Заметка о взаимоотношениях правительства СССР и Коминтерна.
Троцкий проживал в это время во Франции при условиях, которые исключали его вмешательство во внутренние дела французского правительства. Он, поэтому, не смог опубликовать эту заметку. — /И-R/
Во время муниципальной избирательной кампании во Франции в конце апреля у министра иностранных дел Лаваля вышла своеобразная стычка с коммунистической партией в избирательном округе той коммуны, где Лаваль состоит мэром. Коммунисты обвиняли Лаваля в нежелании подписать соглашение с Советским Союзом и тем обеспечить мир. В особой афише Лаваль, с одной стороны, упрекал «les representants qualifies ou non, de la trosieme internationale»* в том, что они свирепо нападают на него как раз во время переговоров с Советами, в то же время отказывая своим противникам в праве говорить от имени советского правительства. Эта избирательная стычка интересует нас лишь постольку, поскольку она вынесла на минуту на площадь тот деликатный вопрос, который, по всей видимости, занимал и занимает не последнее место в дипломатических переговорах западноевропейских государств с Москвой: вопрос о взаимоотношении советского правительства и Третьего Интернационала.
* Представителей Третьего Интернационала, полномочных, или лишенных полномочий. фр. — /И-R/
За последние 16 лет, т.е. со дня основания Коминтерна, в Европе и Америке установилась прочная традиция отождествлять его с советским правительством. Это отождествление, разумеется, не случайное, имело две версии: русская белая эмиграция объявила «антинациональное» кремлевское правительство агентурой Интернационала; наоборот, иностранные правительства и особенно пресса объявляли Интернационал просто агентурой национальной советской дипломатии. Как бы логичны ни были те чисто юридические доводы, при помощи которых Кремль опровергал обе эти версии, противники нимало не чувствовали себя убежденными: они знали, что основателем и вдохновителем Интернационала был Ленин, глава советского правительства; что решающую роль в жизни Интернационала, как и советского государства, играла большевистская партия в лице своего Центрального Комитета, который формировал не только Совет Народных Комиссаров, но и Президиум Коминтерна. В сравнении с этими фактами вопрос о денежных субсидиях иностранным секциям со стороны большевистской партии отступает на второй план.
Известно, с какой чувствительностью и раздражительностью относилось к этому вопросу правительство Великобритании. Внимательное чтение официального сообщения по поводу результатов визита Идена в Москву* позволяет и без помощи британской печати догадаться, что вопрос о дальнейшей судьбе Коминтерна, настойчиво выдвигавшийся лордом [в] частной печати, и вызвал достаточно успокоительные разъяснения советского правительства. Избирательная афиша французского министра внутренних дел, отказывающая французским коммунистам в праве говорить от имени советского правительства, ставит как бы новую веху в вопросе, немало волновавшем также и официальное общественное мнение Франции. Изрядная доля иронии, сквозящая в афише мэра Aubervilliers, не ослабляет того факта, что французский министр иностранных дел выступает в самом процессе переговоров с политическим заявлением, смысл которого можно выразить примерно так: нет никаких оснований опасаться того, что французские коммунисты могут оказать какое-нибудь влияние на будущие взаимоотношения между Парижем и Москвой.
* В марте 1935 года — /И-R/
Скажем сразу: мы думаем, что французский министр иностранных дел совершенно прав в своем утверждении. Мы имеем при этом в виду не юридическую сторону дела, которая осталась, пожалуй, неизменною; а политическую, которая за последние 10-12 лет изменилась в корне.
Л.Д.Троцкий
Не ранее мая 1935 г.