Первое пролетарское правительство.

«Коммунистический Интернационал», № 6 1919 г.

В дыму и пламени революционных событий, в моменты, когда чрезвычайно велико стихийное творчество масс, — невероятно трудно подробно рассказать ход событий, трудно даже вспомнить отдельные эпизоды с точки зрения, так сказать, последовательности, прагматизма их.

Помнится, что, когда в кругу лиц, с самого начала стоявших во главе революции, однажды, например, хотели вспомнить, кто первый придумал названия «Народный Комиссар» и «Совет Народных Комиссаров», — то только после долгих споров и обмена воспоминаниями удалось установить, что это были предложения Л. Д. Троцкого.

Не только сами события, но и отдельные предложения, решения и т.п., казалось, создавались и творились не лицами, но всей революционной массой, стихийным развитием революции.

И это особенно верно в отношении такой организации как Военно-Революционный Комитет, который из органа обороны революции очень скоро стал органом организации ее, — в момент общего саботажа всего старого государственного аппарата сделался единственным правительством, в себе самом совмещавшем все функции власти. Правда, на очень короткое время. Ибо пролетарской революции скоро удалось и сломить саботаж и наладить свой новый аппарат.

Но был момент в революции, когда никаких аппаратов не существовало и когда вся государственная работа осуществлялась Военно-Революционным Комитетом, который, следовательно, по праву может быть назван первым пролетарским революционным правительством.

Идея создания Военно-Революционного Комитета впервые возникла в Корниловские дни. Авантюра Корнилова была направлена, главным образом, против Советов. Меньшевистско-эсеровское правительство Керенского колебалось между революцией и контр-революцией; существовало даже подозрение, что сам Керенский, всецело подпавший влиянию окружавших его и нагло льстивших ему царских генералов, — находится в стачке с Корниловым и его сворою. И даже Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет Советов Рабочих и Солдатских Депутатов, всецело тогда еще находившийся под влиянием меньшевиков и эсеров, — все же под давлением снизу был вынужден выступить на защиту революции и создал Военно-Революционный Комитет, как боевую полу-военную организацию для обороны ее. Немедленно же повсюду в провинции и на фронтах были созданы по этому типу свои Военно-Революционные Комитеты.

Благодаря неуверенной колеблющейся политике меньшевиков и эсеров, во всех этих Военно-Революционных Комитетах большевики получили руководящую роль, несмотря на то, что они тогда еще повсюду находились в меньшинстве. Это в значительной мере подняло их престиж в массах. А так как Военно-Революционным Комитетам удалось отстоять революцию, и авантюра Корнилова окончилась позорной неудачей, то сами Военно-Революционные Комитеты, как тип подобной боевой организации, приобрели громадную популярность.

Когда Петроградский Совет сделался большевистским, ясно стало, что новое революционное восстание надвигается семимильными шагами; ясно было, что ни мещанское правительство Керенского, ни меньшевистско-эсеровский ВЦИК не могут терпеть рядом с собой постоянной угрозы в лице Революционного Питерского Совета. Было очевидно, что они воспользуются случаем, чтобы попытаться уничтожить его, и поэтому постановлением Исполнительного Комитета Петроградского Совета, вновь был создан Военно-Революционный Комитет.

Это был период весны пролетарской революции. Полные энергии и сил, исполненные верой в себя и в свою победу, петроградский пролетариат и гарнизон, почти целиком большевистские, рвались в бой. Уже открыто говорили большевистские ораторы о новом этапе революции. На десятитысячных митингах председателю Питерского Совета Л. Д. Троцкому удавалось приводить рабочих и солдат в состояние почти экстаза, когда они все, как одни, клялись не отступать ни на шаг в момент неизбежного и решительного боя. И было несомненно, что никто не нарушит этой клятвы. Это понимали и представители партий, находившийся у власти. На одном из заседаний ВЦИК тогдашний министр Церетели в частной беседе сказал пишущему эти строки: «Что вы победите — это теперь ясно. Но мы все же, худо ли хорошо ли, держались шесть месяцев. Если вы продержитесь хотя бы шесть недель, я признаю, что Вы были правы». Прошло два года, мы не только «держимся», но с каждым днем крепнем и приобретаем все новых союзников…

На 25 октября (7 ноября) назначен был Всероссийский Съезд Советов Рабочих и Солдатских Депутатов. Предвиделось, что большинство на нем будет за большевиками. Меньшевики и эсеры пытались, спасая себя, отсрочить Съезд. Но провинциальные Советы не подчинились постановлению ВЦИК и приняли предложение Петроградского Совета о созыве Съезда в назначенный срок. Депутаты съезжались и действительно почти все они были большевики и левые эсеры. Конфликт быстро назревал. Ночь с 24-го на 25 должна была стать решающей.

В эту ночь в стенах Смольного появились тт. Ленин и Зиновьев, которые с июльских дней принуждены были скрываться. В маленькой комнате второго этажа в Смольном почти перманентно заседал Центральный Комитет Российской Коммунистической Партии. Его постановлением в Военно-Революционный Комитет в качестве его представителей были делегированы покойный т. Урицкий и пишущий эти строки, вскоре ставший председателем Комитета.

Военно-Революционный Комитет заседал наверху, в третьем этаже, кажется, в комнате номер 75. Рядом с ним помещался штаб, тогда состоявший исключительно из тт. коммунистов и левых эсеров, имевших отношение к военной работе; военных специалистов еще не было. Но главная работа в этот период производилась не в Военно-Революционном Комитете, а по рабочим районам и в полковых казармах.

Вечером 24-го все телефоны Смольного и лиц к нему причастных были выключены из общей телефонной сети. Это было объявлением войны.

Немедленно Военно-Революционным Комитетом был отдан приказ занять телефонную станцию. Это было выполнено без кровопролития.

Раз дело было начато, нужно было его продолжать. Одно за другим занимались остальные необходимые правительственные учреждения. Только в Зимнем Дворце, где помещалось Временное Правительство, отстреливался засевший там женский батальон. Шесть человек из наступавших революционеров было убито. Из женщин не пострадала ни одна. Это шесть героев были единственными жертвами пролетарской революции…

Забегая вперед, для характеристики гуманного и даже добродушного отношения рабочих и солдат к своим врагам в первые дни революции, хочется отметить, что когда через несколько дней в В.Р.К. явились представители гарнизона и рабочих с просьбой принять какое-нибудь решение относительно этих женских батальонов и пишущий эти строки задал им вопрос, что же по их мнению следует сделать, то несмотря на озлобление, все время существовавшее в солдатской среде против этого детища Керенского, они ответили: «Переодеть опять бабами и пустить по домам». Так и было поступлено. Поиски такого большого количества женского платья вызвали в В.Р.К. много смеха, тем более, что часть женщин-вояк пришлось переодеть в найденное в подвалах Смольного платье бывших институток, которое не слишком-то воинственно выглядело, да и для многих было очень коротко.

Впечатление от борьбы в эту решающую ночь было таково, что наступает Временное Правительство, революция же только защищается. Когда главные правительственные учреждения в Петрограде были заняты восставшими, когда ни один из полков Петроградского гарнизона не выступил против революционеров, но наоборот — все перешли на нашу сторону, — стали поступать донесения из окрестностей: «из Павловска на Петроград двинулись юнкера», «из Царского и Красного идут какие-то полки», и т.д. и т.п. Но когда эти полки столкнулись с шедшими к ним на встречу красными батальонами, то либо возвращались, либо переходили на их сторону, тогда стало ясно, что революция победила.

Собравшемуся опять на рассвете Ц.К. Р.К.П. уже можно было констатировать это. И как раз один из противников восстания, Л. Б. Каменев, первый заметил: «Ну, что же, раз дело сделано, надо составлять министерство». И тогда составлен был первый Совет Народных Комиссаров.

Днем открылся съезд, почти единодушно санкционировавший все происшедшее и единогласно принявший знаменитые декреты о «мире и о земле».

Власть была создана, но аппарата власти не было, все учреждения саботировали. Повсюду в министерствах налицо находились только курьеры и низшие служащие.

Пока вновь избранные Народные Комиссары боролись с этим саботажем и организовывали свои комиссариаты, — В.Р.К. приходилось иметь дело с сотнями и тысячами посетителей, вереницей стоявшие у его дверей и заполнявшие не только корридоры, но и лестницы.

Весь аппарат Военно-Революционного Комитета состоял из двух-трех секретарей и нескольких машинисток. Поэтому членам его приходилось все двадцать четыре часа сплошь заниматься опросом посетителей и тут же решать все дела. А приходили в Военно-Революционный Комитет все. Являлся перепуганный обыватель с покорнейшей просьбой дать ему охранную грамоту; иностранцы просили разрешения на выезд; приходили рабочие, взявшие в свои руки управление заводами и требовавшие то денег, то различных указаний; тянулись дамы, студенты, военные, чиновники, каждый со своими нуждами; приводили арестованных, подозреваемых в контр-революции. Пришлось создать под руководством т. Дзержинского для рассмотрения подобных дел специальный отдел, из которого впоследствии выкристаллизовалась Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контр-революцией. Несмотря на саботаж всех учреждений Петроград хотел есть, Петроград хотел жить: Военно-Революционному Комитету приходилось отапливать, освещать, кормить, снабжать… Профессиональная организация железнодорожников «Викжель», со времени Керенского претендовавшая на право участия в составлении правительства, пыталась и теперь вмешиваться; Военно-Революционному Комитету приходилось много возиться и с этой организацией.

Во всей этой суматохе и сутолоке, в атмосфере постоянного кипения и горенья едва запоминались отдельные эпизоды деятельности В.Р.К. и только изредка иные из них производили некоторую сенсацию. Таким эпизодом, например, было появление в В.Р.К. знаменитейших наших ученых, членов Академии Наук, пришедших ходатайствовать об освобождении министров Временного Правительства, в качестве лиц, по их словам, «аполитичных». Большинство членов В.Р.К. в свое время отсидели многие годы в царских тюрьмах и каторге, и такое ходатайство вызвало естественный вопрос — почему же «аполитичные» ученые тогда не ходатайствовали перед царским правительством. В освобождении арестованных министров было отказано, но просьба об улучшении их положения была целиком удовлетворена.

Тревожные минуты пришлось пережить Военно-Революционному Комитету во время наступления на Петроград Керенского и Краснова. И тут главное руководство обороной происходило на фронтах, а роль В.Р.К., куда постоянно являлись председатели от полков и Красной Гвардии (Красной Армии тогда еще не существовало), сводилась главным образом к улаживанию всяких недоразумений. То приходило сообщение, что в такое то место прибыли зарядные ящики, но не прибыли орудия или наоборот; то жаловались, что артиллерия пришла без прикрытия; то иной отряд затерялся и не знал, куда ему идти. Приходилось немедленно наводить справки и принимать срочные меры. Но наиболее всего приходилось успокаивать то там, то здесь возникавшую панику. Самый факт, что в Смольном днем и ночью сидят товарищи, спокойно делающие свое дело и готовые немедленно принять нужные меры, действовал успокоительно на делегатов фронта; иные приходили совершенно растерянные, а уходили вполне успокоенные. Как сейчас помню одного особенно нервничавшего командира, которого долго приходилось убеждать, что вся эта путаница вполне естественна в условиях полного отсутствия какого бы то ни было военного аппарата, но что мы все же победим ибо массы за нас, и который в конце концов воскликнул: «верно, товарищи, во Французской революции хуже бывало, там целыми полками сдавались друг другу».

Постепенно работа входила в колею. Военно-Революционный Комитет разгружался, частью передавая работу в другие наладившиеся учреждения, куда он назначил своих комиссаров, частью же благодаря тому, что народным Комиссарам удалось сломить саботаж или создать аппарат из новых лиц. Работа постепенно переходила в Народные Комиссариаты. Военно-Революционный Комитет становился ненужным и был распущен.

* * *

Военно-Революционный Комитет был действительно пролетарским правительством. Он был только исполнитеьным органом пролетариата, ибо вся революционная масса принимала участие в его работе. В огне революции он ковал оружие для будущих боев, осуществляя творческую волю пролетариата. Трудно даже указать, что делали в эти дни те или иные лица. Вся революционная стихия действовала, как один человек. Все, как одно целое, боролись и творили; единой волей к победе охвачены были трудящиеся. И поэтому революция победила.

Петроград, 25 октября 1919 г.