Основы вопроса.
В основе настоящей войны лежит восстание производительных сил, взращенных капитализмом, против национально-государственной формы их эксплуатации. Весь земной шар, его суша и вода, поверхность и недра земные являются ныне ареной всемирного хозяйства, зависимость частей которого друг от друга стала нерасторжимой.
Эту работу совершил капитализм. Но он же заставляет капиталистические государства бороться за подчинение этого мирового хозяйства интересам барыша каждой национальной буржуазии. Политика империализма есть прежде всего свидетельство того, что старое национальное государство, создававшееся в Европе в революциях и войнах 1789 — 1815 — 1848 — 1859 — 1864 — 1866 — 1870 годов, пережило себя и является невыносимой помехой для дальнейшего развития производительных сил. Война 1914 г. есть, прежде всего, крушение национального государства, как самостоятельной хозяйственной арены. Национальность может оставаться дальше культурным, идеологическим, психологическим фактом — экономическая база вырвана у нее из-под ног. Слепотой или лицемерием являются все речи о том, будто нынешняя кровавая свалка есть дело «национальной защиты». Наоборот: объективный смысл войны состоит в разрушении нынешних национально-хозяйственных гнезд во имя мирового хозяйства. Но не на началах разумно-организованного производственного сотрудничества стремится разрешить эту задачу империализм, а на началах эксплуатации мирового хозяйства капиталистическим классом победоносной страны, которая через эту войну должна из великой державы стать мировой.
Крах национального государства возвещает война. Но вместе с тем и крах капиталистической формы хозяйства. Изнутри национальных государств капитализм революционизировал все мировое хозяйство, поделив весь земной, шар между олигархией великих держав, вокруг которых располагаются их спутниками мелкие государства, живущие соперничеством больших. Дальнейшее развитие мирового хозяйства на капиталистических основаниях означает непрерывную борьбу мировых держав за новые и новые переделы одной и той же земной поверхности, как объекта капиталистической эксплуатации. Экономическое соперничество под знаком милитаризма сменяется мировым разбоем и разгромом, дезорганизующим самые основы человеческого хозяйства. Мировое производство восстает не только против национально-государственных пут, но и против капиталистической организации хозяйства, которая превратилась в варварскую дезорганизацию его.
Война 1914 г. есть величайшая в истории судорога экономической системы, гибнущей от собственных противоречий.
Все те исторические силы, которые призваны были руководить буржуазным обществом, говорить от его имени и эксплуатировать его — монархии, правящие партии, дипломатия, постоянная армия, церковь — они все возвещают войной 1914 г. свое историческое банкротство. Они охраняли капитализм, как систему человеческой культуры, — и рожденная этой системой катастрофа есть, прежде всего, их катастрофа. Первая волна событий подняла национальные правительства и армии на небывалую высоту, на момент снова сплотив вокруг них нации; но тем страшнее будет падение правящих, когда пред оглушенными пушечным грохотом народами раскроется во всей свой правде и во всем своем ужасе действительный смысл совершающихся событий.
Революционный ответ масс будет тем могущественнее, чем чудовищнее встряска, какой подвергает их теперь история.
Капитализм создал материальные предпосылки нового, социалистического хозяйства. Империализм завел капиталистические народы в исторический тупик. Война 1914 г. указывает путь из тупика, насильственно выводя пролетариат на путь социалистического переворота.
В экономически-отсталых странах Европы война ставит на очередь вопросы более раннего исторического происхождения: вопросы демократии и национального объединения. Так в значительной мере обстоит дело для народов России, Австро-Венгрии и Балканского полуострова. Но эти исторически-запоздалые вопросы, оставленные нынешней эпохе в наследство ее предшественницей, не меняют основного характера событий. Не национальные стремления сербов, поляков, румын или финнов поставили на ноги 25 миллионов солдат, а империалистические интересы буржуазии великих держав. Опрокинув столь тщательно охранявшийся в течение четырех с половиной десятилетий европейский status quo, империализм поднял снова все старые вопросы, разрешить которые оказалась бессильна буржуазная революция. Но в нынешнюю эпоху эти вопросы лишены самостоятельного характера. Создание нормальных условий национальной жизни и экономического развития на Балканском полуострове немыслимо при сохранении царизма и Австро-Венгрии. Царизм в настоящее время является необходимым военным резервом для финансового империализма Франции и консервативного колониального могущества Англии. Австро-Венгрия служит главной опорой для наступательного империализма Германии. Начавшись с домашней стычки сербских национальных террористов с габсбургской политической полицией, нынешняя война быстро развернула свое основное содержание: борьбу не на жизнь, а на смерть между Германией и Англией. В то время, как простаки и лицемеры толкуют о защите национальной свободы и независимости, англо-немецкая война на самом деле ведется во имя свободы империалистической эксплуатации народов Индии и Египта, с одной стороны, во имя нового империалистического размежевания народов земли, — с другой стороны. Пробужденная для капиталистического развития на национальной базе, Германия начала с разрушения в 1870 — 1871 гг. континентальной гегемонии Франции. Теперь, когда расцвет немецкой промышленности на национальной основе сделал Германию первой капиталистической силой в мире, ее дальнейшее развитие упирается в мировую гегемонию Англии.
Полное и неограниченное господство на европейском континенте является для Германии необходимым условием низвержения ее мирового врага. Империалистическая Германия записывает поэтому в свою программу, прежде всего, создание средне-европейского союза государств. Нынешняя Германия, Австро-Венгрия, Балканский полуостров с Турцией, Голландия, Скандинавские страны, Швейцария, Италия, а при возможности также и обескровленная Франция с Испанией и Португалией должны составить одно хозяйственное и военное целое — великую Германию под гегемонией нынешнего немецкого государства. Эта программа, тщательно разрабатываемая экономистами, юристами и дипломатами немецкого империализма и осуществляемая его стратегами, есть самое бесспорное и вместе с тем потрясающее выражение того факта, что капитализму стало невыносимо в тисках национального государства. На смену национальной великой державе должна прийти империалистическая мировая держава.
Для европейского пролетариата в этих исторических условиях дело может идти не о защите пережившего себя национального «отечества», ставшего главным тормозом экономического прогресса, а о создании нового более могущественного и устойчивого отечества — республиканских Соединенных Штатов Европы, как перехода к соединенным штатам мира. Империалистической безвыходности -капитализма пролетариат может противопоставить только социалистическую организацию мирового хозяйства, как практическую программу дня. Войне, как методу разрешения неразрешимых противоречий капитализма на вершине его развития, пролетариат вынужден противопоставить свой метод — социальный переворот.
Балканский вопрос, как и вопрос низвержения царизма, эти завещанные нам вчерашней борьбой задачи, могут быть разрешены только в связи с революционным разрешением задач сегодняшней и завтрашней борьбы.
Для русской социал-демократии первой и неотложной задачей является борьба с царизмом, который в Австрии и на Балканах ищет в первую голову рынков для сбыта своих государственных методов грабежа, варварства и насилия. Русская буржуазия, вплоть до «радикальной» интеллигенции, окончательно развращенная огромным подъемом русской промышленности за последнее пятилетие, заключила кровавый союз с династией, которая своими новыми земельными хищениями должна обеспечить нетерпеливому русскому капитализму его долю мировой добычи. Громя и опустошая Галицию, отнимая у нее даже осколки габсбургских вольностей, расчленяя несчастную Персию и стремясь из босфорского угла накинуть петлю на народы Балканского полуострова, царизм поручает презираемому им русскому либерализму покрывать эту разбойничью работу отвратительной декламацией о защите Бельгии и Франции. Война 1914 г. означает полную ликвидацию русского либерализма, делает пролетариат России единственным носителем освободительной борьбы и окончательно превращает русскую революцию в составную часть социальной революции европейского пролетариата.
В нашей борьбе с царизмом, в которой мы не знаем «национального» перемирия, мы не искали и не ищем помощи со стороны, габсбургского или гогенцоллернского милитаризма. Мы сохранили достаточную ясность революционного зрения, чтобы видеть, что немецкому империализму в корне враждебна мысль об уничтожении за своей восточной границей своего лучшего союзника, связанного с ним единством исторических задач. Но если бы дело обстояло даже не так; если бы можно было допустить, что, повинуясь логике военных операций и наперекор логике собственных политических интересов, немецкий милитаризм нанесет царизму сокрушительный удар, и в этом совершенно невероятном случае мы отказались бы видеть в Гогенцоллерне не только субъективного, но и объективного союзника. Судьбы русской революции слишком неразрывно связаны с судьбами европейского социализма, а мы, русские социал-демократы, достаточно твердо стоим на интернациональной позиции, чтобы раз навсегда отказаться оплачивать сомнительный шаг к освобождению России несомненным разгромом свободы Бельгии и Франции и — что еще важнее — внесением империалистической отравы в немецкий и австрийский пролетариат.
Мы многим обязаны немецкой социал-демократии. Мы все прошли ее школу, учились на ее успехах, как и на ее ошибках. Она была для нас не одной из партий Интернационала, но «партией» — tout court. Мы всегда сохраняли и укрепляли братскую связь с австрийской социал-демократией. В свою очередь мы гордились сознанием того, что в завоевании всеобщего избирательного права в Австрии, в пробуждении революционных тенденций у немецкого пролетариата была и наша скромная доля, оплаченная не одной каплей нашей крови. Без колебаний принимали мы моральную и материальную поддержку от старшего брата, который боролся за общие цели по ту сторону нашей западной границы. Но именно из уважения к этому прошлому, а еще более к тому будущему, которое должно еще неразрывнее связать рабочий класс России с пролетариатом Германии и Австрии, мы с возмущением отвергаем ту «освободительную» помощь, которую немецкий империализм — увы! с благословения немецкого социализма — везет нам в кессонах со штемпелем Круппа. И мы надеемся, что негодующий протест русского социализма прозвучит достаточно громко, чтоб быть услышанным в Берлине и Вене.
Крах Второго Интернационала есть трагический факт, и было бы слепотой или трусостью закрывать на него глаза. Поведение французского и большей части английского социализма составляет такую же часть этого краха, как и образ действий немецкой и австрийской социал-демократии. Чисто дипломатические попытки воссоздания Интернационала — путем взаимной «амнистии» — не подвинут нас ни на шаг вперед. Дело идет не о случайном или временном расхождении, не о разногласиях по «национальному вопросу», а о капитуляции старейших политических партий в том историческом испытании, которому их подвергла европейская война.
На первый взгляд может показаться, что социально-революционные перспективы грядущей эпохи, о которых мы говорили выше, совершенно призрачны в виду столь катастрофически вскрывшейся несостоятельности старейших социалистических партий. Но такой скептический вывод был бы совершенно ложным. Он игнорировал бы «добрую» волю исторической диалектики, как мы слишком часто игнорировали ее «злую» волю, столь безжалостно проявившуюся на судьбе Интернационала.
Война 1914 года возвещает крушение национальных государств. Социалистические партии ныне законченной эпохи были национальными партиями. Всеми разветвлениями своей организации, своей деятельности и своей психологии они сраслись с национальными государствами и, вопреки торжественным обязательствам своих конгрессов, они встали на защиту консервативных государственных образований, когда взращенный на национальной почве империализм стал мечом разрушать пережившие себя национальные шлагбаумы. В своем историческом падении национальные государства увлекают национальные социалистические партии.
Гибнет не социализм, а только его временное историческое выражение. Революционная идея линяет, сбрасывая с себя свою окостеневшую кожу. Эта кожа состоит из живых людей, из целого социалистического поколения, которое в самоотверженной агитационной и организационной работе нескольких десятилетий политической реакции окостенело в воззрениях и навыках национального поссибилизма.
Как национальные государства стали тормозом для развития производительных сил, так старые национальные социалистические партии стали главным препятствием для революционного движения рабочего класса. Они должны были вскрыть всю свою отсталость, скомпрометировать всю ограниченность своих методов, обрушить на пролетариат позер и ужас междоусобия для того, чтоб он через страшные разочарования мог освободиться от предрассудков и рабских навыков подготовительной эпохи и стать, наконец, тем, к чему теперь призывает его голос истории: революционным классом, борющимся за. власть.
Второй Интернационал существовал не напрасно. Он совершил огромную культурную работу, равной которой еще не было в мире: воспитание и сплочение угнетенного класса. Пролетариату приходится теперь начинать не с начала. На новую дорогу он выйдет не с пустыми руками. Богатые идейные арсеналы завещает ему прошлая эпоха. Новая эпоха заставит его к старому оружию критики присоединить новую критику — оружием.
Эта брошюра писалась крайне спешно, в условиях мало-благоприятных для планомерной работы. Значительная часть ее посвящена старому Интернационалу, который пал. Но вся брошюра, от первой до последней страницы, написана с мыслью о новом Интернационале, который должен же родиться из нынешних мировых потрясений, об Интернационале последних боев и окончательной победы.
Цюрих, 31 октября 1914 г.