История Совета Рабочих Депутатов

Слово редакции «Искра-Research» читателю

Памяти Арама Тер-Мкртчянц
Предисловие 1906 г.

Н. Троцкий — Совет и революция

А. Кузовлев (С. Зборовский) — Как возник Совет

Г. Хрусталев-Носарь — История Совета Рабочих Депутатов (до 26-го ноября 1905 г.)

Введение
Октябрьская стачка и возникновение Совета Рабочих Депутатов
До манифеста 17-го октября
Конституционная эра
Демонстрация 18-го октября
Ликвидация октябрьской стачки
Самооборона
Восьмичасовой рабочий день
Ноябрьская стачка
Опять восьмичасовой рабочий день
Мобилизация революционных сил
Комиссия безработных
Состав, функции и политическая физиономия Совета Рабочих Депутатов
Исполнительный Комитет
Отношение к Совету правительства, буржуазии и рабочих
Истекшее десятилетие (1914 1924 гг.)

В. Звездин — Последние дни Совета

С. Введенский — Ноябрьская забастовка

А. Симановский — Пролетариат и свобода печати

Б. Петров-Радин — Борьба за восьмичасовой рабочий день

П. Злыднев — У графа Витте

Н. Немцов — На металлическом заводе Растеряева

А. Симановский — Как печатались «Известия Совета Рабочих Депутатов»

М. Киселевич — Союз рабочих печатного дела

Н. Троцкий — Совет и прокуратура


Ноябрьская забастовка.

Сверчков-Введенский, Дмитрий Федорович (1882-1938) — один из виднейших деятелей Совета Рабочих Депутатов 1905 г., член его Исполнительного Комитета и член президиума Совета. По делу Петербургского Совета был сослан в Сибирь; после побега с поселения жил в 1907 — 1910 г.г. в эмиграции. В 1910 г. поехал в Россию делегатом от "голосовцев", сторонников меньшевистского "Голоса соц.-дем.", но вскоре был арестован в Москве на собрании в редакции меньшевистского "Возрождения" и сослан в каторгу; по ходатайству родных и вследствие болезни 3-летний срок каторги был заменен ему поселением внутри России. 3 марта 1917 г. он был амнистирован Временным Правительством, после чего вновь стал принимать участие в политической жизни России. В 1922 г. напечатал воспоминания о революционном движении ("На заре революции"). Сверчков вступил в РКП(б) в 1920 году, работал в Наркомате путей сообщения, был членом Верховного суда СССР, затем заместителем директора Государственного литературного музея. Как и большинство участников революционного движения, был расстрелян во время сталинской Чистки. /И-R/

Sverchkov

 

I.

Революция победила.

Вечером 17 октября на улицах Петербурга жадно хватали только что вышедший манифест и громко читали обещание долгожданных свобод, заканчивавшееся даже намеком на всеобщее избирательное право. И эти давно знакомые слова: свобода совести, слова, собраний, союзов и неприкосновенность личности, — проникали в сознание как что то новое, неслыханное и наполняли и слушателей, и читателей впервые сознанной гордостью победы.

Тогда каждый чувствовал в себе гражданина.

И хотя аккомпанементом к манифесту были залпы войск, стрелявших в окна Технологического Института, но к ним не прислушивались, на них не обращали внимания. Эти залпы звучали прощальным салютом над свежей могилой самодержавия.

Кто то, охваченный радостью, подошел к уныло стоявшему на посту городовому и, показав ему манифест, стал восторженно толковать ему о победе народа над угнетателями, о свободе, о новой полной и кипучей жизни, открывающейся перед Россией. Городовой безучастно выслушал его речи, равнодушно прочитал манифест и спокойно сказал: «Да; но здесь нет подписи Трепова».

Последующие события показали, что эта оценка манифеста была верна.

Правильнее всех понял значение акта 17 октября рабочий класс.

На следующий день улицы Петербурга были покрыты черными потоками народа, гордо поднявшего тысячи красных знамен революции, волнами неслись над ними по воздуху могучие, вырывавшиеся из десятков тысяч грудей, победоносные звуки Марсельезы, когда Совет Рабочих Депутатов собрался и сказал: «Всеобщая политическая забастовка продолжается».

В этот же день Трепов дал свой комментарий к манифесту, расстреляв мирную толпу демонстрантов на углу Гороховой и Загородного проспекта.

На одном из следующих собраний Совет Рабочих Депутатов решил прекратить забастовку 21 октября в 12 часов дня с тем, чтобы рабочий класс мог сорганизоваться еще теснее, вновь выступить на борьбу за выставленные требования и тогда идти до конца, до полной победы. Вместе с тем Совет решил фактически провести в жизнь свободы, добытые октябрьской забастовкой.

Проводя в жизнь свободы, «дарованные» 17 октября, рабочий класс столкнул правительство со скользкой почвы самодержавных законов на путь грубой силы и тем раскрыл перед всей Россией действительное содержание «действительных» свобод 17 октября.

Борясь за выставленные требования, рабочий класс сознавал, что осуществление их в полной мере может быть достигнуто только при помощи революционной части войск, и поэтому чутко прислушивался к их настроению.

Кронштадский бунт явился одним из его показателей.

Глухое брожение среди войсковых частей, расположенных в Кронштадте началось еще в августе 1905 года. Уже тогда в каждом экипаже и батальоне существовали кружки из сознательных матросов и солдат, уяснявших товарищам смысл и цели революционного движения и подготовлявших почву для активного выступления за провозглашенные народом требования. Но октябрьские события не дали довести работу до конца.

Увлеченные славной победой народа над правительством, полусознательные матросы и солдаты стали неудержимо рваться в бой теперь же, без организации, без подготовки.

Напрасно товарищи удерживали их от преждевременного выступления, стараясь доказать необходимость предварительной подготовки и соглашения с другими частями кронштадтского гарнизона. Те не хотели ничего слушать и упрекали всех неодинаково с ними мысливших в трусости и нерешительности. Таким образом передовая часть армии и флота была принуждена принять участие в восстании, руководить которым она не имела силы, и которое должно было кончиться полным поражением.

23 октября в г. Кронштадте на площади состоялся митинг, на котором присутствовало до 5.000 матросов и депутаты от каждой команды и роты артиллерии и пехоты.

Прибывшее начальство тщетно умоляло разойтись и собраться для обсуждения своих нужд в экипажах. Было решено устроить в следующее воскресенье, 30 октября общее собрание Кронштадского гарнизона, на котором и обсудить план дальнейших действий, а пока была выработана нотация царю. Петиция эта содержала следующие требования:

1) Согласно дарованному манифесту, матросы являются российскими гражданами; как таковые, они имеют право собираться и обсуждать свои дела. Если военным неудобно собираться на площадях, — пусть им отведут манеж.

2) Сократить срок службы.

3) Жалованье не меньше 6 рублей в месяц.

4) Выдавать хорошую обмундировку и хорошую пищу, а то приходится чуть ли не круглый год одеваться на свои деньги.

5) Матросы должны по своему усмотрению располагать свободным временем. Теперь же, как крепостные, — обо всем просить разрешения приходится.

6) Беспрепятственная доставка вина, так как матросы — не дети, опекаемые родителями.

7) Военные должны иметь доступ на все частные собрания. Теперь же они в этом стеснены. Например, в одном сквере есть надпись: «вход с собаками воспрещен» и т. д. И тут же внизу: «матросам и солдатам вход запрещен». А между тем они — «защитники отечества», исполняют трудную службу и в то же время наравне с собаками поставлены.

Кроме того решено было требовать:

1) Уничтожения сословий, чтобы все были равны.

2) Свободы религии.

3) Неприкосновенности личности, а то придут, схватят матроса и без эащиты посадят.

4) Образования на родном языке.

5) Свободы слова. Ведь военные низшие чины только и могут говорить: «точно так», «никак нет» и «есть». Они должны иметь право и с начальством и везде говорить открыто и что хотят. Затем было постановлено бороться вместе с народом за полное народовластие и за свободу*.

* «Новая Жизнь» 1905 г., — № 5.

Митинг мирно разошелся.

26 октября по городу разнесся слух, что в 3-м артиллерийском батальоне неспокойно. Солдаты взволновались там из-за предложенной им на обед солонины с червями и из-за неувольнения из казарм в отпуск. К вечеру начальство арестовало около сотни «зачинщиков» и отправило их в вагоне на форты. По дороге арестованные звали на помощь и просили освободить их. Прибежавшая толпа солдат и матросов разбила вагон и выпустила арестованных, причем конвойные солдаты отказались стрелять в нападающих, и только сопровождавший конвой офицер выстрелил несколько раз и убил 3 матросов и 1 солдата. На выстрелы выбежали из казарм артиллеристы. Начались беспорядки.

К вечеру восстали 7-й и 4-й флотские экипажи и 3-й артиллерийский батальон. Растерявшиеся командиры везде по первому требованию выдавали солдатам и матросам ружья и боевые патроны.

Тем временем полиция не дремала. Организовав на скорую руку из местных хулиганов и из шатающихся всегда в огромном числе по Кронштадту поклонников чудодейственных талантов о. Иоанна Кронштадтского, банды громил, она принялась с их помощью разбивать и грабить магазины и казенные винные лавки. Вскоре к ним присоединилась и наиболее неразвитая часть восставших войск, соблазненная легкостью поживы и даровым угощением в «казенках».

Передовые солдаты и матросы прилагали все усилия, чтобы прекратить бесчинства и грабежи, часто даже пуская в ход против разбойничьих банд оружие, но под руководством местного полицмейстера, предводительствовавшего главной шайкой хулиганов*, погром разливался все шире и шире…

* «Новая Жизнь» 1905 г., — № 5.

Солдаты и матросы «беспорядочными толпами всю ночь ходили по улицам, стреляя в воздух и часто вступая в перестрелку с войсками, не принимавшими участия в бунте.

На следующее утро из Петербурга прибыли 2 батальона Павловского полка, 2 батальона Преображенского полка, эскадрон лейб-гвардии драгун, Иркутский и другие полки — 24 дивизии. «Спокойствие» в городе было восстановлено. Несколько сот арестованных за участие в бунте матросов и солдат решено было предать военно-полевому суду.

Такова в немногих словах история кронштадского восстания.

II.

29 октября вся Польша была объявлена на военном положении.

В Саратовскую, Черниговскую и Тамбовскую губернии были посланы для «умиротворения» крестьян три сатрапа с неограниченными полномочиями.

Ставший на страже свободы пролетариат не мог не отозваться на первую попытку властей— вновь вернуться на прежний путь беззакония, не мог молча смотреть, как нагло нарушаются «действительные» свободы 17 октября тем самым правительством, которое только что торжественно заявило, что «печаль народная — его печаль».

30 октября депутаты Невского района явились в Исполнительный Комитет Совета Рабочих Депутатов и потребовали созыва экстренного собрания Совета для обсуждения последних событий.

31 октября с таким же требованием явились в Исполнительный Комитет депутаты Выборгского района.

В эти два дня на многих заводах и фабриках Петербурга уже были приняты резолюции протеста против готовящихся казней солдат и матросов в Кронштадте, рекомендовавшие, как меру протеста, политическую забастовку.

Так, рабочие завода Пульмана на собрании 31 октября приняли следующую резолюцию:

«Крайне возмущенные решением правительства по отношению к матросам города Кронштадта, заявившим свои справедливые требования, требуем немедленной отмены смертной казни и немедленного следствия с участием представителей от населения; мы требуем немедленного освобождения матросов, — в противном случае объявляем политическую забастовку».

Рабочие Ново-Адмиралтейского порта вынесли следующую резолюцию:

«Мы, собравшиеся рабочие Ново-Адмиралтейского порта, обсудив гнусное намерение самодержавного правительства расстрелять наших славных товарищей матросов и солдат, поднявших знамя восстания наравне со всем русским пролетариатом против гнета и произвола самодержавного правительства, требуем немедленного освобождения славных борцов за свободу; в противном случае мы не отвечаем за последствия и готовы на все, чтобы не допустить казни и отомстить за товарищей, восставших за освобождение измученной правительством родины».

Рабочие патронного завода Г. Барановского:

«Мы приветствуем наших братьев-матросов и солдат, поднявшихся против ненавистного всем самодержавия. Мы зовем всех пробудившихся военных к последнему всеобщему натиску для превращения в прах гнилых остатков отжившего полицейского строя; зовем их на борьбу в рядах пролетариата и трудового крестьянства за права народа, за улучшение нашего экономического положения, за передачу всей земли в руки трудящихся. Мы протестуем против предания военно-полевому суду кронштадтских борцов за волю народа и, под руководством Петербургского Совета Рабочих Депутатов, примем все меры для противодействия зверскому приговору.

«Долой самодержавие!

«Да здравствует воля народа и народный суд!»

Мы могли бы привести десятки резолюций подобных этим в доказательство того, что инициатива ноябрьского выступления петербургского пролетариата принадлежит даже не Совету Рабочих Депутатов, а избравшим его массам.

Таким образом депутаты, явившиеся на экстренное собрание Совета 1 ноября, созванное для обсуждения последних событий, ужо были ознакомлены с настроением своих избирателей по данному вопросу.

Собрание открылось речами членов только что приехавшей в С.-Петербург польской делегации, которые обрисовали истинный характер освободительного движения в Польше, вопреки правительственным утверждениям, не ставящего своей целью отделение Польши от России.

«Мы приехали сюда обратиться к русскому народу и только к народу, а не к правительству», говорили польские депутаты. «Мы приехали, чтобы сказать, что поляки не требуют чего либо особенного для себя; их требования — есть требования русского народа, и с ним рука об руку хотят идти они в борьбе за эти требования».

От имени Совета Рабочих Депутатов член Исполнительного Комитета ответил полякам следующее:

«Товарищи! Я думаю, что выражу здесь общую всем нам мысль, если скажу, что борьба польского и русского пролетариата есть общая борьба под одним девизом: «Пролетарии всех стран соединяйтесь!» То дело, за которое стоит польский пролетариат, — есть наше дело; то дело, за которое стоим мы, — есть его дело, и потому мы готовы протянуть руку польскому пролетариату для совместной борьбы. Русский пролетариат за всеми национальностями признает право самоопределения и всегда будет бороться против всех форм эксплуатации. Задачи польского пролетариата вполне тождественны с нашими, и наша борьба для того, чтобы быть победоносной, должна быть общей борьбой. Самодержавное правительство объявляет сегодня военное положение в Польше, завтра — усиленную охрану в Черниговской, Самарской и др. губерниях. Оно одинаково давит и русский и польский народ, и мы должны рука об руку, пролетариат русский и польский, напрячь все усилия, чтобы осуществить выставленные нами требования, чтобы добиться полного народовластия».

После этого собрание перешло в обсуждению кронштадских событий.

Матрос — из числа участвовавших в восстании— и представители кронштадских революционных военных организаций рисуют картину бунта, как она у нас изложена выше. Затем делаются сообщения о принятых по этому вопросу решениях на заводских митингах и читаются вынесенные ими резолюции.

После долгого обсуждения, Совет Рабочих Депутатов огромным большинством принимает предложенную Исполнительным Комитетом резолюцию:

«Царское Правительство продолжает шагать по трупам. Оно предает военно-полевому суду смелых кронштадских солдат армии и флота, восставших на защиту своих прав и народной свободы. Оно закинуло на шею угнетенной Польши петлю военного положения.

«Совет Рабочих Депутатов призывает революционный пролетариат Петербурга, посредством общей политической забастовки, уже доказавшей свою грозную силу, и посредством митингов протеста проявить свою братскую солидарность с революционными солдатами Кронштадта и революционными пролетариями Польши.

«Завтра, 2-го ноября в 12 часов дня, рабочие Петербурга прекращают работу с лозунгами:

«Долой полевые суды!

«Долой смертную казнь!

«Долой военное положение в Польше и во всей России!»

 

Тогда же было принято следующее воззвание к солдатам:

«Товарищи—братья солдаты и матросы!

«Долго мы не понимали друг друга. Вас учили ваши офицеры считать нас «врагами отечества», преступниками, в которых надо стрелять, бить нагайками, колоть штыками.

«Нашу борьбу за народную свободу и за народное счастье вам рисовали, как крамолу и смуту против родины, которую во что бы то ни стало надо подавить.

«И многие из вас этому верили. Они стреляли в своих братьев, наводняли их кровью все мостовые городов.

«Теперь дело меняется. У многих матросов и солдат глаза раскрылись. Они поняли, что мы все братья, дети одного народа, что у всех нас одни враги— это начальство и все власть имущие. Они поняли, что свобода народа есть их собственная свобода, что счастье народа— их собственное счастье.

«Черноморские матросы и Кронштадский гарнизон восстали против всего начальства. Они заявили, что хотят человеческой жизни, хотят свободы, присоединяются к борющемуся народу.

«В них стреляли их темные братья, правительство направило на них жерла пушек. Сотни кронштадских солдат и матросов преданы военному суду; не сегодня — завтра их казнят.

«Мы, Петербургские рабочие, узнавши об этом, забастовали с требованием освободить наших братьев — матросов и солдат, уничтожить военные суды, уничтожить смертную казнь.

«Неужели вы — матросы и солдаты не станете на защиту ваших Кронштадтских братьев? Неужели вы будете заодно с их убийцами?

«Дело матросов и солдат — есть наше дело, — сказали рабочие и забастовали. Дело рабочих — есть наше дело, — скажите вы. Их борьба — есть наша борьба, говорите вы повсюду и присоединяйтесь к борющемуся народу.

«Забастуйте и вы, не выходите на службу. Не слушайтесь начальства, которое позовет вас на усмирение рабочих. Пусть ни одна пуля не будет выпущена против народа.

«Долой кровопийц-начальников!

«Да здравствует свободное народное правление!

Исполнительный Комитет Совета Рабочих Депутатов».

III.

Момент был крайне важный.

Петербургским рабочим, еще не успевшим оправиться от продолжительной октябрьской забастовки и связанных с нею лишений, вновь приходилось выступать на борьбу. Отовсюду слышались голоса, утверждавшие, что новая забастовка — безумие, что она неизбежно расстроит только что создавшуюся крепкую организацию пролетариата, что Совет Депутатов будет скомпрометирован, так как рабочие за ним не пойдут, что в большинстве своем рабочие еще экономисты и поэтому не поймут чисто политических задач этого протеста…

Но рабочий класс еще раз перед всеми показал свое могущество, свою организованность, свою сознательность.

Ровно в 12 часов дня 2 ноября промышленная жизнь Петербурга замерла.

Эта забастовка превзошла своим единодушием даже октябрьскую стачку, несмотря на то, что 2 ноября рабочий класс вышел на поле битвы один, тогда как в октябре его поддерживали широкие слои буржуазной интеллигенции, отколовшиеся от него теперь. Союз Союзов вынес 2 ноября следующую резолюцию:

«Правительство своими действиями по отношению к движению матросов и солдат в Кронштадте, введением военного положения в Польше, организацией погромов против интеллигенции и евреев и установлением во многих губерниях военной диктатуры по отношению к трудовому крестьянству явно пошло вразрез с обещаниями, данными в манифесте 17 октября. Усматривая в забастовке, объявленной Советом Рабочих Депутатов, протест против такого образа действий правительства, собрание постановило: 1) признать желательным присоединение всех союзов к забастовке, объявленной Советом Рабочих Депутатов, и 2) предложить всем бюро всех союзов немедленно созвать союзы для решения вопроса о присоединении их к забастовке».

Однако, несмотря на эту резолюцию сочувствия, лишь очень немногие союзы приняли участие в ноябрьской стачке. Большинство союзов или не успели до 7 ноября собраться и обсудить свое отношение к забастовке, или открыто не сочувствовали ей.

По выражению самих рабочих, ноябрьская забастовка проходила «великолепно».

При осуществлении решения Совета Депутатов рабочие не встречали противодействия даже со стороны своих наименее сознательных товарищей. Наоборот: многие мелкие заводы и мастерские, не бастовавшие до этого никогда, приняли участие в этой стачке. Областной комитет петербургского железнодорожного узла присоединился к решению Совета Депутатов и все железные дороги, кроме Финляндской, прекратили свою деятельность. Матросы-электротехники, посланные на электрические станции с целью заменить забастовавших рабочих, отказывались работать в свою очередь, когда узнавали, по какому поводу объявлена забастовка. Среди различных войсковых частей Петербургского гарнизона происходили митинги, на которых обсуждались требования рабочих и читались их резолюции по поводу кронштадтских событий.

Забастовка росла.

Тогда премьер-министр граф Витте обратился в рабочим с знаменитой телеграммой, в которой убеждал их прекратить забастовку и называл «братцами»…

Ответ Совета Депутатов на эту телеграмму даёт нам уверенность, что этот эпитет был употреблен по отношению к рабочим в последний раз…

Несмотря на то, что все с самого начала были уверены в непродолжительности этой забастовки-демонстрации, времени окончания её не назначалось до 5 ноября, когда Совет принял следующую резолюцию:

«Царское правительство решило воспользоваться передышкой, наступившей в революционной борьбе после славных дней октябрьской забастовки. Рассчитывая на утомление пролетариата, правительство бросило наглый вызов народу, объявив всю Польшу на военном положении, отправив пулеметы к голодающим крестьянам и поставив кронштадтских солдат и матросов перед угрозой расстрела.

«Рабочие Петербурга сочли своим долгом дать новый урок царскому правительству и напомнить ему, что революционный пролетариат существует, бодрствует и готов отвечать ударом на удар.

«Стачка-протест, объявленная Советом Рабочих Депутатов, началась 2 ноября в 12 часов дня и продолжается в настоящий момент с таким единодушием, которое превосходит даже январскую и октябрьскую забастовки. Этот новый революционный удар, нанесенный царскому правительству не только показал удивительную энергию, неутомимость, сплоченность и дисциплину пролетариата, но и привлек к рабочим симпатии лучшей части армии и вместе с тем еще больше подорвал русские государственные финансы.

«Единодушная забастовка петербургского пролетариата ясно показала царскому правительству и всему населению, что пролетариат не позволит молча душить граждан, восстающих против варварского деспотизма; поэтому Совет Рабочих Депутатов, считая необходимым беречь силы рабочих для решительного сражения, постановляет: прекратить стачечную манифестацию в понедельник 7 ноября, в 12 часов дня.

«Приглашая рабочий класс всей России поддержать в той или другой форме протест петербургского пролетариата против полевых судов, военного положения, смертной казни и зверских погромов черной сотни, Совет Рабочих Депутатов призывает сознательных рабочих удесятерить революционную работу в рядах армии и немедленно приступить к боевой организации рабочих масс, планомерно подготовляя таким образом последнюю всероссийскую схватку с кровавой монархией, доживающей свои последние дни».

Эта забастовка имела и существенные завоевания. 2 ноября состоялось заседание адмиралтейств — совета на котором решено было отменить назначенный над кронштадцами военно-полевой суд* и предать их обыкновенному военному суду за «буйство в пьяном виде», а появившееся сообщение официозного Петербургского Телеграфного Агентства говорило о намерении правительства снять в ближайшем будущем военное положение с Польши (фактически военное положение в Польше было отменено указом 12 ноября).

* «Известия Совета Рабочих Депутатов», № 5.

IV.

Мы сказали, что буржуазно-либеральные слои общества несочувственно отнеслись ко второй забастовке.

Объявление всей Польши на военном положении? Но протестовать против этого всеобщей забастовкой, — значит стрелять из пушек по воробьям, как говорили вожаки либерального течения. Предание кронштадтцев военно-полевому суду? Но к этому буржуазия относилась равнодушно.

Правда, вторая забастовка могла оказать и оказала серьезное влияние на войска, заставила их понять, что требования рабочих есть их собственные требования, расположила армию к пролетариату и дала уверенность в том, что впредь солдата уже не так легко будет употреблять, как орудие для расправы с восставшим народом, — но какое было до этого дело буржуазии?

Манифест 17 октября стал отправным пунктом её мышления, и выходить на улицу с оружием в руках, а, следовательно, сталкиваться с войсками, она и не собиралась.

Рабочий класс вел дальше борьбу и для этого расширял и укреплял свои позиции, — буржуазия уже мечтала о мирном культурном развитии страны под её покровительством; пролетариат стремился осуществить все свободы в их полной мере, требовал Учредительного Собрания и полного народовластия, — буржуазия мечтала о мягких, покойных креслах в завоеванной рабочими законодательной Государственной Думе и уже придумывала тысячу самых заманчивых законопроектов; пролетариат видел единственное средство для осуществления своих требований в вооруженном восстании, — буржуазия утверждала, что все зло будет вырвано с корнем, как только её представители получат министерские портфели; пролетариат стремился к окончательному уничтожению самодержавия, — буржуазия готовилась мириться с правительством.

Чего же могло быть общего между революционной тактикой пролетариата и сладкими мечтами буржуазии?

Она отдала ему дань, превознося его до небес после октябрьской победы, но плодами её намеревалась пользоваться только сама. Правда, на бумаге еще оставалось выставленное либералами категорическое требование Учредительного Собрания и всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права, но мало-помалу Учредительное Собрание стало толковаться как Государственная Дума, долженствующая выработать «учредительные пункты», которые в свою очередь, очень скоро были забыты безвозвратно, а четырехчленная формула избирательного права стала понемногу терять один за другим свои отдельные члены, — сначала «для удобства произношения», потом «для скорости написания» и, в конце концов, даже только всеобщее избирательное право потускнело, поблекло и, хотя скорость его писания и произношения увеличилась в несколько раз, оно стало во столько же раз реже соскальзывать с либеральных уст…

Либеральная пресса объясняла отрицательно отношение ко второй забастовке тем, что по «частным» поводам всеобщая забастовка недопустима вообще и что поэтому «вторая всеобщая забастовка является… крупной политической и тактической ошибкой рабочих партий» («Право», 1905 г. № 44). С внешней стороны, положение это правильно. В самом деле, по частным поводам всеобщая стачка недопустима и, следовательно, рабочий класс совершил ошибку, забастовав по поводу объявления Польши на военном положении. Но частный ли это повод?

После обещаний 17 октября, правительство предает военному суду 10-миллионный народ, возведя на него грубую клевету в стремлении отделиться от России (правительство, очевидно спутало автономию с сепаратизмом), отменяет для 114 части населения всего государства не только «свободы», но вообще какие бы то ни было законы, налагает свою тяжёлую и безответственную руку на жизнь целого края!

* По данным переписи 1897, население Привислинских губерний составило 9 млн 402 тыс. человек. Основное население (71,85 %) составляли поляки. Крупнейшим меньшинством были евреи (13,47 %), жили также немцы (4,33 %), украинцы (3,56 %), литовцы (3,24 %), русские (2,84 %), белорусы. (Из статьи в Википедии о Царстве Польском). — И-R.

Петербургские рабочие верно оценили стремления правительства, верно поняли его желания, — взять вновь в свои руки вырванную было из них нагайку, — верно усмотрели в этом акте начало реакции.

К сожалению нападки на ноябрьскую стачку шли не из одного либерально-буржуазного лагеря. И в партийной прессе приходилось встречать утверждения, сделанные, правда, уже значительно позже, что вторая забастовка вредно отразилась на общем развитии революционного движения, что ноябрьское выступление пролетариата явилось одной из причин торжества реакции в декабре, что объявление её было тактической ошибкой Совета Рабочих Депутатов и т. п.

Мы уже указали, что инициатива ноябрьской забастовки вышла не из Совета, а из рабочих масс, выразителем настроений которых он являлся. Но этим мы вовсе не хотим сказать, что Совет был вынужден к её объявлению, отнюдь не подвергаем сомнению её целесообразность. Пролетариат имел полное основание не доверять обещаниям правительства, и объявление Польши на военном положении и предание полевому суду кронштадцев не могло не встретить отпора со стороны революционных масс. Эти акты делали очевидным тяготение правительственной политики в сторону реакции.

Прекративший октябрьскую забастовку с тем, чтобы организоваться, вооружиться и с оружием в руках добиваться осуществления всех своих требований, пролетариат сейчас же показал, что все его слова претворяются в действия, а не являются фразой. Рабочий класс стал готовиться к вооруженному восстанию.

Идея восстания, как последнего средства борьбы с правительством, глубоко проникла в сознание пролетариата. Во имя торжества грядущего восстания, которое не может быть победоносным без перехода части войск на сторону народа, она заставила рабочих демонстративно забастовать, чтобы показать свое сочувствие кронштадским матросам.

Во имя торжества вооруженного восстания, которое может быть победоносным только при единовременном выступлении всего российского пролетариата, она заставила петербургских рабочих демонстративно бросить работу с лозунгом: «Долой военное положение в Польше и во всей России!», и этим показать всему пролетариату, что они готовы продолжать борьбу до полной победы.

Объявляя забастовку пролетариат знал, что этим он призывает рабочих всей России для дальнейшей борьбы с правительством, и в душной и затхлой атмосфере казарм приобретает себе новых сильных союзников, привлекает к себе симпатии части армии, которая, перейдя на его сторону, сделает его восстание вооруженным и победоносным.

Имея единственной целью подготовку вооруженного восстания для окончательного свержения абсолютизма, ноябрьская забастовка не могла не быть в интересах революционного движения и, следовательно, была необходимым этапом на пути к учредительному собранию.

V.

9 января 1905 года русская революция вступила в новую фазу своего развития.

9 января петербургский пролетариат в последний раз понес к Зимнему Дворцу надежду на возможность соглашения между народом и правительством; иллюзии его были разбиты.

9 января рабочий класс в последний раз обратился к правительству с могучим словом убеждения, — залпы правительственных войск заглушили его.

9 января правительство пустило в ход свою последнюю опору — войска — и открыто стало на путь кровавого насилия.

9 января народа впервые сквозь щетину штыков увидел тех, кто им управляет.

9 января стало ясно, что победить правительство можно только ответив вооруженной силой на его насилие.

9 января правительство объявило войну народу, и народ стал готовиться к войне с правительством.

И с 9 января внимание революционного пролетариата с особенной силой остановилось на войсках.

Результаты этого скоро сказались. «Потемкин-Таврический» гордо проплыл по водам Черного моря под красным знаменем революции.

«Потемкин», «Георгий Победоносец», потом «Очаков» закрепили за черноморской эскадрой славное название «красного флота». Севастополь, Либава, Ревель, Кронштадт показали, что настроение части армии начинает склоняться в определенную сторону, что и войска уже начинают понемногу выходить из состояния мертвой оцепенелости и прислушиваться в голосу народа.

Пролетариат и его организации не могли не демонстрировать своей горячей симпатии к новым союзникам в борьбе за свободу, — ведь в них он видит залог своей победы!

И как бы в ответ на ноябрьскую забастовку в Петербурге, — на «Очакове» взвилось красное знамя международного пролетариата.

14 ноября Совет Рабочих Депутатов послал восставшим севастопольцам следующую телеграмму:

«Совет Рабочих Депутатов от имени петербургского пролетариата шлет горячий привет севастопольским солдатам и матросам, решившимся, следуя славному примеру потемкинцев, стать на борьбу за свободу в братском союзе с рабочими. Да будут севастопольские события примером для солдат всей России, как забастовка петербургских рабочих в защиту кронштадтских матросов, — примером для рабочих всей России. Тогда союз революционного пролетариата и революционного войска положит конец всем остаткам самодержавия и водворит на развалинах его свободный демократический строй». («Новая Жизнь», 1905 г. № 14).

Восстание было подавлено.

Первые ласточки часто погибают от морозов, но разве не предвещают они близкого наступления весны?

Ноябрьская забастовка скоро дала плоды. В Исполнительный Комитет Совета Рабочих Депутатов стали являться делегаты от различных частей войск Петербургского военного округа, посланные товарищами для ознакомления с задачами революционного движения и требованиями рабочего класса. Среди солдат и матросов завязывались новые связи, распространялись брошюры и прокламации, создавалась организация. Некоторые части войск выбирали из своей среды депутатов в Совет, которые присутствовали на его заседаниях.

К представителям рабочих несли солдаты и матросы все свои наболевшие вопросы и обращались за советом даже по поводу своих внутренних дел. И Совет Рабочих Депутатов с радостью шел навстречу всем их желаниям, видя, как живое слово правды начинает проникать в дотоле мертвую атмосферу казармы, как мало-помалу близится день окончательной победы над самодержавными насильниками.

Правительственные репрессии не заставили себя долго ждать. В Преображенском полку начались аресты. Флотские экипажи были отправлены под конвоем в Кронштадт.

На вопрос: «что делать?», Советом Рабочих Депутатов было выпущено и распространено следующее воззвание:

«Совет Рабочих Депутатов отвечает солдатам.

«Братья-солдаты армии и флота!

«Вы часто обращаетесь к нам, Совету Рабочих Депутатов за советом и поддержкой. Когда арестовали солдат Преображенского полка, вы обратились к нам за помощью. Когда арестовали учеников военно-электротехнической школы, вы обратились к нам за поддержкой. Когда флотские экипажи высылались под конвоем из Петербурга в Кронштадт, они искали у нас защиты.

«Целый ряд полков посылает к нам своих депутатов.

«Братья-солдаты, вы правы! У вас нет другой защиты, кроме рабочего народа. Если за вас не вступятся рабочие — вам нет спасенья. Проклятая казарма задушит вас.

«Рабочие — всегда за честных солдат. В Кронштадте и Севастополе рабочие боролись и умирали вместе с матросами. Правительство назначило военно-полевой суд над матросами и солдатами в Кронштадте, — и тотчас же петербургские рабочие повсеместно прекратили работу.

«Они согласны голодать, но не согласны молча глядеть, как истязают солдата.

«Мы, Совет Рабочих Депутатов, говорим вам, солдаты, от имени всех петербургских рабочих:

«Ваше горе — наше горе, ваши нужды — наши нужды, ваша борьба — наша борьба. Наша победа будет вашей победой. Одни и те же цепи сковывают нас. Только дружные усилия народа и армии разорвут эти цепи.

«Как освободить преображенцев? Как спасти кронштадтцев и севастопольцев?

«Для этого нужно очистить страну от царских тюрем и военных судов. Отдельным ударом нам не освободить преображенцев и не спасти севастопольцев и кронштадтцев. Нужно общим могучим натиском смести с лица нашей родины произвол и самовластие.

«Кто может сделать это великое дело?

«Только рабочий народ вместе с братскими войсками.

«Братья-солдаты! Пробуждайтесь! Подымайтесь! Идите к нам! Честные и смелые солдаты, соединяйтесь в союзы!

«Будите спящих! Тащите отставших! Сговаривайтесь с рабочими! Связывайтесь с Советом Рабочих Депутатов!

«Вперед за правду, за народ, за свободу, за жен и детей наших!

«Братскую руку протягивает вам

Совет Рабочих Депутатов»*.

* «Северный Голос», 6-го декабря 1905 г., № 1.

Совету Рабочих Депутатов не пришлось докончить начатого дела: 3-го декабря собрание его было арестовано.

С. Введенский.