Письмо № 7.

Архив внешней политики Российской Федерации (далее АВП РФ), фонд 08, оп. 6, папка 4, дел. 8.

Наркоминдел — Г.В. Чичерину

Политбюро — В.И. Сталину (так в письме)

Предсовнаркома — В.И. Ленину

Предреввоенсовета — Л.Д. Троцкому

Зампредсовнаркома — Л.Б. Каменеву

Предкоминтерна — Г.В. Зиновьеву (так в письме)

Члену ЦК РКП — К.Б. Радеку

Уважаемые товарищи,

В настоящем письме постараюсь дать Вам анализ последних событий, имевших место после моего предшествующего письма.

Общее политическое положение Китая.

Переворот, произведенный кликой Цао-Куна в целях избрания последнего президентом Китайской республики, пока что в общем и целом можно считать неудавшимся. Правда, У-Бей-Фу в настоящий момент изолирован и его место в центральной провинции Китая занято Цао-Куном с его кампанией. Правда также и то, что прежнего правительства У-Бей-Фу больше не существует, но Цао-Куну до настоящего момента не удалось не только добиться места президента, но также не удалось и добиться целиком собственного своего правительства. Именно потому, что Цао-Кун и его клика не имеет серьезных корней в китайской общественности, и в общем и целом ни на кого почти не опирается, именно поэтому так называемое правительство Цао-Куна в сущности говоря состоит, начиная с премьера — ген. Чжана и кончая последним министром, из бесцветностей, никакого политического значения не имеющих, потому именно избранных министрами, что они благодаря своей бесцветности не находили больших противников, точно так же как не находили больших сторонников. И этот факт нисколько не меняется от того обстоятельства, что нынешний премьер санкционирован парламентом, большинство министров парламенту уже представлялось и получило апробацию последнего и, вероятно, весь кабинет будет в третий раз в истории Китая номинально парламентским кабинетом.

Как я уже указывал, во-первых, сам парламент в значительной степени потерял свою независимость, ибо большая часть его подкуплена Цао-Куновской кликой; во-вторых же, парламент именно потому мог сойтись почти целиком на утверждении нынешнего кабинета, что этот кабинет вполне бесцветен. Но Цао-Куновская клика, благодаря этой своей слабости, не может рискнуть на решительные шаги, во-первых, в смысле создания более определенного своего правительства; во-вторых, в смысле доведения до конца начатого дела с избранием Цао-Куна президентом. Правда, агитация по этому последнему вопросу усиленно продолжается, но вряд ли есть какие-либо надежды на успех.

Переговоры Чжилисской партии с Фентиянской, т.е. Цао-Куна с Чжан-Цзо-Лином, по одной версии уже сорвались, по другой, номинально еще продолжаются, но во всяком случае ни больших лавров, ни серьезных успехов Цао-Куну не дают; прежде всего потому, что Чжан-Цзо-Лин сам в настоящее время гораздо ближе к Сун-Ят-Сену, чем к кому-либо из политический деятелей Китая, и открыто заявляет, будто время для избрания Цао-Куна президентом еще не пришло; во-вторых, потому, что обе стороны далеко не искренни в своих переговорах. Цао-Кун никогда не рискнет на полный разрыв с У-Бей-Фу и полное соглашение с Чжан-Цзо-Лином, ибо в этом случае он был бы бессилен перед лицом последнего и, фактически, диктатором стал бы Чжан-Цзо-Лин а не Цао-Кун. Если сам Цао-Кун настолько глуп, что быть может этого и не понимает, то его сторонники понимают это превосходно. С другой стороны и Чжан-Цзо-Лин не рискнет на действительно искреннее и полное объединение с такой непопулярной и никчемной фигурой, как Цао-Кун.

У-Бей-Фу

Из этих фактов вытекают два последствия: во-первых, У-Бей-Фу не считает себя и имеет право не считать себя вполне ликвидированным, превосходно понимает, что он не окончательно сыграл свою партию, ибо тот же Цао-Кун с ним не окончательно рвет и не порвет, и поэтому дожидается пока опять на его улице будет праздник. Положение У-Бей-Фу очень сложное и объективно толкает его на самые невыгодные для Китая и особенно для национально-освободительного Китая, авантюры.

Как явствует из моих предыдущих сообщений, всякий китайский военачальник без территории, приблизительно то же, что кавалерист без коня. Каждому из них нужна территория для того, чтобы на этой территории кормиться, крепнуть и развиваться. Тот же У-Бей-Фу, который в данное время имеет фактически за собой только одну лишь Хеннанскую провинцию, не может рассчитывать ни на какое будущее, если он не расширит базы своего влияния, ибо в одной только Хеннанской провинции он не только не может рассчитывать на дальнейшее развитие, но даже не в силах прокормиться со своей, оставшейся ему верной дивизией. Нужно помнить, что У-Бей-Фу, который и раньше быть может не имел большой территории, мог пользоваться фактом своего влияния на центральное правительство и в действительности получал почти все доходы центрального Китайского правительства с железных дорог (ему ежемесячно выдавалось из этих именно доходов на содержание его армии около шестисот тысяч китайских долларов). Если теперь правительство не в его руках, то эти доходы отпадают, и это еще одна причина для того, чтобы У-Бей-Фу стремился к захвату дальнейших территорий. Двигаться в направлении севера У-Бей-Фу не может, во-первых, потому, что точно так же как Цао-Кун не может окончательно рвать с У-Бей-Фу и У-Бей-Фу не может сделать этого по отношению к Цао-Куну. У-Бей-Фу не может пойти прямым военным походом против Цао-Куна, не может морально, не может и физически, ибо в районе Пекина, как уже мною было указано, расположено 20-ть тысяч отборного войска христианского генерала Фан-Юй-Сяна, который, как бы его ни расценивать, во всяком случае и не сторонник У-Бей-Фу (кстати, об этом христианском генерале, мое предсказание, что он вскоре начнет работать на себя, уже оправдывается: по газетным сообщениям, он требовал два места в нынешнем кабинете министров для себя). Таким образом, У-Бей-Фу, если он не хочет окончательно ликвидировать самого себя, ничего другого не остается, как двигаться на юг. На юге же он неизбежно должен столкнуться с Сун-Ят-Сеном; но так как влияние Сун-Ят-Сена не всюду и везде является непосредственным его влиянием, но сплошь и рядом — посредственно через других дудзюнов, приемлющих Сут-Ят-Сена, или через другие группировки, идущие с нам заодно, то поход на юг для У-Бей-Фу более возможен, чем поход на север. ибо он всегда может говорить, что лично против Сун-Ят-Сена не отправляется, а идет только против такого то, или такого то «мятежного» генерала.

В газетах действительно зачастую появляются сообщения о намерениях У-Бей-Фу двинуться на Сы-Чу-Ань. Я считаю это весьма вероятным, тем более, что Сы-Чу-Ань весьма богатая провинция и владение ею дало бы возможность У-Бей-Фу не только прокормиться, но и развиваться.

Как бы то ни было, но первым, по-моему, следствием новых событий в Китае является чрезвычайно вероятная возможность столкновения У-Бей-Фу с Сун-Ят-Сеном, будь эти столкновения непосредственными или посредственными — это безразлично. Конечно это обстоятельство должно отразиться и на наших с У-Бей-Фу отношениях.

Недавно, как я Вам сообщал, один из советников У-Бей-Фу, Сюе, написал сюда письмо через посредство нашего профессора Иванова в котором, явно инспирируемый самим У-Бей-Фу пытался (как я понимаю это письмо) во-первых, доказать нам, что роль У-Бей-Фу еще не сыграна; во-вторых, предупредить против переговоров с нынешним правительством. Эти письма, как и мой ответ при сем прилагаются. Сегодня, очевидно в отчаянии, что мой ответ не получается (я нарочно задержал его и отправил вчера) или У-Бей-Фу или его люди дали инспирацию в газеты, которая сводится к тому, что публично оповещается о том, что мы имеем своего человека при У-Бей-Фу (упомянутый Сюе действительно был послан туда нами, Ходоровым, хотя, по-моему, вовсе не наш человек) и пытается дать понять, будто сам У-Бей-Фу перед нами не ангажировался в монгольском вопросе.

Чтобы в двух словах покончить с монгольским вопросом, должен сообщить, что за последнее время по этому поводу замечается некоторое оживление: во-первых, японцы сварганили какой-то монгольский съезд в Чан-Чуне, который конечно высказался против нашего влияния в Монголии; во-вторых, пресловутый принц Наэн-Ту, который ищет популярности и вполне продался китайцам, беспрерывно выступает со всякими циркулярными телеграммами и письмами, направленными опять-таки против нас в Монголии.

Как бы то ни было, но изменившаяся обстановка и фактическое положение У-Бей-Фу приводит его к тому, что его отношение к России несколько меняется в худшую сторону. Я лично использую все свои влияния для того, чтобы все же не допускать разрыва У-Бей-Фу с нами, но полагаю, если нам придется выбирать между У-Бей-Фу и Сун-Ят-Сеном то решение безусловно должно быть в сторону последнего.

Сун-Ят-Сен

Вместе с вышеочерченными событиями чрезвычайно усилились и успехи Сун-Ят-Сена. Он не только укрепился в Футзянской провинции: которую , как уже сообщал, захватил давно, но его генералы недавно начали поход на Кантон, который я также давно предсказал. Поход сразу оказался весьма удачным, потому что, во-первых, главный враг Сун-Ят-Сена — Чан-Сю-Мин объективно уже давно чрезвычайно дискредитировался на юге своими сношениями с Англией, а, во-вторых, Гоминданская и коммунистическая работа на месте еще более подкопала его влияние. Как только начался поход Сун-Ят-Сена против Чан-Сю-Мина выяснилось, что последний ни на кого у себя же не опирается. По одним вариантам он уже бежал, по другим, еще кое как держится. Но никто не сомневается в том, что его песенка спета. Таким образом, не сегодня так завтра Сун-Ят-Сен опять вернет себе все свое влияние на юге, а так как вместе с тем он воспользовался последними месяцами для того, чтобы еще расширить его, то фактически весь юг, включая сюда и Туркестан, окажется в руках Сун-Ян-Сена. Принимая во внимание, что Чжан-Цзо-Лин в настоящее время идет вместе с Сун-Ят-Сеном, последний окажется вероятно в ближайшее время фактическим владыкой всего Китая, за исключением одной провинции, где держится и быть может удержится У-Бей-Фу, и того небольшого клочка вокруг Пекина, который является базой так называемого центрального и официального китайского правительства.

Помимо всего прочего, тогда перед нами ребром встанет вопрос — кто же действительное правительство Китая и с кем именно нам следует иметь дело.

Еще в бытность свою в Туркестане, когда мне впервые пришлось столкнуться с китайскими делами, я ставил вопрос, правильно ли мы поступаем, если сносимся только с центральным китайским правительством в то время, как так называемое тогда юно-китайское правительство и по духу ближе нам и исторически имеет больше шансов на успех Китая.

Но в тот период мы не имели возможности непосредственного контакта с южным правительством, то есть с Сун-Ят-Сеном. Если сейчас события пойдут тем путем, который можно предвидеть, то непосредственная связь наша с Сун-Ят-Сеном будет установлена и через Монголию и через Китайский Туркестан, и тогда действительно встанет вопрос должны ли мы по-прежнему цацкаться с никчемным, находящимся в плену у империалистов Центральным Китайским Правительством, и не лучше ли поступить так, как того требует Сун-Ят-Сен в последнем своем письме ко мне (которое при сем прилагаю и на которое прошу обратить серьезное внимание) — то есть перейти к действительной революционной политике и признать законным правительством Китая революционное правительство Сун-Ят-Сена, и с ним только иметь дело.

Нужно еще иметь в виду, что партия Сун-Ят-Сена — Гоминдан, да и сам Сун-Ят-Сен под нашим идейным влиянием, за последние несколько месяцев в значительной степени изменили свою сущность: партия Гоминдан действительно становится массовой китайской политической партией; и впервые за время своего существования эта партия на днях опубликовала свою программу, которая тоже при сем прилагается. Сам Сун-Ят-Сен понял и очевидно признал то, в чем я столько времени старался его убедить, то есть — необходимость более активной панкитайской политики и невозможность совершения в Китае переворота, то есть национального освобождения и национального объединения Китая исключительно военными средствами. По крайней мере в данное время Сун-Ят-Сен прислал даже сюда к нынешнему Китайскому Правительству своих представителей, которые здесь со вчерашнего дня ведут переговоры, и таким образом доказал, что он хочет влиять на китайскую политику и политическим, дипломатическим путем, а не только чисто военным.

В этом смысле мое пребывание на юге совершенно необходимо и будет чрезвычайно полезно: во-первых, я там больше разберусь в обстановке; во-вторых, я там постараюсь воздействовать не только на самого Сун-Ят-Сена, но и на все широкое движение. На юге мне предстоит в еще большем масштабе та работа по налаживанию взаимоотношений с китайской общественностью, которая до сих пор была проделана мною на севере. Если бы я не был болен, то мне все равно пришлось бы найти какой-нибудь предлог, чтобы в данное время для этих именно целей попасть на юг; поэтому (говорю сие в скобках) я очень прошу не смотреть на мою поездку на юг как на отпуск. Говорю это не потому, что буду претендовать еще на какой-нибудь отпуск, но только для того, чтобы все расходы по этой поездке не были поставлены в счет моей болезни, ибо в сущности говоря я должен ехать на юг для большой и тяжелой работы, и поеду туда с этой именно целью, а не для лечения. Если бы, как я сказал выше, я не ехал туда лечиться, сейчас мне все равно нужно было поехать.

Я полагаю, что никогда еще за время всей своей истории Китай не был так близок к действительному национальному своему объединению, как в данный момент. Но с другой стороны никогда еще перед национально-объединительным китайским движением не стояло столько трудностей, сколько стоит теперь: во-первых, ввиду внутренней китайской путаницы и всей склоки, которая несмотря на успехи национально-освободительного движения не только не уменьшается, а как указано было выше, быть может еще усиливается; во-вторых, ввиду постоянного врага китайской независимости — мирового империализма.

По-моему, совершенно не случайно является то обстоятельство, что как раз в момент наивысших успехов Сун-Ят-Сена и в период наибольших надежд на победу национально-освободительного движения в Китае, четыре великие державы: Франция, Англия, Америка и Япония подают Китаю ноту с запросом, каким образом и из каких источников думает Китай уплатить свои иностранные долги. Несмотря на вежливый тон ноты авторы ее конечно превосходно знают, что Китаю уплатить нечем и прежде всего знают это потому, что они сами же не дают возможности Китаю платить.

Как известно, не считая соляной монополии, доходы с которой ввиду внутренних китайских неурядиц не поступают в центральную кассу, единственным источником доходов Китайского правительства является — таможенный доход, и как раз тут все требования Китайского правительства разрешить ему повысить таможенные пошлины на иностранные товары, ввозимые в Китай, не удовлетворяются империалистическими «друзьями» Китая. С большим трудом после многих и долгих переговоров Китайскому правительству удалось добиться согласия иностранцев на повышение таможенных пошлин на пять процентов (это в то самое время, как расценки на иностранные товары ввозимые в Китай — еще довоенные), но ни на какое большее повышение иностранцы не соглашаются, и таким образом, требуя от Китая, чтобы он платил они сами же лишают его возможности платить. Умысел совершенно ясен. Японская печать, даже либеральная, открыто трубит о необходимости интернационализации Китая. Часть английской печати — то же самое, другая часть, более либеральная и более дружественная Китаю, заявляет определенно о необходимости международного контроля над центральными китайскими финансами и государственными железными дорогами Китая, а все это значит, что как раз в период наиболее близкой и наиболее реальной возможности национального объединения Китая, империализм выступает с своеобразным моменте мори и предупреждает, что именно он этого национального объединения и национального освобождения не допустит.

Возвращаясь к старому нашему спору по вопросу о нашей политике в Китае, я позволю себе только поставить вопрос: можем ли мы в момент развития китайской революции выступить по отношению к Китаю с нашими финансовыми требованиями и таким образом стать по отношению к этой самой китайской революции совместно с международным империализмом по ту сторону китайской баррикады.

Большие подробности сообщу Вам с юга. На этот раз на этом кончаю.

С коммунистическим приветом

А. Иоффе

Пекин 13 января 1923 г.