Искра-Research

The article below may be copied and circulated but proper attribution of authorship is required.

«Исчезающий комиссар»

Наглядная история сталинистских фальсификаций

Вышедший недавно альбом Дэвида Кинга «Исчезающий комиссар» (D.King, The Commissar Vanishes) является очень важным событием советской историографии. Собрание фотографий, плакатов и картин, представленных в этом альбоме, ярко показывает, что сталинистский режим основывался на огромном потоке обмана. Ричард Лури (Lourie) совершенно справедливо пишет в своей рецензии на эту книгу:

«Из всей той лжи, которая увековечена в этих картинах, две вещи являлись важнейшими: во-первых, то, что Сталин был близок к Ленину, и во-вторых, что Троцкого не существовало» (The New York Times Book Review, 9 ноября 1997 г.).

В действительности дело обстояло прямо наоборот. Сталинская политика национального социализма представляла собой отрицание ленинской политики международной социалистической революции и по существу вела к ликвидации всех завоеваний Октябрьской революции. С другой стороны, Троцкий и Левая оппозиция представляли собой реальную альтернативу тоталитарной бюрократии и стояли за развитие действительного марксизма.

Дэвид Кинг удачно отобрал материалы для своей книги. В свое время он был художественным редактором английского журнала «Санди таймс» (Sunday Times). Более тридцати лет он занимался собиранием наглядных документов, относящихся к истории Советского Союза. В 1972 году вместе с Дэвидом Уиндхэмом (Wyndham) он опубликовал превосходно иллюстрированный альбом документов, посвященных Льву Троцкому. Его новый альбом по истории иллюстрирует степень политического геноцида, который Сталин развязал как в отношении Советского Союза, так и за его пределами.

Физическое уничтожение носителей социалистической культуры в России началось с атаки на наиболее сознательных и известных представителей революционного марксизма — оппозиционеров, сгруппировавшихся вокруг Троцкого. Однако в процессе консолидации в качестве привилегированной правящей элиты сталинская фракция постоянно расширяла круг своих врагов. Политические репрессии постепенно захватили все значительные слои большевистской партии, близких соратников Ленина, которые руководили революцией и строили Советское государство. Маховик репрессий захватил всех тех, кто был живым свидетелем революции, социалистически мыслящих интеллектуалов вне большевистской партии, сторонников других социалистических группировок, прежних меньшевиков и эсеров внутри Советского Союза. По существу, реакционная бюрократия обнаружила себя несовместимой с основным человеческим базисом Советского режима: офицерами Красной Армии, технической и культурной элитой, всеми представителями высших и средних слоев партии и т. д. Сталинская секретная полиция распространила свои действия далеко за пределы Советского Союза. Тюрьмы и расстрельные камеры были созданы, например, в республиканской Испании для убийства анархистов, членов центристской ПОУМ и других независимых революционеров. Кампания по уничтожению носителей марксистского самосознания достигла своей кульминации в 1940-м году, когда в Мексике наемный сталинский убийца расправился со Львом Троцким.

К сожалению, ценность правды, которую рассказывает книга, отчасти подрывается антикоммунистическими предрассудками ее автора и рецензента. В предисловии к книге Стивен Ф. Коэн (Cohen) ни разу не упоминает имени Троцкого — главной причины всех исторических фальсификаций Сталина. Вместо этого Коэн пытается возродить миф о Бухарине как представителе демократической и реформистской альтернативы Сталину. В этом состоит основная политико-историческая линия Коэна как в его биографии Бухарина, так и в его многочисленных публикациях в России и на Западе за последнее десятилетие.

В предисловии к книге Коэн описывает свой ужас от наблюдения того, как вдова одного из большевистских лидеров, убитого Сталиным, была вынуждена стереть память о нем в семейном фотоальбоме. Это чувство можно было бы признать похвальным, если бы не тот факт, что Коэн заимствовал его (без какой-либо ссылки) у Троцкого.

Комментируя воспоминания, которые появились во второй половине 1930-х годов, Троцкий писал, что вдову С.Спандаряна, который вместе со Сталиным был до революции в Туруханской ссылке,

«заставляют, иначе нельзя выразится, ограбить память своего бывшего мужа в интересах исторической репутации Сталина [Троцкий имеет в виду статью В.Швейцера «Товарищ Сталин в ссылке в Туруханске» в журнале Пролетарская революция, 1937, # 8, стр. 161-164]. Такое же давление неоднократно производилось и продолжает производиться на Крупскую. Она далеко пошла по пути уступок. Но Крупская оказалась все же несколько стойче, да и память Ленина не так легко обокрасть… Совершенно непростительным представляется этот поход историков на вдов с целью обобрать их бывших мужей, дабы заполнить пробелы биографии Сталина. Ничего похожего по злонамеренности, систематичности, беспощадности, цинизму не было еще в мировой истории» (Л.Троцкий, Сталин, т. 2. Москва: Терра, 1990, стр. 154).

Автор еще одной рецензии на новую книгу Квентин Пил (Peel) из лондонской «Файненшэл Таймс» также ни разу не упоминает имени Троцкого, а вместо этого концентрирует свое внимание на, в сущности, малоизвестном и политически незначительном Авеле Енукидзе (Financial Times, 1 ноября 1997 г.). Рецензии и комментарии, подобные тем, с которыми выступили Пил и Коэн, пытаются увековечить сталинские попытки вырвать Троцкого из истории. Троцкий однажды заметил, что силы исторического развития сильнее, чем власть любого всемогущего Генерального секретаря. Мы думаем, что историческая правда победит также и своих современных фальсификаторов, подобных Коэну и Пилу.

Феликс Крайзель

10 ноября 1997 г.