Раковский о русских социал-патриотах.
Следующая статья по тексту изданного в 1924 г. сборника «Война и революция», том 2, глава XIII «Травля Раковского». Статья была написана Троцким для газеты «Наше Слово», которую он издавал совместно с Мартовым и другими социал-демократами — интернационалистами в Париже с января 1915 до сентября 1916 г. — /И-R/
В предисловии к новому изданию своей французской брошюры «Социалисты и война» (это предисловие мы имеем в рукописи) тов. Раковский возражает, между прочим, русским социал-патриотам, занимающимся бессильными, но оттого не менее постыдными попытками побудить «нейтральных» социалистов толкать свои правительства и народы на путь войны. Сейчас, когда Болгария перешла на положение вооруженного нейтралитета, чтобы не сегодня-завтра вмешаться в войну — правда, в том направлении, которое рекомендовали Зюдекум и Парвус, а не Плеханов, — соображения Раковского получают особенно злободневный интерес. Мы приведем эту часть предисловия целиком:
«Т. Плеханов обвиняет нас, социалистов нейтральных стран и он имеет при этом, разумеется, в виду преимущественно социалистов тех балканских стран, вмешательство которых в войну составляет предмет обычных дискуссий, — он обвиняет нас в эгоизме, вследствие нашего нежелания примкнуть к той агитации в пользу войны, «в защиту Бельгии», на стороне держав Согласия, какую у нас, на Балканах, ведут руссофильские партии. Такого рода эгоизм, продолжает Плеханов, несовместим с исповеданием международной солидарности рабочих. Если я остаюсь нейтральным, рассуждает Плеханов, когда один человек душит другого, я рискую быть обвиненным в солидарности с убийцей, во всяком случае, в отсутствии солидарности с жертвой.
«Группа русских социал-демократов, разделяющих мнения Плеханова, вынесла резолюцию, в которой мы подвергаемся еще более решительному осуждению*. Социалисты нейтральных стран, проповедующие сохранение нейтралитета, объявляются запросто соучастниками своих правительств, которые стремятся «использовать нейтралитет в эгоистических интересах господствующих классов». «Слабость пролетарского контроля, — гласит далее резолюция об этих странах со слабым еще пролетариатом, — ведет к тому, что политика нейтралитета практикуется на словах, а на деле превращается в возмутительное торгашество и под либеральными фразами, убаюкивающими пролетариат, скрывает самое бессердечное хищничество».
* Эта резолюция вынесена от имени представителей заграничных соц.-дем. групп «партийцев». Указание на «заграницу» как нельзя более уместно ввиду полной безуспешности всех попыток толкнуть петроградскую Объединенную Группу, одну из наиболее активных интернационалистских группировок в России, на путь «защиты Бельгии» на стороне держав Согласия. Но как обстоит дело с заграничными группами «партийцев»? В печатном извещении не указано, какие именно группы принимали участие в выработке этой поистине-скандальной резолюции. Эта анонимность выбрана не случайно. Совещание состояло, по-видимому, из отдельных «партийцев», представлявших только свой собственный разрыв с социал-демократической партией. Значительная часть «партийцев», в том числе фактическое ядро большевиков-партийцев за границей, стоит на позиции интернационализма и в большинстве своем группируется вокруг «Нашего Слова». — Редакция «Нашего Слова».
«Прежде всего пусть авторы этой резолюции соблаговолят не сомневаться в том, что пролетариат балканских стран — Румынии, Болгарии и Греции — строго различает нейтралитет своих правительств и тот нейтралитет, который проповедуется социалистическими партиями. Они различаются даже и в наименовании: правительственный нейтралитет называют выжидательным, тогда как социалистический является принципиальным и окончательным. Первый связан с торгашеством и заключает в себе заранее перспективу вмешательства в войну. Второй исключает и то и другое.
«Но если наши правительства, оставаясь нейтральными, преследуют политику возмутительного торгашества и бессердечного хищничества (а это несомненно так!), то не станет ли еще хуже, если они вмешаются в войну? Или же война обладает таинственной силой — пусть нам это скажут — превращать буржуазные правительства, торгашеские и хищные, в образцы альтруизма и бескорыстия?
«Как угодно, но мы, продолжающие, думать, что целью всякого буржуазного правительства является увеличить поле капиталистической эксплуатации, не можем проникнуться военно-нравственным оптимизмом социал-патриотов.
«Что касается замечания Плеханова насчет эгоизма социалистов нейтральных стран, которые остаются «безразличными» по отношению к судьбе Бельгии, то это замечание имело бы оправдание, если бы армии находились в руках социалистов. К несчастью, не мы, социалисты, призваны сейчас спасать Бельгию, но наши имущие классы и наши правительства. Мы же приглашены только поставить себя в их распоряжение, стать их инструментом.
«Мы готовы защищать Бельгию против немецкого насилия, но нашими социалистическими средствами. Бесспорно, что эти средства не могут обеспечить нам немедленный результат. Но разве же это единственный случай, где нам приходится констатировать недостаточность нашей силы? Это, во всяком случае, не довод в пользу того, чтоб ослаблять себя, предоставляя часть своих сил в распоряжение правящих.
«А с другой стороны, я позволю себе спросить Плеханова, уверен ли он в действительной спасительности средств буржуазии? Уверен ли он, что спасители Бельгии не понесут по пути к своей цели ту же самую участь другим народам? В то самое время, когда Плеханов приглашает нас спасать Бельгию, другие кричат нам, что мы не имеем права пассивно допускать задушение Галиции или позволять России стать хозяйкой над всеми народами Турции. Как быть? Впрочем, ведь Плеханов верит в «освободительную» войну. Мы же не забыли того, чему нас раньше учил Плеханов, и этой легенде не верим».
* * *
«Нам делают еще одно возражение, — говорит Раковский в цитированном уже нами по рукописи предисловии ко второму изданию своей брошюры. — Это возражение адресуется особенно к сербским товарищам, мужественное социалистическое поведение которых, в парламенте и вне парламента, совершенно обмануло ожидания социал-патриотов четверного Согласия, которые хотят быть более сербами, чем сами сербы. Пытаются открыть противоречие между поведением сербских социалистов, которые в свое стране отказываются поддерживать правительство во время войны, отказывают ему в кредитах на оборону страны, а с другой стороны — обращаются в Софию и Бухарест, на рабочие митинги и общебалканскую конференцию, выдвигая требование республиканской федерации Балкан, как средства обороны против завоевательной политики великих держав.
«Представлять цель балканской республиканской федерации таким односторонним образом значит сужать ее. Наши соображения иного порядка, они вытекают из потребностей классовой борьбы пролетариата. Но если даже взглянуть на дело только под углом зрения защиты независимости балканских, народов, и тогда в отстаивании сербскими и другими балканскими социалистами идей общебалканской федерации нет никакого противоречия со всем их поведением. Средствам балканских правительств, недействительным и направленным, в сущности, на другие цели, социалисты противопоставляют свои средства защиты независимости и свободы балканских стран. Разве же социалисты отказываются защищать права и свободы, необходимые пролетариату? Разумеется, нет. Но они хотят это делать теми средствами, какие сродни им, и федеративная балканская республика, осуществление которой означало бы победу над воинственным национализмом каждой из балканских стран, тем самым становится знаменем классовой борьбы балканского пролетариата».
В том же предисловии Раковский, на основании опыта балканских народов, категорически отрицает возможность и допустимость ставить политику пролетариата по отношению к войне в зависимость от различения между «наступательными» и «оборонительными» войнами.
«Если бы социалистическая партия, — говорит он, — была своего рода исправительным судом, который применяет старую систему наказаний, не преследующую иной цели, кроме репрессий, мы могли бы, вместе с социал-патриотами, удовлетвориться изысканием непосредственных «виновников» войны. Но социалистический пролетариат ставит своей целью не кару, не удовлетворение чувства гнева, хотя бы и более или менее законного, но предупреждение войн в будущем. Между тем, та тактика, которая стремится сосредоточить ответственность за войну на том или другом иностранном правительстве, только укрепляет собственный империализм в его завоевательных планах и увековечивает войны…
«Мы в Румынии также употребляли ранее эту терминологию: наступательная и оборонительная война, но события нашей собственной истории показали нам, что это различие сохранило чисто схоластический характер.
«Так, если бы Болгария объявила Румынии войну, чтобы отобрать провинцию, которую Румыния захватила в 1913 г., было ли бы это со стороны Болгарии наступательной или оборонительной войной? Или если бы Турция начала войну, чтобы отобрать Фракию и Македонию? Можно ли назвать такие войны оборонительными? С другой стороны, если мы эти войны назовем завоевательными, то тем самым признаем, что известные захваты, совершенно произвольные и насильственные, немедленно становятся законными, как только скрепляются дипломатическими актами. Другими словами, мы признаем, будто международные дипломатические конференции являются верховным источником права наций на существование. Разве это не абсурд с социалистической точки зрения?»
Какую жалкую, поистине трагикомическую роль, — прибавим мы от себя, — вынужден был бы играть именно балканский социализм, если бы в неизбежной, по-видимому, свалке балканских правительств и армий он вздумал применять критерий наступательных и оборонительных, справедливых и несправедливых войн. К счастью для себя и Интернационала, наши балканские товарищи вооружены более надежными критериями!
«Наше Слово»,
30 сентября и 5 октября 1915 г.