Письмо «Правды» к мыслящим рабочим.
«Правда» № 14, 24 июня (7 июля) 1910 г.
Где-же настоящий путь?
I. Кружок пропаганды и политическая партия.
Социал-демократия — это политически-организованный отряд рабочего класса. Вмешательство в события, массовые действия, организованные выступления — в этом содержание жизни партии пролетариата. Пока дело ограничивается разъяснением и распространением идей научного социализма, партии еще нет, — мы имеем лишь общество социалистической (марксистской) пропаганды. Партия начинается там, где рассеянные марксистские кружки объединяются на протяжении всей страны в одну организацию — для прямого и непосредственного вмешательства в политическую жизнь. Партийная организация становится и остается после этого аппаратом политических действий. Верховная задача партии — развитие социалистического сознания масс — ведется отныне не лабораторным, кружковым, школьным путем, а политически, действенно — на глазах всего класса: планомерно, централизованно — на поверхности всей страны. Пропаганда не отпадает при этом, — наоборот, только теперь она разворачивается во всю ширь. Но она перестает быть осью работы, — она лишь освещает, дополняет и углубляет непосредственный политический опыт передового слоя рабочих, участвующего в общественной жизни страны. Группа «Освобождение Труда» заложила основы марксизма в России. Теоретическая полемика с народническим и народовольческим вероучениями составляла существо всей деятельности славной Группы, основательницы партии. Но это была именно группа, кружок марксистской пропаганды и теоретической полемики, — но не партия. В партии же, нормально живущей и действующей, теоретическая полемика становится из основного служебным орудием. Вырастая на основе политической практики, из жизненных потребностей рабочего движения, теоретическая полемика расчищает дорогу партии, предохраняет ее от ошибок и тем сберегает революционные силы пролетариата. Если же партия, как организация политических действий, перестает существовать, то-есть не ведет планомерной агитации, не объединяет масс вокруг очередных лозунгов, не откликается на текущие события, тогда теоретическая жизнь партии неизбежно отрывается от живого корня и вырождается, полемика не оплодотворяет партию, а только раскалывает и расслабляет ее. Именно такое тяжелое положение переживает наша партия в настоящий момент.
2. Ликвидаторство и отзовизм — чем они питаются и как их преодолеть?
Контр-революция ослабила и дезорганизовала партию. Почему? Потому что выбывшие из рядов не замещались новыми. Отхлынула интеллигенции и опустошила партийные организации, которыми руководила. В то же время — и это несравненно важнее — в рабочих массах воцарились разочарование, усталость, апатия. Это последствия всего хода революции: великих надежд и усилий, небольших завоеваний, жестоких ударов. Значит основная причина ослабления социал-демократии — объективная, вне партии стоящая, от нашей воли не зависящая. Но уж несомненно от самой партии, от ее зрелости, энергии политического смысла зависела и зависит степень ее ослабления. Во время революции партия вела за собой миллионы, — теперь она могла сохранить влияние на десятки тысяч, на тысячи или только на сотни. Это уже в значительной мере от нас самих зависело, от нашей партии. И вот тут-то и оказалось, что проклятая реакционная эпоха не только численно ослабила социал-демократию, отдалив ее от масс, но и нанесла жестокие удары партийному сознанию. Не только тело поразила, но и душу. Не среди дезертиров и перебежчиков только — об этих что и говорить! — но и среди социал-демократов, сохранивших связь с рабочим движением, получила в последние два года влияние та мысль, что оформленная централизованная политическая организация сейчас невозможна, не нужна и даже вредна для дела пролетариата. Выходит, что перед лицом реакции партия должна отказаться от самой себя, ибо, распавшись на кружки и группы, партия перестает быть партией. Эта точка зрения в высшей степени затрудняет работу партийного строительства — и в центре и на местах. Но это не единственное препятствие — и даже не основное.
Быстрый контр-революционный отлив вырвал партию из политической колеи. Все внимание партийных кругов было поглощено прошлым. Откуда поражение? Почему? Кто виноват? Фракционные группировки и фракционная борьба происходили в этот период в зависимости от оценки прошлого и предвидения будущего. Настоящее утекало между пальцев!.. Планомерная партийная агитация почти совершении прекратилась. Текущие события казались слишком мелкими, масса рабочая представлялась слишком подавленной и неспособной откликаться на агитационные призывы: да и призывов этих не было в распоряжении партийных организаций, которые почувствовали себя крайне растерянными среди новых условий. На этой почве сложилось в партии то настроение, которое можно назвать политическим нигилизмом или, если хотите, политическим ликвидаторством: невнимание, пренебрежение, даже презрение к текущим политическим обязанностям партии, к систематической революционной агитации, откликающейся на события дня. И настроение это овладело не одной какой-либо фракцией, а всей партией, большевиками, как и меньшевиками, ликвидаторами и ультиматистами, фракционерами и нефракционными элементами. Вот это-то стихийное политическое ликвидаторство и представляет собою основное зло. обессиливающее и расслабляющее партию. Не преодолев этого зла, являющегося отражением реакции в нашем собственном мозгу, мы шагу вперед не сделаем. В самом деле. Еслиб наша партии вела непрерывную политическую агитацию, дополняя, выравнивая, углубляя и объединяя работу всех легальных рабочих обществ, то организационное ликвидаторство (отрицание нелегальной организации) потеряло бы всякую почву под ногами, ибо партийный аппарат на деле, в живой практике, каждый день и каждый час доказывал бы свою важность и значительность, свою необходимость для рабочего движения. А теперь — и на это не нужно закрывать глаза — антипартийное ликвидаторство владеет не только разочарованными интеллигентами, но и находить значительный отклик среди передовых рабочих в легальных обществах. И далее. Отзовистские тенденции только потому и могли получить влияние на некоторые круги рабочих, что деятельность думской фракции протекает изолированно, вне связи с революционной агитацией местных и центральных организаций партии. Развернем широкую агитацию вокруг тех вопросов, которые фракция поднимает с думской трибуны; договорим за фракцию то, чего она сама сказать не смогла; сосредоточим внимание пролетарского авангарда на очередных политических лозунгах; голосом этого авангарда поддержим выступления фракции пред лицом всего пролетариата, как и пред лицом его врагов, и мы вырвем почву из-под ног отзовистов, мы лишим их всякого прана утверждать, что работа думской фракции служит сейчас как бы заменой массовой борьбы и потому плодит «антиреволюционные иллюзии».
Расширение и углубление партийной работы, возобновление политической агитации по всему фронту, придание этой агитации планомерного, централизованного характера, вот к чему мы должны приступить, вот с чего мы должны начать — мы все, каждая организация, каждая социал-демократическая группа и ячейка. Всякий другой путь выхода из тупика, как и всякий другой метод борьбы с ликвидаторскими и отзовистскими тенденциями будет случайным, ложным и в конце концов безрезультатным. Именно это и говорит нам основная резолюция пленума Ц. К., намечающая общую линию партийной тактики: нельзя теоретическими и полемическими доводами убедить затронутые ликвидаторством рабочие круги в необходимости централизованной партии, если сама эта партия не обнаруживает себя перед ними в политическом действии: если она, всей своей агитацией, всеми своими выступлениями не доказывает рабочим массам изо дня в день, что они без нее без партии не могут вести планомерную борьбу в защиту своих классовых интересов.
Значит ли это, что теоретическая полемика против ликвидаторских и отзовистских тенденций должна быть совершенно устранена? Нет, разумеется. И Ц. К. совершенно правильно требует в своей резолюции разъяснения рабочим опасности обоих уклонений. Но это полемическое «разъяснение», сознательно отведенное Ц. К—ом на второе место, должно и в партийной практике играть подобающую ему роль подчиненного средства. Разъяснять передовым рабочим опасность обоих уклонений будет неизбежно, всякая организация, которая в процессе своей положительной работы столкнется с ликвидаторскими и отзовистскими тенденциями. Она будет это делать, разумеется, со всем необходимым тактом, ибо ведь наша внутрипартийная политика должна быть рассчитана на то, чтобы вернуть ликвидаторов и отзовистов, особенно рабочих, на партийную линию, а не в том, чтоб отбросить их от партии.
3. Социал-демократическая тактика в новых условиях.
До революции партия развила колоссальную агитационную работу. Но социал-демократической тактики в точном смысле слова тут еще не было. Замкнутые партийные организации, преимущественно интеллигентские по составу; под ними, в глубине пролетариат, стихийно революционизирующийся, но без устойчивых элементов внутренней организации, — такова дореволюционная картина. Партия бросала массам лозунги; они их поглощали, преломляя по-своему. Планомерного руководства политическими выступлениями рабочего класса или хотя бы его части тут еще не было и быть не могло. Революция впервые внесла организацию в самый пролетариат, заложила в него неискоренимую потребность самоуправления: советы депутатов, профессиональные союзы, клубы. Плодами революции, урезанными и обворованными, мы живем и сейчас. К этим новым условиям должна всецело приспособиться партия. Начинать «сначала», искать путей к массам, минуя организованную прослойку пролетариата, было бы недопустимой тратой энергии и огромным шагом назад. Над рабочими партия оставаться не может, — она мыслима лишь, как организация передового слоя рабочих. А значит и хаотическая, разбросанная агитация, не отвечающая за непосредственные результаты («революция, мол, все приведет к одному знаменателю!») безвозвратно отошла в прошлое. Тогда был один обобщенный лозунг: «долой самодержавие!», а выступления рабочих (стачки, демонстрации) были разрозненны, хаотичны, не поддавались партийному контролю. Теперь наоборот: лозунги раздробились и усложнились, а политические выступления концентрировались. Вся политическая жизнь России оформилась и концентрировалась. Все классы выдвинули свои партии, и узлом пересечения всех этих партий является Дума. Для нас дело идет уже не о столкновении рабочих с фабрикантом во время стачки или с полицией отдельного города во время демонстрации, а в противопоставлении рабочего авангарда всей страны всем буржуазным партиям по всякому вопросу, затрагивающему интересы пролетариата. Ни чисто-местные кампании, ни агитация но второстепенным поводам, этим, разумеется, не устраняются. Наоборот, упорная местная агитация образует необходимую составную часть нашей работы. Но партийная политика в целом но может уже ограничиваться агитационным призывом к стихийным массам. Она становится более сложным и ответственным делом: она требует руководства политическими выступлениями, законченного проведения политических кампаний.
4. Осуществима ли для нас такая тактика?
Кто отрицает это, тот отрицает самую возможность и надобность социал-демократической партии. Ибо партия есть аппарат политических действий, а если они невозможны, тогда и аппарат ненужен, тогда и поддержать его мы не сможем, он — неизбежно развалится.
— «Но, говорят иные товарищи, нельзя приступать к положительной политической работе, пока партию парализуют ликвидаторы и отзовисты: нужно предварительно очиститься от «внутренних врагов».
— Это ложная и притом вреднейшая точка зрения. Применение ее на практике означало бы совершенное бесплодие и разложение партии. Неверно, будто ликвидаторы и отзовисты способны парализовать положительную работу. Зато верно обратное утверждение: только энергичный и дружный приступ, партийных элементов к политической работе способен парализовать всю пропаганду отзовистов и ликвидаторов.
— «Но мы слабы, наши организации разъедаются провокаторами! — возражают другие. — Нам нужно стать организационно сильнее прежде, чем брать на себя политические задачи».
Но где путь к тому, чтобы стать сильнее, спрашиваем мы? Апелляция к массам. Нельзя упрочить организацию, если нет притока свежих сил. А этот приток мыслим лишь при условии непрерывной политической работы. Нужно приступать к ней, исходя из того, что есть.
— «Но где пути и способы агитации. Нелегальные листки? прокламации? в 1910 году! Не значит ли это выступать с каменным топором в век пара и электричества?»
— Нет, не значит, товарищи! Вернее сказать: значило бы, еслиб мы приглашали вас противопоставить вашу нелегальную технику всем новым формам общественной жизни, которые прямо или косвенно используются рабочими классом, — такова точка зрения отзовистов, отнюдь не наша. Мы же призываем вас опереться на все открытые формы классовой борьбы: на думскую фракцию, профсоюзы, рабочие клубы и кооперативы, рабочие делегации различных съездов, рабочие общества трезвости, на легальную рабочую прессу и пр., и пр. И во все это многообразие форм пролетарского движения — вносить объединяющую социал-демократическую мысль, централизующий партийный аппарат. На этой новой квалифицированной (усложненной, обогащенной) почве ваш подпольный листок получить тоже новое квалифицированное значение. Нелегальный листок будет теперь обращаться не к аморфной (неорганизованной) массе — с общим революционным призывом, а к кристаллизованной части класса и уже через нее — к остальной массе — с призывом к определенным заявлениям или действиям, по определенному вопросу. Другими словами: ваш листок будет одним из служебных орудий вашей политической кампании.
В этом именно смысле мы со всей энергией поддерживаем призыв — в подполье! Ставьте типографии! Если не можете — гектографы ! Выпускайте листки! Перепечатывайте агитационные статьи «Правды»! Ставьте местные газеты! Не молчите, не отсутствуйте, ибо молчащий и отсутствующий всегда бывает побежден.
— «Но масса не откликнется на наши призывы, — возражают третьи. Пассивность массы делает утопичными самые лучшие планы политических кампаний».
Это наиболее частое возражение. Но смотрите: во всех тех случаях, где съезды, организуемые буржуазными общественными группами, создают для рабочих возможность политического выступления, пролетарский авангард неизбежно обнаруживает и активность и политический смысл: съезды фабричных врачей, женского равноправия, антиалкогольный, антипроституционный… Что ж это значить ? Неужели это нужно понимать так, что пролетариат способен проявлять признаки жизни лишь в тех случаях, когда повод выступления, рамки его, время и место заранее определены буржуазными партиями совместно с правительством? Или, может быть, фабрично-заводская медицина способна захватить рабочего за живое, а, например, преследования профессиональных союзов оставляют его безразличным? Очевидно, что дело не в этом. Рабочие, разумеется, очень выразительно сумели бы предъявить мнение своего класса насчет конституционной курловщины. Но нет аппарата, который мог бы организовать их выступление. Партия не берет на себя инициативы, не дает единого лозунга социал-демократическим элементам в легальных организациях, не согласует этой агитации с соответственным выступлением думской фракции, — словом, не превращает возмущения рабочих в определенное политическое мнение, и этому политическому мнению не дает, в свою очередь, организованного выражения — в повсеместных, единовременно принимаемых резолюциях протеста, в массовых заявлениях, направляемых в думскую фракцию и пр. и пр. Пусть политический удельный вес такой резолюции в настоящее время будет невелик, но огромное партийное значение ее будет определяться тем, что она ведь не с неба свалилась, а явилась в результате предварительной агитационной и организационной работы, которая сама по себе встряхнула партию, укрепила ее, дала ей возможность сомкнуться, централизоваться и значить подготовила условия дальнейших более массовых, более решительных выступлений.
— Резюмируем:
1. Партийное строительство в новых условиях означает не кружковой подбор единомышленников из среди интеллигентов и рабочих, а политическую кристаллизацию самого пролетариата вокруг инициативных социал-демократических организаций.
2. Такая кристаллизация возможна лишь в процессе непрерывной и актуальной (злободневной) полит. работы, — в противоположность старым группировкам на основе фракционных платформ.
3. Спаять партийно пролетарский авангард политическая работа сможет не в старой форме хаотической агитации, а лишь как централизованное проведение политических кампаний.
4. Организация этих кампаний возможна лишь путем сочетания легальных и нелегальных методов и форм борьбы — при единстве политической задачи.
5. Единство политической задачи, в свою очередь, требует оформленного — значит, при нынешних условиях, нелегального — партийного аппарата с действующим в России Центральным Комитетом, как политическим руководителем, во главе.
5. «Финляндская» кампания «Правды».
Указанные выше принципы политической работы «Правда» положила в основу своей партийной пропаганды с первого дня своего существования. Мы призывали к применению такого рода тактики по вопросу о безработице (№ 2 «Правды»), по поводу ляховской политики царизма в Персии (№№ 2, 5), по поводу дополнительных выборов в Думу (№ 5), по вопросам муниципальной жизни (№№ 8, 9), по поводу преследовала проф. союзов (№№ 10, 13) и пр. и пр. В фельетоне № 9 мы пытались дать подробную схему «финляндской» политической кампании, схему, которую только партийные организации, руководимые Центральным Комитетом, могли бы наполнить плотью и кровью. Но именно по поводу «финляндской» кампании, — которую мы берем здесь и как образцовый пример и как актуальный вопрос, — нам чаще всего приходилось слышать ту мысль, что массы, де пассивны, «не интересуются» Финляндией и потому «бесцельно» поднимать по этому поводу агитацию. Здесь все неверно: и посылка и вывод. Если б речь шла о призыве ко всеобщей забастовке, тогда так: для всякого ясно, что те миллионы рабочих, без участия которых всеобщая забастовка обречена на неуспех, сейчас на революционную борьбу, тем более из-за Финляндии, не способны. Но ведь речь идет не о том, что делать классу, а о том, что делать партии при данном состоянии класса, — а это не одно и то же. Конечно, партия служит интересам класса, в этом цель и смысл ее существования. Но именно во имя этого служения не отождествляйте и не смешивайте, товарищи, партии с классом, — это ошибка роковая : она ведет к политической пассивности, к капитуляции пред каждым временным настроением массы, к утрате революционной инициативы, к организационному ликвидаторству, то-есть, в последнем счете, — к разложению и гибели партии. Мы же с вами убеждены, что социал-демократическая партия может и должна существовать и в настоящих условиях, как организованное целое, — именно для того, чтобы организовывать вмешательство социал-демократического пролетарского авангарда в политических событиях. Если б соц.-дем. рабочих, способных и готовых откликнуться на призыв!. Ц. К—та, оказалось сейчас по всей стране только 5, 4, 3 тысячи человек, — и тогда партия, как таковая, не имела бы права сказываться в нетях. Партия есть живая политическая непрерывность. Она — недремлющее око класса и неумолчная совесть его. Миллионы охвачены временной апатией, но бодрствуют тысячи. Социал-демократическая партия тогда только заслуживает высокой чести носить это имя, если она способна мобилизовать эти тысячи бодрствующих и противопоставить их партиям враждебных общественных классов.
С того момента, как «Правда» открыла агитацию по поводу похода имперских заговорщиков на Финляндию (ноябрь 1909 года), вопрос этот стал в центре политической жизни страны, сосредоточил на себе внимание всего мира и определил основные группировки политических партий России. Пресса всех направлений и оттенков в течение месяцев заполнена финляндским вопросом , — и при таких условиях отрицать наличность слоя рабочих, интересующихся судьбами Финляндии, значит попросту отрицать существовало пролетарского авангарда, правда, разрозненного, но жаждущего активности, следящего за событиями, хотя бы и по буржуазной прессе, и политически мыслящего. Но если этого у нас нет, то что же у нас есть? И к чему тогда свелась многолетняя работа партии? Не вернее ли сказать, что в сотрясениях последних лет мы совершенно утратили политический масштаб, без всякой меры преувеличиваем свою слабость, и эти преувеличения превращаем в источник нашей пассивности.
6. Очередь за вами, мыслящие рабочие!
Социал-демократический авангард пролетариата не исчез, он существует. Но он разбросан, разрознен, — и задача, стоящая пред нами, состоит в том, чтоб его партийно собрать. И чем больше мы будем оттягивать приступ к этой основной задаче, тем труднее и труднее будет становиться ее выполнение. В том ведь и состоит принципиальное отличие новых условий от старых, (чего не хотят видеть товарищи-отзовисты), что мы теперь являемся не единственным источником политического влияния на пролетариат. И если б представители рабочих перестали действовать в Думе, то это отнюдь не значило бы, что Дума перестала политически воздействовать на рабочих. То, что либеральная пресса, которую приходится потреблять передовым рабочим, дает им непрерывный поток сведений, касающихся финляндских дел или работ Думы 3-го июня и тем поддерживает в напряжении их политический интерес, — в этом исторически огромный шаг вперед по сравнению с дореволюционной эпохой, когда подпольные издания и подпольные речи составляли единственную пищу пробуждающегося пролетариата. Но этот шаг вперед может пойти нам на пользу лишь в том случае, если, используя агитацию либеральной прессы, мы сами, как партии, вооружаем рабочих социал-демократическим углом зрения и политическими лозунгами. Если же нас на политическом поле нет, если мы всю свою энергию тратим на внутрипартийный группировки, фактически совершенно игнорируя политику, тогда и наличность Думы, и наличность буржуазной политической прессы целиком обращается против нас. Изо дня в день питается мыслящий рабочий определенно окрашенными сообщениями буржуазных газет, — и конце концов он усваивает из них не только факты но и политическую точку зрения, в которой ему отказывает партия. Это неизбежно, ибо пробужденное политическое сознание не терпит пустоты. И когда момент приступа к политике, наконец, наступит, нам, может быть, придется с великим огорчением убедиться в том, что сознание широкого слоя рабочих отравлено антиреволюционными предрассудками либеральной прессы, и что между гвардией революции 1905 года и пролетарской массой стоит новое поколение взращенных реакцией рабочих-постепеновцев.
Но неужели же нам нужно дожидаться этого печального конца, чтоб затем задним числом осудить наш фракционный консерватизм и нашу политическую пассивность? Разве не для того даны нам разум и теория, чтобы предвидеть? Разве не для того нам дана воля, чтоб предупредить?
Предвидеть и предупредить — это теперь наш долг пред историей, мыслящие рабочие. Никто не выполнит этой работы за нас. Мы — соль нашего класса. Если же соль утратит свою силу, чем тогда посолить ее? Наша обязанность немедленно приступить к восстановлению политической агитации на местах, не дожидаясь призыва из центров. Наша обязанность поддержать всякий шаг Центрального Комитета, направленный на восстановление партии и ее политической работы.
Ваши лозунги ясны и просты:
1. Не фракционная борьба с ликвидаторами, а преодоление ликвидаторства и вовлечение рабочих-ликвидаторов в общую партийную работу.
2. То же самое — с отзовизмом!
3. От кружковых группировок — к общепартийной группировке по линии политических задач партии!
4. От разрозненности и кустарничества — к сосредоточению всех форм и методов борьбы в планомерных выступлениях!
5. От фракций и из фракций — к партии и в партию!