В Балканских странах.
«Der Kampf», 1 ноября 1910 г.
Троцкий поместил эту статью в ежемесячном журнале австрийской социал-демократической партии. Перевод с немецкого сделан нашей Редакцией. — /И-R/
Когда Великая французская революция уступила европейской реакции, породившей Священный союз; когда контрреволюция напрягла все свои силы, чтобы покончить с наследием 1848 года, на сцену всякий раз выходил Восточный вопрос. Маркс уже указывал на эту связь. И вот теперь, после поражения революции в России, как бы с целью дать скептикам право утверждать, что история вращается по заколдованному кругу, Восточный вопрос снова поставлен на повестку дня. Но какая огромная разница! Тогда европейские дипломаты по своему усмотрению чертили ногтями на карте Балканского полуострова и решали судьбы народов; сейчас сами балканские народы пробуждаются к исторической жизни, и Балканский вопрос становится их собственным вопросом. Возвращению царизма на Балканы Турция противопоставила свою собственную революцию; балканский капитализм начинает возрождаться и твердо стоять на ногах; из многовекового хаоса возникает социал-демократия балканских народов. И если даже для европейской дипломатии юго-восточная окраина Европы перестает быть пассивным объектом хищнических комбинаций, то тем более она должна превратиться из безличного географического термина в живой политический термин для европейской социал-демократии: там растет и принимает все более определенную форму Балканская секция Интернационала.
Капиталистическое развитие Ближнего Востока характеризуется своим колониальным характером. Европейская биржа, опутавшая балканские государства сетью долговых обязательств, с помощью «национальных» финансовых аппаратов разоряет балканских крестьян и ремесленников без различия племени и расы; европейские товары убивают домашнюю промышленность и ремесло; наконец, европейский промышленный капитал подчиняет себе местные капитализмы и местные железные дороги, и создает промышленные предприятия новейшего капиталистического образца на Балканах. Это развитие ставит мелкую внутреннюю промышленную буржуазию в затруднительное положение уже в первые дни ее исторического существования. Ее экономическое разложение дополняется политической гнилью. Вместе с разоренным крестьянством она становится пушечным мясом для зазывал, рыночных демагогов, династических и анти-династических шарлатанов, которые, как грибы, вырастают из навоза аграрно-колониального парламентаризма. Небольшая прослойка крупной буржуазии, начавшая свой исторический путь со слов о картеле и локауте на устах, политически совершенно оторвана от масс и ищет опоры в европейских банках.
Колониальный характер капиталистического развития балканских стран, проявляющийся здесь еще ярче, чем в России, делает пролетариат вождем, передает в его руки самые централизованные производительные силы страны и придает ему политическое значение, намного превосходящее его численный состав. Как в России основная тяжесть борьбы с доморощенным бюрократическим режимом ложится на плечи пролетариата, так и на Балканах только пролетариат ставит перед собой задачу создания нормальных условий для сосуществования и взаимодействия многочисленных народов и племен полуострова в их полном объеме. Речь идет о создании на территории, границы которой определены природой, достаточно широкие и эластичные формы государства, способные обеспечить единство внутреннего рынка и государственных органов всего населения полуострова в целом на основе национальной автономии частей; уничтожить множество границ, разделяющих частично народы одного языка и одной культуры, а частично страны, экономически зависимые друг от друга; свергнуть, наконец, прямые или косвенные формы иностранного господства, лишающие народы права самим определять свою судьбу — в таких негативных выражениях сформулировала свою программу первая конференция* социал-демократических партий и групп Европейского Юго-Востока, состоявшаяся в Белграде 7-9 января 1910 г.
* На этой конференции были представлены социал-демократические партии Сербии, Болгарии, Румынии, социал-демократические группы Македонии и Турции, южнославянские социал-демократические партии Австро-Венгрии (Карниола, Хорватия, Славония, Босния и Герцеговина), наконец, несколько социал-демократов Черногории. — Л.Т.
Вытекающая отсюда позитивная программа, исторически оправданная опытом Соединенных Штатов и Швейцарии, называется: Балканская Федеративная Республика.
Потребности капиталистического развития полуострова ежедневно натыкаются на узкие клетки партикуляризма, и идея Балканской Федерации проникает в правящие круги. Больше того. Царское правительство, неспособное играть самостоятельную роль на Балканах, пытается выступить инициатором и покровителем болгаро-сербско-турецкого союза, острие которого было бы направлено против Австро-Венгрии. Но эти зыбкие планы временного союза балканских династий и политических партий по своей сути не в состоянии гарантировать свободу и мир на Балканах.
С этой идеей программа пролетариата не имеет ничего общего. Она направлена против балканских династий и политических группировок, против милитаризма балканских государств, как и против европейского империализма, против официальной России, как и против Габсбургской Австро-Венгрии. Ее метод заключается не в дипломатических комбинациях, а в классовой борьбе, не в балканских войнах, а в балканских революциях. Конечно, рабочие балканских стран в настоящее время еще слишком слабы, чтобы проводить в жизнь свою политическую программу. Но завтра они будут сильнее.
Капиталистическое развитие на Балканах происходит под давлением европейского финансового капитала, и следующий период промышленного подъема — его приближение предвещает строительная лихорадка в Софии — может привести к индустриализации полуострова, богато одаренного природой и удачно расположенного. Исходя из этого, следующее серьезное европейское потрясение может поставить социал-демократию балканских стран, как это произошло в 1905 году с российской, в центр решающих событий. Но уже сегодня программа Федеративной Балканской Республики имеет серьезное практическое значение: она не только направляет повседневную политическую агитацию, внося в нее принципиальное единство, но, что более важно, создает основу, на которой национальные рабочие организации полуострова сближаются и, таким образом, создают объединенную балканскую секцию международной социал-демократии.
Заслуга инициативы по объединению пролетариата балканских стран принадлежит социал-демократическим партиям Сербии и Болгарии. Несмотря на их молодость — если отбросить их идеологическую историю, которая у болгар гораздо длиннее, и рассматривать их просто как рабочие организации, каждая из них насчитывает всего семь-восемь лет жизни, — они уже имеют большие заслуги перед Интернационалом. В критический момент, после аннексии Боснии и Герцеговины, когда вся Сербия была охвачена лихорадкой реванша, социал-демократия смело выступила против общего течения. Товарищ Кацлерович, единственный депутат от партии в Скупщине, имел смелость бросить горькую правду в лицо как опьяненным националистам, так и трезвым интриганам. «Раднике Новине», центральный орган партии, начал беспощадную кампанию против главы белградской военной клики, принца Георга, которого социал-демократия в течение нескольких дней довела до отказа от прав на престол. И эта тактика, сочетавшая политический реализм с революционным мужеством, укрепила партию в организационном отношении и усилила ее политическое влияние. То же самое относится и к болгарской социал-демократии, которая непримиримо боролась сначала против патриотической авантюры, превратившей мнимого вассального князя в независимого «царя болгар», а затем против посреднического вмешательства России в болгаро-турецкий конфликт. Борьба с ново-пан-славистской демагогией, которая носит либеральный характер, но до глубины души реакционна, является важной заслугой как сербской, так и болгарской социал-демократии.
Свой последний съезд с 24 по 26 июля этого года болгарская партия превратила в действенную «демонстрацию пан-социализма против пан-славизма», пригласив в Софию представителей русской, польской, чешской, сербской социал-демократии, представителей пролетариата тех же наций, буржуазные политики которых несколькими неделями ранее в той же Софии имитировали пан-славистское братство. И хотя русофильская пресса Софии обладала достаточной наглостью, глупостью и трусостью, чтобы заставить замолчать социал-демократический конгресс, он достаточно красноречиво говорил сам за себя: уличная демонстрация 24 июля, в которой участвовало от трех до четырех тысяч рабочих, приветственные речи иностранных делегатов на открытых собраниях съезда, публичный доклад о русской революции во дворе дома рабочих в присутствии многих сотен гостей, и о котором объявляли красные плакаты, расклеенные по всему городу, торжественные публичные диспуты по балканскому вопросу, открытые докладом Благоева, — все это это произошло, несмотря на все усилия буржуазной прессы. Этот съезд социал-демократической партии привлек всеобщее внимание и сделал его знаменательным эпизодом в истории молодой болгарской партии.
Мы упоминали о заговоре клеветы со стороны буржуазной прессы. Следует добавить, что единственная ежедневная газета, которая более или менее справедливо называет себя социалистической, «Камбана» (Колокол), очень тщательно скрывала международную манифестацию против пан-славизма, причем не столько из политических, сколько из фракционных соображений. О фракционных группировках, которые играют большую роль в жизни болгарской социал-демократии, мы должны сказать здесь несколько слов.
В 1903 году болгарская партия раскололась на две фракции: «тесняки» (близкие) во главе с Благоевым, Кирковым, Раковским* и Бакаловым; и «Широкие» во главе с Янко Сакасовым и Н. Габровским. В отличие от «тесняков», строгих блюстителей классового принципа, «Широкие» склонны к так называемому «обходильству», то есть к сближению с буржуазно-демократическими элементами и, теоретически, к ревизионизму. Обе части сохранили название, программу и устав старой партии. В 1905 г. происходит очередной раскол среди «тесняков»: под руководством Бакалова и Чарлакова отделяется группа «либералов», которые обвинили сторонников Благоева, «консерваторов», в организационной узости, изолирующей партию от класса и грозящей превратить ее в «сборище». В 1908 году от «тесняков» снова откололась оппозиционная группа недовольных ортодоксальностью партии, и требовавших объединения всех социалистических организаций: это так называемые «прогрессисты» во главе с Ильевым. Попытка всеобщего объединения проваливается из-за нежелания «тесняков». Наряду с ними и в качестве их противовеса формируется так называемая «объединенная» партия из «широких», «либералов» и «прогрессистов». Единственная связь между двумя организациями заключается в ожесточенной полемике в прессе и на собраниях. «Камбана», которая не является партийным органом, в любом случае остается тесно связанной с «Объединенными» и в известной степени является их официальным органом. Это объясняет и их поведение по отношению к анти-славофильской манифестации, устроенной «тесняками». Несмотря на то, что одновременно со съездом этих последних проходил и съезд «Объединенных«, иностранные делегаты, приглашенные «тесняками», не могли решиться выступить на съезде Объединенной партии с приветственными речами, учитывая местные условия, обстоятельство, которое не зависело, а в известной степени даже противоречило конституции. Волеизъявление делегатов придало их выступлению в Софии не только политический, но и фракционный характер.
* В настоящее время Раковский находится вне обеих фракций; но, насколько мы можем судить, он ближе к «объединенным». — Л.Т.
Характер и формы группировок и разделений в болгарском социализме определяются в своей основе политической молодостью страны: слабой дифференциацией общественной жизни, полным отсутствием политических традиций, недостаточной самостоятельностью пролетарского авангарда и обилием радикальной и социалистической интеллигенции. Интеллигенция играет непропорционально большую роль во всех политических партиях Болгарии; у нее есть только одна серьезная духовная традиция: социализм. Основатель ныне правящей «Демократической» партии Петко Каравелов (умер) в свое время был сторонником «Народной воли» в России. За исключением двух-трех, все нынешние министры — бывшие социалисты. Министр внутренних дел Такиев еще пять-шесть лет назад был охвачен республиканским угаром. Журналисты всех буржуазных болгарских партий прошли, хоть и мимолетную, социалистическую подготовку. Социализм был для них школой политической азбуки; чтобы применить эту азбуку, они перешли в другой лагерь. Дольше всех социализма придерживались учителя и учительницы народных школ. Острая потребность в просвещении наряду с общей культурной отсталостью страны придали народному учителю облик миссионера и апостола, и подтолкнули его в направлении наиболее радикальной идеологии. Из двух организаций учителей, первая, насчитывающая 850 членов, напрямую связана с «тесняками», вторая, насчитывающая более 3000 членов, находится под непосредственным влиянием «Объединенных». Таким образом, болгарский социализм обнимает не только политические и профсоюзные организации рабочих, но и широкую и туманную область социалистической и полу-социалистической интеллигенции.
Границы буржуазных партий, с другой стороны, носят совершенно хаотический характер или, точнее, таких границ вообще не существует. Достаточно отметить, что в предыдущем Собрании партия Стамбулова, сформировавшая правительство, имела подавляющее большинство; оппозиционные Демократы, напротив, имели пять-шесть мандатов, а после новых выборов Демократы, ставшие правящей партией, получили почти 160 мандатов (в Собрании всего 200 мест!), в то время как партия Стамбулова не провела ни одного кандидата! И все это на основе всеобщего избирательного права! Демагогия — это высшая мудрость болгарской политики; по сравнению с ней взяточничество — всего лишь техническая деталь. Демагогия завоевывает сердца, мандаты и портфели.
В этом политическом хаосе, готовом в любой момент принять облик и подобие любого божества, стоящего у руля, избыток социалистической интеллигенции создает опасность серьезных соблазнов и искушений для молодой рабочей партии. Пролетарская армия растет, но она еще слаба; генеральный штаб вождей слишком велик для нее. Возможность непосредственного политического влияния этих лидеров ограничена сравнительно слабой армией — а ведь так легко в этой стране при некотором таланте играть политическую роль! Нужно всего лишь сделать небольшой прыжок в сторону! Собственно, прыжок и не нужен, так как радикальная интеллигенция всех оттенков радуги образует естественный мост между социалистической идеологией и буржуазной практикой. «Обходильство» формулирует именно это стремление социалистической интеллигенции обогнать исторический процесс и посредством искусных политических комбинаций дать социал-демократии влияние, которого еще не могут дать ей численная сила и организационный уровень пролетариата. «Путь к демократии!» — написала «Камбана» за день до последних выборов. Но в Болгарии «обходильство», то есть объединение с буржуазной демократией, опаснее, чем где-либо: ибо где начинается и где заканчивается эта болгарская «демократия», которую сегодня высекают из скалы палкой,* чтобы завтра, быть может, снова отправить в небытие? Между тем правящие демократы Софии — вчерашние республиканцы и заговорщики — в своих методах политической коррупции ничуть не уступают французским радикалам! Вот смотрите — те и другие сторонники «обходильства», бывшие лидеры Ассоциации учителей и железнодорожников, занимают сегодня удобные должности в различных «демократических» канцеляриях …
* Согласно преданию Ветхого завета Моисей высек скрижали божеского Завета из камня своим посохом. — /И-R/
С другой стороны, те же условия создают и противоположную опасность — превращения политической партии в социалистическую семинарию. Организационная узость и политическое самоограничение как методы самосохранения в рыхлой социальной среде пропитывают партийную мысль и партийный аппарат консерватизмом и придают им необходимую эластичность, способность адаптироваться не только к преходящим политическим конъюнктурам, но и к более глубоким социальным процессам: к росту пролетариата как класса и к тому, как этот класс развивается. Рост проистекает из усложнения его задач. Каждое новое завоевание в области тактики в этих условиях куплено ценой новых раздоров и расколов. Мы видели, что болгарская социал–демократия трижды подвергалась расколам; результатом этих расколов является, с одной стороны, существование двух партий, а с другой стороны, отдельными фракциями внутри «объединенной партии». «Тесняки« видят в этих разделениях не что иное, как процесс «очищения» Рабочей партии от мелкобуржуазной интеллигенции. Мы не можем присоединиться к этому мнению не только по той причине, что у самих «тесняков» доминирующая роль в партии все еще принадлежит интеллигенции, не только потому, что «Объединенные», насколько мы можем судить, содержат в своих рядах много ценных социалистических элементов, но и по той причине, что мы не можем упускать из виду самый печальный факт рабочего движения Болгарии: раскол профсоюзов между тесняками и «объединенными».
Нам кажется, что, вероятно, можно определить минимум, которого можно и нужно достичь: во-первых, восстановление единства профсоюзной организации и профсоюзной борьбы; во-вторых, возможность созыва всеобщей балканской конференции с участием обеих фракций болгарской социал-демократии. Первое требование ясно само по себе. Что касается второго, то необходимо отметить следующее: попытка отстранить конкурирующую партию от участия в общих балканских делах означала бы подрыв самой идеи Балканских конференций — уже с учетом тесных связей «тесняков» с сербами и «объединенных» с румынами. Интернационал очень заинтересован в том, чтобы его единая балканская секция выступала перед внешним миром; он, вероятно, найдет средства подчинить в этом вопросе местные фракционные соображения, какими бы серьезными они ни были, интересам международной социал-демократии.
В заключение мы хотим дать общий обзор организации и деятельности «тесняков», на партийном съезде которых автор этих строк присутствовал как представитель Российской социал-демократии. Красноречивый секретарь партии, талантливый агитатор и редактор партийного органа «Работнический Вестник», и одновременно партийный кассир, неутомимый Георгий Кирков в пятичасовой речи дает исчерпывающую картину жизни и деятельности партии.
В прошлом году в нее входили 56 местных организаций и групп с 2126 членами, включая 1519 рабочих, а также: Социал-демократическая организация учителей с 851 членом, Организация муниципальных служащих с 250 членами, четыре социал-демократические студенческие группы с 52 членами, 12 рабочих образовательных ассоциаций с 325 членами и 14 молодежных рабочих ассоциаций с 420 членами. Число членов партии, — жаловался Кирков, — увеличилось в прошлом году всего на 12 процентов — в результате чрезвычайно строгого отбора со стороны местных организаций оно всегда остается низким по сравнению с числом членов профессиональных союзов, которые духовно и организационно связаны с партией. В настоящее время эта ассоциация профсоюзов состоит из 13 централизованных профсоюзов со 172 местными секциями и 4600 членами: по сравнению с прошлым годом она увеличилась на 1200 членов. За истекший год ассоциация потратила 15 000 левов (= франков) на забастовку и 10 000 левов на поддержку. Количество профсоюзных журналов достигло двенадцати.*
* Заметим, что число членов конкурирующего «объединенного» синдикального союза на конец 1909 года составляло 3020 человек (более поздних цифр у нас нет). Расходы ассоциации на 1909 год составили 30 000 левов, излишек на начало 1910 года — 26 000 левов. — Л.Т.
Кирков с искренним удовлетворением описывает агитационную и издательскую деятельность партии. За последний год она организовала 917 публичных собраний с участием 154 675 человек, выпустила 647 призывов в 158 896 экземплярах и распространила 157 брошюр в 18 896 экземплярах. В первомайской демонстрации 1910 года приняли участие почти 14 000 болгарских рабочих. «Работнический Вестник», центральный орган партии и синдикального объединения, выходящий три раза в неделю, завершил свой 13-й выпуск с 3214 подписчиками. Ежемесячник партии «Ново Вриеме», редактируемый «стариком» Благоевым, основателем партии, теоретиком марксизма в Болгарии, к концу 13-го года имел 1275 подписчиков. Гордостью партии являются ее книшарница и пищатница (книжный магазин и издательство). Оборот издательства вырос со 124 000 франков в 1909 году до 422 000 франков в 1910 году! За последний год книшарница выпустила 16 книг и брошюр, в том числе: «Происхождение семьи» Ф. Энгельса, «Путь к власти» Каутского, «Л. Фейербах» Ф. Энгельса, «Социал–демократия и парламентаризм» Парвуса, «Маркс и его значение» Каутского — по 2000 экземпляров каждая; «Жизнь Бебеля» в 3000 экземплярах и, наконец, первый том «Капитала» в переводе Благоева, 1700 экземпляров которого были заказаны заранее. Кроме того, почти одновременно появилось еще одно издание «Капитала» в переводе Бакалова.
Наша французская партия с ее великими революционными традициями, с ее несравненными ораторами и парламентариями имеет все основания с завистью смотреть на поразительную просветительскую деятельность болгарской партии в этой бедной культурой стране, население которой едва насчитывает 5 миллионов человек. В чем болгарская социал-демократия нуждается, так это в парламентском представительстве. Необходимость выступать в народном представительстве по всем вопросам общественно-политической жизни страны придала бы всем соображениям и разногласиям в партии более актуальный политический характер, и тем самым — в этом мы убеждены — создала бы реальную возможность для объединения. С другой стороны, отсутствие представительства болгарского пролетариата в самом парламенте следует рассматривать как результат раскола…
На обратном пути представители иностранных партий остановились в Белграде, где у них была возможность выступить на собрании, на котором присутствовало не менее 1500 человек. В настоящий момент у нас нет возможности подробно охарактеризовать сербскую партию, а также политические условия, в которых она действует. Поэтому мы хотим ограничиться лишь беглыми замечаниями.
Сербские лидеры значительно моложе болгарских, а рабочие выглядят старше; среди «тесняков» преобладают молодые люди в возрасте от 18 до 25 лет; как говорят, в Соединенных Штатах возрастной ценз выше. Сербские рабочие в своей массе гораздо более зрелые, культурно развитые, умные, чем болгарские, в них видна столетняя политическая жизнь страны. В то же время они более спокойны, возможно, даже более скептичны. Серия национальных поражений, которые пришлось пережить сербам, бесперспективность экономического положения страны, зависящего от усмотрения Австро-Венгрии, — все это нашло отражение в сербском пролетариате. От пламенного энтузиазма, который лавой захлестывает оратора и аудиторию на собраниях в Софии, в Белграде не осталось и следа. Здесь все выглядит так, как будто вы находитесь в Вене или даже в Берлине.
Марксизм полностью господствует в сербской партии. В 1901-1903 годах партия под руководством покойного Драговича, прошедшего школу немецкого социализма в Граце, вела решительную борьбу с радикалами ревизионистского толка, которые пытались увлечь за собой сербских рабочих (Йован Скерлич, Коста Йованович и другие). Они были полностью вытеснены из пролетарских организаций и теперь ведут жалкое существование ренегатов, нападающих на партию в колонках «Демократического листка». Партия оставалась единой и единодушной. Централистская профсоюзная организация, наиболее тесно связанная с партией, насчитывает 5000 членов, политическая организация — половину этого числа. Секретарские функции в Союзе профсоюзов теперь выполняет Драгиша Лапчевич, опытный коммерсант, вступивший в партию уже как законченный политический деятель и сразу же завоевавший в ней большое влияние. Это настоящий тип массового агитатора, который умеет оставаться принципиальным и популярным одновременно. В партии его называют «чича», то есть дядя, вероятно, из-за его могучей фигуры и 43 лет; в Сербии это метусалемский возраст, так как редактору теоретического еженедельника «Борба» Димитрию Тузовичу 29 лет, а редактору центрального органа «Радничке Новине», самому талантливому журналисту Душану Поповичу — 24 года.
Единство сербской социал-демократии и ее большая политическая гибкость объясняются, с одной стороны, более высокой политической культурой страны в сочетании с большей стабильностью и более прочными рамками буржуазных партий; с другой стороны, источником, из которого она черпает свои духовные идеи. Сербская партия находится в такой же мере под влиянием немецкой партии, как болгарская — под влиянием русской. Силу этого последнего влияния мы, русские, в самой отдаленной степени не представляем себе достаточно широко. Не только 50-летний Благоев, учившийся в русском университете и арестованный в 1885 году в Петербурге за организацию рабочих кружков и участие в издании газеты «Рабочий», не только 45-летний Кирков, окончивший гимназию в Николаеве (Южная Россия) и уже в это время состоявший в «Народной Воле», но все молодое поколение болгарской социалистической интеллигенции насквозь «русифицировано», а вместе с интеллигенцией и передовые слои пролетариата. Они прошли через нашу духовную борьбу с «экономистами», затем через раскол между большевиками и меньшевиками. Для них «Искра» — такое же живое понятие, как и для нас, или, если не преувеличивать, «Neue Zeit» для сербов. Болгарские рабочие поют русские революционные песни, в болгарской полемике они на каждом шагу применяют нашу партийную фразеологию. Сербская партия перевела Эрфуртскую программу на сербский язык и сделала ее своей собственной программой. Она духовно, а отчасти и политически участвовала во всей борьбе немецкого марксизма с ревизионизмом и сохраняла их единство. И наши дорогие братья болгары также, как и мы, разделены на фракции … Это две школы. Какая из них лучше? Чтобы не вызвать конфликта между патриотизмом и моим уважением к истине, я воздержусь от ответа на этот вопрос.
Л. Троцкий.