Выступление Е. А. Преображенского на XIII съезде.
Председательствующий (Каменев). Слово имеет тов. Преображенский.
Преображенский. Товарищи, в связи с дискуссией я больше остановлюсь на тех экономических вопросах, которых не коснулся тов. Троцкий, говоря об итогах дискуссии, об оценке ее. Я меньше хотел бы касаться вопросов политических.
Сначала я ставлю перед вами один основной вопрос: при каких условиях наша партия вообще может очутиться перед перспективой того, что она пережила в ноябре—декабре 1923 г.? На этот вопрос может быть только один ответ, и этот ответ следующий: если назревает что-нибудь новое в хозяйстве и внутри партии, если это новое требует изменения политики хозяйственной и партийной, если это новое изменение не проводится вовремя, если ЦК запаздывает с ним, — то партия, которая жива, партия, которая чувствует свою ответственность перед рабочим классом, должна, как коллектив, найти выход из создавшегося положения. И это было и всегда будет тогда, когда партия поставлена перед такой дилеммой. Либо партия должна по существу решить проблему, которая историей поставлена перед ней, либо поставить вопрос чисто формально: дождаться следующего съезда, через полгода, и на нем выдвинуть и решить тот или другой вопрос. Вопрос о новом курсе у нас разрешался не формально, а по существу. Может быть, он разрешался с излишней тратой энергии, но если мы поставим вопрос о виноватых, как делают некоторые товарищи здесь, то я спрошу вас: кто же виноват? Те ли, которые ищут решения для партии всеми путями, которыми они располагают по Уставу партии, или Центральный Комитет, опоздавший с принятием нужных решений? Если ставится этот вопрос, давайте углубим его и поставим именно в этой плоскости.
Перехожу к следующему вопросу. Необходимо ли было тогда изменение партийного курса? Мы признаем все: необходимо. Было ли оно формально проведено? Было проведено и провозглашено и Центральным Комитетом, и подтверждено партийной конференцией. Когда мы вдаемся, — я бы сказал: вынужденно вдаемся, — в эти дискуссионные воспоминания, я вспоминаю, как в Колонном зале, на собрании Московской организации, я вносил после документа 5 декабря резолюцию, которая признавала, что у нас по этому пункту исчезли разногласия. И тов. Сталин на партийной конференции по этому поводу сказал: «Непонятно, почему эта резолюция была там отвергнута, — нужно было бы ее принять». Вот политический итог первого и основного вопроса, который встал перед партией во время дискуссии. Все, что было сверх того, все это было наростом на политическом вопросе; история отмела много личного и лишнего, и потому мы все относимся ко всему этому с гораздо большим спокойствием. Лишнее отпало, а главное и основное осталось. Вопрос стоит так: либо Центральный Комитет поступил правильно, принявши то решение, которого требовало тогда общественное мнение партии, либо сделал ненужное послабление и, значит, сделал ошибку, которую нужно исправить. Но я не слышал ни от одного ответственного коммуниста, что резолюция о рабочей демократии есть ошибка. А раз так, то нельзя обвинять ни в чем тех, кто боролся за принципы рабочей демократии.
Следующий вопрос. Мы были обвинены во время этой дискуссии в мелкобуржуазном уклоне. Всю серьезность этого обвинения для каждого члена партии, особенно старого члена партии, вы понимаете. Дальше это обвинение было официально подтверждено постановлением партийной конференции. Всю серьезность этого постановления конференции каждый член партии чувствует достаточно глубоко. С тех пор прошло известное время. Этого срока недостаточно, вообще говоря, для подведения всех итогов, но достаточно для того, чтобы видеть всю необоснованность обвинения оппозиции в мелкобуржуазном уклоне. У нас произошел в области внутрипартийной крутой перелом, связанный с изменением партийного состава. Товарищи выступают и говорят: вы нападали на партийный режим, говорили о том, что заглохла партийная жизнь, что в аппарате растет бюрократизм и т. д., а посмотрите,— рабочий класс выражает нам полное доверие, вступая в нашу партию. Безусловно, рабочий класс выражает нам доверие, и то доверие, которое мы получили благодаря вхождению 200 тысяч рабочих, представляет из себя огромнейший капитал, который трудно переоценить. Однако мы должны понять все причины того, почему это произошло. Было бы совершенно недопустимым оптимизмом говорить, что своим вступлением в партию рабочие подтверждают и одобряют все, что мы проводили во внутрипартийной политике, вплоть до бюрократических извращений, против которых в свое время ЦК принял резолюцию. Рабочий класс оказывает доверие по существу нашей политике. Наша политика была верна в общем и целом, наша международная политика, наша внутренняя политика по отношению к другим классам нашей страны была верной. Рабочий класс высказывает доверие общей линии нашей политики, вступая в нашу партию. Не надо далее забывать, что он вступает в период, во-первых, тогда, когда умер тов. Ленин. (Голос: «А раньше?»). А раньше, если брать года два назад, он больше выступал. (Шум.) Мы в 1919 году и отчасти в 1920 провели огромный набор в нашу партию. Всякий, кто изучал статистику состава партии, знает, что многие рабочие, которые тогда хлынули в наши ряды, постепенно ушли из нашей партии, и в результате мы получили тот социальный состав нашей партии, который заставил нас провести генеральную чистку 1921 года. А затем мы снова поставили вопрос об изменении социального состава нашей партии. Статистика об этом говорит достаточно убедительно. И вот смерть Ленина поставила перед рабочим классом следующий вопрос: раньше, когда у нас в партии был Ленин, у нас существовала не только связь нашей партии, центров нашей партии с рабочим классом, но и существовала особая, интимная связь беспартийной рабочей массы с тов. Лениным, который являлся воплощением всего лучшего, что есть в рабочем классе, как классе. И с этой точки зрения, каждый рядовой рабочий, который потерял вождя, ставил вопрос: может ли партия справиться со всеми трудностями, которые встали перед ней после смерти вождя, и не обязаны ли мы идти в партию и участвовать в том деле, которое является делом всего рабочего класса? И когда товарищи указывают только на правильность нашей политики, то это совершенно недостаточно. Ведь не является же случайностью тот факт, что хотя тяга в партию рабочих и наметилась до смерти тов. Ленина, наиболее массовый стихийный наплыв, которого мы не ожидали в этом размере, произошел именно после смерти Ленина и под влиянием этой утраты.
Что из этого следует? Из этого следует, что наша внутренняя партийная политика в части рабочей демократии, установленная и декретированная на партийной конференции, на этом съезде должна быть полностью подтверждена. Если мы осуществим режим рабочей демократии в рабочей партии, то мы не выпустим из нашей партии эти новые резервы, и каждый найдет надлежащее дело в нашей дальнейшей работе.
Я перехожу к экономическим пунктам, которые я и другие товарищи выставили во время дискуссии. Здесь, товарищи, проверка наступила, и проверка такая, которая, во всяком случае, не подтверждает того тяжкого обвинения, которому мы подверглись во время дискуссии и в резолюции партийной конференции. Разберем вопросы по пунктам.
1) Мы выдвинули на первый план усиление планового начала в нашем хозяйстве. Это было написано и в том документе 46-ти, о котором мне тов. Залуцкий из президиума напомнил. Это был центральный пункт в области экономической. Под влиянием тех уроков, которые мы получили в период кризиса, под влиянием тех потерь, которые мы имели от бесплановости, мы особенно настойчиво выдвигали тогда этот пункт. Мы говорили громко, — быть может, вы скажете: слишком громко, — о необходимости перехода к плановости. И надо лишь радоваться, что признание необходимости плана делается уже в партии общим местом. Это не значит, что здесь мы имеем большие практические успехи. Предстоят еще очень большие трудности, пока мы осуществим здесь то, что уже объективно назрело в нашем хозяйстве. Но во всяком случае выдвигать плановость тогда, когда мы строим социалистическое хозяйство, пытаемся строить социалистическое хозяйство, — значит выдвигать пролетарскую линию в строительстве хозяйства. Причем же здесь мелкобуржуазный уклон? Я утверждаю обратное, что если бы мы продолжали топтаться на старом месте, на месте бесплановости в нашем хозяйстве, то это означало бы бессознательную уступку мелкобуржуазной стихии. Всякий поворот в сторону плановости означает усиление пролетарской линии в области экономики. Если нам говорят о мелкобуржуазном уклоне, какой же в этом смысл, какая здесь заключена правда, кроме той, что в политике, быть может, не всегда необходимо говорить правду? (Смех.) К обвинению нас в этом пункте надо отнестись так, как это нам диктуют уже выявившиеся факты, которых нельзя отрицать, которых никто не может отрицать.
2) Второй вопрос, который мы выдвигали, — это вопрос о необходимости усиления борьбы с нэповским накоплением. Здесь сидит тов. Каменев, с которым я спорил тогда по этому вопросу на московских собраниях, на районных конференциях и пр. Я приводил цифры относительно успехов нэповского накопления. Нас обвиняли в панике, в том, что мы преувеличиваем это накопление, что меры, которые мы предлагаем, пахнут военным коммунизмом. И в то же время тов. Зиновьев, делая свой доклад, в числе плюсов теперешней политики отметил усиление борьбы с нэповским накоплением. Таким образом, и здесь по вопросу о более систематической борьбе с нэповским капиталом, о более плановой борьбе, о борьбе путем расширения нашего государственного производства, об усилении кооперации, — все это признается отчасти правильным, и, во всяком случае, общая линия того, что мы предлагали, признается правильной. Где же здесь уклон, а главное, где здесь мелкобуржуазный уклон? Тов. Молотов, выступая на партийной конференции, говорил о левом ребячестве, о рецидиве военного коммунизма. Кстати, здесь выступал тов. Ларин, вносил свои поправки, и я не слыхал, чтобы кто-нибудь из ораторов выступал против тов. Ларина, который, между тем, говорил в таком духе, в каком ему не следовало бы выступать, если он не хочет быть обвиненным в левом ребячестве. Мне говорят, что еще выступят против него. Очень хорошо, что выступят, прежде не выступали.
Итак, поскольку мы говорили об усилении борьбы с нэповским накоплением, в этом пункте мы оказались правы. Это, не говоря о конкретных мерах, есть в настоящий момент общепартийная политика. Те настроения, которые теперь имеются в беспартийной рабочей массе, которые прорываются то тут, то там, которые вы все чувствуете, а именно усиление активности рабочего класса, желание более решительной борьбы с нэповским накоплением, — все это говорит о том, что партия здесь идет по линии того, что назревает в рабочем классе.
И когда на Московской губернской конференции я в заключительном слове указывал на то, что перед нами не только проблема отношений рабочего класса с крестьянством, но уже целиком стоит проблема отношения рабочего класса к нэповской сложившейся буржуазии, то тогда это опять-таки казалось преувеличением, опять это казалось проявлением паники по отношению к нэповскому капиталу. А здесь тов. Зиновьев в своем докладе говорит на ту же тему. Он говорит, что эта проблема стоит перед нами и ее надо продумать во всех частях. Я говорил, главным образом, об экономической стороне этой проблемы и повторяю, что здесь мы точно так же указывали на необходимость поворота в том направлении, в каком в настоящее время складывается и в каком не может не складываться объективно политика нашей партии в отношении к частному капиталу.
3) Перехожу к следующему предложению, за которое мы, авторы поправок к хозяйственным тезисам ЦК, подверглись чудовищным, можно сказать, прямо издевательским, обвинениям со стороны тов. Ларина. Очень худо, конечно, если большевистская линия должна защищаться тов. Лариным со всеми качествами, присущими его выступлениям. Об этом эпизоде надо только пожалеть. Тов. Ларин утверждал, что, выдвигая на случай товарного голода товарную интервенцию и возражая против активного товарного баланса в том размере, как это тогда намечалось, — что мы отражаем влияние на партию кулацких элементов. Товарищи, что такое товарная интервенция? Товарная интервенция — это ввоз товаров из-за границы с целью регулировать обмен на внутреннем рынке тех товаров, которых не хватает вследствие недостаточности собственного производства. Мы все время боролись против той мысли и против той тенденции, которая абсолютно не оправдывалась нашей нищетой, а именно, что мы можем накоплять иностранную валюту (активный баланс — это и значит накопление валюты в нашей стране), храня их в кассах нашего Государственного банка в то время, как элементарнейшие потребности нашей страны не удовлетворены, когда мы имеем большой дефицит в нашем бюджете; мы говорили о том, что неверно, экономически неверно и нецелесообразно с точки зрения хозяйственной, так строить торговую политику, — и действительность подтвердила наши опасения в самый ближайший срок. Мы говорили о том, что нам необходимо уравновесить по возможности ввоз с вывозом, ввозя, разумеется, в первую очередь машины и оборудования, но не отказываясь вместе с тем от товарной интервенции в случае недостатка тех или иных товаров широкого потребления. Мы уже решили относительно ввоза заграничного мяса. Мы решим очень скоро, вероятно, ввиду недостатка продукции сахара в этом году, о ввозе иностранного сахара. Я вас спрашиваю, товарищи, почему товарная интервенция есть мелкобуржуазный уклон, а ввоз иностранного мяса, свинины и сахара есть подлинная коммунистическая политика в области хозяйства? Напомню вам, что употребление валюты на увеличение импорта уже принято в СТО. Есть ли это решение СТО отступление от пролетарской политики в экономических вопросах и продукт кулацкого влияния на нашу партию? Я совершенно не склонен к шуткам, но как можно не поставить этот вопрос? Когда мы совершенно правильно на основании учета всего хозяйственного положения, на основании анализа нашего торгового баланса говорили о том, что бессмысленно накоплять иностранную валюту в нищей стране, что нужно уравновесить ввоз и вывоз, когда указывали, что при товарном голоде спекулянты, в конце концов, выиграют, а мы проиграем, и население, потребители, проиграет целиком, прежде всего, конечно, наши потребители, мы тогда указывали на необходимость этой меры. В пылу полемики при тех невероятнейших преувеличениях и излишествах, которые были тогда допущены и которые нервировали всю партию и застилали ей глаза на истинное положение вещей, — мы тогда подверглись обвинению насчет мелкобуржуазного уклона по этому пункту. Пора снять это обвинение. Здесь вышел тов. Ларин, который коснулся немножко этого, и что же он сказал? Не увязали-де что-то такое в политике с экономикой. Нет, извините, вы прямо скажите: вы настаиваете на ваших статьях, которые вы помещали в «Правде», настаиваете и теперь, когда СТО принял уже решение о ввозе товаров? Так обвиняйте тогда СТО в мелкобуржуазном уклоне. Подобного сорта полемика, нисколько не уясняя вопроса, в то же время вносила деморализацию в ряды нашей партии, и мы против этого самым решительным образом протестуем. (Голос с места: «Кто это — вы?».) Все, кто подвергался этим обвинениям. Я больше всего подвергался этим обвинениям и те три товарища, которые вносили резолюцию в Колонном зале с поправками к хозяйственным тезисам ЦК. Итак, товарищи, по этому вопросу наступила полная проверка. Здесь обвинение против нас оказалось совершенно неосновательным.
4) Перехожу к следующему вопросу — насчет кооперации и частной торговли. В выступлениях, которые я делал на ряде собраний Москвы, я подчеркивал, что, раз мы ставим и должны будем поставить вопрос о борьбе с нэповским накоплением и частным капиталом, мы должны в корне реорганизовать теперешнюю кооперацию, которая не контролируется снизу и в этом отношении не представляет общественного учреждения, не подвергается контролю сверху и потому торгует хуже, чем государственные торговые предприятия. Мы должны решить этот коренной вопрос. Я указывал на то, что в статье тов. Ленина этот вопрос поставлен во всей широте; я указывал, что он заново должен быть продуман во всей широте нашей партией.
Я очень рад, товарищи, что тов. Зиновьев также указывает на важность постановки вопроса, на которую указывал тов.Ленин, что у нас недостаточно была понята та проблема, которую ставил тов. Ленин в последних статьях.
Я спрашиваю: выдвижение этого вопроса, когда мы начинаем борьбу с частным капиталом, — представляет ли оно из себя мелкобуржуазный уклон?
5) Перехожу к следующему вопросу. Здесь мы защищали ту точку зрения, что совершенно недопустимо в настоящий момент не ставить уже перед собой вопрос о необходимости управления нашим государственным хозяйством, как единым целым. Тов. Пятаков уже выступал на партийной конференции по этому вопросу. Он тогда не был понят. Но то, что он защищал, — то партия поймет, должна будет понять в самое ближайшее время, когда мы со всеми проблемами управления нашего хозяйства, как единого целого, встретимся на ближайших этапах нашей борьбы с частным и международным капиталом, как со злободневными проблемами. Это, товарищи, будет понято, и это будет проведено.
Я вас спрашиваю: выступление сжатого в едином кулаке всего нашего хозяйства, — тогда, когда сила наша заключается не в том, что мы имеем достаточно накопленных средств, а в том, что мы в состоянии соединить все наши ресурсы, опираясь на диктатуру пролетариата, — разве эта сила не возрастет в значительной степени, если мы соединим все разрозненные единицы нашего хозяйства. Брошенные отдельно в конкурентную борьбу с частным капиталом, эти единицы могли бы быть побеждены, потому что сила советского хозяйства не в силе отдельного предприятия в сравнении с капиталистическим, а в силе всего государственного комплекса. Когда мы их объединяем, разве мы не усиливаем нашего ударного кулака, разве отдельные прутики разрозненного нашего хозяйства мы не делаем во много раз сильней, связывая их веревкой внутренней экономической дисциплины и определенного оперативного плана? Это тот вопрос, который стоит перед нами, который будет стоять на ближайшем съезде и который партия должна будет во что бы то ни стало решить. Мы живем в такой период, когда вопрос о социалистическом накоплении, о том, чтобы мы при нашей бедности пережили этот промежуток времени, который нас отделяет от того момента, когда мы на техническом базисе в состоянии будем побеждать мелкое производство, — имеет центральное значение. Этот промежуток времени мы должны будем прожить с величайшей экономией, с величайшим напряжением всех своих сил, объединяя каждую отдельную единицу, которая действует в этой конкурентной борьбе, и помогая ей. И этот тягчайший период первоначального социалистического накопления, который, может быть, продлится с десяток лет, пока мы не получим экономического преимущества над мелким производством на основе накопленного советского капитала, — этот промежуток мы сможем пройти победоносно лишь в том случае, если наше хозяйство будет вести борьбу за существование и развитие, выступая как единое целое. И если мы для того, чтобы продумать этот вопрос, поставить его перед сознанием нашей партии, продебатировать его, если мы выдвигаем его,—я вас спрашиваю: разве эта постановка вопроса не идет по линии тех настроений, которые идут снизу, со стороны рабочего класса, когда он недоволен тем, что в настоящий момент он слишком мало получает, когда частный капитал растет рядом с ним?
Разве вы не понимаете внутренней связи, которая есть между этим предложением, которое делается с верхов нашего хозяйства, и тем стихийным процессом, который идет из низов рабочего класса? Разве вы не понимаете, что это предложение идет по линии тою же самого усиления борьбы с нэпом, усиления борьбы с мировым капиталом, усиления организма всего нашего хозяйства? И когда мы выдвигаем это предложение, те, которые еще не продумали его до конца, хихикают теперь над предложением тов. Пятакова так же, как они смеялись над нашей товарной интервенцией. А мы беремся, товарищи, вам доказать, если хотите, в книгах, брошюрах, что это единственный путь, по которому организационно должно будет пойти наше хозяйство.
Да, это все неизбежно, и партия нас поймет. Но я, товарищи, спрашиваю: когда мы выдвигаем предложение в этом направлении, кто может сказать, что это есть уклон от пролетарской линии, не борьба за пролетарскую линию в строительстве госхозяйства?..
Вот все, что мы предлагали. Историческая проверка не наступила еще полностью, но по некоторым пунктам она уже наступила, и по этим пунктам мы должны и можем уже смело сказать, что полемические преувеличения, которые были сделаны во время этой дискуссии, и ряд обвинений, которые были нам предъявлены, оказались неосновательными. В настоящее время проверка эта происходит, и мы обращаемся к партии, и особенно к той части партии, которая больше всего считала нас заблуждающимися в основных вопросах, и просим пересмотреть и отменить решение о мелкобуржуазном уклоне.
Теперь разрешите мне сказать два слова по поводу проходящей чистки с полной откровенностью. Товарищи, было бы гораздо лучше, если бы эта чистка была проведена таким образом, чтобы было постановлено очистить партию от определенной части оппозиционных элементов. Тогда каждый, кто подвергся бы исключению именно за это, уходил бы из партии не как человек, опозоренный политически и морально. Его исключили за оппозицию. Он, вероятно, надеялся бы и, я думаю, не без основания надеялся бы на то, что он когда-нибудь вернется в ряды нашей партии. Он уходил бы не как «карьерист», не как шкурник, склочник и т. п.
Эта чистка проводится (это статистически можно доказать) в отношении организаций, которые в огромном большинстве как раз выносили оппозиционные резолюции. (Голоса: «Какие это организации?».) Что касается положительной стороны этой чистки, в смысле выявления злоупотреблений, то она полностью всеми приветствуется, и никто против нее не возражает. Но я говорю о политической чистке. Ту чистку, о которой вы говорите, всегда нужно проводить, она проводилась, всегда будет проводиться, и всегда партия будет ее приветствовать. Я говорю о чистке, как об определенном методе борьбы с оппозицией, о методе борьбы за прошлое. Было бы лучше определенно и ясно поставить вопрос. Но в настоящее время мы видим, что те комиссии, которые проводят эту чистку, обязанные по постановлению ЦКК не чистить за оппозицию, в то же время нередко чистят за оппозицию, и перед ними такое положение: они вынуждены формально исключать товарищей из партии не за то, в чем они действительно виноваты. (Голоса: «Факты!».) Фактов сколько угодно, я расскажу их Ярославскому. Таким образом, я считаю, что эта ошибка вредна нашей партии, она вредна в том отношении, что вся эта операция протекала перед съездом, что она привела к тому, что часть членов нашей партии, благодаря этой операции, потеряла возможность свободно обсуждать все вопросы перед партийным съездом.
Далее, при этой чистке, благодаря отсутствию гласности и контроля членов партии, был наделан ряд ошибок, которые только частично могут быть исправлены. Вообще же чистку лучше было бы провести после партийного съезда, даже по времени отделить ее от периода дискуссии, сделать гласной, не торопиться, и тогда бы мы не имели таких фактов, которые мы имеем сейчас; наряду с разложившимся, шкурническим и чуждым элементом исключается иногда доброкачественная молодежь, из которой выработались бы хорошие коммунисты. В результате ошибок чистильных комиссий уходят из партии с волчьим билетом люди, которых терять нам смысла нет. Именно тогда, когда мы имеем наплыв рабочих в нашу партию, когда опасность со стороны нерабочего элемента меньше, чем была раньше, мы могли бы не торопиться с этим мероприятием и провести его более осторожно и внимательно с минимумом ошибок.
В заключение еще два слова. В настоящий момент мы в нашей внутренней жизни стоим перед следующими фактами. Активность рабочего класса возрастает, потребности его растут, увеличиваются его потребности во всем том, в чем он вынужден был отказывать себе, и в чем отказывало ему государство во время гражданской войны. В то же время возможности со стороны нашего хозяйства удовлетворять эти растущие потребности рабочего класса весьма и весьма невелики и отстают от потребностей рабочих масс. Везде и всюду на всех партийных собраниях, где затрагиваются эти вопросы, мы убеждаемся в этом. Эта чрезвычайно важная, серьезнейшая проблема целиком приводит нас к проблеме нашей промышленности. Мы имеем один миллион триста тысяч безработных, мы имеем колоссальную скрытую безработицу в деревне, которая страдает от недостатка основного капитала в земледелии. Наша промышленность также прежде всего страдает от недостатка капитала. Потребности будут расти быстрее, чем наше социалистическое накопление, чем заработная плата. Это ставит нас перед огромной важности проблемой. Нам нужно вовремя предвидеть те явления, которые должны отсюда проистечь. И здесь мы снова и снова приходим к основной проблеме: производство и расширение производства — прежде всего, внимание промышленности — прежде всего, план в нашем хозяйстве — прежде всего. Поэтому надо только пожалеть, что вопроса о нашей промышленности, о ее судьбах, о ближайших ее перспективах, т. е. центрального вопроса нашей экономики и нашей политики, мы не поставили на партийном съезде.