Не для печати, только для членов организаций
Всем организациям, примыкающим к Четвёртому Интернационалу. Проверка идей и людей на опыте Испанской революции.
Испанская революция имеет в глазах передовых рабочих громадное значение не только как историческое событие первостепенной важности, но и как высшая школа революционной стратегии. Идеи и люди подвергаются исключительно важной, можно сказать, безошибочной проверке. Обязанностью каждого серьёзного марксиста является изучение не только событий революции, но и тех политических позиций, какие различные группировки и отдельные работники в нашей собственной среде занимают по отношению к испанским событиям.
Т. Вэр и т. Снивлит.
В этом письме я хотел бы остановиться на одном частном, но в высшей степени поучительном примере, именно, на позиции т. Вэра, одного из руководящих работников нашей бельгийской секции. Вэр выступал докладчиком по испанскому вопросу на заседании Центрального Комитета Революционной Социалистической Партии в конце июня этого года. Отчёт о его докладе, напечатанный во Внутреннем Бюллетене бельгийской секции за июнь-июль, очень краток, всего около 25 строк, но он даёт тем не менее достаточно ясную картину ошибок тов. Вэра, очень опасных как для нашей бельгийской секции, так и для всего Интернационала.
Тов. Снивлит, вождь голландской Р.С.А.П., полностью солидаризировался, как известно, с политикой ПОУМа и тем ясно обнаружил, как далеко он отошёл от революционного марксизма. Что касается тов. Вэра, то дело обстоит несколько иначе. Вэр осторожнее. Его рассуждения и раньше и теперь пересыпаны оговорками: «с одной стороны», «с другой стороны». Он занимает по отношению к ПОУМу «критическую» позицию, заимствуя многие аргументы из нашего общего арсенала. По существу же его центристская позиция гораздо более способна внести смуту в наши ряды, чем позиция тов. Снивлита. Необходимо поэтому подвергнуть взгляды Вэра внимательной критике.
Оптимистический фатализм как черта центризма
Вэр делал свой доклад до разгрома ПОУМа и до бандитского убийства его вождей агентами Сталина в Испании (Антонов-Овсеенко и др.) Память Нина и его соратников мы будем непримиримо защищать против клеветы московских и иных негодяев. Но трагическая гибель Нина не может изменить наших политических оценок, которые диктуются историческими интересами пролетариата, а не сентиментальными соображениями.
Тов. Вэр уже в течение длительного времени совершенно ошибочно оценивал ПОУМ, считая, что под давлением событий эта партия должна, так сказать, «автоматически» эволюционировать влево и что наша политика в Испании должна ограничиваться «критической» поддержкой ПОУМа. События совершенно не подтвердили этого фаталистического и оптимистического прогноза, который крайне характерен для центристского, а не марксистского мышления. Достаточно здесь напомнить, что тем же фаталистическим оптимизмом проникнута была вся официальная политика ПОУМа, руководство которого так же приспосабливалось к анархистским вождям в надежде, что они автоматически встанут на путь пролетарской революции, как Вэр приспосабливался к вождям ПОУМа. Все эти ожидания потерпели полное крушение: события отбросили анархистских вождей, как и лидеров ПОУМа, не влево, а вправо. Вместо того, чтобы открыто признать ошибочность своей политики, Вэр хочет отступить незаметно на новую позицию, которая отличается от вчерашней ещё бóльшей путаностью.
Характеристика ПОУМа
В противоположность С.Н.Т. и Ф.А.И., существующих десятки лет, –так начинает Вэр свой доклад, — «ПОУМ — недавнего происхождения, разнороден, левая в нём слаба». Эта характеристика представляет радикальное осуждение не только позиции Снивлита, но и всей предшествующей политики самого Вэра. Ибо где обещанная нам эволюция влево? В то же время эта характеристика ПОУМа отличается преднамеренной неопределённостью. «Левая слаба». Слово «левая» здесь ничего не означает. Идёт ли речь о марксистской фракции ПОУМа или о левоцентристской? Вэр сознательно не хочет отвечать на этот вопрос. Мы ответим за него: последовательной марксистской фракции после исключения «троцкистов» в ПОУМе нет вообще. Но даже и левоцентристская фракция слаба. В этом Вэр прав. Но это значит лишь, что после шести лет опыта революции политика ПОУМа определяется правыми центристами. Такова неприкрашенная правда.
Тов. Вэр «критикует» ПОУМ
Послушаем теперь, как Вэр критикует ПОУМ.
«Ошибки ПОУМа: присоединение к народному фронту во время выборов. Он исправил эту ошибку 19 июля путём вооружённой борьбы. Вторая ошибка: участие в правительстве и роспуск комитетов. Но после выхода из правительства в ПОУМе совершилось идейное очищение».
Всё это напоминает, на первый взгляд, марксистскую критику. На самом деле Вэр пользуется стерилизованными обрывками марксистской критики не для того, чтоб разоблачить, а, наоборот, чтобы прикрыть оппортунистическую политику ПОУМа — и свою собственную. Прежде всего бросается в глаза, что речь идёт у нашего критика об отдельных «ошибках» ПОУМа, а не о марксистской характеристике всей его политики. «Ошибки» могут быть у всякой организации. Ошибки были у Маркса, ошибки были у Ленина, у большевистской партии в целом. Но эти ошибки своевременно исправлялись благодаря правильности основной линии. У ПОУМа дело идёт не об отдельных «ошибках», а о нереволюционной, центристской, т.е. по существу дела оппортунистической основной линии. Иначе сказать: у революционной партии «ошибки» являются исключением; у ПОУМа исключением являлись отдельные правильные шаги.
19 июля 1936 г.
Вэр напоминает нам, что ПОУМ участвовал 19 июля 1936 г. в вооружённой борьбе. Ещё бы! Не участвовать в этой борьбе, захватившей весь пролетариат, могла бы только контрреволюционная организация: никто из нас, конечно, не квалифицировал так ПОУМ. Но каким образом участие в борьбе масс, которые навязали в те дни свою политику и анархистам, и социалистам, и поумистам, могло «исправить ошибку» участия в народном фронте? Нисколько! Борьба 19 июля, несмотря на фактическую победу рабочих, закончилась экивоком двоевластия только потому, что ни одна организация не имела необходимой ясности в голове и необходимого мужества, чтобы довести борьбу до конца. Участие ПОУМа в Народном фронте было не случайной «ошибкой», а безошибочным признаком его оппортунистического характера. В июльские дни изменилась лишь внешняя обстановка, но не характер центристской партии. ПОУМ приспосабливался к рабочему восстанию, как за несколько месяцев перед тем он приспосабливался к избирательной механике Народного фронта. Левый зигзаг центризма дополняет правый зигзаг, но вовсе не «исправляет» его. И во время левого зигзага ПОУМ полностью сохранял свою половинчатую позицию и тем самым готовил будущую катастрофу.
Участие в правительстве
«Вторая ошибка, — говорит Вэр, — участие в правительстве и роспуск комитетов.» Откуда же появилась эта «вторая ошибка», если участие в июльском восстании «исправило» предшествующую ложную политику? На самом деле участие в правительстве было очередным зигзагом, вытекавшим из центристской природы партии. Тов. Снивлит писал, что он «понимает» это участие. Увы, эта двусмысленная формула показывает лишь, что Снивлит не понимает законов классовой борьбы в эпоху революции. Июльские дни 1936 г., когда каталонский пролетариат при правильном руководстве мог бы без дополнительных усилий и жертв захватить всю власть и открыть эпоху диктатуры пролетариата во всей Испании, закончились, в значительной мере по вине ПОУМа, режимом двоевластия, т.е. временным расчленением власти между пролетариатом (комитеты) и буржуазией в лице её лакеев (лидеры сталинцев, анархистов и социалистов). Интерес рабочих состоял в том, чтобы уничтожить как можно скорее опасный экивок путём передачи всей власти комитетам, т.е. испанским советам. Наоборот, задача буржуазии состояла в том, чтобы во имя «единой власти» уничтожить комитеты. Участие Нина в официальном правительстве явилось составной частью плана буржуазии, направленного против пролетариата. Если Снивлит «понимает» это, тем хуже для него. Вэр осторожнее: он говорит об участии в правительстве, как о «второй ошибке». Недурная «ошибка», состоящая в прямой поддержке правительства буржуазии против рабочих комитетов!
«Но, — спешит прибавить Вэр, чтобы обломать лезвие своей критики, — после выхода из правительства в ПОУМе совершилось идейное очищение». Это прямая неправда, которую Вэр сам опроверг уже цитированной нами выше характеристикой ПОУМа как разнородной партии, в которой «левая слаба». Какое же это «идейное очищение», после которого даже левый центризм составляет в партии слабое меньшинство? Или, может быть, под «очищением» надо понимать… исключение большевиков-ленинцев?
Критика Интернационального Секретариата
Вэр заходит ещё дальше по пути адвокатской защиты центризма. Перечислив «ошибки» ПОУМа, он для соблюдения симметрии немедленно перечисляет «ошибки» Интернационального Секретариата. Приведём снова дословную цитату:
«Ошибки И[нтернационального] С[екретариата]: десять дней после 19 июля в Париже не имели позиции. Не видели важности событий. Не принимали участия в брюссельской конференции: слишком дословно применяли парижскую резолюцию. Следовало воспользоваться этой оказией, чтобы толкнуть ПОУМ в сторону революционной политики. Отрезали себя от Нина, опубликовав письмо Троцкого».
Не веришь своим глазам, читая это нагромождение «обвинений»! У И[нтернационального] С[екретариата] могли, конечно, быть те или другие практические упущения и даже политические ошибки. Но ставить их на один уровень с оппортунистической политикой ПОУМа можно разве лишь для того, чтобы взять на себя неуместную роль третейского судьи между враждебной нам партией и нашей собственной международной организацией. Здесь тов. Вэр обнаруживает не в первый раз убийственное отсутствие чувства пропорции. Присмотримся, однако, ближе к его обвинениям.
«Десять дней» после 19 июля И[нтернациональный] С[екретариат] не имел позиции! Допустим, что это правильно. В чём была причина: в недостатке информации, в чрезмерной осторожности? Вэр не объясняет. Разумеется, лучше иметь «позицию» немедленно. Но при одном условии: если это правильная позиция. И[нтернациональный] С[екретариат] есть высшее административное учреждение. Он должен быть очень осторожен в занятии политической позиции, тем более, что он непосредственно не руководил и не мог руководить борьбой в Испании. Но если И[нтернациональный] С[екретариат] «через десять дней» не имел позиции, то т. Вэр через год после 19 июля занимает совершенно ложную позицию. Это неизмеримо хуже!
Конференция в Брюсселе
Нужно было, видите ли, снова участвовать в жалкой и ничтожной брюссельской конференции центристов, чтобы «толкать ПОУМ» в сторону революционной политики. Воздействовать на ПОУМ надо, оказывается, не в Барселоне, а в Брюсселе. Не перед лицом революционных масс, а в закрытом помещении конференции. Как будто мы первый раз встречаемся с вождями ПОУМа! Как будто мы в течение шести лет не пытались «толкать» их на путь революционной политики. Все методы и все пути были нами испробованы: обширная переписка, посылки делегатов, организационная связь, многочисленные статьи и целые брошюры, наконец, публичная критика. Однако вместо того, чтобы перейти на путь марксистской политики, вожди ПОУМа, испугавшиеся неумолимых требований революции, окончательно вступили на путь центризма. Всё это для Вэра, очевидно, случайности, не имеющие значения. Зато огромное значение должна была иметь… центристская конференция в Брюсселе, где Вэр перед одним или двумя вождями ПОУМа произнёс бы речь, которая в лучшем случае повторяла бы то, что сотни раз говорилось и писалось до конференции. В тов. Вэре и на этот раз центрист дополняется сектантом. Для сектанта высшим моментом жизни является собственное самоопределение на 1001-й конференции!
Письмо Троцкого
Наконец, последнее обвинение: опубликование письма Троцкого. Письмо, насколько знаю, действительно не предназначалось для опубликования. Но нужно же поистине утратить последние остатки политического чутья, чтобы видеть в опубликовании этого письма важный фактор в определении наших отношений с ПОУМом. Письмо квалифицировало участие в блоке с буржуазией, как измену пролетариату. Верно это или неверно? Мы никогда не заподозривали чистоты намерений Нина. Но политическая оценка его участия в Народном фронте как акта измены была совершенно правильна. Каким образом, однако, опубликование этого письма могло «отрезать» нас от Нина? Ведь мы и до письма были достаточно отрезаны от него, и не случайно: вся его политика шла вразрез с нашей. Нин не по капризу порвал с нами за три года до опубликования письма Троцкого. Или, может быть, Вэр хочет сказать, что после выборов Нин эволюционировал в нашу сторону, но что опубликование письма помешало его эволюции? Иного смысла слова Вэра иметь не могут, если они вообще имеют хоть тень смысла. На самом деле, как мы знаем, Нин и его друзья продолжали считать своё участие в Народном фронте, а затем в правительстве правильным и даже требовали возобновления этого участия. Дело шло и тут не об «ошибке», а о политической линии. Наконец, если допустить даже, что ПОУМ понял «ошибку» участия в Народном фронте, то каким образом опубликование письма с резкой характеристикой этой ошибки могло помешать эволюции ПОУМа? Хочет ли Вэр сказать (что-нибудь он хочет же сказать!), что Нин так обиделся на письмо, что решил вернуться на прежнюю неправильную позицию? Но такое мнение слишком оскорбительно для Нина, который руководствовался политическими идеями, а не соображениями мелкого личного самолюбия.
Таковы те «ошибки» И[нтернационального] С[екретариата], которые Вэр ставит на одну доску с центристской политикой ПОУМа. Этим он показывает лишь, что он сам занимает позицию «третейского судьи» между марксизмом и центризмом.
Подготовка к майским дням (1937)
Дальше Вэр переходит к майским событиям этого года.
«Можно констатировать, — говорит он, — что ПОУМ ожидал их и вооружался. Размах событий застиг партию врасплох. Но какая угодно партия была бы застигнута врасплох».
Что ни фраза, то ошибка, притом не случайная ошибка, а продукт ложной политической линии. «Предвидеть» майские события и готовиться к ним можно было только одним-единственным путём: объявив непримиримую борьбу правительствам Каталонии и Испании; отказывая им в каком бы то ни было политическом сотрудничестве; противопоставляя свою партию всем остальным партиям, т.е. их руководящим центрам, в частности и в особенности, руководству С.Н.Т. (профессиональных союзов). Ни на минуту не позволять массам смешивать революционных вождей с лакеями буржуазии! Такого рода непримиримая политика, наряду, разумеется, с активным участием в военной борьбе и в революционных движениях масс, обеспечила бы ПОУМу непререкаемый авторитет в среде всех рабочих, прежде всего анархистских, составляющих большинство каталонского пролетариата. Вместо этого ПОУМ требовал возвращения своих вождей в состав контрреволюционного правительства и в то же время заверял в каждом номере «Батайа», будто рабочие могут без боя взять власть. ПОУМ выдвигал даже с этой целью игрушечный проект особого съезда, созванного буржуазным правительством для… передачи власти рабочим и крестьянам. Именно поэтому ПОУМ оказался застигнут врасплох, и майские события стали для него лишь новым этапом на пути к катастрофе. «Но, — восклицает Вэр, — любая партия была бы застигнута врасплох». Эта невероятная фраза снова показывает, что Вэр не знает разницы между центристской и марксистской партией. Можно, правда, признать, что действительно массовое восстание перерастает в той или другой степени каждую революционную партию. Но разница именно в степени: количество и здесь переходит в качество. Центристская партия захлёбывается в событиях и тонет в них, а революционная партия в конце концов овладевает ими и обеспечивает победу.
«Оборона, а не наступление»
«4 и 5 мая, — продолжает Вэр, — его (ПОУМа) политика была правильна. Оборона, а не наступление. Идти к захвату власти было бы авантюрой в условиях момента. Великой ошибкой ПОУМа было сеять иллюзии во время отступления и выдавать поражение за победу».
Вы видите, с какой аптекарской точностью Вэр взвешивает и уравновешивает «правильные» действия и «ошибки» ПОУМа? Однако всё рассуждение его представляет сплошную ошибку. Кто и где сказал, что идти в мае на захват власти было бы авантюрой? Не таково, прежде всего, было мнение самого ПОУМа. Ведь ещё накануне он уверял рабочих, что, как только они захотят, они возьмут власть без боя. Рабочие «захотели». Где же тут авантюра? Элемент подлой провокации со стороны сталинцев имеет с интересующей нас точки зрения второстепенное значение. Все опубликованные после событий отчёты показывают, что при сколько-нибудь серьёзном и уверенном в себе руководстве победа майского восстания была бы обеспечена. В этом смысле ПОУМ был прав, когда говорил, что рабочие могут захватить власть, если «захотят». Он забывал лишь прибавить: к несчастью, у вас нет революционного руководства. ПОУМ потому и только потому не мог повести каталонский пролетариат в революционное наступление, что вся его предшествующая политика сделала его неспособным на такую инициативу.
«Июльские дни» 1917 г. и «майские дни» 1937 г.
Здесь тов. Вэр может, однако, возразить нам: «Но ведь и большевики в июле 1917 года не решились на захват власти, а ограничились обороной, выведя массы из огня с возможно наименьшими жертвами. Почему же эта политика оказывается непригодной для ПОУМа?» Разберём этот довод. Товарищи Снивлит и Вэр очень любят напоминать нам, что Испания — «не Россия», что нельзя применять повсюду «русские» методы и пр. Такого рода абстрактные поучения производят совсем несерьёзное впечатление. Худо ли, хорошо ли, но мы старались в течение истекших шести лет анализировать конкретные условия испанской революции. В самом начале её мы предупреждали, что не следует ждать быстрого темпа развития событий по образцу русского 1917 года. Наоборот, мы пользовались аналогией с Великой французской революцией, которая, начиная с 1789 года, прошла через ряд этапов, прежде чем достигла в 1793 году своей кульминации. Но именно потому, что мы не привыкли шаблонизировать исторические события, мы не считаем возможным переносить тактику большевиков в июле 1917 года в Петербурге на майские события 1937 года в Каталонии. «Испания — не Россия». Черты различия слишком очевидны.
Вооружённая манифестация петербургского пролетариата вспыхнула уже через четыре месяца после начала революции, через три месяца после того, как большевистская партия развернула подлинно большевистскую программу (апрельские тезисы Ленина). Подавляющая масса населения гигантской страны едва начала выходить из февральских иллюзий. На фронте стояла 12-миллионная армия, до которой только начали докатываться слухи о большевиках. В этих условиях изолированное восстание петербургского пролетариата подвело бы его неминуемо под разгром. Надо было выиграть время. Этой обстановкой определялась тактика большевиков.
В Испании майским событиям предшествовали не четыре месяца, а шесть лет революции. Массы всей страны проделали гигантский опыт. Они давно утратили иллюзии 1931 года, как и подогретые иллюзии Народного фронта. Они успели много раз показать во всех частях страны, что готовы идти до конца. Если бы пролетариат Каталонии захватил власть в мае 1937 года, — как он её фактически захватил в июле 1936 года, — он нашёл бы поддержку во всей Испании. Буржуазно-сталинская реакция не нашла бы и двух полков для подавления каталонских рабочих. На территории, занятой Франко, не только рабочие, но и крестьяне повернулись бы в сторону пролетарской Каталонии, изолировали бы фашистскую армию и внесли бы в неё неудержимое разложение. Вряд ли какое-либо иностранное государство решилось бы при этих условиях бросить на раскалённую испанскую почву свои полки. Интервенция стала бы фактически невозможной, или, по крайней мере, менее опасной.
Разумеется, во всяком восстании есть элемент неизвестности и риска. Но весь дальнейший ход событий показал, что даже в случае поражения положение испанского пролетариата было бы неизмеримо более благоприятно, чем сейчас, не говоря уж о том, что революционная партия навсегда обеспечила бы своё будущее.
На чём же основывает Вэр своё категорическое заявление, что захват власти в Каталонии был бы при данных условиях «авантюрой»? Решительно ни на чём, кроме… желания оправдать импотенцию центризма и заодно свою собственную политику, которая была и остаётся только левой тенью центризма.
Вэр защищает исключение большевиков-ленинцев
Заключительные строки отчёта стоят на уровне всего доклада. «В ПОУМе нет демократии, говорят нам; но если бы бордигисты хотели прийти к нам, — возражает Вэр, — мы их приняли бы без сомнения, но без права фракции». Кто это говорит? Адвокат центризма или революционер, причисляющий себя к большевикам-ленинцам? Понять нелегко. Демократия ПОУМа вполне удовлетворяет Вэра. Оппортунисты исключают из своей партии революционеров. Вэр говорит: оппортунисты правы, т. к. зловредные революционеры устраивают фракции. Напомним ещё раз то, что Вэр говорил о ПОУМе вначале: партия «недавнего происхождения, разнородная, левая в ней слаба». Из этой «разнородной» партии, которая вся, в сущности, состоит из фракций и подфракций, ПОУМ исключает не прямых реформистов, не мелкобуржуазных каталонских националистов и, конечно, не центристов, а только большевиков-ленинцев. Казалось бы, ясно? Между тем, «большевик-ленинец» Вэр одобряет реакционные репрессии центристов. Его занимает, видите ли, юридический вопрос о праве фракций, а не политический вопрос об их программе и тактике. В глазах марксиста революционная фракция внутри центристской партии есть положительный факт; сектантская или оппортунистическая фракция в революционной партии есть отрицательный факт. То обстоятельство, что Вэр сводит вопрос к голому праву фракций на существование, показывает лишь, что он совершенно утратил линию водораздела между центризмом и марксизмом. Действительный марксист сказал бы так: «Говорят, что в ПОУМе нет демократии. Это неправильно. Демократия там есть — для правых, для центристов, для путаников, но не для большевиков-ленинцев». Другими словами: объём демократии ПОУМа определяется реальным содержанием центристской политики, в корне враждебной революционному марксизму.
Непростительная выходка
Но Вэр не останавливается и на этом. В интересах защиты ПОУМа он прибегает к прямой клевете (иначе нельзя сказать!) на наших единомышленников в Каталонии. «Секция б[ольшевиков]-л[енинцев] в Барселоне, — говорит он, — была образована из карьеристов и авантюристов». Читая, не веришь глазам! Кто это говорит: социал-демократ? Сталинец? Буржуазный враг? Нет, это говорит ответственный деятель нашей бельгийской секции. Вот что значит упорствовать в ошибках, обнаруженных всем ходом событий! Завтра агенты ГПУ в Барселоне, если в их руки попадёт бельгийский Бюллетень, скажут: «По признанию самого Вэра, б[ольшевики]-л[енинцы] — карьеристы и авантюристы. Надо с ними соответственным образом расправиться!» Я думаю, что долгом всех наших секций является заявить, что мы с негодованием отвергаем недопустимую выходку тов. Вэра, и что всем нашим международным авторитетом мы поддержим нашу молодую барселонскую организацию. Прибавлю тут же: как показывает её программное воззвание от 19 июля этого года, наши барселонские товарищи неизмеримо глубже и серьёзнее понимают задачи революции, чем Вэр. Действительная «ошибка» Интернационального Секретариата состоит, пожалуй, в том, что он не осудил до сих пор заявление Вэра и не потребовал такого осуждения от нашей бельгийской секции.
Надо ещё раз помочь тов. Вэру вернуться на правильный путь
Мы меньше всего намерены обострять разногласия. Мы наблюдали тов. Вэра в разных условиях и на разных этапах развития бельгийской секции и международной организации. Мы все научились ценить преданность тов. Вэра делу рабочего класса, его энергию, его готовность бескорыстно отдавать этому делу все свои силы. Молодые рабочие должны этому учиться у тов. Вэра. Но что касается его политической позиции, то она, к сожалению, чаще всего отстоит на несколько метров вправо или влево от марксистской линии, причём тов. Вэр не привык щадить тех, которые остаются на этой линии. В прошлом нам приходилось бороться преимущественно с сектантскими тенденциями тов. Вэра, которые причинили бельгийской секции немало вреда. Но и тогда для нас не было тайной, что сектантство есть только бутон, из которого всегда может развернуться цветок оппортунизма. Перед нами теперь исключительно яркое подтверждение этого закона политической ботаники. Тов. Вэр проявлял сектантство во второстепенных или формально-организационных вопросах, чтоб повернуть к оппортунизму в политическом вопросе гигантского исторического значения.
Внутренняя жизнь Четвёртого Интернационала основана на принципах демократии. Тов. Вэр из этой демократии делает очень широкое, иногда даже анархическое применение. Однако преимущество режима демократии состоит в том, что подавляющее большинство, опираясь на опыт и на товарищескую дискуссию, может свободно формулировать своё авторитетное мнение и своевременно призвать к порядку меньшинство, вступившее на опасный путь. Такова лучшая услуга, которую можно сейчас оказать нашей бельгийской секции, а заодно и голландской.
Крукс
24 августа 1937 г.