Четвертый Интернационал и война.
Введение редакции
Проект тезисов был написан Троцким в декабре 1933 года под влиянием величайшего поражения европейского пролетариата — взятия власти Гитлером. На проекте стоит дата 27 декабря 1933 г. Тезисы были переведены на французский, английский и другие языки его сторонников и опубликованы в брошюрах и периодической прессе левых групп. Тезисы послужили программной базой для политического объединения групп Левой Оппозиции в Европе, Америке, Китае и так далее. После нескольких месяцев обсуждения и ряда поправок тезисы были приняты в качестве программного документа Интернациональной Лиги Коммунистов-Интернационалистов 1 мая 1934 г. Мы печатаем ниже этот окончательный вариант тезисов.
Захват власти в Германии фашистскими бандитами, прошедший мирно, под юридическим прикрытием Веймарской конституции, без малейшего сопротивления со стороны сильнейшего пролетариата Европы и его двух огромных партий, — Социал-демократической и Коммунистической, — явился одним из поворотных моментов в мировой истории.
Перед Троцким стояла задача: обнажить причины поражения и указать пути к новому подъему рабочего движения и методы для будущей победы. В аналогичной ситуации в 1924 году, спустя 9 месяцев после поражения Германской революции и полгода после смерти Ленина, Троцкий таким образом определил задачи революционного руководства:
«Мы рассматриваем историю под углом зрения социальной революции. Этот угол зрения одновременно и теоретический, и практически-действенный. Мы анализируем условия развития, как они складываются за нашей спиной и независимо от нашей воли, для того чтобы, поняв их, воздействовать на них нашей активной волей, т.-е. волей организованного класса. Эти две стороны в нашем марксистском подходе к истории теснейшим неразрывнейшим образом связаны между собою. Если ограничиваться только учетом того, что происходит, то такой подход в конечном счете вырождается в фатализм, в индифферентизм, в общественное безразличие, а на известных своих ступенях принимает облик меньшевизма, в котором есть большая доля фатализма и преклонения перед тем, что происходит за спиной людей. Если ограничиваться, с другой стороны, только революционной активностью, волей, то мы рискуем впасть в субъективизм, который имеет много разновидностей: анархизм — одна из них, левая эсеровщина — другая, наша российская разновидность субъективизма, и, наконец, сюда же относятся те явления в самом коммунизме, которые Владимир Ильич называл «детскими болезнями левизны». Все искусство революционной политики состоит в правильном сочетании объективного учета и субъективного воздействия».
Анализируя мировое положение: мировой хозяйственный кризис капитализма, прострацию буржуазных демократий, агонию и бешенство мелкой буржуазии, готовность пролетариата действовать, но также его растерянность и замешательство по поводу программы действий, Троцкий верно определяет что победа Гитлера означает новую империалистическую войну, еще ужаснее первой. В то же время он бросает клич: «Борьба против войны обозначает ныне борьбу за Четвертый Интернационал!»
С одной стороны, Троцкий указал на факторы, толкающие Европу и весь мир к новой войне: мировая хозяйственная стагнация, империалистические столкновения между старыми колониальными, и молодыми и голодными державами. С другой стороны, опыт побед и поражений пролетариата, радикализация масс, начало массового движения в целом ряде стран.
Сумеет ли пролетариат создать революционное руководство вовремя, чтобы предупредить и предотвратить новую мировую бойню? Так поставил вопрос Троцкий в 1934 году. Восемьдесят с лишним лет спустя над нашим миром снова сгущается военная опасность, волны геноцида, новые крестовые походы религиозных войн и пожары революций. Давление мировой капиталистической системы раскрошило одно квази-социалистическое общество за другим: Югославия, Советский Союз, Чехословакия… Страны «третьего мира» агонизируют. Даже капиталистические метрополии не стоят в стороне от круговорота упадочного капитализма: Евросоюз идет к расколу, фашистские банды на улицах Греции, расистские бесчинства в Италии, Франции и Германии, реакционные и фашистские идеологи в Белом Доме…
Искра-Research
Четвертый Интернационал и война.
Тезисы, одобренные Секретариатом Интернациональной Лиги Коммунистов-Интернационалистов (большевиков-ленинцев)
1 мая 1934 г.
Катастрофический, торговый, промышленный, аграрный и финансовый кризис, разрыв международных экономических связей, упадок производительных сил человечества, нестерпимое обострение классовых и международных противоречий знаменуют закат капитализма и полностью подтверждают ленинскую характеристику нашей эпохи, как эпохи войн и революций.
Война 1914—1918 гг. официально открыла новую эпоху, важнейшими политическими событиями которой до сих пор были: завоевание власти русским пролетариатом в 1917 г. и разгром немецкого пролетариата в 1933 году. Страшные бедствия народных масc во всех частях света и еще более страшные опасности, которые таит в себе завтрашний день, являются результатом того, что революция 1917 г. не нашла победоносного развития на европейской и мировой арене.
Внутри отдельных стран историческая безвыходность капитализма находит свое выражение в хронической безработице, понижении жизненного уровня рабочих, разорении крестьянства и городской мелкой буржуазии, в разложении и загнивании парламентарного государства, в чудовищном отравлении народа «социальной» и «национальной» демагогией при фактической ликвидации социальных реформ, в оттеснении и замене старых правящих партий голым военно-полицейским аппаратом (бонапартизм капиталистического заката), в росте фашизма, в завоевании им власти и разгроме всех и всяких пролетарских организаций.
На мировой арене те же процессы размывают последние остатки устойчивости международных отношений, ставят каждый конфликт между государствами на острие ножа, обнажают тщету пацифистских попыток, порождают рост вооружений на новой, более высокой технической основе и ведут таким образом к новой империалистской войне. Фашизм является наиболее последовательным ее подготовителем и организатором.
С другой стороны, обнажение насквозь реакционной, упадочной и разбойничьей природы современного капитализма, крушение демократии, реформизма и пацифизма, неотложная и жгучая необходимость для пролетариата найти путь спасения от неминуемой гибели ставят с новой силой в порядок дня международную революцию. Только низвержение буржуазии восставшим пролетариатом может предохранить человечество от новой истребительной бойни народов.
Подготовка новой войны.
1. Те неотделимые от современного капитализма причины, которые вызвали последнюю империалистскую войну, достигли сейчас неизмеримо большего напряжения, чем в середине 1914 года. Страх перед последствиями новой войны есть единственный фактор, который сдерживает волю империализма. Но сила этого тормоза ограничена. Напряжение внутренних противоречий толкает одну страну за другой на путь фашизма, который в свою очередь не может держаться у власти иначе, как подготовляя международные взрывы. Все правительства боятся войны. Но ни у одного из правительств нет свободы выбора. Без пролетарской революции новая мировая война неизбежна.
2. Европа, недавняя арена величайшей из войн, непрерывно влечётся к упадку, подталкиваемая как победителями, так и побежденными. Лига Наций, которая должна была, по официальной программе «организовать мир», а в действительности увековечить версальскую систему, нейтрализовать гегемонию Соединенных Штатов и создать оплот против красного Востока, не выдержала напора империалистических противоречий. Только наиболее циничные из социал-патриотов (Гендерсон, Вандервельде, Жуо и пр.) пытаются еще связывать с Лигой перспективы разоружения и пацифизма. На самом деле, Лига Наций стала второстепенной фигурой на шахматной доске империалистских комбинаций. Главная дипломатическая работа, ведущаяся ныне в обход Женевы, состоит в поисках военных союзников, т.е. в судорожной подготовке новой бойни. Параллельно с этим идет непрерывный рост вооружений, получивший новый гигантский толчок из фашистской Германии.
3. Крушение Лиги Наций неразрывно связано с началом крушения французской гегемонии на европейском континенте. Демографическая и экономическая мощь Франции оказалась, как и следовало ожидать, слишком узкой базой для версальской системы. Вооруженный до зубов французский империализм, который имеет по видимости «оборонительный» характер, поскольку вынужден охранять легализованные договорами плоды захватов и грабежей, остается по существу одним из важнейших факторов новой войны.
Толкаемый своими невыносимыми противоречиями и последствиями поражения, немецкий капитализм оказался вынужден сорвать с себя смирительную рубашку демократического пацифизма, и выступает сейчас, как главная угроза версальской системе. Группировка государств на европейском контингенте идет пока еще главным образом по линии победителей и побежденных. Италия занимает положение вероломного посредника, чтобы в решающий момент продать свою дружбу более сильной стороне, как она это сделала во время прошлой войны. Англия пытается сохранить свою «независимость», — тень былой «блестящей изолированности», — в надежде использовать антагонизмы в Европе, противоречия между Европой и Америкой и надвигающиеся конфликты на Дальнем Востоке. Но правящей Англии все менее удаются ее замыслы. Запуганная распадом своей империи, революционным движением в Индии, неустойчивостью своих позиций в Китае, британская буржуазия прикрывает отвратительным пацифистским ханжеством Макдональда и Гендерсона алчную и трусливую политику выжидания и лавирования, которая является, в свою очередь, одним из важнейших источников сегодняшней всеобщей неустойчивости и завтрашних катастрой.
4. Наибольшие изменения война и послевоенный период произвели во внутреннем и международном положении Соед. Штатов С. Америки. Гигантский экономический перевес над Европой и следовательно над миром позволял буржуазии Соед. Штатов выступать в первый период после войны в качестве беспристрастной «миротворительницы», охранительницы «свободы морей» и «открытых дверей». Торгово-промышленный кризис обнаружил, однако, со страшной силой нарушение старого экономического равновесия, находившего себе достаточную опору на внутреннем рынке. Этот путь исчерпан до конца.
Экономический перевес Соед. Штатов не исчез, разумеется, и сейчас, наоборот, потенциально он даже возрос вследствие дальнейшего распада Европы; но старые формы, в которых этот перевес выражался (промышленная техника, торговый баланс, незыблемый доллар, задолженность Европы) утратили свою действительность: высокая техника не находит применения, баланс неблагоприятен, доллар в упадке, долгов не платят. Перевес Соед. Штатов должен найти свое выражение в новых формах, путь к которым может открыть только война.
Лозунг «открытых дверей» в Китае оказывается бессильным против нескольких японских дивизий. Свою дальневосточную политику Вашингтон ведет с таким расчетом, чтобы иметь возможность в наиболее благоприятный момент вызвать военное столкновение между СССР и Японией, ослабить как Японию, так и СССР и, в зависимости от исхода войны, наметить свой дальнейший стратегический план. Продолжая по инерции дискуссию об освобождении Филиппин, американские империалисты на самом деле готовятся создать себе территориальную базу в Китае, чтобы на следующем этапе, в случае конфликта с Великобританией, поставить вопрос об «освобождении» Индии. Капитализм Соединенных Штатов вплотную упирается в те задачи, которые толкнули Германию 1914 года на путь войны. Мир уже поделен? Надо переделить его. Для Германии дело шло о том, чтобы «организовать Европу». Соед. Штатам надо «организовать» мир. История вплотную подводит человечество к вулканическому извержению американского империализма.
5. Запоздалый японский капитализм, питающийся соками отсталости, нищеты и варварства, толкается невыносимыми внутренними язвами и болячками на путь непрерывных разбойничьих захватов. Отсутствие собственной промышленной базы и крайняя шаткость всей социальной системы делают японский капитализм наиболее агрессивным и необузданным. Но будущее покажет, что за этой жадной агрессивностью слишком мало реальных сил. Япония первой способна подать сигнал войны; но из полуфеодальной Японии, раздираемой всеми противоречиями, какие знала царская Россия, может раньше, чем из других стран, прозвучать сигнал революции.
6. Было бы, однако, слишком рискованным делом гадать, откуда и когда именно раздастся первый выстрел. Под влиянием советско-американского соглашения, как и внутренних трудностей, Япония может временно отступить; но те же обстоятельства могут, наоборот, заставить японскую камарилью поспешить с ударом, пока не поздно. Решится ли французское правительство на «превентивную» войну, и не превратится ли она, при содействии Италии, во всеобщую свалку? Или же, наоборот, выжидая и лавируя; не встанет ли Франция, под давлением Англии, на путь соглашения с Гитлером, открыв ему тем самым путь наступления на Восток?
Не окажется ли снова зачинщиком войны Балканский полуостров? Или может быть инициативу перехватят на этот раз придунайские страны? Множественность факторов и переплет враждующих сил исключают возможность конкретного прогноза. Но общая тенденция развития совершенно ясна: послевоенный период превратился в простой промежуток между двумя войнами, и этот промежуток истекает на наших глазах. Плановый, корпоративный или государственный капитализм, идущий рука об руку с авторитарным, бонапартистским или фашистским государством, остается утопией и ложью, поскольку ставит себе официальной целью гармоническое национальное хозяйство на основах частной собственности. Но он является грозной реальностью, поскольку дело идет о сосредоточении всех экономических сил нации для подготовки новой войны. Эта работа сейчас в полном ходу. Новая великая война стучится в двери. Она будет более ожесточенной, более истребительной, чем ее предшественница. Отношение к надвигающейся войне становится, тем самым, центральным вопросом политики.
СССР и империалистская война.
7. Взятое в историческом масштабе, противоречие между мировым империализмом и Советским Союзом неизмеримо глубже антагонизмов, противопоставляющих отдельные капиталистические страны друг другу. Но классовое противоречие между рабочим государством и государствами капитала изменяет свою остроту в зависимости от эволюции рабочего государства и изменений мировой обстановки. Чудовищное развитие советского бюрократизма и тяжелые условия жизни трудящихся чрезвычайно понизили притягательную силу СССР в отношении мирового рабочего класса. Жестокие поражения Третьего Интернационала и национально-пацифистская внешняя политика советского правительства не могли, в свою очередь, не ослабить опасений мировой буржуазии. Наконец, новое обострение внутренних противоречий капиталистического мира вынуждает правительства Европы и Америки подходить на данном этапе к СССР не с точки зрения основного вопроса: капитализм или социализм? — а с точки зрения конъюнктурной роли советского государства в борьбе империалистических сил. Выражением этой международной обстановки и явились договоры о взаимном ненападении, признание СССР вашингтонским правительством и проч. Настойчивые усилия Гитлера легализовать вооружение Германии ссылками на «восточную опасность» не находят, пока, сочувствия, особенно со стороны Франции и ее сателлитов, именно потому что революционная опасность коммунизма, несмотря на чудовищный кризис, потеряла свою остроту. Дипломатические успехи Советского Союза объясняются таким образом — по крайней мере наполовину — чрезвычайным ослаблением международной революции.
8. Гибельной ошибкой было бы, однако, считать, что военная интервенция против Советского Союза вообще снята с порядка дня. Если конъюнктурная острота отношений смягчилась, то остается во всей силе противоречие социальных систем. Безостановочный упадок капитализма будет толкать буржуазные правительства на путь радикальных решений: Каждая большая война, независимо от ее исходных мотивов, поставит ребром вопрос о военной интервенции в СССР, с целью переливания свежей крови в склеротические жилы капитализма.
Несомненное и глубокое бюрократическое перерождение советского государства, как и национально-консервативный характер его внешней политики, не меняют социальной природы Советского Союза как первого рабочего государства. Всякого рода демократические, идеалистические, ультра-левые, анархистские теории, игнорирующие социалистический, по своим тенденциям, характер советских имущественных отношений, и отрицающие или смазывающие классовое противоречие между СССР и буржуазными государствами, неизбежно должны, особенно в случае войны, вести к контрреволюционным политическим выводам.
Охрана Советского Союза от ударов со стороны капиталистических врагов, независимо от условий и непосредственных причин столкновения, есть элементарный и повелительный долг каждой честной рабочей организации.
«Национальная оборона»
9. Классической ареной капитализма стало созданное им, в борьбе со средневековым партикуляризмом, национальное государство. Но едва успев сложиться, оно уже начало превращаться в тормоз для экономического и культурного развития. Противоречие между производительными силами и рамками национального государства, в сочетании с основным противоречием — между производительными силами и частной собственностью на средства производства — и образуют кризис капитализма, как мировой социальной системы.
10. Если бы можно было одним ударом смести все государственные границы, то производительные силы, даже при капитализме, могли бы еще, в течение известного периода, — правда, ценой неисчислимых жертв, — подниматься на более высокий уровень. При уничтожении частной собственности на средства производства, производительные силы, как показывает опыт СССР, могут, даже в рамках одного государства, достигнуть более высокого развития. Но только уничтожение как частной собственности, так и барьеров между нациями, способно создать условия для новой экономической системы: социалистического общества.
11. Защита национального государства, прежде всего в балканизированной Европе, родине национального государства, является в полном смысле реакционной работой. Национальное государство со своими границами, паспортами, денежной системой, таможнями и армией на защите таможен, стало чудовищной помехой на пути экономического и культурного развития человечества. Задачей пролетариата является не защита национального государства, а его полная и окончательная ликвидация.
12. Если б нынешнее национальное государство представляло собой прогрессивный фактор, то его надо было бы защищать независимо от его политической формы, и уже во всяком случае независимо от того кто первый «начал» войну. Бессмысленно смешивать вопрос об исторической функции национального государства с вопросом о «виновности» данного правительства. Можно ли отказаться спасать пригодный для жизни дом только потому, что пожар возник по неосторожности или по злому умыслу владельца? Но в том-то и дело, что данный дом пригоден не для жизни, а только для умирания. Чтобы народы могли жить, дом национального государства нужно снести до основания.
13. «Социалист», проповедующий национальную оборону, представляет собой мелко-буржуазного реакционера на службе загнивающего капитализма. Не связывать себя с национальным государством во время войны, руководствоваться не военной картой, а картой классовой борьбы, может лишь та партия, которая объявила национальному государству непримиримую войну уже во время мира. Только поняв до конца объективно-реакционную роль империалистического государства, пролетарский авангард может стать неуязвимым для всех видов социал-патриотизма. Это значит: действительный разрыв с идеологией и политикой «национальной обороны» возможен только под углом зрения международной пролетарской революции.
Национальный вопрос и империалистическая война
14. Рабочий класс не относится безразлично к своей нации. Наоборот, именно потому что история поручает ему взять в свои руки ее судьбу, он отказывается доверить дело ее свободы и независимости империализму, который «спасает» нацию только для того, чтобы завтра же подвергнуть ее новым смертельным опасностям во имя интересов ничтожного эксплуататорского меньшинства.
15. Использовав нацию для своего развития, капитализм нигде, ни в одном углу мира не разрешил полностью национального вопроса. Границы версальской Европы проведены по живому телу наций. Чистейшей утопией является мысль о такой перекройке капиталистической Европы, чтобы границы государства совпадали с границами наций. Мирным путем ни одно из государств не уступит ни пяди своей земли. А новая война заново перекроила бы Европу в зависимости от военной карты, а не в соответствии с границами наций. Задача полного национального самоопределения и мирного сотрудничества всех народов Европы может быть разрешена лишь на основе экономического объединения Европы, очищенной от буржуазного господства. Лозунг Советских Соединенных Штатов Европы есть лозунг спасения не только для балканских и придунайских народов, но и для народов Германии и Франции.
16. Особое и притом большое место занимает вопрос о колониальных и полуколониальных странах Востока, которые только еще борются за независимое национальное государство. Их борьба прогрессивна вдвойне: вырывая отсталые народы из азиатчины, партикуляризма и иностранной кабалы, она наносит могучие удары государствам империализма. Но нужно заранее отдать себе ясный отчет в том, что запоздалые революции в Азии или Африке не способны открыть новую эпоху процветания национального государства. Освобождение колоний окажется только грандиозным эпизодом в мировой социалистической революции, как запоздалый демократический переворот в России, которая тоже была полуколониальной страной, оказался лишь вступлением к социалистическому перевороту.
17. В Южной Америке, где запоздалый и уже загнивающий капитализм поддерживает условия полуколониального, т.е. полурабского существования, мировые антагонизмы порождают острую борьбу компрадорских клик, непрерывные перевороты внутри государств и затяжные военные столкновения между государствами. Американская буржуазия, которая в эпоху своего исторического подъема сумела объединить в одной федерации северную половину американского материка, пользуется ныне всем своим выросшим на этой почве могуществом для разъединения, ослабления и закабаления его южной половины. Вырваться из отсталости и кабалы Южная и Центральная Америка сможет не иначе, как объединив все свои государства в одной могущественной федерации. Разрешить эту грандиозную историческую задачу призвана, однако, не запоздалая южноамериканская буржуазия, продажная насквозь агентура чужестранного империализма, а молодой южноамериканский пролетариат, призванный вождь угнетенных народных масс. Лозунгом борьбы против насилий и происков мирового капитализма и против кровавой работы туземных компрадорских клик является поэтому: Советские Соединенные Штаты Южной и Центральной Америки.
Национальная проблема повсюду сливается с социальной. Только завоевание власти мировым пролетариатом может обеспечить действительную и незыблемую свободу развития для всех наций нашей планеты.
Защита демократии
18. Ложь национальной обороны прикрывается во всех случаях, где это возможно, дополнительной ложью защиты демократии. Раз марксисты и сейчас, в империалистскую эпоху, не отождествляют демократию с фашизмом и готовы в любой момент дать отпор фашизму, наступающему на демократию, не должен ли пролетариат в случае войны поддерживать демократические правительства против фашистских?
Грубый софизм! Демократию от фашизма мы защищаем при помощи организаций и методов пролетариата. В противовес социал-демократии, мы не передоверяем этой защиты государству буржуазии («Staat, greif zu!» — «Государство, вмешайся!»). Но если мы остаемся в непримиримой оппозиции к самому «демократическому» правительству во время мира, можем ли мы брать на себя хотя бы тень ответственности за него во время войны, когда все подлости и преступления капитализма получают наиболее зверское и кровавое выражение?
19. Современная война между великими державами означает не столкновение между демократией и фашизмом, а борьбу двух империализмов за передел мира. Война неизбежно должна, к тому же, принять интернациональный характер, причем в обоих лагерях окажутся как фашистские (полуфашистские, бонапартистские и проч.), так и «демократические» государства. Республиканская форма французского империализма не мешает ему в мирное время опираться на военно-буржуазную диктатуру в Польше, Югославии и Румынии, как не помешает, в случае надобности, восстановить австро-венгерскую монархию в качестве барьера против соединения Австрии с Германией. Наконец, в самой Франции парламентарная демократия, уже достаточно ослабленная и сегодня, оказалась бы, несомненно, одной из первых жертв войны, если б она не была опрокинута до ее начала.
20. Буржуазия ряда цивилизованных стран уже показала и продолжает показывать как она, в случае внутренней опасности не задумаясь сменяет парламентарную форму своего господства авторитарной, диктаторской, бонапартистской или фашистской. Тем скорее и решительнее она произведет такую смену во время войны, когда ее основным классовым интересам будут с удесятиренной силой угрожать и внешние и внутренние опасности. При таких условиях, поддержка рабочей партией «своего» национального империализма ради его хрупкой демократической скорлупы означала бы отказ от самостоятельной политики и шовинистическую деморализацию рабочих, т.е. разрушение того единственного фактора, который способен спасти человечество от гибели.
21. «Борьба за демократию» во время войны будет означать прежде всего борьбу за сохранение рабочей печати и рабочих организаций против разнузданности военной цензуры и военных властей. На почве этих задач революционный авангард будет искать единого фронта с другими рабочими организациями — против собственного «демократического» правительства, но ни в каком случае не единения со своим правительством против враждебной страны.
22. Империалистская война стоит над вопросом о форме государственной власти капитала. Она ставит перед каждой национальной буржуазией вопрос о судьбе национального капитализма, перед буржуазией всех стран — вопрос о судьбе капитализма вообще. Только так должен ставить вопрос и пролетариат: капитализм или социализм, торжество одного из империалистских лагерей или пролетарская революция.
Оборона мелких и нейтральных государств
23. Идея национальной обороны, особенно если она совпадает с идеей защиты демократии, легче всего может обмануть рабочих мелких и нейтральных стран (Швейцария, отчасти Бельгия, скандинавские страны…), которые будучи неспособны к самостоятельной политике захватов, придают защите своих национальных границ характер неоспоримого и абсолютного догмата. Как раз на примере Бельгии мы видим, однако, как естественно формальный нейтралитет сменяется системой империалистских соглашений, и как неизбежно война за «национальную оборону» приводит к аннексионистскому миру. Характер войны определяется не ее исходным моментом, изолированно взятым (нарушение «нейтралитета», «вторжение врага» и проч.), а главными движущими силами войны, всем ее развитием и теми результатами, к которым она в конце концов приводит.
24. Можно легко поверить, что швейцарская буржуазия не возьмет на себя инициативу войны. В этом смысле она имеет больше формальных прав, чем какая-либо другая буржуазия, говорить о своей оборонительной позиции. Но с того момента, как Швейцария окажется ходом событий вовлеченной в войну, она включится в борьбу мировых сил, одинаково преследующих империалистические цели. Если нейтралитет окажется нарушен, швейцарская буржуазия объединится с более сильной из двух нападающих сторон, независимо от того, на ком лежит бóльшая ответственность за нарушение нейтралитета и в каком лагере больше «демократии». Так, в последней войне, Бельгия, союзница царизма, отнюдь не покинула лагерь Антанты, когда та, по ходу войны, нашла выгодным нарушить нейтралитет Греции.
Только совсем тупой мелкий буржуа швейцарского захолустья (вроде Роберта Гримма) может серьезно воображать, будто мировая война, в которую он втянут, есть средство для защиты независимости Швейцарии. Война не оставит никаких следов от швейцарского нейтралитета, как предшествующая война смела нейтралитет Бельгии. Сохранится ли после войны Швейцария как государственное целое, хотя бы и утратившее свою самостоятельность, или же будет поделена между Германией, Францией и Италией, это зависит от ряда европейских и мировых факторов, в ряду которых «национальная оборона» швейцарцев занимает ничтожное место.
Мы видим, таким образом, что и для нейтральной, демократической, лишенной колоний Швейцарии, где идея национальной обороны предстает перед нами в наиболее своем чистом виде, законы империалистской эпохи не делают исключения. На требование буржуазии: примкнуть к политике национальной обороны швейцарский пролетариат должен ответить политикой классовой обороны, чтобы перейти затем в революционное наступление.
Второй Интернационал и война
25. Заповедь национальной обороны исходит из того догмата, что национальная солидарность классов стоит выше классовой борьбы. На самом деле, ни один имущий класс никогда не признавал защиты отечества, как такового, т.е. при всех и всяких условиях, а лишь прикрывал этой формулой защиту своего привилегированного положения в отечестве. Свергнутые господствующие классы всегда становились «пораженцами», т.е. всегда готовы были восстановить свое привилегированное положение при помощи иностранного оружия.
Угнетенные классы, не сознавшие своих интересов и привыкшие к жертвам, принимают лозунг «национальной обороны» за чистую монету, т.е. за абсолютный долг, стоящий будто бы над классами. Основное историческое преступление партий Второго Интернационала состоит в том, что они питают и закрепляют рабские привычки и традиции угнетенных, нейтрализуя их революционное возмущение и фальсифицируя их классовое сознание при помощи идей патриотизма.
Если европейский пролетариат не опрокинул буржуазию на исходе великой войны; если человечество извивается ныне в муках кризиса; если новая война грозит превратить города и деревни в груды развалин, то главная вина за эти преступления и бедствия лежит на Втором Интернационале.
26. Политика национал-патриотизма сделала массы идеологически беззащитными перед лицом фашизма. Если во время войны надо отречься от классовой борьбы во имя интересов нации, то надо отказаться от «марксизма» и в эпоху великого хозяйственного кризиса, который грозит «нации» не менее, чем война. Роза Люксембург исчерпала этот вопрос уже в апреле 1915 г. в следующих словах: «Либо классовая борьба является и во время войны повелительным законом существования пролетариата… Либо же классовая борьба и во время мира есть преступление против национальных интересов и безопасности отечества». Идею «национальных интересов» и «безопасности отечества» фашизм превратил в ручные и ножные кандалы для пролетариата.
27. Немецкая социал-демократия поддерживала внешнюю политику Гитлера до тех пор, пока Гитлер не выгнал ее. Окончательная замена демократии фашизмом обнаружила, что социал-демократия остается патриотической лишь до тех пор, пока политический режим обеспечивает ей барыши и привилегии. Оказавшись в эмиграции, бывшие гогенцоллернские патриоты сразу выворачиваются наизнанку и готовы приветствовать превентивную войну французской буржуазии против Гитлера. Второй Интернационал без всякого затруднения амнистировал Вельса и Кº, которые завтра же, если немецкая буржуазия поманит их пальцем, снова обернутся пламенными патриотами.
28. Французские, бельгийские и проч. социалисты ответили на немецкие события откровенным союзом со своей буржуазией в деле «национальной обороны». В то время, как официальная Франция вела «маленькую», «незаметную», но исключительную по подлости войну против Марокко, французская социал-демократия и реформистские синдикаты рассуждали на своих съездах о негуманности войн вообще, понимая под этим преимущественно войну реванша со стороны Германии. Партии, которые поддерживают зверства колониального разбоя, где дело идет лишь о новых барышах, поддержат с закрытыми глазами всякое национальное правительство в большой войне, где дело будет идти о судьбе буржуазного режима.
29. Несовместимость социал-демократической политики с историческими задачами пролетариата в настоящее время несравненно глубже и острее, чем накануне империалистской войны. Борьба с патриотическими суевериями масс означает прежде всего непримиримую борьбу против Второго Интернационала, как организации, как партии, как программы, как знамени.
Центризм и война
30. Первая империалистическая война полностью ликвидировала Второй Интернационал в качестве революционной партии, и тем создала необходимость и возможность создания Третьего Интернационала. Но республиканская «революция» в Германии и Австро-Венгрии, демократизация избирательного права в ряде стран, уступки со стороны перепуганной европейской буржуазии в области социального законодательства в первые годы после войны — все это, в сочетании с пагубной политикой эпигонов ленинизма, дало Второму Интернационалу значительную отсрочку, — уже в качестве не революционной, а консервативно-либеральной рабочей партии мирных реформ. Однако, очень скоро — окончательно с наступлением последнего мирового кризиса — все возможности на пути реформ оказались исчерпаны. Буржуазия перешла в контрнаступление. Социал-демократия предательски сдавала одну позицию за другой. Все разновидности реформизма — парламентский, профсоюзный, муниципальный, кооперативный «социализм» — пришли за последние годы к ряду непоправимых банкротств и катастроф. В результате этого, подготовка империализмом новой войны застает Второй Интернационал с перебитым позвоночником. В социал-демократических партиях идет интенсивный процесс линяния, последовательный реформизм перекрашивается, умолкает или откалывается. Его место занимают различные оттенки центризма, то в виде многочисленных фракций внутри старых партий, то в виде самостоятельных организаций.
31. В вопросе о защите отечества замаскированные реформисты и правые центристы (Леон Блюм, Генрих де-Ман, Роберт Гримм, Мартин Транмель, Отто Бауэр и пр.) прибегают ко все более дипломатическим, запутанным, условным формулировкам, рассчитанным одновременно на успокоение буржуазии и на обман рабочих. Они выдвигают экономические «планы» или ряд социальных требований, обещая защищать отечество от внешнего «фашизма», поскольку национальная буржуазия поддержит их программу. Цель этой постановки вопроса состоит в том, чтоб замазать вопрос о классовом характере государства, обойти проблему завоевания власти и, под прикрытием «социалистического» плана, протащить защиту капиталистического отечества.
32. Левые центристы отличаются, в свою очередь, большим количеством оттенков (SAP в Германии, OSP в Голландии, ILP в Англии, группы Жиромского и Марсо Пивера во Франции и пр. и пр), доходят на словах до отрицания защиты отечества, но они не делают из этого голого отрицания необходимых практических выводов. Их интернационализм носит наполовину, если не на девять десятых платонический характер. Они боятся оторваться от правых центристов, под именем борьбы с «сектантством» ведут борьбу с марксизмом, отказываются от борьбы за революционный Интернационал или продолжают оставаться во Втором Интернационале, во главе которого стоит королевский лакей Вандервельде. Давая в известные моменты выражение сдвигу масс влево, центристы в последнем счете тормозят революционную перегруппировку в пролетариате, а следовательно и борьбу против войны.
33. По самому существу своему центризм означает половинчатость и колебания. Между тем проблема войны наименее благоприятна для политики колебаний. Для масс центризм является всегда лишь коротким переходным этапом. Нарастающая опасность войны будет производить все более резкую дифференциацию в центристских группировках, преобладающих сейчас в рабочем движении. Пролетарский авангард окажется тем лучше вооружен для борьбы с войной, чем скорее и полнее он освободит свою мысль из сетей центризма. Ясная и непримиримая постановка всех вопросов связанных с войной является необходимым условием успеха на этом пути.
Советская дипломатия и международная революция
34. После завоевания власти пролетариат сам становится на позицию «защиты отечества». Но под этой формулой скрывается совершенно новое историческое содержание. Изолированное рабочее государство — не самодовлеющее целое, а лишь плацдарм мировой революции. В лице СССР пролетариат защищает не национальные границы, а социалистическую диктатуру, временно сдавленную национальными границами. Только глубокое понимание того, что пролетарская революция не может найти завершение в национальных рамках; что без победы пролетариата в важнейших странах все успехи социалистического строительства в СССР обречены на крушение; что ни для одной из стран нет спасения вне международной революции; что социалистическое общество может быть воздвигнуто только на основе международного сотрудничества, — только это несокрушимое, в плоть и кровь перешедшее убеждение, способно создать надежную основу для революционной пролетарской политики во время войны.
35. Внешняя политика советов, исходящая из теории социализма в отдельной стране, т.е. фактического игнорирования задач международной революции, построена на двух идеях: всеобщего разоружения и взаимного отказа от нападения. Что советскому правительству в поисках дипломатических гарантий приходится прибегать к чисто формалистической постановке вопросов войны и мира, это вытекает из условий капиталистического окружения. Но эти методы приспособления к врагу, навязанные слабостью международной революции и, в значительной мере, предшествующими ошибками самой советской власти, никак нельзя возводить в универсальную систему. Между тем действия и речи советской дипломатии, давно переступившей черту допустимых практических компромиссов, составили священную и неприкосновенную основу международной политики Третьего Интернационала и стали источником грубейших пацифистских иллюзий и социал-патриотических заблуждений.
36. Разоружение не есть средство против войны, ибо, как мы видим на опыте той же Германии, эпизодическое разоружение есть только этап на пути к новому вооружению. Возможность нового, притом очень быстрого вооружения заложена в современной промышленной технике. «Всеобщее» разоружение, даже если б оно было осуществимо, означало бы только усиление военного перевеса наиболее могущественных промышленных стран. «Разоружение на 50%» есть путь не к полному разоружению, а к более совершенному вооружению на 100%. Выдвигать разоружение, как «единственное действительное средство предотвращения войны», значит обманывать рабочих во имя общего фронта с мелко-буржуазными пацифистами.
37. Нельзя ни на минуту оспаривать право советского государства в тех или других договорах с империалистами определять с наивозможной точностью понятие нападения. Но пытаться превратить эту условную юридическую формулу в верховный регулятор международных отношений, значит подменять революционный критерий консервативным, сводя международную политику пролетариата к защите существующих аннексий и насильнических границ.
38. Мы не пацифисты. Революционную войны мы считаем таким же средством пролетарской политики, как и восстание. Наше отношение к войне определяется не юридической формулой «нападения», а тем, какой класс ведет войну и во имя каких целей. В столкновениях государств, как и в борьбе классов, «нападение» и «оборона» составляют вопрос практической целесообразности, а не юридической или этической нормы. Голый критерий нападения создает опору для социал-патриотической политики гг. Леона Блюма, Вандервельде и проч., которые, благодаря Версалю, имеют возможность охранять империалистскую добычу под видом охранения мира.
39. Пресловутая формула Сталина: «Ни одной пяди чужой земли не хотим, ни одного вершка своей земли не отдадим» представляет консервативную программу сохранения status quo, в корне противоречащую наступательному характеру пролетарской революции. Идеология социализма в отдельной стране ведет неотвратимо к затушеванию реакционной роли национального государства, к примирению с ним, к идеализации его, к принижению значения революционного интернационализма.
40. Вожди Третьего Интернационала оправдывают политику советской дипломатии тем, что рабочее государство должно использовать противоречия в лагере империалистов. Это само по себе бесспорное положение нуждается, однако, в конкретизации.
Внешняя политика каждого класса есть продолжение и развитие его внутренней политики. Если пролетариат у власти должен различать и использовать противоречия в лагере своих внешних врагов, то пролетариат, борющийся за власть, должен уметь различать и использовать противоречия в лагере своих внутренних врагов. То обстоятельство, что Третий Интернационал оказался абсолютно неспособен понять и использовать противоречие между реформистской демократией и фашизмом, привело непосредственно к величайшему поражению пролетариата и вплотную придвинуло опасность новой войны.
Использование противоречий в среде империалистических правительств должно, с другой стороны, совершаться не иначе, как под углом зрения международной революции. Защита СССР мыслима только при полной независимости международного пролетарского авангарда от политики советской дипломатии, при полной свободе разоблачения ее национально-консервативных методов, которые направляются против интересов международной революции, а тем самым и против интересов Советского Союза.
СССР и империалистские группировки
41. Советское правительство меняет ныне свой курс в отношении Лиги Наций. Третий Интернационал, как всегда, рабски повторяет слова и жесты советской дипломатии. Всякого рода «ультра-левые» пользуются этим поворотом, чтобы лишний раз причислить СССР к буржуазным государствам. Социал-демократия, в зависимости от национальных соображений, истолковывает «примирение» СССР с Лигой Наций то для доказательства буржуазно-национального характера политики Москвы, то, наоборот, для реабилитации Лиги Наций и всей вообще идеологии пацифизма. Марксистская точка зрения и в данном вопросе не имеет ничего общего ни с одной из этих мелкобуржуазных оценок.
Наше принципиальное отношение к Лиге Наций не отличается от отношения к каждому отдельному империалистскому государству, входящему или не входящему в Лигу Наций. Маневрирование советского государства между антагонистическими группировками империализма предполагает маневренную политику и по отношению к Лиге Наций. Пока Япония и Германия входили в состав Лиги, эта последняя грозила стать ареной соглашения важнейших империалистских хищников за счет СССР. С выступлением из Лиги Наций Японии и Германии, главных и наиболее непосредственных врагов Советского Союза, Лига превратилась отчасти в блок союзников и вассалов французского империализма, отчасти в арену борьбы между Францией, Англией и Италией. Та или другая комбинация с Лигой Нацией может оказаться навязанной советскому государству, лавирующему между одинаково враждебными ему по существу империалистическими лагерями.
42. Отдавая себе вполне реалистический отчет в сложившейся обстановке, пролетарский авангард должен вместе с тем выдвигать на первый план следующие соображения:
а) необходимость для СССР, через 16 с лишком лет после октябрьского переворота, искать сближения с Лигой Наций и прикрывать это сближение абстрактными формулами пацифизма, есть результат крайнего ослабления международной пролетарской революции и, тем самым, международных позиций СССР;
б) абстрактные пацифистские формулировки советской дипломатии и ее комплименты по адресу Лиги Наций не имеют ничего общего с политикой международной пролетарской партии, которая не берет на себя за них никакой ответственности, наоборот, вскрывает их пустоту и фальшь, чтобы тем вернее мобилизовать пролетариат на основе ясного понимания реальных сил и реальных антагонизмов.
43. При том положении, которое сложилось сейчас, совершенно нельзя считать исключенным в случае войны, союз СССР с империалистским государством или с одной империалистской группировкой против другой. Давлением обстоятельств такого рода, временный союз может стать железной необходимостью, не переставая, однако, от этого быть величайшей опасностью как для самого СССР, так и для мировой революции.
Международный пролетариат не откажется от защиты СССР даже и в том случае, если последний окажется вынужден к военному союзу с одними империалистами против других. Но в этом случае, еще более чем во всяком другом, международный пролетариат обеспечит свою полную политическую независимость от советской дипломатии и тем самым от бюрократии Третьего Интернационала.
44. Оставаясь решительным и беззаветным защитником рабочего государства в борьбе с империализмом, международный пролетариат не станет, однако, союзником империалистических союзников СССР. Пролетариат капиталистической страны, находящейся в союзе с СССР, сохранит полностью и целиком свою непримиримую враждебность по отношению к империалистическому правительству собственной страны. В этом смысле не будет разницы с политикой пролетариата страны, воюющей против СССР. Но в характере практических действий могут оказаться значительные различия, вызываемые конкретной обстановкой войны. Было бы, например, абсурдно и преступно, если б в случае войны между СССР и Японией американский пролетариат саботировал отправку американского оружия для СССР или для союзных с СССР частей Китая. Между тем, такого рода действия — стачки, саботаж и проч. — были бы совершенно обязательны для пролетариата страны, воюющей против СССР.
45. Непримиримая пролетарская оппозиция против империалистского союзника СССР должна была бы развиваться на почве, с одной стороны, классовой внутренней политики, с другой стороны, империалистских целей данного правительства, вероломного характера его «союза», его спекуляций на буржуазный переворот в СССР и проч. Политика пролетарской партии в «союзной», как и во враждебной империалистской стране должна, следовательно, направляться на революционное низвержение буржуазии и овладение властью. Только таким путем можно создать действительный союз с СССР и спасти первое рабочее государство от крушения.
46. Внутри СССР, война против империалистской интервенции породит несомненно взрыв подлинного боевого энтузиазма. Все противоречия и антагонизмы окажутся как бы преодоленными или, по крайней мере, отодвинутыми. Вышедшие из революции молодые поколения рабочих и крестьян обнаружат на полях сражений огромную динамическую силу. Централизованная промышленность, несмотря на все свои прорехи и недочеты, обнаружит крупные преимущества в деле обслуживания войны. Правительство СССР создало, несомненно, значительные продовольственные запасы, которых хватит на первый период войны. В генеральных штабах империалистических государств отдают себе, конечно, ясный отчет в том, что в лице Красной армии они встретят могущественного противника, борьба с которым потребует долгих сроков и страшного напряжения сил.
47. Но именно затяжной характер войны раскроет неизбежно противоречия переходного хозяйства СССР с его бюрократическим планированием. Грандиозные новые предприятия могут, во многих случаях, оказаться мертвым капиталом. Под влиянием острой потребности государства в предметах первой необходимости, индивидуалистические тенденции крестьянского хозяйства получат значительное подкрепление, и центробежные силы внутри колхозов будут расти с каждым месяцем войны. Господство бесконтрольной бюрократии превратится в военную диктатуру. Отсутствие живой партии, как политического контролера и регулятора, приведет к чрезвычайному накоплению и обострению противоречий. В раскаленной атмосфере войны можно ждать резких сдвигов в сторону индивидуалистических принципов в сельском хозяйстве и кустарной промышленности, привлечения иностранных «союзных» капиталов, брешей в монополии внешней торговли, ослабления государственного контроля над трестами, обострения конкуренции между трестами, их столкновения с рабочими и проч. По линии политической эти процессы могут означать завершение бонапартизма, с соответственным переворотом или рядом переворотов в отношениях собственности. Другими словами, в случае долгой войны, при пассивности мирового пролетариата, внутренние социальные противоречия в СССР не только могли бы, но должны были бы привести к буржуазно-бонапартистской контрреволюции.
48. Вытекающие отсюда политические выводы совершенно очевидны:
а) спасти СССР, как рабочее государство, в случае долгой затяжной войны, может только пролетарская революция на Западе;
б) подготовка пролетарской революции в «дружественных», нейтральных, как и враждебных странах, мыслима только при полной независимости мирового пролетарского авангарда от советской бюрократии;
в) беззаветная поддержка СССР против империалистских армий должна идти рядом с революционной марксистской критикой военной и дипломатической политики советского правительства и с формированием внутри СССР подлинно-революционной партии большевиков-ленинцев.
Третий Интернационал и война
49. Утратив в вопросе о войне принципиальную линию, Третий Интернационал колеблется между пораженчеством и социал-патриотизмом. В Германии борьба с фашизмом превратилась в базарную конкуренцию на почве национализма. Лозунг «национального освобождения», поставленный рядом с лозунгом «социального освобождения», грубо искажает революционную перспективу и во всяком случае исключает пораженчество. В вопросе о Саарской области компартия начала с рабского пресмыкательства перед идеологией национал-социализма и лишь путем внутренних расколов отодвинулась от нее.
Какой лозунг выдвинет германская секция Третьего Интернационала в случае войны: «поражение Гитлера — меньшее зло»? Но если лозунг национального освобождения был верен при «фашистах» Мюллере и Брюнинге, каким образом мог он утратить свою силу при Гитлере? Или же национальные лозунги годны только для мирного времени, а не для войны? Поистине, эпигоны ленинизма сделали все, чтоб запутать себя и рабочих до конца.
50. Революционное бессилие Третьего Интернационала есть прямое последствие его пагубной политики. После германской катастрофы политическое ничтожество компартий успело обнаружиться во всех странах, где они подвергались какому-нибудь испытанию. Французская секция, которая оказалась совершенно неспособна поднять на ноги хотя бы несколько десятков тысяч рабочих против колониального разбоя в Африке, скажется еще более несостоятельной в минуту так называемой «национальной опасности».
51. Борьба против войны, немыслимая без революционной мобилизации широких рабочих масс города и деревни, требует, в то же время, непосредственного влияния на армию и флот с одной стороны, на транспорт, с другой. Но влияние на солдат немыслимо без влияния на рабочую и крестьянскую молодежь. Влияние в области транспорта предполагает крепкие позиции в профессиональных союзах. Между тем, Третий Интернационал при содействии Профинтерна, утратил все позиции в профессиональном движении и отрезал себе доступ к рабочей молодежи. Говорить при этих условиях о борьбе против войны значит заниматься пусканием мыльных пузырей. Иллюзиям не должно быть места: в случае империалистского наступления на СССР Третий Интернационал обнаружит себя, как круглый нуль.
«Революционный» пацифизм и война
52. Мелкобуржуазный «левый» пацифизм, как самостоятельное течение, исходит из того, будто можно особыми, специальными средствами обеспечить мир, вне классовой борьбы пролетариата, вне социалистической революции. Пацифисты внушают статьями и речами «отвращение к войне», поддерживают индивидуальный отказ от военной службы, проповедуют бойкот и всеобщую стачку (вернее, миф всеобщей стачки) против войны. Особо «революционные» пацифисты не прочь даже говорить о восстании против войны. Но все вместе и каждый в отдельности, они понятия не имеют о неразрывной связи восстания с классовой борьбой и с политикой революционной партии. Восстание для них не задача долгих и систематических усилий, а литературная угроза по адресу правящего класса.
Эксплуатируя естественное миролюбие народных масс и не давая ему правильного выхода, мелко-буржуазные пацифисты превращаются, в конце концов, в бессознательную опору империализма. В случае войны пацифистские «союзники» в подавляющем большинстве своем окажутся в лагере буржуазии и используют тот авторитет, который создала им реклама Третьего Интернационала, в целях патриотической дезорганизации пролетарского авангарда.
53. Организованный Третьим Интернационалом амстердамский конгресс против войны, как и парижский конгресс против фашизма, являются классическими примерами подмены революционной классовой борьбы мелко-буржуазной политикой показных демонстраций, эффектных парадов, потемкинских деревень. На другой день после шумных протестов против войны вообще, разношерстные элементы, искусственно соединенные закулисной режиссурой, рассыпаются в разные стороны и оказываются неспособными ударить пальцем о палец против данной войны.
54. Подмена единого пролетарского фронта, т.е. боевого соглашения рабочих организаций, блоком коммунистической бюрократии с мелко-буржуазными пацифистами, где на одного честного путаника приходится десяток карьеристов, приводит к полному эклектизму в вопросах тактики. Конгрессы Барбюса-Мюнценберга вменяют себе в особую заслугу сочетание всех видов «борьбы» против войны: гуманитарных протестов, индивидуального отказа от военной службы, воспитания «общественного мнения», всеобщей стачки и даже восстания. Методы, которые в жизни находятся в непримиримом противоречии и могут практически проводиться только в борьбе друг другом, изображаются, как элементы гармонического целого. Русские «социалисты-революционеры», проповедовавшие в борьбе против царизма «синтетическую тактику»: союз с либералами, индивидуальный террор и массовую борьбу, представляли собой образчик серьезной группировки по сравнению с вдохновителями амстердамского блока. Рабочие должны, однако, твердо помнить, что большевизм вырос на борьбе против народнической эклектики!
Мелкая буржуазия и война
55. Борьба с опасностью войны может легче всего приблизить к рабочим крестьян и низы городского населения, для которых война не менее гибельна, чем для пролетариата. Только на этом пути и можно, вообще говоря, предупредить войну посредством восстания. Но крестьяне, еще неизмеримо менее чем рабочие, дадут увлечь себя на революционный путь при помощи абстракций, готовых шаблонов и голой команды. Эпигоны ленинизма, которые в 1923-1924 годах произвели переворот в Третьем Интернационале под лозунгом «лицом к крестьянству», обнаружили полную неспособность привлечь под знамя коммунизма не только крестьян, но и сельских рабочих. Крестинтерн незаметно скончался даже без надгробного слова. Столь хвастливо возвещавшееся «завоевание» крестьянских масс в отдельных странах оказывалось каждый раз эфемерным, если не просто выдуманным. Именно в области крестьянской политики банкротство Третьего Интернационала приняло особенно наглядный характер, хотя по существу дела оно явилось лишь неизбежным результатом разрыва между Третьим Интернационалом и пролетариатом.
Крестьянство встанет на путь революционной борьбы против войны только в том случае, если убедится на деле в способности рабочих руководить этой борьбой. Ключ к победе находится, следовательно, на фабриках и заводах. Революционный пролетариат должен стать действительной силой, прежде чем крестьянство и городской мелкий люд сомкнут с ним свои ряды.
56. Мелкая буржуазия города и деревни не однородна. Привлечь на свою сторону пролетариат может только ее низшие слои, беднейших крестьян, полупролетариев, маленьких чиновников, уличных торговцев, угнетенный и рассеянный люд, который в силу всех условий своего существования лишен возможности вести самостоятельную борьбу. Над этим широким пластом мелкой буржуазии поднимаются ее верхи, тяготеющие к средней и крупной буржуазии и выделяющие из себя политических карьеристов, то демократического и пацифистского, то фашистского типа. Пока они остаются в оппозиции, эти господа прибегают к самой разнузданной демагогии, как к наиболее верному средству набить себе позже цену в глазах крупной буржуазии.
Преступление Третьего Интернационала состоит в том, что борьбу за революционное влияние на действительную мелкую буржуазию, т.е. на ее плебейские массы, он подменяет театральными блоками с ее фальшивыми пацифистскими вождями. Вместо того, чтоб дискредитировать последних, он укрепляет их авторитетом Октябрьской революции и делает угнетенные низы мелкой буржуазии политической жертвой ее изменнических верхов.
57. Революционный путь к крестьянству лежит через рабочих. Чтоб завоевать доверие деревни надо, чтобы передовые рабочие вернули себе самим доверие к знамени пролетарской революции. Достигнуть этого можно только правильной политикой вообще, правильной анти-милитаристской политикой в частности.
«Пораженчество» в империалистической войне
58. В тех случаях, когда дело идет о борьбе капиталистических стран, пролетариат каждой из них решительно отказывается жертвовать во имя военной победы буржуазии своими историческими интересами, которые совпадают в последнем счете с интересами нации. Формула Ленина: «поражение есть меньшее зло» означает не то, что поражение собственной страны есть меньшее зло по сравнению с поражением противной страны, а то, что военное поражение, вызванное развитием революционного движения, неизмеримо выгоднее для пролетариата и всего народа, чем военная победа, обеспеченная «гражданским миром». Карл Либкнехт дал непревзойденную формулу пролетарской политики во время войны: «Главный враг каждого народа — в его собственной стране!» Победоносная пролетарская революция не только исправит причиненные поражением бедствия, но и создаст окончательную гарантию от дальнейших войн и поражений. Это диалектическое отношение к войне является важнейшим элементом революционного воспитания, а следовательно и борьбы против войны.
59. Превращение империалистской войны в гражданскую является той общей стратегической задачей, которой должна быть подчинена вся работа пролетарской партии во время войны.
Последствия франко-прусской войны 1870-71 гг., как и империалистской бойни 1914-18 гг. (Парижская Коммуна, Февральская и Октябрьская революция в России, революции в Германии, Австро-Венгрии, восстания в ряде воюющих стран) непререкаемо свидетельствуют о том, что современная война между капиталистическими нациями ведет за собой войну классов внутри каждой нации, и что задача революционной партии состоит в том, чтоб подготовить в этой последней войне победу пролетариата.
60. Опыт 1914-1918 годов свидетельствует вместе с тем, что лозунг мира отнюдь не противоречит стратегической формуле Ленина, а наоборот, развивает огромную революционную силу, особенно при затяжке войны. Пацифистский, т.е. обманывающий, усыпляющий, расслабляющий характер лозунг мира имеет лишь в том случае, когда им жонглируют демократические и иные политики; когда попы возносят молебны в пользу скорейшего прекращения бойни; когда «друзья человечества», в то числе и социал-патриоты, слезливо убеждают свои правительства поскорее заключить мир «на началах справедливости». Но лозунг мира не имеет ничего общего с пацифизмом, когда он поднимается из рабочих кварталов и траншей, переплетается с лозунгом братания солдат неприятельских армий и объединяет угнетенных против угнетателей. Революционная борьба за мир, принимающая все более массовые и смелые формы, является одним из важнейших путей «превращения империалистской войны в гражданскую».
Война, фашизм и вооружение пролетариата
61. Война требует «гражданского мира». Достигнуть его при нынешних условиях буржуазия способна только посредством фашизма. Таким образом, фашизм стал важнейшим политическим фактором войны. Борьба против войны предполагает борьбу против фашизма. Всякого рода революционные программы борьбы с войной («пораженчество», (превращение империалистской войны в гражданскую» и проч.) превращаются в пустой звук, если пролетарский авангард оказывается неспособным давать победоносный отпор фашизму.
Требовать от буржуазного государства разоружения фашистских банд, как это делают сталинцы, значит становиться на путь германской социал-демократии и австро-марксизма. Именно Вельс и Отто Бауэр «требовали» от государства чтобы оно разоружило наци и тем обеспечило внутренний мир. «Демократическое» правительство может, правда, — когда ему это выгодно, — разоружить отдельные фашистские группы, но только для того чтобы с тем бóльшей свирепостью разоружать рабочих или препятствовать им вооружаться. Завтра же буржуазное государство даст возможность «разоруженным» вчера фашистам вооружаться вдвое и обрушить свое оружие на безоружный пролетариат. Обращаться к государству, т.е. капиталу с требованием разоружения фашистов, значит сеять худшие демократические иллюзии, усыплять бдительность пролетариата, деморализовать его волю.
62. Правильная революционная политика состоит в том, чтобы, исходя из факта вооружения фашистских банд, создавать в целях самообороны вооруженные рабочие отряды и неутомимо призывать рабочих к самовооружению. Здесь центр тяжести всей нынешней политической обстановки. Социал-демократы, даже самые левые, т.е. готовые повторять общие фразы о революции и диктатуре пролетариата, либо тщательно обходят вопрос о вооружении рабочих, либо прямя объявляют эту задачу «химерической», «авантюристской», «романтической» и пр. Они предлагают взамен (!) вооружения рабочих пропаганду среди солдат, которой они на самом деле не ведут и которую вести не способны. Голая ссылка на работу в армии нужна оппортунистам только для того, чтобы похоронить вопрос о вооружении рабочих.
63. Борьба за армию является бесспорно важнейшей составной частью борьбы за власть. Настойчивая и самоотверженная работа среди солдат представляет революционный долг каждой подлинно пролетарской партии. Эту работу можно провести с заранее обеспеченным успехом при условии правильности общей политики партии, в частности, и особенно — в среде молодежи. Огромное значение для успеха работы в армии в странах с значительные крестьянским населением имеет аграрная программа партии и вообще система переходных требований, задевающих основные интересы мелкобуржуазных масс и открывающих им перспективы спасения.
64. Было бы, однако, ребячеством думать, будто путем одной лишь пропаганды можно завоевать на сторону пролетариата всю армию и тем, вообще, сделать ненужной революцию. Армия разнородна и ее разнородные элементы скованы железным обручем дисциплины. Пропаганда может создать в армии революционные ячейки и подготовить сочувственное настроение наиболее прогрессивных солдат. Большего пропаганда и агитация дать не могут. Рассчитывать на то, что армия по собственной инициативе защитит рабочие организации от фашизма и даже обеспечит переход власти в руки пролетариата, значит заменять суровые уроки истории слащавыми иллюзиями. Армия может в решающей своей части перейти в эпоху революции на сторону пролетариата только в том случае, если сам пролетариат обнаруживает перед лицом армии на деле готовность и способность бороться за власть до последней капли крови. Такая борьба предполагает по необходимости вооружение пролетариата.
65. Задача буржуазии состоит в том, чтобы не допустить пролетариат до завоевания армии. Эту задачу фашизм не без успеха разрешает при помощи вооруженных отрядов. Непосредственная, очередная, сегодняшняя задача пролетариата состоит не в овладении властью, а в охранении своих организаций от фашистских банд, за которыми на известной дистанции стоит капиталистическое государство. Кто утверждает: рабочие не имеют возможности вооружаться, тот тем самым провозглашает: рабочие беззащитны перед лицом фашизма. Тогда незачем разговаривать о социализме, о пролетарской революции, о борьбе против войны. Тогда нужно разорвать коммунистическую программу и поставить крест над марксизмом.
66. Пасовать перед задачей вооружения рабочих способен не революционер, а немощный пацифист, завтрашний капитулянт перед фашизмом и перед войной. Сама по себе задача вооружения, как свидетельствует история, вполне разрешима. Если рабочие поймут по настоящему, что дело идет о жизни и смерти, то они достанут оружие. Объяснить им политическую обстановку, ничего не скрывая и не смягчая, изгоняя всякую утешительную ложь, есть первый шаг революционной партии. Как иначе защищаться в самом деле, от смертельного врага, если не иметь против каждого фашистского ножа двух ножей, и против каждого револьвера, двух револьверов? Если у фашистов заводятся винтовки, рабочие должны иметь то же оружие. Другого ответа нет и быть не может.
67. Где взять оружие? Прежде всего, у самих фашистов. Разоружение фашистов есть постыдный лозунг, когда он адресуется к буржуазной полиции. Разоружение фашистов есть прекрасный лозунг, когда он адресуется к революционным рабочим. Но фашистские арсеналы — не единственный источник. У пролетариата есть сотни и тысячи каналов для самовооружения. Нужно только, чтобы пролетарский авангард ясно понял, что от задачи самовооружения уклониться нельзя. Революционная партия обязана взять на себя инициативу в деле вооружения боевых рабочих отрядов. А для этого она сама должна первым делом очиститься от всех видов скептицизма, нерешительности и пацифистского резонерства в вопросе о вооружении рабочих.
68. Лозунг рабочей милиции, или отрядов самообороны, имеет революционный смысл лишь постольку, поскольку дело идет о вооруженной милиции, иначе милиция сведется к театральному зрелищу, к парадам, следовательно, к самообману. Разумеется, вооружение будет на первых порах очень примитивным. Первые рабочие отряды самообороны не будут располагать ни гаубицами, ни танками, ни самолетами. Однако, 6-го февраля в Париже, в центре могущественной милитаристической страны, банды, вооруженные револьверами и бритвами на палках оказались недалеко от овладения Бурбонским дворцом и привели к падению правительства. Подобные же банды могут завтра разгромить редакции пролетарских газет или помещения профессиональных союзов. Сила пролетариата в его численности. Даже самое примитивное оружие в руках массы может произвести чудеса. В благоприятных условиях оно может открыть дорогу к более совершенному оружию.
69. Лозунг единого фронта вырождается в центристскую фразу, если не дополняется при нынешних условиях пропагандой и практическим применением определенных методов борьбы с фашизмом. Единый фронт нужен прежде всего для создания местных комитетов обороны. Комитеты обороны необходимы для строительства и объединения отрядов рабочей милиции. Эти отряды должны искать и находить оружие уже на первых шагах. Отряды самообороны — только этап в деле вооружения пролетариата. Других путей революция вообще не знает.
Революционная политика против войны
70. Первым условием успеха является воспитание кадров партии в правильном понимании всех условий империалистской войны и всех политических процессов, ей сопутствующих. Горе той партии, которая ограничивается в этом жгучем вопросе общими фразами и абстрактными лозунгами: кровавые события обрушатся ей на голову и раздавят ее.
Необходимо создание специальных кружков для изучения политического опыта войны 1914-1918 годов (идеологическая подготовка войны империализмом; дезинформация общественного мнения штабами через патриотическую прессу; роль антитезы: оборона-нападение; группировки в пролетарском лагере, изоляция марксистских элементов и проч. и проч.).
71. Для революционной партии особенно критическим является момент возникновения войны. Буржуазная и социал-патриотическая пресса в союзе с радио и кинематографом, обрушат на трудящихся потоки шовинистической отравы. Самая революционная и закаленная партия не сможет в такой момент устоять полностью. Нынешняя насквозь фальсифицированная история большевистской партии служит не для того, чтоб реалистически подготовить передовых рабочих к испытанию, а для того, чтоб усыпить их вымышленной идеальной схемой.
Несмотря на то что царская Россия не могла быть выдана ни за демократию, ни за носительницу культуры, ни, наконец, за обороняющуюся сторону, большевистская фракция думы, совместно с меньшевистской фракцией, огласила в начале войны социал-патриотическую декларацию, разбавленную розовым пацифистским интернационализмом. Большевистская фракция вскоре заняла более революционную позицию, но на судебном процессе фракции все обвиняемые депутаты, кроме Муранова, как и их теоретический руководитель Каменев категорически отмежевались от пораженческой теории Ленина. Нелегальная работа партии почти замерла. Лишь постепенно стали появляться революционные прокламации, которые, отнюдь не выдвигая пораженческих лозунгов, призывали рабочих под знамя интернационализма.
Первые два года войны изрядно подкопали патриотизм масс и сдвинули партию влево. Но февральская революция, превратив Россия в демократию, породила новую могущественную волну «революционного» патриотизма. В подавляющем большинстве своем верхи большевистской партии не устояли и на этот раз. Сталин и Каменев дали в марте 1917 г. центральному органу партии социал-патриотическое направление. На этой основе во всей стране произошло сближение, а в большинстве городов и прямое слияние большевистских и меньшевистских организаций. Понадобились протесты наиболее закаленных и чутких революционеров, главным образом передовых районов Петрограда, понадобился приезд Ленина в Россию и его непримиримая борьба против социал-патриотизма, чтобы партия выровняла свой интернационалистский фронт. Так обстояло дело с лучшей, наиболее революционной и закаленной партией:
72. Изучение исторического опыта большевизма имеет незаменимое воспитательное значение для передовых рабочих: оно показывает им страшный напор буржуазного общественного мнения, который им придется преодолевать, и учит их в то же время, не поддаваться унынию, не складывать оружия, не терять дух несмотря на полную изолированность в начале войны.
Не менее тщательно надлежит изучать борьбу политических группировок в пролетариате других стран, как воевавших, так и нейтральных. Особенно важен опыт борьбы Розы Люксембург и Карла Либкнехта в Германии, где события развились по другому направлению, чем в России, но в конечном счете приводят к тому же выводу: надо учиться плыть против течения.
73. Необходимо тщательно следить за происходящей ныне патриотической подготовкой пушечного мяса; за дипломатическим фехтованием, которое имеет задачей перебросить ответственность на противную сторону; за вероломными формулами явных и скрытых социал-патриотов, подготовляющих себе мост от пацифизма к милитаризму; за пустыми лозунгами «коммунистических» вождей, которые в первый же день войны окажутся не менее растеряны, чем немецкие «вожди» — в ночь поджога рейхстага.
74. Необходимо внимательно подбирать наиболее характерные вырезки из правительственных и оппозиционных статей и речей, сопоставляя их с опытом прошлой войны; предугадывать, в каком направлении пойдет дальнейшая работа по обману народа; подкреплять затем свои предвидения свидетельством фактов; приучать пролетарский авангард самостоятельно ориентироваться в событиях, чтоб не дать застигнуть себя врасплох.
75. Усиление агитации против империализма и милитаризма должно исходить не из абстрактных формул, а из конкретных фактов, бъющих по массам. Необходимо тщательно разоблачать не только открытый военный бюджет, но и все замаскированные формы милитаризма, не оставляя без протеста военные маневры, военные поставки, заказы и проч.
Необходимо через хорошо подготовленных рабочих поднимать снова и снова вопрос о военной опасности и борьбе против нее во всех без исключения организациях пролетариата и в рабочей печати, требуя от вождей ясных и конкретных ответов на вопрос: что делать?
76. Чтоб завоевать доверие молодежи, надо не только объявить смертельную борьбу растлению душ социал-демократией и тупому бюрократизму Третий Интернационала, но и создать на деле международную организацию, действительно опирающуюся на критическую мысль и революционную самодеятельность пролетарской молодежи.
Необходимо поднять рабочую молодежь на ноги против всех видов и форм ее милитаризации буржуазным государством. Одновременно с тем, надо мобилизовать ее и милитаризировать в интересах революции (комитеты обороны против фашизма, красные боевые отряды, рабочая милиция, борьба за вооружение пролетариата).
77. Чтобы завоевать революционные позиции в профессиональных союзах и других массовых рабочих организациях, надо беспощадно порвать с бюрократическим ультиматизмом, брать рабочих где они есть и как они есть, и вести их вперед от частных задач к общим, от обороны к наступлению, от патриотических предрассудков к низвержению буржуазного государства.
Так как верхушка профсоюзной бюрократии в большинстве стран представляет собою по существу неофициальную часть капиталистической полиции, то революционеры должны уметь непримиримо бороться против нее, сочетая легальную деятельность с нелегальной, боевую смелость с конспиративной осторожностью.
Только такими комбинированными методами можно действительно объединить вокруг революционного знамени рабочий класс, начиная с молодежи, проложить себе путь в капиталистические казармы и поднять на ноги всех угнетенных.
78. Борьба против войны может лишь в том случае получить подлинно широкий, массовый, народный характер, если в ней примет участие работница, крестьянка, трудящаяся женщина. Буржуазное перерождение социал-демократии, как и бюрократическое вырождение Третьего Интернационала, тяжелее всего ударили по наиболее угнетенным и бесправным слоям пролетариата, т.е. прежде всего по работницам. Пробудить их, завоевать их доверие, указать им верную дорогу значит мобилизовать против милитаризма революционные страсти наиболее угнетенной части человечества.
Противо-военная работа среди женщин должна в частности обеспечить замену мобилизованных мужчин революционными рабочими, к которым неминуемо должна перейти в случае войны значительная часть партийной и профессиональной работы.
79. Если пролетариат окажется не в силах помешать войне, рабочие вместе со всем народом вынуждены участвовать в армии и войне. Индивидуалистические и анархистические лозунги отказа от военной службы, пассивного сопротивления, дезертирства, саботажа в корне противоречат методам пролетарской революции. Но как на фабрике передовой рабочий чувствует себя рабом капитала, готовящим свое освобождение, так и в капиталистической армии он сознает себя рабом империализма. Вынужденный сегодня отдавать свои мышцы и даже жизнь, он не отдает своего революционного сознания. Он остается борцом, учится владеть оружием, разъясняет и в окопах классовый смысл войны, группирует недовольных, связывает их в ячейки, является проводником идей и лозунгов партии, внимательно следит за изменениями настроения масс, за упадком патриотической волны, за ростом возмущения, чтобы в критический момент поднять солдат на поддержку рабочих.
Четвертый Интернационал и война.
80. Борьба против войны предполагает революционное орудие борьбы, т.е. партию. Ее теперь нет ни в национальном ни в интернациональном масштабе. Революционную партию надо создавать опираясь на весь опыт прошлого, в том числе и на опыт Второго и Третьего Интернационалов. Отказ от прямой и открытой борьбы за новый Интернационал означает сознательную или бессознательную поддержку двух существующих Интернационалов, из которых один активно поддержит войну, а другой способен только разлагать и ослаблять пролетарский авангард.
81. В рядах компартий остается, правда, немало честных революционных рабочих. Упорство, с каким они цепляются за Третий Интернационал объясняется во многих случаях революционной преданностью, не нашедшей правильного пути. Привлечь их под знамя нового Интернационала можно, однако, не уступками, не приспособлением к привитым им предрассудкам, а наоборот, последовательным разоблачением гибельной международной роли сталинизма (бюрократического центризма). Особенно ярко и непримиримо надо ставить при этом вопросы войны.
82. Необходимо в то же время внимательно следить за внутренней борьбой в реформистском лагере и своевременно привлекать лево-социалистические группировки, развивающиеся в сторону революции, к борьбе против войны. Важнейшим критерием для определения тенденций данной организации является ее отношение к национальной обороне и к колониям, особенно в тех случаях, когда буржуазия данной страны владеет колониальными рабами. Только полный и действительный разрыв с официальным общественным мнением в наиболее жгучем вопросе о «защите отечества», означает переход или, по крайней мере, начало перехода с буржуазной позиции на пролетарскую. Сближение с такого рода левыми организациями должно сопровождаться дружественной критикой всякой половинчатости в их политике и совместной разработкой всех теоретических и практических проблем войны.
83. В лагере рабочего движения подвизается не мало политиков, которые признают, по крайней мере, на словах, крушение Второго и Третьего Интернационалов, но в то же время считают, что «сейчас не время» приступать к строительству нового Интернационала. Такая позиция характеризует не революционного марксиста, а размагниченного сталинца или разочарованного реформиста. Революционная борьба не терпит перерыва. Условия для нее могут быть сегодня неблагоприятны; но революционер, который не умеет плыть против течения, не революционер. Сказать, что строительство нового Интернационала «несвоевременно», то же самое, что объявить несвоевременной классовую борьбу, в частности борьбу против войны. Пролетарская политика не может не ставить себе в нынешнюю эпоху интернациональных задач. Интернациональные задачи не могут не требовать сплочения интернациональных кадров. Откладывать эту работу нельзя ни на один день, не капитулируя перед империализмом.
84. Когда именно разразится война, и в какой стадии она застигнет строительство новых партий и Четвертого Интернационала, этого, разумеется, никто не предскажет. Надо все сделать, чтоб подготовка пролетарской революции шла быстрее, чем подготовка новой войны. Возможно, однако, что милитаризм и на этот раз обгонит революцию. Но и такой путь, сулящий великие жертвы и бедствия, ни в каком случае не снимает с нас обязанности немедленно строить новый Интернационал. Превращение империалистской войны в пролетарскую революцию пойдет тем быстрее, чем дальше продвигается наша подготовительная работа, чем более прочными революционные кадры окажутся уже в начале войны, чем более планомерно они поведут работу во всех воюющих странах, чем увереннее их работа будет опираться на правильные стратегические, тактические и организационные принципы.
85. Империалистская война первым же своим ударом раздробит старческий хребет Второго Интернационала и расколет на части его национальные секции. Она окончательно обнаружит пустоту и бессилие Третий Интернационала. Но она не пощадит и все те половинчатые, центристские группировки, которые уклоняются от проблемы Интернационала, ищут чисто национальных корней, не доводят ни одного вопроса до конца, лишены перспективы и лишь временно питаются брожением и растерянностью в рабочем классе.
Если даже в начале новой войны подлинные революционеры снова окажутся в небольшом меньшинстве, то нельзя сомневаться ни на минуту, что на этот раз поворот масс на путь революции произойдет гораздо скорее, решительнее и беспощаднее, чем в течение первой империалистской войны. Новая волна восстаний может и должна стать победоносной во всем капиталистическом мире.
Неоспоримо во всяком случае то, что глубокие корни в национальную почву может пустить в нашу эпоху только та организация, которая опирается на интернациональные принципы и входит в состав мировой партии пролетариата. Борьба против войны обозначает ныне борьбу за Четвертый Интернационал!