«Задача решена».
Правительство перманентного кризиса — сконструировалось. Принцип «коалиции» утверждён: в правительстве представлены наряду с демократией и т.д. «живые силы страны», за которыми так долго и безуспешно охотились И. Церетели и особенно А. Керенский. «Задача разрешена», заявил Церетели на заседании Петроградского С. Р. и С. Д.; и он был прав, тысячу раз прав.
«Задача разрешена», но чья эта задача — в чьих интересах она разрешена и какою ценою куплено её решение? Вот на эти вопросы ни Церетели ни «Известия С. Р. и С. Д.» не дали и не могут дать сколько-нибудь обоснованного ответа. «Задача», о которой говорило устами Церетели большинство демократии, заключалась в том, чтобы добиться «наиболее полного единения революционных сил». Достигнуто ли это единение или нет? «Известия» и Церетели говорят нам: да, достигнуто. Мы отвечаем: достигнуто не «единение», а изоляция революционной демократии. И в этом-то и заключался весь секрет решенной Керенским «задачи». Она решена, и решена в пользу контр-революционной буржуазии. Тем, кто, как руководители Советов, не могут или не хотят понимать смысла происшедших событий, мы порекомендуем пойти на выучку к «Речи» и к Павлу Николаевичу Милюкову.
Кадетские реальные политики знают, где раки зимуют, и не в пример Церетели и другим наивным и наивничающим политикам демократии ставят все точки над «i», расценивая «решенную задачу» как поражение революционной демократии. Сбылись давнишние мечтания кадетов и всех чёрных сил, которые теперь идут под защитным флагом партии народной свободы. На некоторое время (мы глубоко убеждены, что не навсегда) Советы отошли от активной политической деятельности, «посторонились» и дали дорогу «живым силам». Вот что говорится в передовой статье «Речи» (№ 172, от 25-го июля):
«Метод составления правительства, помимо Советов и Комитетов, уже указывал на начало эмансипации правительства от "полноправных органов революционной демократии". В этой эмансипации заключается весь политический смысл совершившийся перемены».
Теперь кадеты имеют право ставить в кавычки полноправные органы революционной демократии. Ирония милюковцев, сознаемся, как это ни больно, вполне уместна: задача решена…
Демократия посторонилась. Керенский, этот типично буржуазный демократ и вполне безответственный политикан — таким он себя зарекомендовал с первых дней революции, когда вопреки решению Исполнительного Комитета Петроградского С. Р. и С. Д., товарищем председателя которого он состоял, вошёл в состав чисто буржуазного министерства возглавляемого Гучковым и Милюковым — «решить задачу» на радость кадетам. На алтарь контр-революционной кадетской партии принесена очистительная жертва демократии в лице И. Церетели.
Не личность нас здесь интересует, или вернее — лишь постольку, поскольку её судьба была связана с судьбою Советов. В этом смысле уход Церетели в отставку весьма многознаменателен. Понятно, что объяснения ухода, даваемые самим Церетели, не могут нами приниматься всерьез. Церетели заявил в Петроградском Совете, что его уход от власти вызван лишь желанием отдаться работе в рядах демократии. И когда я — на том же заседании Совета в присутствии Церетели — объяснил его отставку — политически, как акт капитуляции Советов, и Церетели, взявший после меня слово «для разъяснений», обошел молчанием этот момент и ограничился перефразировкой своей первой речи. Церетели не дал ответа. Мы понимаем, что сознаваться в своем банкротстве нелегко, но нужно знать, что бюрократический метод объяснения политических актов, метод, заимствованный из арсенала старой власти — не сможет внести успокоение в умы. Церетели это должен был знать. За него ответила «Речь= злобствуя, злорадствуя.
Но от того, как это сказано, дело не меняется. Важно, что дано правильное объяснение.
Насколько Церетели являлся «незаменимым защитником Советов», как утверждает «Речь», насколько он был подлинным революционером — это другой вопрос. Мы убеждены, что Церетели делал, помимо своего сознания, всё для того, чтобы «советская публика» отошла на задворки политической жизни страны. Но несомненно одно, что Церетели был спаян с Советами. За это его и не любила буржуазия, симпатизирующая Керенскому, его политике «личного режима», за его фактическую безответственность перед Советами.
Смысл ухода Церетели ясен. Советы, революционная демократия своей капитуляцией начали новый фазис русской революции. Теперь перед Советами есть только два пути: или полное самоупразднение, политическое самоубийство, или диктатура. Третьего пути нет. «Контроль», с момента предоставления Центрального Исполнительного Комитета Керенскому, а с ним всему Временному Правительству тех широких, диктаторских полномочий немыслим. «Давление» возможно, но нужно помнить, что попытки оказывать его на Временное Правительство неизбежно приведут к новому кризису власти; создадут такие условия, при которых ребром встанет вопрос уже не только о политическом самоограничении Советов, а об упразднении их вообще. Исход кризиса, исход борьбы классов определится тем, насколько революционная демократия осознает свою историческую миссию, насколько она будет сильна для того, чтобы её выполнить.
Что борьба Советов с Временным Правительством неизбежна, это понимают и руководители теперешнего большинства Советов. Эта смутная тревога нашла себе достаточно яркое выражение в резолюции, принятой Петроградским Советом. Смысл её — предостережение Временному Правительству. Приведём 5 основных пунктов этой резолюции:
1) Никаких посягательств на право органов революционной демократии, без активного содействия которых страна роковым образом пойдёт навстречу анархии, дезорганизации и гражданской войне.
2) Никаких отступлений в области международной политики от демократических принципов.
3) Недопущение того, чтобы борьба власти с анархический эксцессами вырождалась в борьбу с целыми политическими течениями.
4) Решительная борьба с контр-революционными заговорами и поползновениями, откуда бы они не исходили.
5) Скорейшее проведение в жизнь ряда аграрных, социально политических и финансовых мероприятий, возвещенных в Декларации 8 июля.
Что борьба неизбежна, понимают и кадеты, и готовятся к тому, чтобы в предстоящем конфликте окончательно раздавить Советы. Будем верить, что смутная тревога перед грозящей опасностью, охватившая довольно широкие круги демократии, толкнет и большинство Советов к более решительным шагам, подскажет ему более революционную тактику. Новое правительство, родившееся в результате политического самоограничения Советов, не в пример прежнему встречает поддержку и симпатии буржуазии, а это грозный, заставляющий демократию призадуматься, симптом. Кадетская партия — выразительница интересов буржуазии, из-за прекрасных жестов и фраз Керенского, доверия и поддержки Временному Правительству оказывать не стала бы. Не оказывали же кадеты поддержки Временному Правительству до капитуляции Советов, хотя в рядах правительства и находился многошумливый с оттенком мелодраматичности Александр Федорович Керенский.
Не «дух противоречия» говорит нашими устами, не доктринерство (в простом смысле этого слова), а сознание той опасности, призрак той бездны, в которую влекут несчастную страну сознательные преступники в лице кадетов и безвольные, плетущиеся в их хвосте — мелкобуржуазные демократы… Разве не симптоматично? Кадетский съезд принял резолюцию, в которой говорится:
«Съезд выражает твердое убеждение, что, только став на почву общенациональной политики и отказавшись от начал классовой борьбы, лозунгов явного или скрытого циммервальдизма, только решившись быть сильной и независимой властью, Временное Правительство окажется способным выполнить свой долг, избавив Россию от гибели.
«Съезд призывает партию оказать своим сочленам всю нравственную поддержку в осуществлении выпавшего на их долю долга».
У кадетов есть все основания «выражать убеждение», что Временное Правительство будет «независимой» (от демократии) властью и, что оно откажется от «явного или скрытого циммервальдизма», будет творить их волю, волю кадетской партии. Не менее симптоматично и удовольствие «Речи» (в № 173) по поводу обращения Временного Правительства к населению.
«Новая власть — говорится там — становится в своем воззвании на общенациональную точку зрения. Самая терминология лишена прежнего налета специфически революционных фраз».
Не в терминологии здесь, разумеется, дело. Не этому рады кадеты, а тому, что не будет «специфического», «революционного» налета и во всей политике Временного Правительства. Недостаток места не позволяет мне остановиться детальнее на этом. Во всяком случае, уже и сейчас можно с полной категоричностью сказать, что капитуляция Церетели, капитуляция меньшевиков и с-рев., принесши Совет в жертву классовым интересам буржуазии, открыла ворота для контр-революции.
Уже и сейчас можно сказать, что в новую пучину несчастий будет вовлечена российская демократия, что империалисты союзных стран и Россия подымут голову и что заколдованный кровавый круг кошмарной бойни народов — замкнется еще теснее.
Революции и её завоеваниям грозит смертельная опасность. Долг всех, кому дорога эта революция, стальным кольцом сплотиться вокруг Советов, чтобы быть на своем посту в тот момент, когда пробьет година испытаний.
И. Юренев.
«Вперед» № 8, 12 августа (30 июля) 1917 г.