Ответы на вопросы м[адам] Титайна.
1. Я считаю французскую публику достаточно интеллигентной, чтобы схватить на лету основную бессмыслицу московских обвинений. Политическая цель процессов — представить троцкистов тайными союзниками фашизма против демократий. Вместо доказательств применяется психотехника фашизма: непрерывность, монолитность и массивность лжи. Для французской публики, думается мне, небезынтересны были бы следующие факты. 13 декабря 1931 года Сталин в беседе с немецким писателем Эмилем Людвигом сделал следующее заявление: «Если уж говорить о наших симпатиях к какой-либо нации, то, конечно, надо говорить о наших симпатиях к немцам». Далее: «В политике СССР нет ничего такого, о чём можно бы сказать, что это является признанием версальской системы». «Мы никогда не были гарантами Польши и никогда ими не станем». «Наши дружественные отношения с Германией остаются такими же, какими были до сих пор». Чтобы придать особый вес своим словам, Сталин прибавил: «Имеются политики, которые сегодня обещают или заявляют одно, а на следующий день либо забывают, либо отрицают то, о чём они заявляли и при этом даже не краснеют. Так мы не можем поступать».
Оба собеседника успели, как известно, изменить свои взгляды: Эмиль Людвиг из немца стал швейцарцем, а Сталин забыл о своих «симпатиях» к немцам, о своей вражде к версальской системе и вполне готов стать «гарантом Польши». Вопрос о том, какие политики краснеют и какие не краснеют, меня при этом не занимает. Я должен, однако, обратить ваше внимание на то, что до конца 1933 года московская пресса, а, следовательно, и её тень, пресса Коминтерна, называла меня не иначе как «мистер» Троцкий и изображала меня британским и американским агентом. Я мог бы представить целый том собственных цитат. Вы можете поглядеть хотя бы на номер «Правды» от 8 марта 1929 года (он у меня в руках), где целая страница посвящена доказательству того, что я являюсь защитником британского империализма (тогда он ещё в Москве не назывался «британской демократией»), в частности, устанавливалась моя полная солидарность с Уинстоном Черчиллем и даже его секретарём Бутби… в деле охраны версальского мира. Статья заканчивалась словами: «Ясно, за что платит ему буржуазия десятки тысяч долларов!»
Та же «Правда» от 2 июля 1931 года при помощи грубо подделанных факсимиле — вот эти факсимиле! — объявляла меня союзником Пилсудского и, так сказать, неофициальным… «гарантом Польши». Но есть факт ещё более яркий: 24 июля 1933 года я въехал во Францию благодаря разрешению, которое дал мне тогдашний министр-президент Даладье. Дайте себе, пожалуйста, труд просмотреть тогдашнюю «Юманите», печать Коминтерна и советскую печать. Право, такая затрата времени вознаградится полностью! «Юманите» называла меня не иначе, как агентом французского империализма, в частности агентом радикал-фашиста Даладье и социал-фашиста Леона Блюма по подготовке военной интервенции в СССР. Сейчас это кажется невероятным! Но мы уже слышали от Сталина, что на свете имеются политики, которые сегодня забывают то, что говорили вчера и при этом… «даже не краснеют».
Таким образом, обвинения против меня и моих сторонников были и остаются лишь отрицательным дополнением политических и дипломатических зигзагов Москвы. Сейчас, когда Сталин заботится о союзе с Францией, я неминуемо должен быть превращён в агента Германии и Японии. Все эти перемены моей политической ориентации происходят без малейшего участия с моей стороны. Но зато я всегда заранее предвижу и предсказываю их в печати.
Московские процессы являются лишь драматической инсценировкой статей «Правды» и Коминтерна. Чтобы заставить людей поверить заведомой бессмыслице, Сталин расстреливает десятки ни в чём не повинных людей, доведя их предварительно инквизиционными методами до последней степени унижения.
К сказанному добавлю: мой сын Сергей, молодой советский инженер, арестован по обвинению в подготовке… массового отравления рабочих. Одно это обвинение бросает трагический и в то же время разоблачающий свет на московские процессы и юстицию Сталина.
2. На ваш второй вопрос я дал подробный ответ в своей недавно вышедшей книге «Преданная революция», издание Грассе. Насколько я могу судить, книга вызвала к себе благожелательное внимание со стороны французского общественного мнения.
3. Является ли франко-советский пакт «счастливым» или «злополучным» для французского народа? Я не назову его ни счастливым, ни злополучным, но неизбежным. Кстати сказать, во время моего пребывания во Франции я в ряде статей, напечатанных в «Ентрансижан», «Оевр» и «Анналь», развивал мысль о возрастающей опасности миру со стороны Германии и Японии и о необходимости франко-советского сближения: как видите, я очень хорошо маскировал свой союз с Гитлером и Микадо.
4. Война порождается не конфликтом «фашизма» и «демократии», а более глубокими социальными причинами. Фашистская Италия может во время войны оказаться на стороне Франции. Точно так же и Польша. Нынешний Советский Союз не имеет ничего общего с демократией, ни буржуазной, ни пролетарской. Международные комбинации определяются экономическими интересами, а не политическими формами. Думаю ли я, что Европа идёт к войне? Да, я так думаю. Только сами народы могут спасти себя и цивилизацию.
5. С Францией я был тесно связан в разные периоды своей жизни и вне Франции я продолжаю по возможности следить за французской литературой: в этой области гегемония Франции остаётся неоспоримой. Во время нашего интернирования в Норвегии мы прилежно читали с женой Жюля Ромена, несравненного художника, и других французских авторов. Замечательная книжка А.Жида «Retour de l'URSS» принесла мне большое нравственное удовлетворение.
6. Эволюция французской политики? На эту тему в Париже вышло собрание моих статей «Куда идёт Франция?» Я остаюсь целиком на почве высказанных там воззрений. Я не был сторонником политики Леона Блюма в то время, когда сталинцы называли его «социал-фашистом». Я не являюсь сторонником Блюма и теперь, когда сталинцы стали его карикатурными последователями.
7. Сколько у меня сторонников во всём мире? Я затрудняюсь дать точные цифры, тем более, что в рабочем классе происходят ныне непрерывные сдвиги и, наряду с единомышленниками, имеются полу-единомышленники, четверть-единомышленники и пр. Думаю, что сейчас дело идёт о немногих десятках тысяч. Последние московские процессы нанесут, несомненно, смертельный удар Коминтерну и возродят марксистскую тенденцию, под знаменем которой я стою.
8. Мои проекты? Основной мой проект при приезде в Мексику состоял в том, чтобы клеветники и фальсификаторы оставили меня в покое. Но этот проект оказался неосуществимым. Вместо того, чтобы заниматься научной и литературной работой, т.е. прежде всего закончить свою книгу о Ленине, я оказался вынужден заниматься разбором московских подлогов. В ближайшее время выйдет моя книга о двух последних процессах и о моём интернировании с женой в Норвегии. Я надеюсь вскоре вернуться к книге о Ленине. Одновременно с этим я хочу изучать испанский язык, историю и экономику Мексики. В этой прекрасной стране мы собираемся оставаться до тех пор, пока мексиканский народ готов будет оказывать нам гостеприимство.
Л.Троцкий
11 февраля 1937 г.