О сеятелях паники и современных погромщиках.
Если будущему историку русской революции придется писать летопись переживаемых нами великих и бурных дней, то он не сможет пройти мимо подземной работы той категории людей, которая поставила себе целью, следуя наущению темных контр-революционных сил, сеять систематически панику среди населения. Обывателя, серого, политически неразвитого, запугивают анархией, грабежами, убийствами, насилиями, произволами «взбунтовавшихся рабов». Провинциалу рисуют столицу в виде очага смуты и разложения страны, перед петроградцем воскрешают призрак отложившихся городов, провинций и даже целых народностей. Сегодня прозрачно намекают рабочим на возможность повторения июньской бойни 1848 г., завтра внушают фронту мысль о предательстве рабочими интересов народа. Лучших людей, которыми будет впоследствии гордиться наша несчастная закабаленная европейской биржей страна изображают в роли Распутиных наизнанку, вольных и невольных агентов кайзеризма. Никогда ещё торжество лживой клеветы и распутство слова не принимало таких чудовищных размеров как в наши дни. Не успеет со сцены сойти «Переяславская республика», как разбойники пера уже копошатся вокруг анархии, царящей в Елабуге, Чухломе, Пошехонье. Не успеет заглохнуть обывательское озлобление против революционного Кронштадта, как Петроградское Телеграфное Агентство спешит гальванизировать потухающее чувство гражданского негодования у обывателя сообщением, что «в Святых Горах подпоручик Шилов объявил республику, что это тот подпоручик, проповедующий идеи большевизма, состоит участником организации Святогорского лесопильного завода и известен тем, что неоднократно восхвалял германского солдата» (Телегр. от 2-го июня 1917 г.). В каждой большой газете заведена особая рубрика «анархии», куда заносятся факты самого различного порядка: рядом с обычными уголовными деяниями, кражи со взломом или при помощи отмычки, фигурируют акты политического характера. Пропажа статуэток из Гатчинского парка приобретает в глазах хроникеров современной политической жизни – такое же общегосударственное значение, как и стремления какого-нибудь украинца Степаненко выделиться из состава российской державы. Почти одновременно с грозными тирадами г. Куприна против «неведомых товарищей и безымянной сволочи», уничтожившей статуэтки в Гатчине, печатаются сообщения о некоем крестьянском парне, нанёсшем русскому железнодорожному хозяйству непоправимый ущерб благодаря изобретённому им способу передвижения «зайцем».
Как из рога изобилия сыплются случайно выхваченные будничные факты, долженствующие убедить серую обывательского массу в том, что дальнейшее движение революции ведёт страну к пропасти, что единственное спасение её в создании такой «твёрдой власти», которая бы обуздала и бедного зайца, попавшего на страницы большой прессы, и «безымянную сволочь», угрожающую памятникам искусства и большевика из лесопильного завода, объявившего в Святых Горах республику, и установила бы прочный порядок, основанный на беспрекословном подчинении народных масс именитой сволочи, мобилизующейся сейчас против революции. И обозленная нашей внутренней неурядицей, обывательщина представляет собою весьма удобный материал для подобного рода панических настроений. Самые темные фантастические слухи находят в этой среде кредит. Не проходит ни одного дня, чтобы мы не получили радиотелеграмму от Гинденбурга с предложением своих услуг русской революции. Вся изобретательность Череп-Спиридовича, объяснившего в свое время 9-е Января японскими миллионами, бледнеет перед провокаторской работой вчерашних партий погромщиков, переодевшихся в защитные республиканские цвета. Так же как вчера «жид» был ответствен за кровь Ющинского, за наши поражения, за эпопею сухомлиновщины, за беспорядок и хаос, царящие в Росси , так же ныне самая последовательная разновидность русского социализма делается ответственной за Святогорскую республику, за «анархию» в Елабуге и Чухломе и даже за пропажу некоторых предметов искусства из Гатчинского парка. Мы присутствует при том же переложении ответственности со стороны правящих на отдельные группы населения, что и при старом режиме. Мы наблюдаем ту же эксплуатацию темных националистических инстинктов, то же натравливание одной части населения на другую, на которых специализировался политический строй Марковых II, Замысловских и Чеберячек. Переменились лишь роли и персонажи в соответствии с происшедшим сдвигом в соотношении общественных сил. Ныне с проповедью человеконенавистничества и погромов выступает не киевская дама с камелиями, а тот коллективный Чеберяк, который засел в редакционных комнатах «Русской Воли», «Дня» и других органах так называемого демократического и «единственного» в своем роде направления. Конечно, он не организует открыто своих единомышленников в черные банды, но зато изо дня в день он умеет инсинуировать и по поводу запломбированных вагонов, и по поводу знамен, на которых начертано «Да здравствует Германия», и по поводу связи русских циммервальдцев с немецкими империалистами, зная, что даже от клеветы кое-что да останется, что в России есть еще глубокие залежи погромного национализма, готового перейти от слова к делу. И не случайно, конечно, «республиканская» газета «Новое Время» угрожает революционному социализму самосудом толпы…
Когда-то, сто с лишним лет тому назад, Великая французская революция умела обуздать контр-революционные интриги и поставить на свое место зарвавшихся врагов свободы. Всех тех, кто сеял тревогу и панику, кто в мутной воде пытался ловить рыбу, кто честную открытую борьбу подменял инсинуацией и прямой ложью, она объявляла врагами республики. Нужно было, чтобы мир прожил столетие, чтобы на место Робеспьера пришли размагниченные «социалисты», склоняющие по всем падежам слово «революционная демократия», чтобы основательно забыть эти великие уроки. Ныне мы видим врага, засевшего на лесопильном Святогорском заводе, но мы не видим того многоликого недруга молодой свободы, который засел во всех щелях русской жизни и упорно роет этой свободе могилу. История зло посмеялась над бедной Россией, дав ей в министры социалистов и ни одного якобинского демократа.
И. Безработный.
«Вперед» № 2, 20 (7) июня 1917 г.