Наша работа внутри Коммунистической партии.

20 марта 1939 года.

 

Социалистическая Рабочая партия послала делегацию из пяти членов партии встретиться с Троцким в Койоакане и одним из результатов дискуссий было это застенографированное и позднее опубликованное совещание. Из пяти членов опознаны по имени Charles Cornell, Vaughan T. O'Brien, и Sol Lankin. Двое других записаны как Грей и Гай. Письмо Троцкому было написано Джозефом Хансеном, который в то время находился в Нью-Йорке. Позднее было установлено, что Хансен шпионил внутри СРП по поручению сталинцев и ГПУ.

Перевод с английского сделан нами.

— Искра-Research.

 

Дискуссия была открыта чтением следующих выдержек из двух писем:

Письмо Троцкого:

Я снова вижу из вашего письма, а также из моей беседы с двумя женщинами-товарищами, которые приехали сюда из Нью-Йорка, что работа нашей партии внутри Коммунистической партии находится в очень плохом состоянии. Вообще нет никаких связей, и у нас в этом отношении существует определенный фатализм. — Мы слишком слабы. У нас недостаточно людей, чтобы начать систематические действия. И т.д.

Я нахожу это абсолютно ложным, опасным, можно сказать, преступным. Я считаю, что мы должны зарегистрировать всех товарищей, вышедших из Коммунистической партии за последние два-три года, всех, кто имеет личные связи со сталинцами, и так далее. Организуйте с ними небольшие дискуссии не общего, а практического, даже индивидуального характера. Разработайте несколько очень конкретных планов и повторно обсудите этот вопрос примерно через неделю. На основе такой подготовительной работы может быть сформирована комиссия для этой цели.

Конец испанской трагедии, правда о деятельности сталинцев в Испании и такие статьи, как замечательные сообщения Теренса Фелана* из Парижа, неизбежно приведут к некоторому разложению в рядах сталинцев. Мы должны вблизи наблюдать за этими процессами и использовать открывающиеся возможности. Это самая важная задача партии в настоящий период.

* Terence Phelan (Sherry Mangan) американский троцкист, который несколько лет работал журналистом в Париже. — /И-R/

Письмо Троцкому:

Я прочел ваше письмо с большим вниманием и обсудил его содержание с несколькими товарищами. В отношении КП предпринимаются некоторые попытки, но они носят местный характер и далеки от того, чтобы быть поставлены организационно в качестве первой задачи партии. Умный товарищ, очень воинственно настроенный, счел ваши предложения очень хорошими и подумал, что они могут привести к успеху. Другие товарищи, занимавшие более высокое положение в партии, были не столь уверены в себе.

Их сомнения сводятся к следующему: Многие члены КП в партии не более года или полутора. Эти члены вступили в партию не для борьбы за достижение коммунизма, а для того, чтобы лучше бороться за капиталистическую демократию. Опыт наших товарищей, контактировавших с рядовыми членами КП во многих частях страны, показывает, что члены КП говорят на совершенно ином языке, чем наш. Когда мы говорим с ними о политике, они просто не понимают, о чем мы говорим. В соответствии с этим я узнал от моего близкого друга в Калифорнии, художника, симпатизирующего нам, но не состоящего в партии, что КП проводит интенсивную кампанию в университетских кругах Калифорнии и достигает определенных успехов исключительно на платформе борьбы за демократию. Члены, которых они записывают в КП, — это люди, которых я знал в колледже как либералов, верящих в демократию, которые раньше считали даже журнал Nation* чересчур радикальным — и они ни на йоту не изменились в своих убеждениях. Компартия перешла на их позицию. Кроме того, активность членов КП находится на невероятно низком уровне. Они ни в малейшей степени не обучены классовой борьбе, они просто привязаны к военной дисциплине КП. Если эти люди покидают КП, как это случилось с тысячами членов, они не приходят к нам, а падают в апатию или становятся сырым материалом для работы фашистов. Работа внутри КП чрезвычайно сложна, потому что членство атомизировано, распылено — абсолютная противоположность централизации руководства — у членов нет возможности собираться вместе и обсуждать вопросы в любом масштабе, превышающем одну небольшую ячейку.

* The Nation — либеральный журнал Демократической партии. В то время журнал был под сильным влиянием сталинцев. — /И-R/

Все товарищи согласны с тем, что мы слишком мало знаем о составе и событиях внутри КП, и согласились, что мы могли бы делать гораздо больше. Я предложил организовать организационную работу в национальном масштабе, и один из вышестоящих товарищей поинтересовался, хотел ли бы я заниматься такого рода работой. Естественно, проблема разрушения этой организации и, прежде всего, выяснения того, что происходит внутри нее, меня очень интересует, но есть много товарищей, гораздо лучше приспособленных для этой работы, чем я.

Да, среди некоторых людей есть некоторый скептицизм. Когда я утверждаю, что раскол в КП неизбежен и что это не может не помочь в определенной степени воспитывать людей, которые остаются даже на короткое время в ее рядах — даже Daily Worker* в какой-то степени использует социалистическое прошлое — они соглашаются, что в их идеологии есть противоречие, но не видят, как выиграть на этом.

* Ежедневная газета Коммунистической партии США. — /И-R/

Одно любопытное наблюдение — некоторые из людей, которые были одними из ведущих активистов во время третьего периода, теперь являются преданными последователями Рузвельта в КП. Они слушают его речи по радио, как будто с ними говорит сам Бог Иегова. Это не цинизм; они действительно верят в Рузвельта. Что можно сделать с такими людьми?

Джозеф Хансен

Троцкий: Мне кажется, что эти два письма являются достаточным вступлением и что, возможно, товарищи выскажут свое мнение о возможности работы в сталинской партии.

 

О'Брайен: Я мог бы добавить немного об отношениях наших членов к сталинцам из моего опыта, когда я работал в Нью-Йорке в редакции нашей газеты Socialist Appeal. К нам поступали жалобы из разных мест всякий раз, когда мы печатали статьи против сталинцев. Товарищи писали нам, что поскольку мы пытаемся построить массовую партию, то мы должны сделать нашу газету массовой, и не смотреть все время в сторону сталинской партии. Для них поворот к рабочим означал отход от сталинской партии. И все же всякий раз, когда одни и те же товарищи писали для Обращения, реалии партийной работы требовали, чтобы они писали против сталинцев. Другие товарищи, которые жаловались на нападения на КП, когда их просили о конкретных предложениях, могли только предлагать дальнейшие нападения!

Их возражения, как мне кажется, были основаны на количестве антисталинского материала. Конечно, обзор Socialist Appeal покажет, что 60 процентов статей направлены против Коммунистической партии. Но работа кажется слишком расплывчатой, она стреляет мимо. Что необходимо, так это конкретный план и последовательный подход к сталинцам.

Когда я слушал это письмо с его анализом членов КП, мне кажется, что наш подход должен учитывать этот анализ. Он должен касаться фундаментальных вопросов — если члены КП заинтересованы только в «сохранении демократии», мы должны рассматривать вопрос в этом аспекте. Если мы серьезны в нашем желании повлиять на нынешних членов КП, мы должны быть готовы взяться за задачу воспитания у них революционной точки зрения. Мы не можем пытаться говорить с новобранцами-сталинцами, исходя из революционных предпосылок. Мы также не можем ожидать, что они будут знакомы с историей Коминтерна.

Я бы предложил на данный момент отдельную колонку, которую должен вести какой-нибудь человек, специально предназначенный для этой работы, в газете один или два раза в неделю, если это необходимо, чтобы затронуть два или три фундаментальных момента и каждую неделю вдалбливать их. Наша антисталинская кампания, хотя и конкретная в местном масштабе, в национальном масштабе непонятна рядовым членам КП. В сочетании с прессой, конечно, мы должны выполнять организационную работу внутри КП, чтобы мы могли не только направлять прессу, но и извлекать организационные плюсы.

 

Ларкин: Я считаю, что единственный способ, которым мы можем действительно выяснить, что происходит в КП, — это фактически заслать туда квалифицированных людей на определенный период и дать им специальные задачи. Я считаю, и уже долгое время, что в том, что касается рекрутирования, наши завоевания в этой организации могут быть лишь незначительными. В КП мало революционных элементов. Почти все те, кто присоединился к партии до прихода Гитлера к власти, прошли через третий период и теперь принимают новую линию, они абсолютно никчемны. Они нечестны и коррумпированы. Никто не может сначала согласиться с третьим периодом, а теперь принять новую линию, и сделать это честно. А те новички, присоединившиеся после третьего периода, вовсе не являются революционерами, но в отношении к ним есть определенная надежда. Среди этих людей есть определенное количество рабочих, которые пришли не из-за революции, а потому, что это был их первый контакт с радикальным движением и потому, что они были заинтересованы в «поддержании демократии». Многие из них члены профсоюзов. Мы могли бы завоевать некоторые из этих элементов своей работой в сталинской партии. Но мы должны послать квалифицированных людей, чтобы они оставались внутри только на определенный период времени.

 

Гай: Я согласен с тем, что говорит товарищ Ларкин, но для того, чтобы иметь возможность посылать людей, они должны быть совершенно неизвестными и квалифицированными товарищами, которые смогут выполнять ту работу, которую мы хотим провести, а найти таких будет очень трудно.

 

Корнелл: То, что говорит товарищ Гай, совершенно верно — очень трудно послать квалифицированных товарищей или, если уж на то пошло, любого из наших товарищей в КП. Наши люди известны, они красноречивы, и сам факт того, что они троцкисты, создал им какую-то репутацию. Даже если мы пошлем их в другой населенный пункт, на другой конец страны, сталинцы, ведь, тоже передвигаются, и их обнаружение не займет много времени. Даже при значительных жертвах их деятельность в КП недолговечна. Вы можете предположить, что мы можем оставить в КП тех людей, которых мы завоевываем. Но это тоже трудно. Такая перемена не происходит быстро, а развивается в течение значительного периода времени. По мере того, как их сомнения и вопросы возрастают, они все больше и больше разоблачают себя, и становятся известными как троцкисты еще до того, как сами фактически столкнутся с этим фактом. Они разоблачают себя еще до того, как приходят к нам. Если по какому-то удачному стечению обстоятельств этого не произойдет, они обычно неспособны вести такую тщательную работу и не имеют политического образования. Если бы их оставили в КП, у них было бы гораздо больше шансов деморализоваться и полностью покинуть движение, чем привести к нам новых членов.

Поиск людей для отправки — трудная задача, но очевидно, что она должна быть выполнена, а вместе с ней и очень важная работа по тщательному и тщательному планированию и руководству.

 

О'Брайен: Во время визита сюда товарища Гулда мы обсуждали проект распространения мимеографированного бюллетеня или газеты внутри самой КП. Вы слышали о том, чтобы что-нибудь делалось в этом направлении?

 

Троцкий: Ничего не делается, как мы видим из только что прочитанного письма. И некоторые товарищи считают, что невозможно ничего сделать или завоевать новых товарищей. Это мнение высказал товарищ Ларкин. У нас есть две задачи, которые связаны, но в то же время должны рассматриваться отдельно. Одна задача — скомпрометировать, разбить, раздавить КП как препятствие для нашего движения. Если мы победим, многие придут к нам. Но сейчас Коммунистическая партия является главным препятствием. Первым препятствием была Социалистическая партия — более слабая, чем Коммунистическая партия. Мы попытались преодолеть это препятствие и добились некоторого успеха. Теперь Социалистическая партия, как препятствие, для нас не существует. Ее Старая гвардия* — это мелкобуржуазная, полулиберальная организация, не имеющая прямого влияния на рабочее движение. И фракция Нормана Томаса умирает. Остается проблема компартии. То, что товарищ О'Брайен говорит нам о возражениях многих товарищей — не вступайте в прямую полемику с членами КП, лучше подходить к КП конструктивно — это означает анонимный подход. Они надеются таким образом избежать трений и ударов. Это показывает, что в этой форме виден некоторый страх перед общественным мнением сталинцев. Это означает, что сталинцы сильны, а мы слабы. Это возражение показывает, что сталинцы теперь являются следующим и самым важным препятствием на нашем пути. И мы не можем ответить, как это делают некоторые товарищи, что, во-первых, социологически они состоят не из пролетарских элементов, а, во-вторых, те пролетарские элементы, которые у них есть, деморализованы, и мы не можем их завоевать. Это не то, что говорит товарищ Ларкин, потому что он предлагает какие-то действия внутри партии. Товарищи в письме говорят, что они скептически относятся к работе в целом. Первая задача — скомпрометировать эту партию в глазах рабочих. Вторая — перетянуть как можно больше людей из рядов компартии.

* Старая гвардия — правое крыло Социалистической партии. Это крыло откололось от Соц. партии Нормана Томаса в 1936 г. и образовало Социал-демократическую федерацию. — /И-R/

В своей речи на XVIII съезде ВКП(б) Мануильский сказал, что Американская коммунистическая партия насчитывала 20 000 членов, а сейчас выросла до 90 000. Я не уверен, что это так, но вполне возможно, что сейчас у них примерно такое количество. Сколько рабочих? Я не знаю.

В этом письме, как и в нашей дискуссии с товарищами, мы слышим, что рост сталинцев происходит за счет мелкобуржуазных элементов. Почти несомненно, что подавляющее большинство составляют мелкобуржуазные элементы, но я спрашиваю наших товарищей о влиянии в профсоюзах. В CIO они очень влиятельны. Откуда берется их влияние в профсоюзах — снизу или сверху? Мы знаем, что сторонники Лавстоуна имеют влияние через верхушку, через личные связи и так далее. Как обстоит дело со сталинцами — основано ли влияние на рядовых членах или на высшем руководстве? Я не знаю ответа. Есть ли у них организованные ячейки в профсоюзах? Многочисленны ли они? Проводят ли они собрания и принимают ли указания партии? Теоретически, влияние сталинцев идет по двум каналам — в определенной степени от прямого влияния слоев рабочих и в большей степени через аппарат. У них есть мощный аппарат с образованными мошенниками, которые очень полезны другим мошенникам, менее образованным. Сочетание вполне естественное. Но в то же время, разве у этого бюрократического аппарата нет базы среди рядовых рабочих? У них должна быть какая-то база в массах. Если это так, то это доказывает, что среди 90 000 есть много тысяч рабочих и достаточно влиятельных работников.

Есть ли у нас приблизительная карта профсоюзов и влияния сталинцев в профсоюзах? У нас должна быть такая выкладка со статистикой, характеристиками и т.д. Всех профсоюзов, национальных и местных. Мы не можем сражаться с врагом без предварительной разведки. Мы должны проникнуть туда, у нас должно быть больше постов в профсоюзах, мы должны проникнуть в Коммунистическую партию. Профсоюзы более или менее демократичны, и мы лучше сможем там работать. Мы должны подводить итоги, анализировать, обобщать, конкретизировать всю имеющуюся у нас информацию и создать карту профсоюзов и влияния в них сталинцев, потому что профсоюзное движение — самая важная сфера для нас. Здесь сталинцы вступают в прямое противоречие с интересами профсоюзов. Мы видели это в автомобильном профсоюзе в других странах. И, как говорит товарищ О'Брайен, наша критика правильна, но она слишком абстрактна. Она не может дойти до рядового члена профсоюза. Наша критика основана на наших общих концепциях, но не на собственном опыте рабочего. Мы не можем этого сделать, потому что у нас нет информации, потому что мы ничего не делаем для того, чтобы получить ее. Предположим на минуту, что все влияние сталинцев в профсоюзах происходит не через рабочих, а только через аппарат, состоящий из мелкобуржуазных элементов и бюрократов. Это абсолютное преувеличение — даже невозможность, — но на данный момент давайте примем эту точку зрения, которая подтверждает мнение, что мы не можем привлечь много членов; но даже в этом случае мы должны обратиться к рабочим в целом в профсоюзах, чтобы расколоть и скомпрометировать этот аппарат. Аппарат неоднороден. Он состоит из Джимми Хиггинсов [тип честного рабочего], бюрократов и мошенников. В КП также есть Джимми Хиггинс, честный и преданный своему делу.

Товарищ Ларкин говорит, что люди, прошедшие через опыт третьего периода, а теперь и новую ориентацию, абсолютно деморализованы и недостойны. Бюрократы — да, но рабочие — нет, даже не в большинстве. В третий период у них была серия поражений, и они почувствовали необходимость изменить политику. То же самое было и во Франции. Тогда Коминтерн предложил новый путь. Лидеры сказали рабочим, что это маневр. Эти рабочие не образованы, и у них очень смутное представление о ценности маневра. Они знают, что большевики успешно использовали маневры. С годами становилось еще хуже. Они становились все более и более втянутыми и не могли найти выхода. Они прошли через моральный кризис. Рабочий, которого пробуждает организация, благодарен ей, и ему нелегко порвать с ней, особенно если он не может найти новую дорогу. Мы слишком преждевременно считаем его потерянным. Это неправильно.

Я повторяю, что должна быть оппозиция бюрократии наверху. Верхушка всемогуща, и скромные функционеры должны чувствовать, что это не товарищеская организация. Это одна из линий трений внутри самой организации. Внутри организации мы должны найти женщину, которая моет полы, и тех, кто немного выше ее, и начать с них.

С другой стороны, политические противоречия в аппарате, ведущие и влиятельные элементы бывают двух видов. Лидеры — часть из них — имеют «космополитический» лоск сталинской культуры и готовы ради этого предать что угодно и кого угодно. Они являются активным, влиятельным и абсолютно порочным меньшинством аппарата. Но есть и другие. В такой большой партии неизбежно должны быть другие — янки, а не «международные» негодяи. Они честные янки. Они преданы Рузвельту, демократии и так далее. Если Советский Союз выступит вместе с Соединенными Штатами, то эти две части бюрократии могут оставаться вместе в своего рода дружбе. Это отразит дружбу Рузвельта и Сталина и отразится на самой Коммунистической партии. Но если политика Рузвельта и Советского Союза встанут в оппозицию, то возникнут трения в самом аппарате. Возможно, это происходит и сейчас, но мы ничего об этом не знаем. Если в нужный момент мы сможем задать четкий вопрос членам, или наш обзор покажет на возможность раскола, если мы будем знать, что происходит.

Я считаю, что мы должны организовать перепись всех товарищей по партии, у которых есть связи или знания о людях или процессах в КП или о ядрах в профсоюзах. На местном и национальном уровнях. Затем соберите их и обсудите то, что они знают, и материал, которым они располагают. Дайте им два-три дня или неделю, чтобы дополнить информацию, потому что в большинстве случаев они уже порвали свои отношения. Они могут завязать их снова. Затем снова соберите этих товарищей и обсудите конкретные планы. Им надо посоветовать повидаться с определенным человеком или послать к нему брата или сестру. Разработаны элементарные и практические средства подхода. Постепенно может быть создана организация, которая будет выполнять работу двух видов: одна, очень деликатная и нелегальная работа, которая должна быть организована только сверху, на местном и национальном уровнях, работая в тесном контакте с рядовыми членами; и другая, общее проникновение в ряды сталинцев. Товарищ Корнелл говорит, что товарищи деморализуются, если их оставляют работать в КП. Это потому, что они изолированы. Очень трудно работать в атмосфере фальши и лжи. Если их работа систематизирована, и они регулярно встречаются с комитетом, получают необходимую помощь и понимание в решении своих проблем и даже добиваются определенного успеха, тогда деморализации не будет. Мы должны отбросить социологический фатализм, начать политическую работу и организовать ее в местном и национальном масштабе.

 

Ларкин: Я хотел бы добавить еще одно слово к тому, что я сказал. Когда я сказал, что мы должны посылать квалифицированных товарищей в КП, я не имел в виду, что мы должны посылать руководство. Я считаю, что для этой работы достаточно послать несколько активных рядовых членов. Я считаю, что было бы хорошо направить некоторых рядовых товарищей, которые понимают и могут объяснить нашу программу, для работы в комитете. Кроме того, есть много способов вступить в КП: через братские организации, потому что в них нет строгой фильтрации и допросов, через клубы или через профсоюзы. Некоторые, кто неизвестен, могут даже напрямую вступить в партию. Ко многим, кто вступает в братские сталинцам организации, и так обращаются с просьбой вступить в КП.

Еще один вопрос, который вы затронули. Вы задали вопрос, действительно ли сталинцы имеют влияние через рядовых членов или через верхушку. Я считаю, что основная часть влияния осуществляется только через верхушку, потому что во многих случаях они в состоянии купить влияние. Когда КП контролирует профсоюз, это происходит потому, что партия дает полную поддержку бюрократу, который сам не состоит в КП.

 

Грей: Когда я был в Комсомоле и в троцкистской подпольной ячейке внутри него, мы несколько недель выпускали мимеографированную листовку. Эффект от статей был замечательным, даже учитывая такое краткое время, и если бы листок был продолжен, результаты были бы гораздо лучше, чем были. Причина — одна из главных причин — прекращения выпуска листовки заключалась в отсутствии указаний и дирекции со стороны CLA*. Члены КП действительно читали листовку и извлекли из нее некоторую пользу. Она вызвала много дискуссий. Если это можно было сделать тогда, то можно сделать и сейчас, потому что сейчас проблемы гораздо яснее, чем пять лет назад.

* Communist League of America — троцкистская группа в США, которая существовала с конца 1928 года до 1934 года. Потом троцкисты слились с другой радикальной группой и образовали Рабочую партию; потом они вошли в Социалистическую партию Нормана Томаса и образовали в ней сильное левое крыло. После того, как Томас исключил троцкистов, они учредили Социалистическую Рабочую партию. — /И-R/

О'Брайен: В то время, когда мы обсуждали проект бюллетеня, я думал, что у нас не хватает людей в КП для его реализации. В ходе обсуждения я понял, что это надо сделать извне. Но ничего не было сделано.

 

Троцкий: Ничего не было сделано. Во время кризиса с людьми Нормана Томаса такая работа была обычным делом. После этого новый шаг — это работа внутри КП. Мы также обсуждали это с товарищами, которые были здесь, и это было обычным делом, что это должно быть сделано, и это будет сделано. Это не было сделано. Однако это не упрек. Возможно, что после выхода из Социалистической партии была создана закрытая организация, которая была довольна или недовольна собой. Как временный шаг это понятно, но это опасно. Она может выродиться в секту. Такая опасность была устранена вступлением в Социалистическую партию. Теперь необходимо развивать нашу работу против реального препятствия.

Интересен голос товарищей — пожалуйста, не полемизируйте открыто против сталинцев. Необходимо услышать голоса наших собственных товарищей. Мы часто говорим, что реальное поле деятельности — это профсоюз, но там мы находим то же препятствие, сталинцев.