Речь

на торжественном заседании Общества Друзей Воздушного Флота

6-го апреля 1923 г.

Товарищи, воздушный флот должен помочь нам разрешить ту задачу, которая является основной задачей, по крайней мере основной материальной задачей нашей российской, а ныне союзной советской культуры, — победить пространство.

Пространство — наш величайший союзник и вместе с тем жестокий супротивник. Если бы не наши пространства, давно бы нам быть расхищенными, подавленными, закабаленными, особенно со времени революционного переворота. Вспомните о кратковременной мимолетной судьбе советской Венгрии. А ведь мы с самого начала были вооружены ненамного лучше, пожалуй хуже, советской Венгрии и если спаслись, и если удержались, и если окрепли, если живем сегодня, как революционная независимая страна, и если собираемся сегодня уже наверное жить до скончания веков, то благодаря нашим пространствам. Второй наш величайший ресурс — это наше народонаселение. Как много, много было у нас бед жесточайших, каких, пожалуй, в памяти человечества немного, но население, слава советской судьбе, живет и множится, и это есть ресурс нашего строительства, это есть ресурс нашей независимости, нашей обороны. И есть у нас третий ресурс, уже более нового и сознательного исторического происхождения. Этот третий ресурс состоит в том, что разрушительная часть революции оставлена нами позади. Везде, во всей Европе, во всем капиталистическом мире революционный процесс, предшествующий завоеванию власти рабочим классом, только обостряется, только углубляется, и потому материальная культура в Европе, во всем капиталистическом мире, в сущности, стоит на ущербе, а мы, при всей нашей бедности, скудости, нищете вошли в полосу подъема, и, я повторяю, разрушительная стадия революционного процесса уже нами превзойдена. Пространство есть наш величайший союзник, и поэтому мы от него отказываться совершенно не собираемся. Наоборот, имеем и строим и укрепляем Красную Армию, Красный Флот, морской и воздушный, для обороны наших союзных советских пространств.

Да вот теперь, в данный момент, мы снова переживаем полосу бешеной атаки против нашей революции, против нашего союзного государства во всей Европе, во всем мире. Печать, парламент, министерства являются средоточием бешеной ненависти, злобной клеветы, травли против нас, против Москвы, против Советского Союза. Если бы вообще можно было, если бы они были в состоянии превратить эту ложь и клевету в удушающие газы, в динамит, во взрывчатые вещества, получились бы сотни тысяч, миллионы тонн, направленных против нас. Но все-таки у нас большие пространства. Если бы даже они превратили свою злобу, ненависть и клевету во взрывчатый материал, наши болота, наши озера, наши пространства, дремучие леса поглотили бы почти что бесследно всю эту массу взрывчатых веществ. Наши пространства есть наш величайший союзник. Отказываться от него мы не имеем ни малейшего основания. И в то же время мы должны преодолеть пространство; опираясь на это пространство, преодолеть его, ибо тогда станем культурнее, умнее и непобедимее в сотни раз, чем мы есть. Преодолеть пространство — этому служит, между прочим, и авиация, а в дальнейшем будет служить в первую голову. Можно, товарищи, всю человеческую культуру рассматривать, — это несколько условно, — под одним важным углом зрения, как победу человека над пространством с того времени, как человек приучил первое животное к езде, и до того момента, когда он создал аппарат тяжелее воздуха, поднимающийся в воздух и поддающийся управлению. Можно, конечно, спросить, под стать ли нам мечтать об авиации, нам, с нашими непроезжими проселочными дорогами, болотами, дремучими лесами, или рано ставим мы себе в этой области широкие задачи. Я думаю, что нет. Вся наша культура, — она, товарищи, и скроена, и сшита из противоречий. У нас, с одной стороны, и до революции было варварское кочевое хозяйство, с другой стороны, самые современные, по американским образцам построенные заводы. У нас и сейчас, с одной стороны, отсталые племена, которые живут кочевой жизнью, еще близкие к пещерным народам, а, с другой стороны, не секрет, что европейские коммунистические партии, представляющие политический авангард мировой культуры, приезжают к нам в Москву, в Кремль и считают правящую партию нашего Советского Союза своей учительницей и руководительницей. У нас контраст, потому что мы, с одной стороны, тянем за собой тяжелый хвост отсталости, нищеты и варварства, а с другой стороны — в борьбе материальной и идейной с более культурными странами вынуждены тянуться изо всех сил и равняться по ним. Вся история наша в прошлом определяется этими двумя моментами. Мы стали заводить железные дороги прежде, чем построили шоссе. Шоссе-то у нас и сейчас еще раз, два и обчелся, а железнодорожная сеть далеко оставила позади развитие сколько-нибудь пригодных культурных дорог.

Так и с авиацией. Авиация является нам на выручку для борьбы со злыми качествами наших пространств. Нет никакого сомнения в том, что в этой области мы пойдем по линии наименьшего сопротивления и сравнительно в короткий срок сможем достигнуть и достигнем значительных успехов. Совершенно естественно, если инициатива создания Общества Друзей Воздушного Флота принадлежала Красной Армии и Военному Совету Республики. Мы пожелание в этом смысле формулировали еще осенью прошлого года и пытались к вопросу о воздушном флоте привлечь внимание широких народных масс. Раскачка шла медленно. Кажется, в начале февраля Реввоенсовет Республики, — если память мне не изменяет, 4-го февраля, — утвердил прежнее решение о необходимости обратиться ко всем органам Советского государства, ко всему общественному мнению рабочей и крестьянской республики по вопросу о создании в стране широкого течения за авиацию в пользу победы над воздушной стихией. В середине февраля мы формулировали пожелание о создании О-ва Друзей Воздушного Флота. Фронт молчания пробили «Известия ВЦИК», в виде известных вам статей, объявивши сбор в пользу воздушного флота и проч. И с того времени движение растет. Разумеется, не нужно тут самообольщаться. Величайшей опасностью является возможность того, что это движение, так счастливо начавшееся, может исчерпать себя в сравнительно короткий срок, так сказать, в плоскости агитационного самоудовлетворения. У нас это бывало. Одна неделя, другая, или месяц — агитация, очень хорошие статьи — и очень скромные практические результаты. Сейчас кое-какие результаты есть. Есть «Добролет» с предположенным основным капиталом в 2 миллиона рублей и с реализованным капиталом в 900 т. рублей золотом. Это, конечно, цифра, которая никого не поразит на Лондонской бирже, тем более на Нью-Йоркской, но которая у нас в Москве импонирует, производит приятное впечатление, особенно, когда прибавляют — золотых рублей. Но это, ведь, товарищи, только начало и скромное начало. Работа О-ва Друзей Воздушного Флота уже сейчас дала несомненные результаты в виде подъема интереса к этому делу. Но дальше этот интерес нужно расширить, укрепить, организовать и практически реализовать. Заинтересовать надо не только губернии, но и уезды, ибо у нас насчет уездных городов, помните, еще в «Ревизоре» сказано, что хотя от нашего места три года скачи, ни до какого чужого государства не доскачешь. И вот встал вопрос авиационный, воздушный, т.-е. вопрос о том, чтобы вырвать наши уездные города из их уездной изолированности, отсталости, культурной оторванности, идейной бедности.

Вопрос об авиации является у нас важнейшим, тактическим материальным вопросом нашей культуры, и здесь нужно найти правильное, организованное сочетание интересов военной авиации и авиации гражданской и общей хозяйской, коммерческой культуры. С самого начала, я думаю, мы поставили этот вопрос правильно. Можно надеяться на большую помощь со стороны хозяйственных, советских, профессиональных, партийных организаций постольку, поскольку авиация войдет в нашу мирную текущую хозяйственную и культурную жизнь. Здесь ставить дело в плоскости команды, диктатуры интересов военного ведомства и Красной Армии было бы нерационально с самого начала, ибо мы получили бы тогда временное содействие, временную помощь, может быть, и значительную, но, в конце концов, совершенно несоразмеримую с потребностями, какие у нас есть, ибо наша авиационная отсталость даже от наших ближайших западных соседей измеряется, — я скажу это открыто, — ужасающими цифрами, а главное, что их источники, источники наших, даже ближайших, соседей неизмеримо велики по сравнению с теми источниками, какими питаются и могут питаться в ближайшее время у нас. Развернуть базу нашей военной промышленности, дать ей более широкий рынок, чем военное ведомство, можно только, внедривши авиацию в общехозяйственную, в общекультурную жизнь страны. И, вместе с тем, связь, сцепка между военной авиацией и гражданской должна быть очень точной, глубоко продуманной и правильно организованной. Мы не можем обязать хозяйственные органы, местные советы создавать самолеты того типа, какой нужен военному ведомству, ибо самолеты этого типа не всегда будут удовлетворять хозяйственным, транспортным и иным нуждам. Но мы должны в течение ближайшего времени ввести в это дело максимум объединения, регламентировки, т.-е. все то, что может быть сведено к одинаковому типу в области мотора самолетов и всего того, что их окружает, что может быть сведено к одинаковому типу, должно быть к этому единому типу сведено. Необходим максимум достижения единообразия для того, чтобы между чисто боевыми и только боевыми воздушными единицами и между хозяйственными, транспортными единицами воздушного флота был ряд переходных ступеней, которые можно было бы использовать, на которые можно было бы опираться и для военных целей. Другими словами, нужно с самого начала в порядке замысла, в порядке плана, а потом и его осуществления, добиться того, чтобы наша гражданская, хозяйская, культурная, транспортная авиация являлась могущественным резервом, тактической базой для нашей военной авиации. Здесь, поскольку мы в области военного строительства перешли, или, скромнее сказать, переходим на работу планового порядка по более широким чертежам, охватывающим не только сегодняшний день и его злобу, но перспективу 2-х, 3-х, 5-ти и более лет, нам нужно во что бы то ни стало достигнуть сопряжения наших военных планов, т.-е. планов строительства, упрочнения Красной Армии, с одной стороны, и планово-хозяйственных, в особенности промышленных, с другой стороны. Нам нужно сопрячь план создания военной авиации с планом развития и укрепления авиационной промышленности, а эту последнюю развернуть в теснейшей связи с авиацией гражданской. И, — в этом я не сомневаюсь, — нам, т.-е. Красной Армии, ее руководящим органам, удастся договориться с О-вом Друзей Воздушного Флота насчет такой совместной программы, где мы друг друга не стесняем, друг другом не командуем, ибо здесь, товарищи, бюрократизация была бы величайшей опасностью для дела. Если бы военное ведомство пыталось подчинить себе эту работу, командуя всеми ее разветвлениями, это убило бы неизбежно материальный и идейный интерес хозяйственных органов, местных советов, общественных организаций. Единственная возможность здесь — договориться, допустив самое широкое соревнование, самую широкую инициативу мест, центра, хозяйственных, ведомственных, культурных органов и организаций. И договориться мы сможем и сумеем. Неосуществимых задач ставить себе не будем. Программа наша должна идти в ногу с процессом возрождения хозяйства страны, разве только забегая на известное расстояние вперед. Недаром же авиация является тактическим авангардом, если хотите, воздушной кавалерией человеческой культуры. И поэтому ей обгонять более тяжелые роды оружия нашей материальной культуры допустимо. Но отрыв должен быть избегнут строгим учетом материальной базы. Не сомневаюсь, что те товарищи с мест, которые присутствуют здесь, с настоящего нашего заседания О-ва Друзей Воздушного Флота увезут к себе на места некоторый повышенный запас интереса, внимания и любви к этому делу исключительной важности. Наша пресса, — мы твердо рассчитываем, — будет давать общественному мнению нашей страны все более и более обстоятельную информацию в области воздушного флота и авиации вообще. Общество Друзей Воздушного Флота раскинет свою сеть как можно шире. Эта сеть не должна быть непременно централизованной. В отдельных национальных республиках могут быть и, несомненно, будут свои самостоятельные общества, которые будут договариваться с нами. Здесь, товарищи, соревнование есть большой творческий принцип, а ни в коем случае не бюрократическая централизация. И мы здесь достигнем, — можно не сомневаться, — больших и крупных успехов.

Товарищи! Авиация — серьезное орудие, угрожающее нам. Авиацией лучше всего вооружены те страны, которые хуже всего к нам относятся. В этом нужно отдать себе ясный отчет. Но до тех пор, пока мы не разовьем нашу авиацию, до тех пор, пока мы в наших пространствах не создадим материальную, технически-культурную надстройку над нашими нынешними пространствами, до тех пор мы остаемся, в силу нашей отсталости, менее уязвимыми для иностранной авиации, чем какая-нибудь Америка, Англия, Бельгия или Франция. В наших минусах — пока что наши плюсы. В наших плюсах — наши минусы. Иначе, товарищи, как объяснить, что такая страна, как мы, страна столько претерпевшая, страна все же отсталая, стоит сейчас изолированно перед всем миром, столь превосходна вооруженным, столь богатым и, прежде всего, богатым ненавистью против нас.

Есть, товарищи, две страны, которые позволяют себе ныне роскошь изолированного положения, это — Соединенные Американские Штаты и Соединенные Советские Штаты. Соединенные Американские Штаты изолировали себя добровольно, т.-е. они вмешиваются, когда хотят, и не вмешиваются, когда не хотят. Европа должна им, кажется, около 20-ти миллиардов золотых рублей. Насколько я помню, нам Европа ничего не должна (смех, аплодисменты). Радоваться тут нечему, — я предпочел бы. чтобы Европа нам была должна. Но зато и мы ей ничего не должны, о чем мы твердо заявили на съезде нашей партии: долги наши мы ликвидировали до последней копейки 25-го октября 17-го года. Товарищи, разумеется, Нью-Йорку, который сосредоточил в своих руках 40% мирового золотого резерва, и которому Европа должна эти самые 20 миллиардов золотых рублей, им там, за океаном, легко вести политику блестящей изолированности. Мы же являемся связью между Азией и Европой. Мы часть европейского континента. 40% золотого резерва у нас нет, — это я вам говорю совершенно откровенно — и тем не менее, товарищи, и это уже не шутка, мы являемся страной, которая ни с кем не связана союзом и ни от кого не получает поддержки. Конечно, это избавляет нас от обязательств, но также и от помощи. Европа прошла и проходит через столько судорог, сколько было мировых конференций, из которых каждая имела своей задачей нас удушить, а мы — Союз Советских Республик — очень бедные, истощенные, стоим в нашей революционной изолированности, и сегодня ни у кого, по крайней мере, ни у одного здравомыслящего человека во всем мире нет и не может быть надежды на то, что капиталистической Европе, которая переживает спазмы за судорогами и судороги за спазмами, что ей удастся нас опрокинуть. Нет, мы уже завоевали себе очень большую, очень длительную передышку, и мы ее используем для многого, в том числе и для строительства Красного Воздушного Флота. Где придется этому Красному Воздушному Флоту быть примененным, этого не знаете вы, этого не знаю я. Это укажет нам будущая судьба Европы и всего мира.