По поводу лозунга «Долой Сталина».

Статья, которую мы предлагаем нашим читателям, была написана осенью 1932 г., когда Советский Союз бился в тисках жестокого внутреннего кризиса, а личный авторитет Сталина упал до самой низкой точки внутри Коммунистической партии и даже среди его правящей фракции.

После нескольких лет все более правого курса, направленного на поддержку кулака и нэпмана (1924-1927 гг.), и разгрома Левой оппозиции осенью 1927 г., Сталин был вынужден сделать резкий поворот налево в своей внутренней и внешней политике (курс на сплошную коллективизацию и провозглашение «третьего периода» в Коминтерне). Как гром с ясного неба на страну грянула насильственная коллективизация и безрассудно форсированная индустриализация («пятилетка в четыре года»).

Эти непродуманные и авантюристические меры привели хозяйство Советского Союза в полное расстройство и ввергли общество в состояние гражданской войны. Неспособные мгновенно изменить свои вековые привычки, крестьяне как могли сопротивлялись колхозам, брались за оружие против активистов-«двадцатипятитысячников», резали скот и ломали свой инвентарь, чтобы предотвратить его отнятие «в казну», прекращали посевы и, в конечном итоге, умирали от голода или подвергались ссылке в Сибирь. На Украине милиция заграждала голодающим массам крестьян дорогу в города, где можно было найти хоть какие-то продукты, а по утрам вдоль железных дорог находили тысячи трупов умерших от голода. В городах и на новых стройках пятилетки рабочие жили на голодных пайках, в нетопленых и тесных бараках, и примитивно, лопатами и нечеловеческим трудом строили заводы. Красная армия роптала и грозила выйти из повиновения. ГПУ по сути вело гражданскую войну против большой части населения страны.

Сталин был вынужден сделать ряд новых зигзагов (статья «Головокружение от успехов») и искать новых козлов отпущения (Шахтинский процесс, процесс Промпартии), которые лишь подрывали его авторитет внутри самой правящей фракции. В партии роптали. Даже на верхах подавленной и деморализованной партии появились новые оппозиции: Сырцов, Ломинадзе, Рютин, Эйсмонт, Толмачев и другие, и в самом аппарате начали переговариваться о необходимости снять Сталина.

В течение всего ужасного 1932-го года Сталин почти не выступал на людях, его не было и на конференции Коминтерна, которая продолжалась с 27 августа по 15 сентября. Его выступления в печати были казенными и ограниченными (большинство его публицистики за весь год сводилось к стандартным приветствиям по поводу открытия завода или переименования города), и он снова выступил лишь в январе 1933 г. на пленуме ЦК РКП(б). Такое поведение, впрочем, для Сталина обычно: после кризиса и личного поражения он скрывается. Так было в апреле 1917 года, когда Ленин приехал из-за границы и публично отверг политику Сталина-Каменева; так было в первые десять дней Великой Отечественной войны, когда Сталин молчал с 22 июня по 3 июля, прежде чем собраться с духом и выступить перед народом.

Сознательная оппозиция, сторонники Троцкого внутри Советского Союза, в основном были уже несколько лет под арестом, в ссылках, политизоляторах и тюрьмах. Подпольные сторонники время от времени выпускали листки и прокламации, но сохранить централизованную оппозицию в условиях усиливавшегося полицейского террора было невозможно. В качестве центрального политического и теоретического органа большевиков-ленинцев внутри СССР выступали в этот период Лев Троцкий и редакция Бюллетеня Оппозиции, находившиеся за границей. Левая оппозиция продолжала вести курс на реформу партии и Коминтерна, а не на вооруженное свержение режима. В январе 1932 года Троцкий обратился в Политбюро с призывом снять Сталина. Последний ответил на этот призыв лишением Троцкого и его семьи советского гражданства. 1 марта, в ответ на постановление ЦИКа о лишении гражданства, Троцкий опубликовал новое обращение к ЦИК’у, в котором развил свою критику сталинского режима и сталинской политики внутри и за пределами СССР.

Нужно подчеркнуть: все эти годы ссылок и преследований Троцкий настаивал на необходимости реформы Коминтерна и ВКП(б). Радикальный поворот в этой ориентации оппозиции наступил в результате германской катастрофы. В январе 1933 года политика Сталина и Коминтерна привела к бескровной победе Гитлера. В марте 1933 года Троцкий делает последнюю попытку обратиться к революционному сознанию официальной партии и пишет ещё один призыв к честному обсуждению катастрофы в Германии. Всё бесплодно: задавленная ВКП молчит, прирученный и выхолощенный Коминтерн стоит по стойке «смирно» перед Сталиным. Троцкий и Левая оппозиция приходят к выводу о победе Термидора, о гибели Коминтерна как орудия революции и о необходимости уничтожить эту контрреволюционную организацию и построить новый революционный интернационал.

Материал, который здесь впервые печатается на русском языке, является черновой статьёй-наброском мыслей Троцкого по поводу лозунга о свержении Сталина. По сравнению с публикацией на английском языке добавлено два ранее опущенных предложения из текста черновика, хранящегося в Гарвардской библиотеке в папке bMS Russ 13 T-3419.

— Искра-Research.

Против лозунга «Долой Сталина» (осень 1932 г.)

Все полученные нами за последнее время письма свидетельствуют, что наиболее популярной поговоркой в партийных кругах, особенно в Москве, является: «Долой Сталина». Понять происхождение этого узенького и коротенького лозунга не трудно. Но он всё же явно несостоятелен. Персонально Сталин не существует: он не пишет, не говорит, не появляется даже на пленуме Коминтерна. Он живет как объединяющий миф бюрократии. Сталина мог бы с успехом заменить Молотов, даже Каганович: когда-то австрийского наместника Гесслера в Швейцарии заменяла для известных целей шляпа Гесслера (речь идет о легенде о Тиле Уленшпигеле — ред.).

Идет ли дело о разногласиях по существу или лишь о формулировке лозунга? Это определится тем скорее, чем точнее мы попытаемся схватить сущность вопроса.

В партии живут и борются три основные группировки: левая, центристская и правая. Между ними и вокруг них располагаются подфракции и оттенки. Имя Сталина является именем аппаратной фракции, которая сегодня еще господствует. Считаем ли мы нужным организационный разрыв с этой фракцией? И далее: считаем ли мы возможным призвать её низвержение вооруженной рукой?

Политические лозунги надо сейчас ставить не в узких пределах «внутрипартийной дискуссии», а в широких рамках классовых группировок в стране. Для термидорианских сил лозунг «долой Сталина» есть только персональное выражение лозунга «долой большевиков».

Если бы Левая оппозиция была сегодня так сильна, что могла бы прямым натиском пролетарского авангарда ликвидировать диктатуру бюрократии, лозунг «долой Сталина» имел бы вполне определенное значение: реформа партийного режима под руководством большевиков-ленинцев. Именно в этом «пропагандистском» смысле мы писали в Открытом письме ЦИК’у, что пора выполнить совет Ленина и «убрать Сталина».

Но оппозиция сегодня не может непосредственно претендовать сменить собою сталинскую фракцию и обеспечить реформу партии и советов. Впереди возможны разные варианты. Напор термидорианских сил уже в близком будущем может принять такой характер, что мы окажемся в общем фронте со сталинцами и даже со значительной частью правого крыла партии.

Совсем не исключена возможность того, что сталинская верхушка, и Сталин в том числе, не захотят или не сумеют в нужный момент отделиться от термидорианских сил, наоборот, временно возглавят их в интересах самосохранения. В этих условиях лозунг «долой Сталина» означал бы лозунг прямой борьбы против сил термидора.

Самым тяжелым последствием иллюзий и разочарований первой пятилетки является пониженное настроение в рабочем классе. На «пессимизм» и «упадок духа» ссылаются все письма.

«В работе партийной организации — пишет даже «Правда» по поводу сталинградского тракторного завода, — нет сейчас того большевистского огонька, той энергии, которая является обязательным условием успеха».

Откуда же ей быть?

Было бы противно человеческой природе, если бы рабочие, встречающие вторую пятилетку среди тяжёлых лишений, сохранили те чувства подъёма, которые сопутствовали первым двум годам первой пятилетки. В политических настроениях пролетариата, наиболее закаленного и стойкого класса, тоже есть свои приливы и отливы. Но было бы в корне ложно рассматривать дело так, что русский пролетариат надолго, если не навсегда, израсходовал свой революционный исторический заряд, подобно тому, как это происходило с буржуазией, вернее, с мелкой буржуазией в буржуазных революциях. Буржуазия достигала своей цели. Продолжение революций могло направляться только против нее. Пролетариат не достиг своих целей. Перенапряжение сил и разочарование несомненно входят разлагающим элементом в его нынешнее состояние. Но можно сказать с уверенностью даже издалека, что тяжелее всего бьёт по сознанию пролетариата чувство растерянности. В течение последних 9-ти лет он присутствовал, все больше и больше в качестве зрителя, при разгроме старого руководства, при сосредоточении всей власти в руках аппарата, при постепенной передвижке власти в верхние звенья аппарата, при сосредоточении всех познаний, качеств, авторитета, наконец, абсолютной непогрешимости, сперва в «ленинском ЦК», затем в одном Сталине. Последствия сталинистского руководства налицо. Сам Сталин политически исчез. Все, кто ещё говорят, говорят пока ещё именем Сталина. Но они говорят только для того, чтоб ничего не сказать. Авангард пролетариата растерян; ко всяким новым планам и рецептам он склонен относиться с предвзятым недоверием.

Крупные факты, ясно поставленные задачи, конкретная и непосредственная опасность сразу показали бы, насколько велики силы советского пролетариата.

Крупным, крупнейшим фактом явилась бы, конечно, революция на Западе. Германия явно стоит на очереди. Саботаж сталинской бюрократии по отношению к германской революции, является сейчас самым страшным из исторических преступлений. Ход немецких событий повелительно внушает нам ту мысль, что нельзя делать революционную политику в одной стране. Возрождение ВКП неразрывно связано с возрождением Коминтерна.

Но и наоборот, укрепление реакции в Германии и связанная с этим опасность империалистской войны против СССР может послужить непосредственным толчком к новому политическому подъёму советского пролетариата. Наконец, такое же направление могут оказать и фактические итоги первой пятилетки, когда пробьёт час окончательного подсчета.

Чтоб открыть в себе источники подспудной энергии, рабочим нужно разобраться, понять, проверить то, что произошло, уяснить себе причины и открыть просвет к будущему.

Именно здесь открывается историческая функция Левой оппозиции.

Не будем сейчас гадать, какой из вариантов более вероятен и более близок. На одних гаданиях, как бы они ни были сами по себе обоснованы, нельзя построить политику. Нужно иметь в виду разные тактические варианты.

Верно, что лозунг «долой Сталина» сейчас очень популярен не только в партии, но и далеко за ее пределами. В этом можно видеть выгоду лозунга, но в этом же несомненно и его опасность. Принимать покровительственную окраску, политически растворяться во всеобщем недовольстве сталинским режимом мы не можем, не хотим и не должны.

Как быстро развернутся ближайшие события, мы отсюда издалека предсказывать не решаемся. Да вряд ли и вблизи возможны такие предсказания. Они вообще чрезвычайно затруднены, если не исключены самим характером кризиса, который политически все больше принимает форму открытого конфликта между бюрократией и тем классом, который её выдвинул.

Лозунг «долой Сталина», который выдвинут будто бы новой оппозицией, мы считаем неправильным, ибо двусмысленным. С одной стороны, он может быть истолкован в духе французской поговорки: «Встань-ка, чтоб я сел на твоё место». С другой стороны, он может быть истолкован как лозунг разгрома сталинской фракции, изгнания её членов из партии и пр. Ни то, ни другое не составляет нашей цели. Нам нужно изменение партийного режима в качестве предпосылки капитальной реформы рабочего государства. Мы меньше всего зарекаемся от сотрудничества со сталинской группировкой. Мы не сомневаемся, что и правые выделят из своей среды немало элементов, которые займут своё место, встанут по нашу сторону баррикады. Нынешние группировки, благодаря характеру режима, имеют, в смысле личного состава зачаточный, черновой и притом крайне узкий характер. Подлинная политическая дифференциация целиком впереди.

Левая оппозиция не связывает себе рук воспоминаниями о вчерашнем дне и старыми кондуитными списками. Ничего не забывая, она открывает пути к будущему.

В сущности, вся эта программа была достаточно конкретно намечена за последние два года в работах Левой оппозиции, особенно в замечательной статье Х. Г. Раковского. Он предупреждал против гонки и требовал продления плановых сроков. Результат известен: Раковскому срок ссылки во всяком случае продлили на три года.

«Насквозь прогнившие осколки разбитых оппозиционных группировок — по выражению «Правды», — пытаются кое-где поднять голову».

Ответ на это: бить вдвое по голове.

Недовольства и критики в партии очень много. Число оппозиционных группировок и оттенков непрерывно растет, оживают старые, казалось совсем ликвидированные или совсем ликвидировавшие себя политические группы. Так всегда бывает на первых шагах политического кризиса. Эти явления оппозиционного хаоса будут в течение известного времени неизбежно расти. Левая оппозиция может оказаться даже на известное время отодвинута на второй план. Этого не надо пугаться. Политическая правота прокладывает себе дорогу в эпоху кризиса скорее, чем когда-либо.

Необходимым условием для этого является организованное выступление самой Левой оппозиции. Она должна подать голос.

Осень 1932 г.