К Международному Социалистическому Конгрессу в Копенгагене.

Кооперативы и социализм.

 

«Правда» № 15, 1 (14) августа 1910 г.

Кооперативные утопии.

Когда в 1844 году ткачи английского города Рочдэля открыли первую в Англии потребительную лавку, они имели в виду не просто непосредственную выгоду, а нечто гораздо больше. Посредством кооперации они мечтали переустроить капитализм на справедливых началах. Простой и верный расчёт, — казалось им, — позволяет видеть в кооперативах прямой путь к социализму.

В самом деле: при лавке, которая дает, ведь, прибыль и всё расширяется, постепенно устраиваются кооперативные хлебопекарня, мельница, прядильня, — и мало-помалу кооператив переходит к производству всех вообще товаров. Рабочие, члены кооператива, оказываются хозяевами собственных фабрик, — и капиталистическая эксплуатация, таким образом, сама собой исчезает.

С тех пор рост кооперативного движения во всём мире, казалось, подтвердил самые смелые ожидания «справедливых рочдэльских пионеров». Взять хотя бы кооперативное движение той же Англии. Как видно из отчётов, представленных на последнем 42-м съезде английских кооперативов в мае этого года, они насчитывают 2 585 293 члена, владеют паевым капиталом в 325 000 000 руб., годовой оборот их достигает миллиарда, чистая прибыль за год — 115 миллионов! Они имеют собственные корабли, на которых доставляют заморские товары, в том числе чай с собственных чайных плантаций на острове Цейлон. Они имеют собственные мельницы и молочные фермы, банки и типографии, фабрики и заводы…

И все же — разве парализованы силы английского капитализма? Разве не выжимает он по-прежнему прибавочную стоимость из английского пролетариата?

Ниже мы увидим, что не только жизненная практика, но и научная теория с несомненной ясностью показывает полную неосуществимость, утопичность надежд на то, что кооперативы сами собой излечат все язвы капиталистического строя и незаметно введут нас в царство социализма. И однако, многие увлекающиеся кооператоры до сих пор ещё цепко держатся за эти кооперативные иллюзии. Чем, например, отличается от наивного взгляда рочдэльских ткачей учёные рассуждения кооперативного «теоретика» Шарля Жида, что «разрастаясь, потребительные общества переходят к производству и, таким образом, за уничтожением прибыли торговца уничтожается прибыль фабриканта», то есть исчезает капиталистическая эксплуатация? И далеко ли ушли от того же утопического взгляда наши социалисты-революционеры, которые в кооперативах видят «сложные формы свободного, идущего снизу объединения труда и собственности, способные органические вырасти в государство будущего?»*

* Резолюция, принятая на Лондонской конференции партии соц.-рев. — Ред.

«Чистый кооператизм».

Но что особенно важно — невинные, на первый взгляд, кооперативные утопии приводят на практике к чрезвычайно вредным для пролетарской борьбы последствиям. Если кооперативное движение способно непосредственно ввести нас в светлое царство будущего, значит в нём мы имеем единоспасающее средство, талисман от всех социальных зол. Отсюда — «чистый кооператизм», который стремится резко отгородить кооперативное движение от общей классовой борьбы пролетариата. Переоценка кооперации приводит, таким образом, к недооценке других форм рабочего движения. Более того, она даже прямо отвлекает пролетариат от политической и профессиональной борьбы.

Стоит ли, в самом деле, вести борьбу, когда в кооперативах мы имеем средство «мирного преобразования общества»? Ведь — «в тот день, когда товарищества потребителей и производителей, развив все свои принципы, объединят всех добрых граждан, социальная революция будет завершена не на развалинах, а на непоколебимых основах», как широковещательно сулит центральный комитет Союза «нейтральных» кооперативов Франции. Не ясно ли, что бороться за социальную революцию излишне?

Не борьба, а примирение классовых противоречий путём кооперации! — провозглашал ещё основатель «чистого кооператизма» Шульце-Делич, пытаясь подорвать в немецких рабочих влияние политической агитации Лассаля. И ту же проповедь мы находим у наших отечественных «чистых кооператоров», вроде Поссе, Тотомианца или редактора московского «Потребительного Союза» Зельгейма, который превозносит кооперацию за то именно, что она «чурается борьбы и силу черпает в согласовании интересов».

Неудивительно, что «чистый кооператизм» вербует себе сторонников не только среди мелкобуржуазных мечтателей и прожектёров, но и среди прямых врагов рабочего класса — капиталистов и правительства. Если бывший министр торговли и промышленности Тимирязев одобрительно отозвался о кооперативах, если многие фабриканты заявляют себя горячими сторонниками кооперации, — то при этом они имеют в виду именно «чистый кооператизм», который своими иллюзиями совлек бы рабочих с пути классовой борьбы на путь примирения с существующим строем.

Тем важнее внимательно разобраться в этих иллюзиях и затем проследить тот действительный путь развития, который делает кооперативы не орудием одурачивания рабочих, а вспомогательным средством в борьбе пролетариата за его освобождение.

Границы кооперативного движения.

Потребительный кооператив (потребительная лавка) сберегает для своих членов ту прибыль, которая обыкновенно попадает в карманы длинного ряда торговых посредников. Другими словами, он борется с эксплуатацией рабочего, как потребителя. Но ведь основная эксплуатация, которой подвергается пролетарий, это — эксплуатация его, как производителя, который своим трудом создает все неисчислимые богатства капиталистического общества. Этих отношений — труда с капиталом — потребительный кооператив, как таковой, вовсе не касается — и, таким образом, он совершенно не затрагивает основ капиталистического строя.

Другое дело — производительный кооператив (мастерская или фабрика). В своем чистом виде он представляет как бы социалистический оазис, в котором уничтожена капиталистическая эксплуатация. Рабочие здесь сами владеют орудиями производства и работают на самих себя. Так что, если бы удалось покрыть весь мир сетью производительных кооперативов, сам собой осуществился бы социализм.

Но в том то и дело, что это не удается и, в пределах капиталистического строя, удастся не может. Артельной фабрике приходится производить на обмен, на рынок. Но рынок уже заранее захвачен капиталом, накопленным веками грабежей и эксплуатации. Может ли выдержать конкуренцию с ним артельная фабрика, все средства которой составились из скудных сбережений рабочих?

Подавляющее большинство артельных начинаний, как это твёрдо установлено опытом, гибнет, — «отцветает, не успевши расцвесть». Те же немногие, которые выживают, обыкновенно бывают вынуждены под давлением конкуренции приспособиться к типу капиталистического предприятия с его усиленной эксплуатацией наемных рабочих — и скоро вырождаются в акционерные компании.

В одном только случае производительный кооператив может избежать гибели или вырождения: если он имеет заранее обеспеченный сбыт и таким образом как бы искусственно огражден от рыночной конкуренции с капиталистическими предприятиями. Так, например, если он организован при потребительном обществе и обслуживает его членов. Простейший случай — кооперативная хлебопекарня при потребительной лавке. И так как, становясь на ноги, потребительные общества обыкновенно организуют собственное производство, то не открывается ли тут путь к постепенному осуществлению социализма? Не могут ли потребительные общества, все разрастаясь и захватывая в сферу своего производства одну отрасль промышленность за другой, мало-помалу вовсе вытеснить капитализм?

К сожалению, и на этот вопрос приходится ответить отрицательно. Капиталистический строй ставит свои пределы и росту потребительных обществ.

Прежде всего, пока существует капиталистическая эксплуатация, громадное большинство рабочих не может стать членами потребительного общества — вследствие необеспеченности заработка, заставляющей обращаться к кредиту мелочных лавок,* а также в силу необходимости в поисках за работой часто переезжать с места на место. По подсчету известной и исследовательницы Беатрисы Вебб, даже в Англии «почти 45 работающего по найму класса стоит вне кооперативного движения». И, конечно, ещё не в пример более значительная часть рабочего класса лишена возможности найти работу в кооперативных мастерских.

* Как общее правило, потребительные общества не могут, под угрозой краха, отпускать товары в кредит. — Ред.

Далее, кооперативам доступно только производство таких продуктов, которые непосредственно потребляются их членами, как, например, хлеба, мыла и т.п. — словом, производство средств потребления. Но в современной промышленности несравненно большее значение имеет производство средств производства и транспорта: машин, необходимых для изготовления всех продуктов, локомотивов, рельс, кораблей, добывания нефти, каменного угля. В этих именно отраслях промышленности с каждым днём сосредоточивается все больше капиталов и рабочих сил: здесь — главная твердыня крупного капитала. И эта именно твердыня для кооперативов совершенно неприступна.

Накопление капитала совершается в сотни раз быстрее, чем рост кооперативных фондов. Если сложить обороты всех потребительных обществ всего мира, то они не составят и шестой части ежегодного торгового оборота такой отсталой страны, как Россия. Ясно, что состязание кооперативов, предоставленных своим собственным силам, с капитализмом имеет не больше шансов на успех, чем состязание пешехода с автомобилем, или первобытного лука со скорострельной пушкой…

Нет, к социализму ведёт другой, более тернистый путь — все расширяющаяся классовая борьба пролетариата.

Кооперативы и классовая борьба.

Непосредственная задача кооперативов — удешевление жизни. Не переплачивая лишних сумм паразитическим торговым посредникам, рабочий, член кооператива, получает за тот же свой заработок больше продуктов — и притом, конечно, лучшего качества, без фальсификации, без обмеривания и обвешивания. Но если жизнь рабочего удешевляется, то что мешает капиталисту, на фабрике которого он работает, соответственно понизить его заработную плату? Только одно: отпор со стороны профессиональных союзов. Без упорной профессиональной борьбы всё удешевление жизни, достигаемое кооперативами, легко было бы сведено на нет соответствующим понижением заработной платы.

Возьмём, далее, борьбу с дороговизной, возрастающей из года в год. Кооперативы могут противодействовать вздуванию цен мелкими торговцами. Конечно, и это имеет немалое значение особенно у нас в России, где торговое хищничество достигает сказочных размеров и надбавка в 100—150% сверх оптовой цены является делом заурядным. Но, во-первых, уже действительная борьба с этим хищничеством требует вмешательства органов местного самоуправления. Значит, рабочим необходимо завоевать себе место и влияние в городских думах и земствах. А, во-вторых, ведь главные корни дороговизны кроются гораздо глубже — в общехозяйственной политике государства: в косвенных налогах, таможенных пошлинах, покровительстве трестам и картелям и т.п. Тут уж необходимо влияние на парламент, на правительство, — необходимо комбинированная борьба кооперативов, профессиональных союзов и партии.

Приток членов в кооперативы зависит от того, могут ли широкие слои рабочих отказаться от кредита, услужливого предоставляемого мелочными лавками. Если общий уровень рабочей жизни низок, как например в России, кооперативы задерживаются в своем росте или, будучи вынуждены допустить кредит, погибают. По этой именно причине погибли почти три четверти всего числа распавшихся в России кооперативов. Но ведь общий уровень рабочей жизни зависит от рабочего законодательства данной страны, от общих условий труда, высоты заработной платы и т.п. — словом, в конечном счёте от успешности всей классовой борьбы пролетариата.

Наконец, для самого существования кооперативов необходима атмосфера политической свободы. Если за отказ в кредит местному стражнику кооператив административно закрывается; если Орловский или Тамбовский губернатор может заявить, что он «не находит целесообразным» разрешить устройство кооператива; если Московский губернатор отказывает в разрешении на том основании, что «местное, мол, население не ощущает потребности в кооперативной лавке, а учредители не имеют денег»; если Петербургский градоначальник систематически запрещает кооперативам устраивать более одной лавки и иметь наблюдательный совет; если, как это было в Домбровском районе, сразу могут арестовать 300 рабочих, членов кооператива, — тогда, ясное дело, кооперативное движение не может правильно развиваться. И мы действительно видим, что в тисках контр-революции наши кооперативы переживают хронический кризис. Вывести из него их смогут только революционные победы пролетариата.

Так кооперативное движение неизменно развёртывается в широкую классовую борьбу. Отгородить кооперативы от политики, придать им «внеклассовый» характер, сделать их «нейтральными» — такова программа «чистого кооператизма». Но жизнь толкает кооперативное движение по прямо противоположному пути.

Прежде всего, и тут совершается «классовый отбор»: от кооперативов буржуазных отделяются пролетарские. Первый толчок этому дает уже тот факт, что предметы потребления в рабочем и буржуазном кооперативе сильно разнятся. А пронизающая всю жизнь буржуазного общества классовая борьба дает этому развитию все новые и новые толчки.

В Германии из «Всеобщего Союза» потребительских обществ были в 1902 году исключены, во имя «защиты интересов среднего сословия», 98 рабочих кооперативов, которые в 1903 году и образовали свой особый «Центральный Союз» (последний объединяет в настоящее время почти две трети общего числа членов всех германских кооперативов — свыше миллиона человек). Во Франции в 1898 году противовес буржуазному «Кооперативному Союзу» образовалась «Биржа социалистических кооперативов». В Бельгии уже с давних пор против клерикальных (поповских) кооперативов стоят кооперативы социалистические. В Англии, хвалёной стране «нейтральности», на последних парламентских выборах Правление Союза кооперативов призывало голосовать за либерала, хотя большинство членов Союза — рабочие, и на выборах выступала Рабочая партия! Это послужит, несомненно, толчком к освобождению рабочих кооперативов от буржуазной опеки: многие из них уже присоединились к Рабочей партии.

Но и у нас в России на первом же всероссийском съезде кооперативных учреждений в 1908 году произошло резкое разграничение между пролетарскими и буржуазными кооперативами. Буржуазное большинство съезда отвергло резолюцию по кредитованию кооперативами своих членов во время стачек и локаутов и отказалось выразить порицание тем заводским потребилкам, которые играют на руку капиталистам, лишая стачечников обычного кредита.

«Классовый отбор» составляет только первый шаг в развитии кооперативов. Второй шаг заключается в том, что рабочие кооперативы начинают все более сближаться с основными формами пролетарской организации — с профессиональными союзами и социалистической партией. В Австрии это сближение сильно подвинулось вперёд за последний год на почве совместной борьбы с дороговизной. В Германии на последнем съезде рабочих потребительных обществ принята резолюция о поддержке профессиональных союзов путём бойкота тех фирм, которые отказываются признавать союзы и их требования. Во Франции кооперативный конгресс в Мотерме установил взнос каждого члена кооператива в социалистическую партию. В Бельгии кооперативы оказывают самую широкую поддержку союзам и партии. Обострение классовой борьбы с каждым днём все настоятельнее требует от пролетариата концентрации всех его сил. Последний строительный локаут в Германии уже ставит на очередь вопрос о поддержке кооперативами локаутированных рабочих путём оказания им кредита за солидарным поручительством профессиональных союзов. А приобщение кооперативов к классовой борьбе требует и организационного сближения их с профессиональными союзами и партией.

Какие формы должно принять это организационное сближение, зависит от условий каждой страны. Важно лишь одно — чтобы кооперативы служили, в качестве подсобного средства, той великой цели, к которой ведёт классовая борьба пролетариата.

Кооперативы и социализм.

Отрываясь от общего потока пролетарской борьбы, кооперативы неизбежно пропитываются духом лавочничества. «Копейка рубль бережет» — становится их девизом. Погоня за наживой, за крупными дивидендами приводит к отказу от всего, что лежит вне купли-продажи и не сулит прямого барыша. Эксплуатация служащих, то есть своего же брата-рабочего, достигает крайних пределов. В этом случае кооперативы, по выражению Каутского, оказываются мостом, который отделяет часть пролетариата от массы его и перетягивает к массе платежеспособной публики.

Но как резко меняется картина, когда в атмосфере пролетарской борьбы, кооперативы проникаются духом социализма! Когда они уже не расщепляют пролетариат на аристократию и чернь, а, напротив, служат для того, чтобы даже наиболее отсталые слои рабочего класса втянуть в общий поток освободительного пролетарского движения. Прибыль идёт уже не на дивиденды, а на поднятие культурного уровня и общие нужды рабочего класса. На службе у кооперативов находят себе место подвергшиеся преследованиям работники союзов и партии. Для служащих устанавливаются нормальные условия труда, по соглашению с профессиональными союзами.

Хотя и не являясь готовой ячейкой социализма, такие кооперативы все же облегчают нам самое представление о социалистическом строе, основанном на солидарности и самоуправлении. Как правильно говорит Каутский, картину будущего социалистического общества мы можем представить себе «в виде огромного потребительного товарищества, которое не будет, конечно, торговым, а производительным товариществом, все отделы которого будут заняты производством для потребления своих членов».

Но кооперативы имеют для социализма и более непосредственное значение. Как концентрация производства в руках немногих магнатов капитала подготовляет условия для социальной революции и для перехода орудий производства в руки самого общества, так концентрация сбыта, которая создается объединением потребителей в кооперативы, несомненно, облегчит самую организацию социалистического общества.

В социалистическом строе рушатся все границы кооперативного движения, — и принцип кооперации, сотрудничества, впервые действительно воплотится в жизнь освобождённого человечества.