Еще о задачах военного строительства.
Печатается по тексту книги «Как вооружалась революция», том 3, книга 2, стр. 10—12. — /И-R/
«Правда», 20 февраля 1923 г. № 38.
Один из наших газетных работников, озабоченный интересами армии (у Красной Армии в газетах и в стране почти одни друзья, так как врагов она, благодарение судьбе, передавила), спрашивал меня на днях: «Не можете ли дать краткую формулу, которая исчерпывала бы в некотором смысле задачи Красной Армии на ближайший период»? В пояснение товарищ этот приводил некоторые лозунги прошлых лет: «долой партизанщину», «пролетарий, на коня» и пр.
Я знаю, насколько такие сжатые формулы удобны для газет и не только для газет. Тем не менее, я вынужден отказаться сейчас от предъявления подобной формулы, ибо она не отвечала бы этапу, через который армия проходит. Время суммарных, простых, односложных лозунгов для Красной Армии уже прошло и — еще не наступило. Путем последовательных опытов, импровизаций, напластований и перестроек армия наша закончена вчерне. Ныне мы проходим через период усовершенствования, уточнения — через полосу деталей и мелочей. Задача строительства не собирается сейчас в одном фокусе, а дробится на частности. В этом, если угодно, и состоит общая «формула» настоящего периода.
На днях я говорил уже о необходимости довести нашу шестьсот-тысячную армию до квалификации кадров. Это предполагает прежде всего решительное изменение в оценке армии и каждой ее человеческой единицы со стороны государственных учреждений и всего населения страны. В прошлые годы мы широко пользовались армией, как рабочей силой, и для потребностей самой армии и для нужд городов и деревень. Так, в 1920 г. целая армия на Урале рубила и пилила дрова, добывала уголь, пахала. Это происходило в такой момент, когда значительные вооруженные силы наши на Востоке освободились от непосредственной боевой работы, но разоружать их мы не решались в предвидении близких новых военных осложнений. Тогда с воинского «клубка» мы перематывали полки на трудовой «моток». Когда же ударила на Западе гроза, мы спешно опять перемотали уральских рубщиков и пильщиков в боевой клубок. Но и помимо таких периодических превращений, при армии в несколько миллионов душ и при слабом гражданском аппарате государства, воинская сила применялась очень широко и для охранения, и для окарауливания, и для разверстки, и для гужевого налога… Сейчас положение изменилось на этот счет коренным образом. В армии непосредственно содержится минимальное число граждан — и только для того, чтобы с наибóльшей полнотой усвоить военное обучение. Превращать в нынешних условиях армию в рабочую силу было бы бессмысленно: это значило бы вместо хорошего солдата получить, по общему правилу, малопроизводительного и очень дорогого рабочего. Не армия должна обслуживать в трудовом смысле население, а, наоборот, население должно во всех отношениях обслуживать армию. Это выгоднее прежде всего самому населению. Ибо, если уж мы вынуждены отрывать от работы свыше полумиллиона рабочих и крестьян, то нужно, по крайней мере, чтобы они за время службы, то есть в возможно короткий срок, стали безукоризненными воинами. Для этого необходимо, чтобы красноармеец как можно реже отлучался из обучающихся рядов. Как можно меньше караульных постов! Как можно меньше командировок, нарядов, отпусков! Некомплекта быть не должно, все налицо! Если красноармеец выполняет работу, которую мог бы и должен выполнить «гражданский» рабочий; если красноармеец занимает пост, который мог бы быть занят вооруженным сторожем — то это преступление против армии и страны. Красноармеец послан в армию именно для того, чтобы, не теряя зря ни дня, ни часу, овладеть военным делом. Только при усвоении этого взгляда и самой Красной Армией и страной возможно будет поднять квалификацию армии на неизвестную в прошлом высоту.
Приближение постоянной армии к кадровому состоянию предполагает тем самым переход к милиции. Мы твердо вступили на этот путь. Ныне делается нами первый широкий опыт построения милиционных частей в разных частях страны как преимущественно рабочего, так и чисто крестьянского состава. Это очень важная новая глава в нашем строительстве. При дальнейшем своем развитии этот опыт в течение нескольких лет может совершенно переродить структуру армии. И если до сих пор мы говорили о тесной связи армии с населением, то ныне этой формулы уже недостаточно: в милиционных дивизиях армия непосредственно сливается с населением. Если шефство, столь быстро развернувшееся, означает братское попечение советов, профессиональных союзов и пр. над воинскими частями, то милиционные дивизии потребуют от шефов уже не дружеских забот, только время от времени, а повседневного участия в строительстве и воспитании воинских частей. Это открывает перспективы такого государственно-военного демократизма, рабоче-крестьянского, подлинного, коренастого, с винтовкой и шашкой, о котором «демократические» лакеи капитала не смеют и мечтать.
Милиционное состояние вооруженных сил является, вместе с тем, их рассеянным состоянием. Это предполагает — под углом обороны страны — наличность транспортных средств, способных с достаточной быстротой перебросить мобилизованные миллионы, куда нужно, и такие мобилизационные запасы, при помощи которых эти миллионы могут быть вооружены, обуты, одеты, накормлены. И то и другое — условия хозяйственного порядка. Обороноспособность страны выковывается сейчас в корпусах государственной промышленности. Речь идет не только о тех заводах, которые непосредственно делают винтовки или солдатскую обувь. Нет, именно от всей промышленности в целом, в первую голову от топливной и металлургической, зависит обеспечение безопасности страны. Военная индустрия — только орган всего промышленного организма. Точно так же и транспорт. Каждый пуд угля, каждый пуд металла повышают силу Красной Армии. Здесь основные вопросы обороны страны целиком сливаются с вопросами возрождения и развития советской промышленности.
Это относится в известном смысле и к культурно-просветительной работе. Чем больше знаний и навыков рабочая и крестьянская молодежь усвоит в школе, чем больше даст ей допризывная подготовка, чем глубже проникнут в умы и сердца ее коммунистический союз молодежи, профессиональный союз и партия, — тем лучше молодой красноармеец овладеет в красной казарме технической и идейной стороной военного дела.
Признание внутренних связей военного дела с другими областями строительства и творчества вовсе не означает, конечно, что мы собираемся ответственность за состояние и рост армии перенести на хозяйство и народное просвещение. Нет, работу надо делать в тех условиях, какие существуют сейчас, с максимальным напряжением сил, во имя наивысшего успеха. Армия ведь не только продукт хозяйственной и культурно-просветительной работы — она и орудие ее, притом крайне важное. Учить армию точности, бережливости, ответственности, распорядительности, добросовестному вниманию к деталям, значит оказывать неоценимые воспитательные услуги хозяйственной работе страны и содействовать подъему ее общекультурного уровня. И вот это мы будем делать изо дня в день в новое пятилетие, и делать убежденно и крепко.
Время сжатых формул уже прошло и — еще не наступило. Этим мы хотим сказать, что будущее вовсе не всегда будет состоять из малых дел и кропотливых деталей. Ибо иначе пришлось бы прийти к выводу, что армия есть самоцель, и что внутренним совершенствованием ее частей исчерпывается ее назначение. Нет, это не так. Армия служит для войны, и мы, революционеры, меньше, чем кто-нибудь, можем принадлежать к той старо-прусской школе, которая считала, что больше всего вредит армии — война. Вооруженную силу мы строили и развиваем в сознании глубокой неизбежности войн, доколе существует классовое общество. А нынешняя эпоха неустойчивого равновесия учит нас тому, что время между двумя вооруженными конфликтами оказывается по общему правилу короче, чем мы хотели бы ожидать. Следующая война, которую нам могут навязать, — которую нам не могут не навязать, — принесет с собой обобщающие формулы и сжатые лозунги, ибо поставит в порядок дня большие цели. Если, вообще говоря, война есть продолжение политики, то для нас война явится продолжением революции — только во всеоружии такой организации и такой техники, каких у революции не бывало еще никогда.
Л. Троцкий.
18 февраля 1923 г.