Четничество и война.

«Внутренняя наша македонская организация, — начал Христо Матов, вождь одного из македонских революционных течений, — существует непрерывно с 1893 года. Но в первую эпоху, с 1893 до 1902 года, наша организация оставалась на легальной почве. Впрочем, не думайте, что легально — значит, в рамках законов Турции. Нет. Но члены нашей организации, интеллигенты и крестьяне, оставались на своих обычных местах, не порывали со своими постоянными занятиями и не применяли боевых методов действия. Легальной мы называем их деятельность по сопоставлению с четничеством. Четник — это в большинстве случаев скомпрометировавший себя перед турецкими властями член «легальной» организации: он порывает со своим промыслом, с своей семьей, и с ружьем за плечами уходит в горы. Но четничество возникло лишь позже. В 1903 году у нас, как помните, произошло массовое восстание*. После разгрома восставших селян развилось четничество, деятельность которого заполняет четырехлетие 1904—1908 гг. Под влиянием восстания и четничества Турция вынуждена была приступить к финансовой реформе в Македонии, а Европа пришла к ревельскому соглашению**. Это была наша огромная моральная победа. Международная дипломатия начала серьезно считаться с нами. Но тут разразилась турецкая революция. Четничество прекратилось. Почему? Многие из македонских деятелей верили, что турецкая конституция даст возможность легальной и мирной борьбы за широкие реформы в Македонии. Я и мои ближайшие друзья этому не верили. Но другие верили. Санданский верил***. Чернопеев верил. Большинство чет сошло с гор. Я сказал тогда же двум своим воеводам, Петру Ацеву и Петру Чаулеву: «Возвращайтесь в горы, удержите остальных и сохраните в ваших руках ружья». Они поднялись, но было уже поздно, пришлось и им вернуться. Тогда мы сказали: нужно хоть легальную организацию сохранить. А сила наша всегда была не в четах, а в массовой организации селян и отчасти горожан. Четы — только небольшие боевые дружины, набирающиеся из массовой организации.

* Массовое восстание в Македонии в 1903 г. было проведено так называемой «внутренней организацией», под руководством популярного болгарского деятеля Сарафова. События начались взрывом оттоманского банка в Салониках 29 апреля 1903 г. и дошли до крайнего напряжения в августе, когда вся Македония была охвачена восстанием. Болгарские «четы» (партизанские отряды) нападали на турецкие войска, сделались полными хозяевами в деревне и вынудили турок укрыться в городах. Восстали албанцы. В северные санджаки (округа) для борьбы с болгарами вступили, с молчаливого согласия турок, сербские «четы», в южные — греческие. Общее число сражавшихся достигало 30 тысяч. Генерал-инспектор Македонии Хильми-паша, только за год до того (8/XII 1902 г.) назначенный для «успокоения» провинции, бездействовал. В Болгарии, под давлением общественного мнения, пал кабинет Данева, и к власти пришли стамбулисты, требовавшие меньшей покорности по отношению к России и более решительных действий в пользу македонцев. Новый кабинет открыто занялся военными приготовлениями. В сентябре премьер генерал Петров отправил Порте ноту с недвусмысленной угрозой войны.

Этот момент был сочтен «державами» наиболее удобным для вмешательства в македонские дела. 2 октября Австрия и Россия подписывают в городе Мюрцштеге программу реформ, по которой в Македонии вводится иностранная жандармерия, при генерал-инспекторе учреждаются должности иностранных советников, и вообще Македония переходит под административно-финансовый контроль «Европы». Одновременно проводится нажим на болгарское правительство с целью прекращения поддержки македонских повстанцев. Предоставленное самому себе, движение к зиме 1903—1904 г. замирает. 8 апреля 1904 г. Болгария подписывает с Портой соглашение, предусматривающее амнистию для македонцев, бежавших в Болгарию, демобилизацию войск обеих сторон и обязательство болгарского правительства препятствовать в будущем образованию повстанческих комитетов и отрядов. — Ред. Госиздата в 1920-е гг.

** Ревельское соглашение. — После краха маньчжурской авантюры царское правительство, перед которым путь на Дальний Восток оказался закрытым, вернулось к своей «традиционной» политике на Ближнем Востоке, к политике расчленения Турции. К этому времени радикально меняет свою ориентацию и Англия. Прежде, опасаясь русского стремления к проливам, она всецело поддерживала принцип «неприкосновенности» Оттоманской империи и ставила политике России постоянные преграды. Теперь же она, с одной стороны, убедилась в слабости царской России, а с другой — столкнулась на Ближнем Востоке с гораздо более серьезным конкурентом в лице Германии, которая, в силу своей заинтересованности во вложенных в Турции капиталах (главным образом, после начала сооружения Багдадской ж. д.), стала горячей защитницей принципа «неприкосновенности Оттоманской империи». Поэтому Великобритания делает поворот и, выбирая из двух зол меньшее, идет на соглашение с Россией.

В мае 1908 г. в Ревеле состоялось свидание русского царя Николая II с английским королем Эдуардом VII, при участии министров иностранных дел. На этом свидании Россия и Великобритания договорились о введении реформ в Македонии, о назначении туда христианского генерал-губернатора, который фактически подчинялся бы иностранным державам, об установлении финансового контроля над Турцией и т. д. Ревельское соглашение явилось одним из серьезных поводов к ускорению выступления младотурок, видевших в этом англо-русском сговоре серьезную опасность иностранного вмешательства. Македонскими деятелями ревельское соглашение расценивалось как моральная победа четнического движения, но в действительности оно было вызвано наступлением Германии на Ближнем Востоке и опасениями Англии за свои позиции в Турции. — Ред. Госиздата в 1920-е гг.

*** Санданский, Чернопеев — вожди болгарских «чет» в Македонии. — Ред. Госиздата в 1920-е гг.

Недовольство младотурками обнаружилось уже очень скоро. Но тут произошла абдул-гамидовская контрреволюция*, а затем, в апреле 1909 года, новая победа комитета, при открытом содействии македонцев. Младотурки сказали нам: «Погодите, дайте срок, мы введем в Македонии реформы». Я по-прежнему оставался при своем недоверии. Но нельзя было не сделать опыта. Наши чорбаджии, богатеи, поддерживали нас и раньше только из-под палки; теперь они первыми пошли навстречу младотуркам. С ними вместе — многие наши интеллигенты. Верили и многие революционеры, что на этом пути возможен успех. Сделали опыт: приступили к созданию легальных македонских клубов. Одни — с полной верой, мы — скрепя сердце. Не пойди мы на это, мы восстановили бы против себя широкие круги населения. Четы упразднились совсем. За время с 1908 года до весны 1910 года чет в Македонии не существовало совершенно. Воеводы и четники вошли в клубы, или просто отстранились, выжидая.

* Абдул-Хамидовская контрреволюция и новая победа комитета. — 19 апреля 1909 г. в Константинополе произошло событие, названное младотурками «хадисэи-муэллимэ» (печальное происшествие), а их противниками — «инкилаби шери» (переворот во имя шериата). Рано утром солдаты, распропагандированные «софтами» (студентами богословия), низшим духовенством и агентами султана, возмутились против своих офицеров, перебили часть из них и заняли площадь перед Айя-Софией, требуя отставки кабинета, изгнания младотурецких вождей и «восстановления шериата», якобы попираемого «вероотступниками» младотурками. Характерно, что при этом солдаты, видимо не отдавая себе никакого отчета в своих действиях, выкрикивали подсказанные им имена христианских депутатов, в качестве кандидатов в министры. Младотурки от боя уклонились, и султан назначил новый кабинет из деятелей старого режима, амнистировав «детей отечества» — взбунтовавшихся солдат.

Существенную поддержку контрреволюционному перевороту оказала враждебная младотуркам партия «ахраров» (либералов), которая вела усиленную кампанию против комитета «Единение и Прогресс», обвиняя его в подчинении правительства тайной диктатуре, в якобинстве и преторианстве. Вожди «ахраров» (Измаил-Кемаль и редактор «Икдама» Али-Кемаль) принимали самое деятельное участие в подготовке переворота. Но выступать открыто «ахрары» не решались, учитывая крайнее возмущение народных масс Турции против султана и понимая, что явная поддержка реакции грозит им потерей всей их популярности.

Таким образом, контрреволюция осталась без всякой поддержки в столице. Малоазиатские провинции тоже не поддержали султана. Младотурки же немедленно подняли всю македонскую армию, к которой присоединились болгарские и греческие «четы», решившие сражаться вместе с младотурками за «хурриет» (свободу). Торжество Абдул-Хамида продолжалось всего две недели. 26 апреля младотурецкие войска, под командой Махмуд-Шефкет-паши, после упорных уличных боев, заняли Константинополь, а 27 апреля перекочевавший в Сан-Стефано турецкий парламент низложил Абдул-Хамида и провозгласил султаном его брата, Решада, дав ему имя Мехмеда V. — Ред. Госиздата в 1920-е гг.

Но и в клубах мы оставались верны своей программе. Чорбаджии и вообще умеренные искали соглашения с младотурками во что бы то ни стало. Они готовы были до крайности урезать требования. Мы же не верили в практические завоевания при младотурецком режиме и политику компромиссов отвергали. Мы выставили в клубах программу полного самоуправления Македонии. Главная наша забота при этом была — воспитать население в недоверии к младотуркам, разрушить иллюзии, революционизировать македонцев. Так и вышло. Требование автономии сразу настроило младотурок враждебно против нас. Стало ясно, что соглашение невозможно. В таком случае и клубы теряли в наших глазах свое значение. Мы собрали конгресс делегатов от клубов и решили: легальная работа ничего не дает, младотурецкий комитет нас игнорирует, болгарское правительство нас игнорирует, население разочаровано, — распускаем клубную организацию, переходим снова на революционный путь. Но тут пришло известие, что турки хотят принять закон, воспрещающий национальные организации. Тогда мы перерешили: клубов не распускать, а заставить самих младотурок распустить, — хороший урок для умеренных! Вы верили, господа, в новый режим, так вот же вам ваша легальная работа!

После перерыва в 15 месяцев мы снова стали на старый путь: стали укреплять сельские организации и восстановлять четы.

Формы организации у нас уже были выработаны в эпоху до турецкой революции. По этому типу мы и строили. В селах и городах восстановились комитетские бюро, по возможности выборные, по крайней мере, от лучших, надежнейших элементов населения. Выборы производятся по соглашению с четами. В некоторых местах воссозданы были сверх того судебные бюро, арбитражные комиссии — для разбора всяких недоразумений и тяжб между самими македонцами. До 1908 года такие комиссии существовали у нас во всех местах. А затем — во всяком селе милиция: воевода, подвоевода, 10 — 25 душ парней. Прежде у нас все милиции были вооружены. Но младотурки, как вы знаете, производили разоружение населения: у одних отнимали ружья, другие сами отдавали. С оружием у нас поэтому были затруднения. Но все же сохранились округа, почти сплошь вооруженные. Теперь о четах. Во всяком участке казы (уезда) 1 — 2 — 3 четы. Норма для четы: 5—10 человек. Но за последние годы многие члены нашей «легальной» организации скомпрометировали себя перед властями, — одни бежали в Болгарию, другие ушли в четы. Пришлось состав чет расширить. Четники, конечно, все вооружены.

- В чем состояла деятельность чет до войны?

- Приступивши в 1910 к восстановлению нашей боевой организации, мы сказали себе: нам нет нужды начинать сначала, как это было в 1893 г., — за нами почти двадцатилетнее прошлое, за нами первый период мирной работы, за нами восстание 1903 г., за нами — четырехлетняя работа чет. Восстание заставило Турцию провозгласить финансовую реформу, которая была в принципе началом автономизирования Македонии. Четничество привело дипломатию в Ревель. Это все наш капитал. Нам не приходилось поэтому начинать с подготовительной работы. Опираясь на наше прошлое, мы могли сразу начать с боевых действий. Но так как для больших массовых выступлений мы не были готовы, то решили начать с мелких партизанских актов. Цель наша при этом состояла в том, чтобы снова приковать к себе внимание Европы и Болгарии, напомнить миру, что мы живы, и что ничто не изменилось. Ближайшая задача была — вызвать новое дипломатическое вмешательство. Я напомню вам некоторые действия четников за это время.

В 1910 году был взорван поезд между Кумановым и Скопьем; путь разворотило, вагоны стали ребром. Были тогда же произведены еще 3—4 атентата, более мелких.

В 1911 г. был разрушен зимою поезд около Доеране; в Кичевом взорван был хекумат (правительственный дом), в Солуни — банк; в Велесе — вокзал и пр.

Летом 1912 года снова начинается ряд атентатов. Между Велесом и Скопьем разрушено 17 вагонов; чтобы восстановить движение, турки вынуждены были провести параллельную линию. В Солуни разрушены: сперва австрийская почта, затем — трамвайное депо. В Крушевом — хекумат. И так далее.

Нас обвиняли, что своими атентатами мы вызвали резню в Щипе и Кочанах, от которой, ведь, и настоящая война получила свой последний толчок. На самом деле в Щипе произошло вот что: четник нес заведенную на известный час бомбу в хекумат, а дом оказался заперт. Остановить механизм четник не умел. Вот он и занес бомбу в турецкую лавку: «взвесьте, говорит, посылку, а я пока за осликом схожу». Убило 3—4 человека, лавку разнесло. Отсюда и резня.

- Верно ли, что македонское население стало последние годы враждебно относиться к четам?

- Нет, не верно. Сейчас у нас война, дело пошло в открытую, прихорашивать действительное положение нет у меня оснований. И я вам говорю: население в массе своей приветствовало возрождение четничества. Чет, как я уже говорил вам, не существовало 15 месяцев, в медовую пору турецкой конституции. И приступили мы к их воссозданию с опаской: а как отнесется народ? — И что же оказалось? Крестьяне стали укорять нас: «Зачем скрываетесь? Разве мы предатели?» Пришлось четникам открыться населению. Тому была, впрочем, и еще одна причина. В каждом селе есть 2—3 чорбаджия, которых революционные селяне опасаются: как бы не донесли. Этих чорбаджиев приходится насильственно вводить в организации, связывать с нею круговой ответственностью. Делается это просто: приходит чета в дом к чорбаджию и — хочет он или не хочет — ночует у него… Так за один месяц открылись четники почти всему населению…

Когда чета приходит на время в село, ее встречает местная милиция и, под руководством одного-двух четников, караулит. В случае турецкой погони милиция обязана сражаться заодно с четой… Мы думали, что крестьяне за время перерыва отвыкли, пожалуй, от обращения с оружием. Оказалось нет: бывали за последнее время случаи, что милиция из 5 — 6 человек успешно сражалась с целым турецким отрядом, разумеется, из-за прикрытия.

Говорят, крестьянам солоно приходилось от чет в материальном отношении: турки выжигали села за укрывательство оружия, а четы, мол, налагали на селян большие денежные штрафы за выдачу оружия туркам. Конечно, многое бывало. Однако, неверно, будто четы оказались македонцам в тягость. Наоборот: как раз экономические интересы заставляли крестьян искать четников. До турецкой революции крестьяне у нас, благодаря организации, стали полными хозяевами в чифликах, т.-е. в имениях турецких помещиков, беков. Беки повально бежали в город, опасаясь за свою жизнь. Какой урожай крестьяне беку покажут, тем он и должен был удовлетворяться. А после конституции и упразднения чет, беки, в полном сознании своих прав, вернулись в чифлики и установили свои порядки. В 1908 г. я сам наблюдал такой случай. В село Трубарево (это в Скопском) вернулся бек и зажил припеваючи; для развлечения пригласил он в село музыкантов-цыган и цыганок с бубнами, а квартиры им отвел у своих крестьян. «Были четы, — говорили мне селяки, — бек и сам сюда четыре года не показывался; исчезли четы — он и цыган к нам привел на постой».

Четничество заставляло беков продавать свои поместья, — и никому другому, — боялись, — а своим же крестьянам.

Под охраной чет крестьяне сами нередко откупали тяжкий налог, десятину, — за половину той суммы, которая прежде налагалась на их село.

Бегликчия, т.-е. счетчик мелкого скота, на который в Турции особый налог наложен, так называемый беглик, должен был заносить в свои записи столько овец, сколько ему указывали сами крестьяне.

Автономия Македонии для массы крестьян — лозунг отвлеченный. Другое дело — экономические выгоды и защита от произвола беков и администрации. А это им давало четничество.

Исчезли в 1908 г. четы, исчезли все эти выгоды. Прежде беки продавали свои земли македонцам, а тут стали продавать младотурецкому правительству, которое сделало попытку заселять их мухаджирами, т.-е. мусульманскими переселенцами из Боснии, Кавказа, Болгарии и других мест.

А когда восстановились в 1910 г. четы, стало восстановляться и прежнее положение в чифликах…

- Какова роль чет в нынешней войне?

- На этот вопрос, я, по вполне понятным причинам, могу ответить лишь в самых общих чертах. Мы действуем заодно с болгарской армией. Не только в ее интересах, но и под руководством ее командиров.

Не в интересах дела было бы, разумеется, поднимать восстание в местах, далеко отстоящих от театра военных действий: ничего, кроме резни, это не принесло бы. Тут милиционеры под руководством четников будут вести только конспиративную разрушительную работу: перерезать телеграфные провода, где возможно, снимать рельсы и пр.

В местах же, где развертываются военные операции, четы поступают в непосредственное распоряжение военачальников. Они неоценимы для рекогносцировок, отдельных разрушительных работ и партизанских предприятий. Когда была объявлена мобилизация, четами между болгарской границей и Кочанами были разрушены два шоссейных моста, крайне важных для турецкой артиллерии. До войны же был разрушен мост в Крестенском проходе у Джумайи. Из Кочан бригадный командир послал четников в Шип — перерезать проволоку. Это действует на отдельные турецкие гарнизоны и отряды крайне деморализующим образом: изолированные одним ударом от своих штабов, они нередко сдают значительные позиции без боя. Четы будут также отрезать турецкие обозы и явятся постоянной опасностью для турецкого тыла. Во главе боевых македонских дружин стоят такие испытанные воеводы, как Ефрем Чучков, Кристо Булгарията, Мишель Герджиков и др. Эти имена вы еще не раз услышите во время войны.

К чему мы стремимся: к автономии Македонии или к ее соединению с Болгарией? Вопрос совершенно естественный. И если бы вы задали его мне до войны, я не усомнился бы ответить вам. Но теперь, когда мы боремся в союзе с Сербией и Грецией, я попрошу позволения не отвечать на ваш последний вопрос. Желательно ли вмешательство России? И на этот вопрос я считал бы затруднительным ответить вам».

Македонский революционер, динамитчик, показал мне тут свое другое лицо: лицо дипломата. На первый взгляд может показаться, что психология четника, который пытается разрешить сложнейшую политическую проблему подкладыванием адских машин в хекуматы, не может иметь никаких точек соприкосновения с психологией приспособления к политике дипломатических канцелярий… Но это совсем не так. Национальные революционеры, в противоположность социальным, всегда стремились сопрячь свои заговорщические действия с действиями династий или дипломатий, своих или чужих. Когда дело идет о территориально-государственном самоопределении молодой нации, тогда нетерпеливое карбонарство нередко лишь вызывает, дополняет и подгоняет медлительные попытки династически-дипломатических сил и при первой возможности передает этим последним политическую инициативу. Так было с Маццини и Гарибальди* в классическом примере борьбы за объединение Италии. Старый республиканец-карбонарий Джузеппе Маццини, признававший только народ и бога, вынужден был в решительную минуту посторониться, чтоб оставить между народом и богом место для савойской династии. И если венгерец Кошут** и итальянец Маццини апеллировали так же часто к народу, как и к европейской дипломатии, то тем непосредственнее такая тактика навязывалась революционерам маленькой и культурно-отсталой Македонии, стоящей в центре пересечения международных интересов. Македонские революционеры и в минуты своих наибольших успехов не могли самообольщаться мыслью, что Македония fara da se. Венцом их усилий являлось всегда привлечение внимания европейской дипломатии и болгарского правительства. Варварские аграрные отношения и такие же способы «управления» толкали македонцев на путь отчаянных восстаний и четничества. А совершенно явная невозможность разрешить судьбы Македонии собственными силами заставляла их эмпирически разбираться в вожделениях великих и малых держав и в каждый данный момент выбирать линию наименьшего сопротивления. В консульствах и посольствах эти заговорщики были в такой же мере своими людьми, как и в горах, среди профессиональных боевиков. Заготовляя адскую машину, они заранее и притом весьма недурно ориентировались, какое эхо она найдет в «руководящей» европейской печати и кто из дипломатических алхимиков превратит их динамит в новую «македонскую» ноту. Так выработался этот двойственный тип отчаянного динамитчика и дипломата себе на уме, сочетающего заговорщическую конспирацию с канцелярской тайной.

* Гарибальди, Джузеппе (1807—1882) — знаменитый итальянский революционер. Вступив в 1832 г. в организованное Маццини тайное общество «Молодая Италия», Гарибальди принимает видное участие во всех революционных попытках, имевших целью объединение Италии. В 1848 г., когда в Италии вспыхнула революция, Гарибальди становится во главе революционных батальонов, начавших борьбу с Австрией за полную политическую и национальную независимость Италии. Победы Гарибальди сделали его имя одним из наиболее популярных в Европе. После 1848 г. Гарибальди продолжал поддерживать своим оружием все революционные вспышки не только в Италии, но и за ее пределами. В 1870—1871 гг. Гарибальди участвует во франко-прусской войне на стороне Франции и становится с этого времени кумиром республиканских кругов Франции. Имя Гарибальди сделалось синонимом революционной отваги и неустрашимости.

Маццини, Джузеппе (1805—1872) — итальянский революционер. Был одним из организаторов Союза «Молодая Италия», ставившего себе целью создание независимой итальянской республики. В революции 1848 г. Маццини принимал активное участие, руководя революционными выступлениями. После падения революции, участвовал в создании «Европейского Центрального Комитета». Вместе с Гарибальди Маццини пытался вызвать революционное восстание: в Милане в 1853 г. и в Генуе — в 1857 г. — Ред. Госиздата в 1920-е гг.

** Кошут, Людвиг (1802—1894) — знаменитый венгерский революционер. За свою революционную деятельность был в 1837 г. арестован австрийским правительством и по обвинению в измене приговорен к 4 годам тюремного заключения. Избранный в 1847 г. в сейм, Кошут возглавлял в нем лево-радикальную оппозицию. Весть о революции 1848 г. в Париже толкнула Кошута к революционным действиям. Он становится во главе образовавшегося независимого венгерского правительства и в июле 1848 г. приступает к созданию 200.000-й революционной армии, в целях обороны страны. Против революционной Венгрии выступила коалиция европейских держав, и армия Кошута была разбита. Кошут бежал сначала в Турцию, а оттуда в Англию. Австрийским правительством он был заочно приговорен к смертной казни. В 1859 г. Кошут организовал мадьярский отряд, сражавшийся под знаменами Гарибальди. До последних дней своей жизни Кошут оставался пламенным революционером. — Ред. Госиздата в 1920-е гг.

Война растворяет в себе македонского революционера. Она посылает «анархиста» Герджикова срезать телеграфные провода, а старому заговорщику Гьорджио Петрову поручает ведение интендантства в македонском легионе. Как бы война в дальнейшем не шла, и чем бы она ни закончилась, она, во всяком случае, раз навсегда уничтожит психологические предпосылки практики и идеологии македонского четничества. После этой колоссальной по напряжению и жертвам попытки разрубить старые балканские узлы никого нельзя будет увлечь на путь подкладывания адских машин в македонские хекуматы. Четничество окончательно изжило себя. Христо Матов и его друзья представляют собою вымирающую политическую породу.

«Киевская Мысль» № 293, 22 октября 1912 г.