Надо учиться думать.
(Дружеский совет по адресу некоторых ультра-левых)
Некоторые профессионалы ультра-левой фразы пытаются во что бы то ни стало «исправить» тезисы Интернационального Секретариата Четвертого Интернационала о войне в соответствии со своими застарелыми предрассудками. Особенным нападкам подвергается то место тезисов, где говорится, что, оставаясь во всех империалистических странах в непримиримой оппозиции к своему правительству во время войны, революционная партия будет, однако, в каждой стране сообразовывать свою практическую политику с внутренней обстановкой и международными группировками, строго различая при этом рабочее государство от буржуазного государства, колониальную страну от империалистической страны.
«Пролетариат капиталистической страны, находящейся в союзе с СССР, — гласят тезисы, — сохранит полностью и целиком свою непримиримую враждебность по отношению к империалистическому правительству собственной страны. В этом смысле не будет разницы с политикой пролетариата страны, воюющей против СССР. Но в характере практических действий могут оказаться значительные различия, вызываемые конкретной обстановкой войны» (стр. 22, пар. 44).
Ультра-левые считают, что это положение, правильность которого доказана всем ходом развития, является исходной точкой… социал-патриотизма. Так как отношение к империалистическим правительствам должно быть «одинаково» во всех странах, то эти стратеги запрещают видеть какие бы то ни было различия за пределами собственной империалистической страны. Теоретическая основа их ошибки заключается в том, что они пытаются установить для политики во время войны принципиально другие основания, чем для политики во время мира.
Допустим, что во французской колонии Алжире вспыхивает завтра восстание под знаменем национальной независимости и что итальянское правительство, движимое своими империалистическими интересами, готовится отправить восставшим оружие. Каково должно быть в этом случае поведение итальянских рабочих? Я намеренно беру пример восстания против демократического империализма и вмешательства в пользу восставших со стороны фашистского империализма. Должны ли итальянские рабочие воспрепятствовать отправке корабля с оружием для алжирцев? Пусть какой-нибудь ультра-левый посмеет ответить на этот вопрос утвердительно. Каждый революционер, заодно с итальянскими рабочими и с восставшими алжирцами, с негодованием отвергнет такой ответ. Если бы даже в фашистской Италии разразилась в это время всеобщая стачка моряков, и в этом случае стачечники должны были бы сделать исключение в пользу тех судов, которые несут помощь восставшим колониальным рабам; иначе они были бы жалкими трэд-юнионистами, а не пролетарскими революционерами.
Одновременно с этим французские моряки, даже если у них в порядке дня не стояло бы никакой стачки, были бы обязаны приложить все усилия к тому, чтобы воспрепятствовать отправке оружия против восставших. Только такая политика итальянских и французских рабочих была бы политикой революционного интернационализма.
Не значит ли это, однако, что итальянские рабочие смягчают в данном случае свою борьбу против фашистского режима? Ни в малейшей степени. Фашизм может оказать «помощь» алжирцам только для того, чтобы ослабить своего врага Францию и наложить затем свою хищную руку на её колонию. Революционные итальянские рабочие ни на минуту не забудут об этом. Они будут призывать алжирцев не доверять вероломному «союзнику» и сами будут в то же время продолжать непримиримую борьбу против фашизма, «главного врага внутри собственной страны». Только таким образом они могут вызвать доверие к себе со стороны восставших, помочь самому восстанию и укрепить собственные революционные позиции.
Если сказанное верно по отношению к мирному времени, то почему оно становится ложным во время войны? Всем известно положение знаменитого немецкого военного теоретика Клаузевица: война есть продолжение политики, только другими средствами. Эта глубокая мысль естественно влечет за собой вывод: борьба против войны есть продолжение общей пролетарской борьбы мирного времени. Разве пролетариат отвергает и саботирует в мирное время все действия и мероприятия буржуазного правительства? Даже во время стачки, охватывающей целый город, рабочие принимают меры к тому, чтоб в их собственные кварталы доставлено было продовольствие, чтобы не остаться без воды, чтобы не пострадали больницы и проч. Такие меры диктуются не оппортунизмом по отношению к буржуазии, а заботой об интересах самой стачки, о симпатии к ней городских низов и проч. Эти элементарные правила пролетарской стратегии мирного времени сохраняют всю свою силу и на время войны.
Непримиримое отношение к буржуазному милитаризму вовсе не означает, что пролетариат при всех случаях вступает в борьбу со своей «национальной» армией. Рабочие во всяком случае не будут мешать солдатам, занятым тушением пожара или спасением утопающих во время наводнения; наоборот, будут действовать бок о бок с солдатами и брататься с ними. Но дело не ограничивается только случаями стихийных бедствий. Если бы французские фашисты попытались сегодня устроить переворот, а правительство Даладье оказалось бы вынуждено двинуть против фашистов войска, то революционные рабочие, соблюдая полную политическую самостоятельность, боролись бы против фашистов рядом с этими войсками. Таким образом, в целом ряде случаев рабочие оказываются вынужденными не только допускать и терпеть, но и активно поддерживать практические меры буржуазного правительства.
В девяноста случаях из ста рабочие действительно ставят минус там, где буржуазия ставит плюс. В десяти случаях они вынуждены, однако, поставить тот же знак, что и буржуазия, но со своим собственным штемпелем, в котором выражается их недоверие к буржуазии. Политика пролетариата вовсе не выводится автоматически из политики буржуазии, только с обратным знаком — в этом случае каждый сектант был бы великим стратегом; нет, революционная партия должна самостоятельно ориентироваться каждый раз во внутренней, как и в международной обстановке, находя те решения, которые лучше отвечают интересам пролетариата. Это правило относится к периоду войны так же, как и к периоду мира.
Представим себе, что в течение новой европейской войны бельгийский пролетариат завоюет власть раньше, чем пролетариат Франции. Гитлер попытается, несомненно, подавить пролетарскую Бельгию. Чтобы прикрыть свой собственный фланг, французское буржуазное правительство может оказаться вынуждено помочь бельгийскому рабочему правительству оружием. Бельгийские советы ухватятся, разумеется, за это оружие обеими руками. Но, может быть, французские рабочие, руководствуясь принципом пораженчества, обязаны помешать своей буржуазии отправить оружие в пролетарскую Бельгию? Так рассуждать могли бы только прямые изменники или круглые идиоты.
Французская буржуазия может послать оружие пролетарской Бельгии только под страхом величайшей военной опасности и только в надежде справиться затем с пролетарской революцией своим собственным оружием. Для французских рабочих, наоборот, пролетарская Бельгия была бы величайшей опорой в борьбе против собственной буржуазии. Исход борьбы решился бы в конечном счете соотношением сил, причем правильная политика входит в это соотношение сил как очень важный фактор. Ближайшей задачей революционной партии было бы использовать противоречие между двумя империализмами, французским и германским, для спасения пролетарской Бельгии.
Ультралевые схоласты мыслят не конкретными понятиями, а пустыми абстракциями. В такую пустую абстракцию они превратили идею пораженчества. Они не представляют себе жизненно ни хода войны, ни хода революции. Они ищут герметически закупоренную формулу, которая не пропускала бы свежего воздуха. Но такая формула не способна дать никакой ориентировки пролетарскому авангарду.
Политика пораженчества имеет своей задачей довести классовую борьбу до её высшей формы: гражданской войны. Но эта задача может быть разрешена лишь путем революционной мобилизации масс, т.е. путем расширения, углубления, обострения тех революционных методов, которые составляют содержание классовой борьбы «мирного» времени. Пролетарская партия отнюдь не прибегает к каким-либо искусственным методам вроде поджогов складов, взрывов, железнодорожных крушений и проч., чтоб вызвать поражение своего правительства. Если бы даже она могла иметь успех на этом пути, военное поражение вовсе не вело бы в этом случае к революционному успеху, который может быть обеспечен только самостоятельным движением пролетариата. Революционное пораженчество означает лишь, что в своей классовой борьбе пролетарская партия не останавливается ни перед какими «патриотическими» соображениями, ибо поражение собственного империалистического правительства, вызванное или ускоренное революционным движением масс, есть неизмеримо меньшее зло по сравнению с его победой, оплаченной национальным единством, т.е. политической прострацией пролетариата. В этом весь смысл пораженчества, и этого смысла вполне достаточно.
Приемы борьбы меняются, конечно, когда борьба входит в открыто революционную стадию. Гражданская война есть война, и в этом качестве имеет свои законы. В гражданской войне неизбежны взрывы складов, крушения поездов и все другие виды военного «саботажа». Целесообразность их решается чисто военными соображениями: гражданская война продолжает революционную политику, но другими, именно военными средствами.
Могут быть, однако, во время империалистической войны случаи, когда революционная партия будет обязана прибегнуть к военно-техническим мерам, хотя бы они непосредственно и не вытекали еще из революционного движения собственной страны. Так, если дело идет об отправке оружия или солдат против рабочего государства или восставшей колонии, то не только методы бойкота и стачки, но и методы прямого военного саботажа могут оказаться вполне целесообразными и обязательными. Применение или неприменение таких мер будет вопросом практических возможностей. Если бы бельгийские рабочие, завоевав власть во время войны, имели своих военных агентов на германской почве, то обязанностью этих агентов было бы не останавливаться ни перед какими техническими средствами, чтобы задержать войска Гитлера. Совершенно очевидно, что и революционные немецкие рабочие обязаны (если только в состоянии) выполнить эту задачу в интересах бельгийской революции, независимо даже от общего хода революционного движения в самой Германии.
Пораженческая политика, т.е. политика непримиримой классовой борьбы во время войны, не может быть, следовательно, «одинаковой» во всех странах, как не может быть одинаковой политика пролетариата в мирное время. Только Коминтерн эпигонов установил такой режим, при котором партии всех стран шагают одновременно с левой ноги. В борьбе с этим бюрократическим кретинизмом мы не раз доказывали, что общие принципы и задачи должны осуществляться в каждой стране соответственно с её внутренними и внешними условиями. Этот принцип сохраняет всю свою силу также и в военное время.
Те ультралевые, которые не хотят мыслить по-марксистски, т.е. конкретно, будут застигнуты войной врасплох. Их политика во время войны явится гибельным завершением их политики мирного времени. Первые же пушечные залпы либо отбросят ультралевых в политическое небытие, либо толкнут их в лагерь социал-патриотизма по тем же причинам, по которым испанские анархисты, голые отрицатели государства, оказались во время войны буржуазными министрами. Чтобы вести правильную политику во время войны, нужно учиться правильно думать во время мира.
Крукс
20 мая 1938 г.