О посылке Пятакова в Америку.
Орджоникидзе на бланке бумаги помеченной «Народный комиссар Р.К.И. и Председатель ЦКК РКП(б)» от руки написал следующее письмо Троцкому в ответ на его письмо от Печатается по копии, хранящейся в Архиве Троцкого в Гарвардском университете, папка MS Russ 13 Т-936 — /И-R/.
Тов. Троцкому
Уважаемый товарищ!
По поводу Вашего письма от 21/II 27 г. могу сообщить следующее:
1. С ответом я задержался, т.к. считал во что бы то ни стало необходимым переговорить с тов. Пятаковым.
2. По существу дела никак не могу понять, почему Вы не говорили о «неосторожности», когда тов. Пятаков ехал в Америку, где он не имел бы прав дипломатического представительства, которое в известной мере ограждает каждого из наших товарищей, и почему Вы считаете уместным и возможным говорить о неосторожности его посылки в Канаду.
3. Прикрытое нежелание выполнить решение ЦК о поездке тов. Пятакова спекуляцией на «опасность» и т.д. — что не имеет прецедента в нашей партии — я не могу считать хоть сколько-нибудь лояльным и корректным по отношению к решениям ЦК. Таких заявок у нас до сих пор не было.
С тов. прив. С. Орджоникидзе
P.S. Ввиду того, что тов. Пятаков командирован ЦК, и от этого последнего зависит окончательное решение вопроса, я счел необходимым копию Вашего письма послать в ЦК.
С. Ор
II/III 27 г.
Товарищу Орджоникидзе
Печатается по копии, хранящейся в Архиве Троцкого в Гарвардском университете, папка MS Russ 13 Т-937 — /И-R/.
Уважаемый товарищ!
1. Я не говорил о неосторожности посылки тов. Пятакова в Америку до тех пор, пока предполагалось, что он получит официальную визу. Американское правительство знало, кому дает визу. Если бы оно ее дало, то никакой большой кампании в Америке нельзя было ждать против Пятакова. Большая капиталистическая пресса очень дисциплинирована и считалась бы с тем, что Пятаков есть некоторым образом неофициальный представитель СССР, принятый правительством С. Штатов.
Но ведь произошло совершенно другое. Американское правительство отказало в визе. Чиновник американского посольства в Берлине, русский белогвардеец, мотивировал (неофициально, разумеется) отказ в визе тем соображением, что Пятаков — это тот самый, который приговорил к расстрелу «лучших русских граждан». После отказа в визе появление Пятакова в Канаде рассматривалось бы и правительством С. Штатов и полицией как прямой вызов. Ведь никто же не думал бы всерьез, что Пятаков посылается в Канаду ради Канады. Его рассматривали бы, как политического контрабандиста. Нападки на Пятакова со стороны прессы были бы, в данных условиях, не противоправительственным актом, а, наоборот, актом борьбы за «престиж» С. Штатов. Что американская печать умеет травить, это она показала в 1906 году по отношению к Горькому, которого нельзя было обвинить в том, что он приговорил к расстрелу «лучших граждан». Можно не сомневаться, что появление Пятакова в Канаде после того, как С. Штаты отказали ему в визе — создало бы для русских белогвардейцев в Америке в высшей степени благоприятную обстановку в смысле развития широчайшей официальной травли против Пятакова.
Вот почему я считаю, что такого рода «контрабандный» приезд Пятакова в Америку через Канаду способен только ухудшить наши отношения с С. Штатами и облегчить русским белогвардейцам не только организацию травли, но и организацию покушения. Американское общественное мнение их в данной обстановке прикроет.
Разумеется, в каждой дипломатической или иной поездке видных работников СССР есть элемент риска. Весь вопрос в том, окупается ли этот риск в каждом данном случае. Я считал и считаю, что поездка в Канаду при той обстановке, какая создалась после отказа в визе, с приведенной выше мотивировкой этого отказа, была бы нецелесообразной политически и чрезвычайно увеличивала бы элемент личного риска.
2. Вы говорите о прикрытии нежелания выполнить решение ЦК, о некорректности, о нелояльности, и пр. и пр. Я думаю, что все это неправильно и неосновательно. Если я в письме на Ваше имя высказываю свои соображения или опасения по поводу решения, которое считаю неправильным, то в чем здесь нелояльность или некорректность?
3. Хотя я письму своему ни в коем случае не придавал официального характера, но, разумеется, ничего не могу возразить против пересылки его в Политбюро.
С ком. приветом
Л. Троцкий
18 марта 1927 г.