По поводу «программного» письма тов. Цилиги от 14 мая 1936 г.

1) Заявление т. Цилиги, будто я ставлю «ультиматум», требуя от него «капитуляции», «отказа от своей линии» и проч., совершенно неправильно и представляет собой чистейшее недоразумение. Я являюсь редактором определенного издания, за которое несу политическую ответственность. При печатании статей я руководствуюсь и содержанием статьи, и личностью сотрудника, и его политическими связями. Это мое право и моя обязанность. Я считаю абсолютно вредным и принципиально недопустимым для «Бюллетеня» иметь общих сотрудников с «Социалистическим Вестником». Может быть, моя позиция ложна. Но при чем же тут требование капитуляции? Или «отказа от своих мнений»?

2) Из первых же моих писем т. Цилига должен был уяснить себе, что я ни в малейшей степени не разделял и не разделяю его иллюзий насчет способов и методов борьбы в интересах ссыльных и заключенных. Чтобы добиться результата, надо найти путь к массовым организациям. Но именно для этого не надо связывать себя с такими группами, которые всей своей прошлой и настоящей деятельностью отрезали себя навсегда от масс и могут своим участием только скомпрометировать кампанию. Сумма будет меньше, если в число слагаемых включить отрицательные величины. Между тем, внимание Цилиги направляется преимущественно на отрицательные величины.

3) По мнению Цилиги, для Сталина было бы «страшным ударом» мое совместное выступление с меньшевиками «перед европейским пролетариатом против сталинских преследований за свободу слова, печати, организаций для русского пролетариата». На самом деле нельзя было бы сделать Сталину и, что не менее важно, мировой реакции лучшего подарка. Цилига великодушно готов оставить без рассмотрения вопрос о том, правильны ли были репрессии Ленина и Троцкого против меньшевиков. При этом он столь же великодушно забывает о репрессиях эсеро-меньшевистского правительства против Ленина и Троцкого (обвинение в службе Гогенцоллернам). Мыслящие рабочие не разделят ни великодушия Цилиги, ни его забывчивости. Репрессии меньшевиков против нас не были случайностью, как и наши репрессии против меньшевиков. Завтра Блюм будет сажать в тюрьму наших единомышленников во Франции. Выступать совместно с меньшевиками значит путать все карты, оплевывать и прошлое, и будущее и вносить деморализацию в авангард авангарда. Разоблачения самого Цилиги, которые, кстати сказать, только благодаря б[ольшевикам]-л[енинцам] получили известную огласку, в том числе и в буржуазной печати, на три четверти лишатся своего морального веса после появления статьи Цилиги в «Соц[иалистическом] в[естнике]». Сталинцы на любом рабочем собрании скажут: вот вам ваш ультра-левый Цилига — как только оказался за границей, немедленно побратался с меньшевиками.

4) Нужно ли защищать меньшевиков, анархистов и проч., которых преследует Сталин? Нужно. Вести политику народного фронта во Франции, готовить объединение двух Интернационалов на платформе социал-патриотизма и в то же время держать в СССР меньшевиков в тюрьме значит вести подлую, бесчестную игру, которая служит для прикрытия бонапартистов перед рабочими. Но защищать меньшевиков и анархистов нужно собственными методами, не якшаясь со скомпрометированными и безнадежно изолированными группами. В тысячу раз лучше напечатать статью в буржуазной газете, которую читают рабочие, чем в «Соц[иалистическом] в[естнике]».

5) Тот факт, что Сталин держит в тюрьме безобидных меньшевиков для собственной маскировки, т.е. для прикрытия своих репрессий налево, показывает, насколько скомпрометированы меньшевики в сознании русских рабочих. Мало того. К ним немногим лучше относятся партии Второго Интернационала. Ни Блюм, ни Вандервельде не вступаются теперь за арестованных меньшевиков. Это показывает, в какой мере меньшевики скомпрометированы перед мировым пролетариатом. Какой же смысл имеет блок с этой отрицательной величиной? Цилига видит в этом недопустимый «национальный подход»: с другими партиями Второго Интернационала соглашения возможны, дескать, а с меньшевиками — нет. Этот аргумент, как, впрочем, и все другие, показывает, насколько формалистически подходит Цилига ко всем вопросам. Принципиальной разницы между меньшевиками и другими социал-демократами нет, но русские меньшевики политически ликвидированы Октябрьской революцией, а французских еще только надо ликвидировать. Пока меньшевики были силой, т.е. имели опору в рабочих, мы вступали с ними в соглашение против Корнилова, несмотря на то, что сами еще сидели в меньшевистской тюрьме. Соглашение с меньшевиками имело чисто практический характер, и если бы во время борьбы с Корниловым любой большевик напечатал в меньшевистском органе статью, он был бы немедленно исключен из партии. Но после того, как русские меньшевики, благодаря такому «национальному» эпизоду, как Октябрьская революция, оказались политически ликвидированы в международном масштабе, поддерживать их прямо или косвенно своим политическим авторитетом значит совершать реакционный акт, т.е. преступление по отношению к международному и русскому пролетариату. Сказанное вовсе не исключает совместной борьбы с французскими меньшевиками против французского Корнилова — до тех пор, пока французские меньшевики представляют собою организацию.

6) Тов. Цилига рассуждает так, как если бы политическая жизнь нашей международной организации началась только со дня его приезда за границу. Нет, это не так. У нас есть свои взгляды, методы и традиции. И раз т. Цилига обратился со своими статьями в наш орган, то он должен был считаться с нашими взглядами, нашими методами и нашими традициями. Тов. Цилига предлагает «дискуссию». О чем? Для дискуссии нужен и серьезный политический повод. Нужен, по крайней мере, документ, излагающий в систематической форме новую точку зрения. Цилига ссылается на Сапронова, Смирнова и др. Этих старых и серьезных революционеров мы знаем давно. Мы работали с ними вместе. Мы порвали с ними на известных вопросах. Все это сопровождалось дискуссией. Аналогичные взгляды в новых условиях формулировались за границей бельгийцем Енно (Hennault), немцем Урбансом и целым рядом других лиц. У нас с ними была в свое время очень серьезная и обширная дискуссия. Во Франции есть группы, которые откололись от нас, в значительной мере по тем же самым вопросам, которые теперь выдвигает т. Цилига. Знаком ли он со всей этой литературой? Боюсь, что нет. Иначе он не требовал бы дискуссии по вопросам, с которыми мы покончили давно.

Разумеется, старые вопросы могут в новой обстановке встать по-новому. Но тогда нужно показать, в чем это новое состоит. Между тем т. Цилига лишь повторяет старое, повторяет гораздо менее систематически и убедительно, чем делали его предшественники и, не ознакомившись даже с нашей идейной историей, требует, чтобы мы начали с начала.

Резюмирую: наши разногласия с т. Цилигой гораздо глубже и непримиримее, чем ему кажется. У нас сами методы мышления различны. Откровенно говоря, я думаю, что по методу мышления Цилига гораздо ближе к меньшевикам, чем к нам, и что его тяга к ним не случайна. Разумеется, если, проделав известный опыт в новых условиях, т. Цилига убедится в ошибочности своей коалиции с Даном и заявит об этом открыто, я буду рад убедиться в ошибочности своей собственной оценки политической физиономии Цилиги, и нашему сотрудничеству на страницах «Бюллетеня» не будет препятствий, несмотря на разногласия по важным вопросам и несмотря на то, что «Бюллетень» — не дискуссионный орган. Но это вопрос будущего. Что касается настоящего, то я считаю совершенно исключенным одновременное сотрудничество в «Соц[иалистическом] вестнике» и в «Бюллетене оппозиции». Я уверен, что по этому вопросу в рядах б[ольшевиков]-л[енинцев] не может быть и нет никаких разногласий.

Л.Троцкий

3 июня 1936 г.

Дополнение к замечаниям по поводу письма т. Цилиги.

Письмо настолько противоречит марксистскому методу политики, что нелегко даже найти наиболее важные опровержения. Цилига говорит: если с Блюмом против фашистов, то почему не с Даном против сталинской «реакции»? Одну сторону этого «довода» я уже кратко рассмотрел, а вот другая сторона.

Блюм по сравнению с фашистами представляет меньшее зло. Но можно ли сказать, что меньшевики представляют меньшее зло по сравнению со сталинцами? Ни в коем случае. Если бы мы имели в СССР выбор только между сталинцами и меньшевиками, мы должны были бы, конечно, выбрать сталинцев, ибо меньшевики способны лишь послужить ступенькой для буржуазии, которая разрушила бы плановое хозяйство и установила бы в стране режим, представляющий сочетание истинно русского фашизма с китайским экономическим хаосом. Страна оказалась бы экономически отброшена на полстолетия назад. Плановое начало есть единственное спасение независимости СССР и его будущего. Сталинцы тоже готовят взрыв планового хозяйства, но у них другие сроки: мы можем надеяться, что пролетариату удастся справиться с бюрократией, прежде чем она сама взорвет и обобществленные формы собственности.

Кому угодно, пусть называет советский режим «государственным капитализмом», но как показывают все пять частей света, только этот режим способен еще развивать производительные силы. Не видеть этого факта из-за подлостей бюрократии, значит быть либеральчиком, а не марксистским революционером.