Разговор по прямому проводу А. А. Иоффе из Берлина с В. И. Лениным и Л. Д. Троцким в Москве.
10—15 июня 1918 г.
Тов. Иоффе. Там ли товарищ Ленин?
— Да, здесь у аппарата. (У аппарата т. т. Ленин и Карахан.)
Тов. Иоффе. Нет ли у вас точных сведений о положении на фронте в связи со вчерашними жалобами немцев? Я вчера передавал о новом ультиматуме, до 15-го всякие недоразумения с нашей стороны только на руку тем, которые желают взять Новороссийск. Необходимо уничтожить всякий повод для этого. Дело серьезное, надо, чтобы наши и вели себя тихо и до 15-го вернулись на прежние места (позиции), а новороссийские суда — в Севастополь. Я вчера послал ноту, в которой указывал, что враждебные действия с нашей стороны являются результатом немецкого наступления, что мы можем и хотим выполнить взятые на себя обязательства, но решительно требуем того же и от немцев. Последнее мое соглашение сводилось: послать 15-го приказ судам возвращаться в Севастополь и комиссару в Новороссийск для проведения этого приказа в исполнение. Если фактически суда не успеют вернуться к 15-му, я надеюсь это уладить. Но абсолютно невозможны какие бы то ни было враждебные действия с нашей стороны, этим непременно воспользуются как поводом. Сейчас послал Кюльману в связи с моим вчерашним разговором с Чичериным следующую ноту:
«Нижеподписавшийся имеет честь довести до сведения его Превосходительства Статс-Секретаря, что 10-го сего месяца Рабоче-Крестьянским Правительством отдан приказ российским военным судам возвращаться в Севастополь для разоружения. Приказ кончается словами: «Предписывается вам немедленно принять меры к переводу судов из Новороссийского порта в Севастопольский с таким расчетом, чтобы кончить перевод всего флота не позже 19 июня». Подписано: «Троцкий, Раскольников».
Одновременно с отдачей этого приказа для наблюдения за приведением его в исполнение в Новороссийск послан член Морской коллегии товарищ Вахромеев. Об отдаче приказа и отправке комиссара Вахромеева было своевременно сообщено господину Уполномоченному представителю Германии имперскому посланнику графу Мирбаху; таким образом, Рабоче-Крестьянским Правительством выполнено принятое им на себя обязательство касательно возвращения в Севастополь новороссийских судов. Если самое исполнение этого приказа несколько затягивается, то это происходит не по вине Рабоче-Крестьянского Правительства, ибо постоянно продолжающиеся продвижения германских войск, отсутствие перемирия на украинских фронтах, отказ представителей Украины установить такое перемирие, наконец, вытекающая из всего этого трудность сношений Рабоче-Крестьянского Правительства с югом создают атмосферу и порождают условия, в которых решения и приказы Рабоче-Крестьянского Правительства не могут проводиться в жизнь и осуществляться столь быстро и решительно, как это было бы желательно и Рабоче-Крестьянскому Правительству и Верховному командованию германских армий. Полагая, что все это будет принято во внимание Германским Императорским Правительством и особенно учтено будет то обстоятельство, что все затруднения на фронте являются результатом чрезмерно нервного поведения германских войск, постоянно нарушающих даваемые Германским Правительством обязательства, нижеподписавшийся выражает твердую уверенность в том, что теперь, с принятием Рабоче-Крестьянским Правительством всех условий, предъявленных Германским Императорским Правительством, и самых решительных мер к приведению в исполнение этих условий, осуществлены будут наконец также и обязательства, взятые на себя Германским Императорским Правительством, и в особенности прекращены будут враждебные против России действия на всех фронтах, что одно только даст возможность принятой Германским Правительством комиссии приступить наконец к мирной деловой работе, совершенно невозможной под грохот пушек и треск пулеметов, нижеподписавшийся имеет честь и т.д.».
Считаю очень желательным, чтобы подобные, столь важные ноты печатались в нашей прессе. Только таким путем они могут дойти до германского общественного мнения. Я серьезно говорю, Владимир Ильич. Всякое оплошное, даже и мелкое провоцирование с нашей стороны будет немедленно использовано с военной точки зрения. Необходимо ни в коем случае не допускать этого. Ультиматум до 15-го, несомненно, будет соблюден в точности. Если передача судов затянется, то при явной готовности с нашей стороны и при видимости возможного исполнения этой готовности дело можно будет уладить. Но никакие военные действия с нашей стороны до 15-го недопустимы и обязательно возвращение наших войск на прежние позиции. Я повторяю, что Кюльман получил телеграмму из ставки, что дипломатия, очевидно, ничего поделать не может и военные должны применять свои меры, поэтому позже 15-го ждать не намерены.
Я уверен, что вы, Владимир Ильич, это уладите там; тогда я постараюсь уладить здесь. Давайте мне материал для протестов против германских наступлений и продвижений. Жду ответа. Материал, который мне был прислан до сих пор, я использовал во вчерашней ответной ноте. Все.
Постараюсь. Все несчастье, что военные не хотят спеться с дипломатией, но наоборот — подчинить ее себе, а последняя настолько мягкотела, что не может энергично противодействовать. Сегодня посылаю к вам курьера. Пока желаю вам всего лучшего. Иоффе.
— Тов. Ленин ответит немного позже, а сейчас вот пока от Троцкого буду давать сообщение.
— Сообщаю вам, Адольф Абрамович, свою оценку положения с точки зрения перемирия или его действительных или мнимых нарушений. Я оставляю в стороне вопрос о революционном состоянии страны, ибо с этим немцы не обязаны считаться, но и независимо от этого нужно ясно и твердо заявить, что перемирие и демаркационная линия могут соблюдаться лишь при условии, если с обеих сторон есть минимальное доверие к тому, что перемирие действительно заключено — бонэ фидэ, т.е. для установления мирных отношений. Нельзя устанавливать демаркационную линию на определенных участках фронта и оставлять себе руки развязанными на других участках. Искусственно неопределенное положение, создаваемое немецким командованием, вызывает чрезвычайное раздражение не только в красноармейских частях, но и в населении вообще, особенно в прифронтовой полосе. Нынешнее положение, с его частичными провизорными демаркационными линиями, представляет собой злостную провокацию на всякие эксцессы. Мы прилагаем все усилия к тому, чтобы добросовестно соблюдать всякое соглашение, но вся обстановка порождает и будет порождать чреватые всякими последствиями пограничные конфликты до тех пор, пока германские военные власти не споются со своей дипломатией и не проявят на деле действительной готовности установить перемирие на всем фронте с точно установленной демаркационной линией; при этом условии я ручаюсь, что с нашей стороны всякий, кто попытается нарушить условия перемирия, понесет самую суровую кару.
Троцкий.
— Вот ответ. (У аппарата тов. Ленин.)
— Мы принимаем со своей стороны решительно все меры, чтобы добиться как перевода судов в Севастополь, так и прекращения военных действий или подобия их с нашей стороны. Повторяю: все возможное делается, продолжайте энергично, терпеливо и выдержанно вашу политику.
Ленин.
Все.
Из дел «Секретная переписка по разным вопросам» Секретариата т. Троцкого.
Копия в архиве Н. А. Иоффе.