Идейная жизнь русской оппозиции.
Троцкий, по-видимому, в целях безопасности своих товарищей внутри СССР, решил не печатать следующую статью. Печатается по копии, хранящейся в Архиве Троцкого в Гарвардском университете, папка MS Russ 13 Т-3359 (Houghton Library, Harvard University) — /И-R/
«Бюллетень русской оппозиции» публикует все документы и письма, так или иначе отражающие внутреннюю жизнь русской оппозиции. В этих документах отражаются также и различные оттенки, иногда значительно расходящиеся друг от друга. При том фактическом положении, в каком находится русская оппозиция, осведомление международной оппозиции обо всех и всяких идейных оттенках внутри русской оппозиции и на её периферии, является одной из форм партийной демократии. Урбанс, как известно, пытался на основании некоторых из этих документов сделать вывод, что русская оппозиция чуть ли не переходит на его точку зрения. Приблизительно к тому же выводу, хотя и под противоположным углом зрения, приходит т. Греф. Несерьезность этих оценок вряд ли нуждается в доказательствах. Она становится особенно ясной, если представить себе с некоторой конкретностью, как и в каких условиях пишутся отдельные письма.
Оппозиционеры на заводах, в партийных ячейках, вынуждены вести крайне замкнутый образ существования. Они выступают чаще всего в полголоса, во время дискуссий или вдохновляют и инструктируют отдельных коммунистов, не принадлежащих формально к оппозиции, оставаясь сами за кулисами. При неслыханной внутрипартийной слежке — под единственным, часто плебисцитарным углом зрения: выявить преданность генеральному вождю, — оппозиционерам внутри партии, чаще всего рабочим, весьма трудно формулировать в документах свое коллективное мнение. Мысль передовых рабочих накопляет драгоценные наблюдения. Но нужен какой-то толчок событий, чтоб эта молекулярная работа мысли прорвалась наружу и приняла законченные формы, оплодотворившись теоретическими обобщениями оппозиции.
Теоретическая мысль большевиков-ленинцев работает главным образом в тюрьмах, изоляторах. Но в тюрьмы с трудом проникает неофициальный голос жизни, как и оттуда продукты коллективной работы мысли редко находят выход на волю. Отдельные доходившие до нас из изоляторов документы свидетельствуют о чрезвычайно большом теоретическом росте младшего поколения оппозиции.
Много работают над теоретическими и политическими вопросами ссыльные. Но наиболее подготовленные элементы ссылки за последние месяцы повсюду изъяты и заключены в изоляторы. Переписка между ссыльными почти совершенно ликвидирована. Письма из разных пунктов Союза ссыльным подвергаются цензуре и отбору местных органов ГПУ. Таким путем достигнута очень значительная атомизация ссылки.
Кто знаком с психологией тюрьмы и ссылки, тот знает, как легко в условиях голодного существования и тяжкой изоляции даже небольшие факты и жизненные толчки вызывают очень сложные теоретические и политические построения. За всю историю русской революции главным очагом теоретических споров, расхождений, преувеличений и крайностей являлась ссылка. При этих условиях приходится удивляться не тому, что под пером отдельных товарищей или изолированных групп возникают те или другие односторонние формулировки. Наоборот, удивляться приходится тому, что в большинстве своем эти боковые пути и тропинки возвращаются, в конце концов, на основную дорогу оппозиции. Это свидетельствует об очень прочном теоретическом и практическом фундаменте, заложенном борьбою последних 8-ми лет.
Бдительность в рядах русской оппозиции по отношению к вопросам платформы имеет чрезвычайно напряженный характер. Это объясняется уже той непосредственной ответственностью, которая в условиях СССР лежит на каждом оппозиционере. Карьеристы, политические фланеры, любители, словесные фехтовальщики, в русскую оппозицию не пойдут, ибо им пришлось бы в её рядах оплачивать свои упражнения слишком дорогой ценой. Не удивительно поэтому, если отклонения от основных формулировок платформы обсуждаются и проверяются с величайшей, тщательностью. Отдельное, случайно дошедшее из одной колонии в другую письмо является предметом страстной и нередко придирчивой критики.
Мы приводим ниже выдержки из одного из многих писем такого рода, получаемых редакцией русского Бюллетеня, и краткий ответ редакции на это письмо.
Москва, 3/I-31 г.
Дорогой друг!
Не ожидая ответа от вас, я пишу в третий раз за последний месяц. Еще в первом письме я поставил вам ряд вопросов, ответ на которые абсолютно необходим и чем скорее, тем лучше. Повторяю их еще раз. — Последние письма старика от 7/VIII и I/IX взбудоражили кое-где умы. Нашлись отдельные товарищи в ссылке, которые поспешили сделать выводы из этих писем в том смысле, что власть из рук рабочего класса выпала, но еще не подхвачена другим классом, и поэтому (?!) возможна реформа. Нам здесь совершенно ясно, что не такова мысль этих писем. Но хорошо было бы дать разъяснение, чтоб предупредить отдельные шатания.
Даже по нашим газетам вы можете судить, что партия, не формальная, а фактическая, еще своего последнего слова не сказала, что слово это еще впереди. Поэтому мне кажется, что уже больно поторопились кое-какие товарищи, разбросанные по своим углам.
Как расцениваете вы процесс промпартии? Как четко встает теперь недавнее прошлое, и как понятна становится правильность нашей критики пятилетки еще в 1927 г. Из материалов процесса явствует одно: пятилетка, за критику которой нас исключали и ссылали, была в своих основных частях вредительской…
Горячий привет. Жду вестей.
Т.Ф.
Дорогой друг!
Из отдельных писем вытекает, что некоторые товарищи по-прежнему пытаются подвести баланс классовым силам революции в априорном порядке, т.е. решить на основании бухгалтерских выкладок, — или просто «на глазок», — может ли партия воспрянуть, как партия, может ли пролетариат подчинить себе бюрократию и возродить свою диктатуру на основах рабочей демократии, — без новой революции? Или не может? Как будто такого рода вопросы когда-либо решались в истории априорно, без классовых боев, в процессе которых только и измеряется подлинная сила основных лагерей.
Происходящие в Советском Союзе процессы страшно противоречивы, причем противоречия эти в общем обостряются, в результате задержки мировой революции. Экономические успехи очень значительны и, говоря абстрактно, расширяют и упрочают материальную базу диктатуры. Но сама диктатура есть политическое "учреждение", которое отражает не только рост материальной базы, но и процессы надстроечного порядка. А эти последние в определенный момент могут получить решающее значение и опрокинуть диктатуру, несмотря на расширение её экономической базы.
Разочарование масс, усталость, апатия, т.е. настроения, являвшиеся во всех революциях непосредственной основой успехов контр-революции, наблюдаются и у нас, и прогрессировали за последний период. Изменения жизненного уровня масс пока далеко не таковы, чтоб парализовать эти процессы. Партийный и государственный режим, отражающий совершенно новые взаимоотношения между бюрократией и классами, способен лишь питать апатию масс. С другой стороны, ликвидация безработицы создает условия бóльшей независимости рабочих от бюрократии. Партия, как партия не существует. Но составные её элементы живут, наблюдают, мыслят. Как кристаллизуется все происходящее в головах разных секторов официальной, партии? Кто это сейчас скажет? Как это учесть? На каких весах взвесить? только на весах действия, т.е. прежде всего путем борьбы большевиков-ленинцев за влияние на пролетарский авангард.
Организационный разгром и идейная самоликвидация правого крыла уменьшили шансы термидорианского этапа контр-революции («спуск на тормозах»). Это значит лишь, что, в случае победы контр-революция сразу, вероятно, приняла бы более решительные бонапартистские формы. Но контр-революция еще не победила. Еще ведь нет ни термидора, ни бонапартизма. Плебисцитарно-бонапартистское перерождение партийной бюрократии, душащей партию, есть лишь один из подготовительных процессов, облегчающих победу контрреволюции. Но он вовсе не тождествен с нею, и он наталкивается на встречные процессы. Пока классовый враг своей победой над рабочими, а значит и над нами, не докажет нам обратного, — пусть попробует! — мы остаемся при том убеждении, что советский режим есть бюрократизированная, разъеденная противоречиями, но диктатура пролетариата, заключающая в себе — несмотря на возросшую бюрократизацию, несмотря на обострившиеся противоречия, — величайшие подспудные источники силы и возможности возрождения. Условия изменились, соотношение сил изменилось, противоречия обострились, решающие сроки приблизились, — но основная позиция нашей платформы остается той же.
Ваш Т.
6 февраля 1931 г.