наиболее важных пунктах мировой ориентации и в то же время иметь твердый центр, комбинирующий маневры на разных пунктах дипломатического фронта. Разумеется, это связано с некоторыми техническими неудобствами. Но, мне кажется, что они далеко отступают назад перед преимуществами нашей централизованной маневренной дипломатии. Я ни на минуту не сомневаюсь, что в центре нами делается не мало ошибок — вследствие недостаточного знакомства с теми или другими особенностями обстановки, в особенности на Востоке. Но в общем, все же другая политика вряд ли возможна. Еще раз повторяю — и вовсе не в «официальном» порядке члена Политбюро, — что Ваши предположения о «недоверии» (или недостаточном доверии) к Вам Центрального Комитета, по моей оценке, совершенно неосновательны. Такое представление могло сложиться у Вас лишь в результате того, что Вы большую часть Вашего времени проводите вне Москвы и вне России.
20 января 1923 г.
Л. Троцкий