Фрагмент из выступления в Харькове.

С 4-10 апреля 1923 в Харькове проходила VII конференция КП(б)У, в которой участвовал Троцкий. 5 апреля конференция выслушала приветствие беспартийных, и Троцкий экспромптом ответил на него. Ниже, часть ответа. — /И-R/

… Мы сегодня выслушали привет от того поколения, которое будет руководить нашей страной и нашими союзными странами этак лет через десять, и нет сомнения, что у этих очень молодых граждан память о сегодняшнем вечере останется навсегда.

Растут они в условиях, в которых старое поколение не росло. Старое росло в условиях жесточайшей классовой борьбы, а молодое растет в условиях еще нестройного, не приведенного в порядок рабочего государства. Тут есть плюсы и минусы. Закала, непосредственной борьбы с врагами у молодежи сегодня нет, — тем важней готовить ее к тем боям, которые ей предстоят. Великая тяга нашей молодежи к Красной Армии объясняется тем, что молодежь не имеет сейчас против себя непосредственного классового врага внутри страны. Молодежь знает, чувствует и при нашей помощи понимает, что великие бойни, великие жертвы, необходимость великого героизма еще впереди, и в этом духе революционного закала и подготовки к борьбе на общем мировом фронте мы должны будем воспитывать нашу молодежь. Так как мир обширен и враг силен, то прав был молодой товарищ, который сказал: «Когда мы, юные металлисты, подрастем, мы войдем в коммунистическую партию Ибо еще и через десять лет коммунистической партии будет большая и большая работа, революционная борьба будет длиться еще долгие годы, пока враг не будет сломлен на всем земном шаре.

В связи с конференцией, я лично получил несколько неожиданных пожалований. Меня пожаловали в почетные кузнецы и монтеры. Если бы я был в возрасте этого молодого товарища, юного металлиста, то я по совести честно обещал бы стать хорошим кузнецом и монтером. Но, к сожалению, сейчас этого сделать не могу, ибо проклятие нашего старого общественного строя состояло в разделении физического и умственного труда.

Часть из нас, борцов коммунистической партии, вышла из буржуазной и мелко-буржуазной среды. Я не имел счастья, как некоторые другие, родиться в рабочей семье. Я вышел из мелко-буржуазной среды, где физический труд отделялся от умственного труда, где старались для детей проложить путь эксплуатации, путь карьеры. Только известная часть поколения старой интеллигенции нашла дорогу к рабочему классу, но не нашла дороги к физическому труду. Будущий общественный строй будет целиком основан на соединении физического и умственного труда, и каждый человек будет развиваться гармонически и всесторонне. Он должен будет развивать мускулатуру своего тела и мускулатуру своей мысли, он будет законченной, прекрасной, гармонической личностью. Нам, к несчастью, этого еще не дано. Незачем говорить, что если я лишен возможности обещать стать хорошим кузнецом и хорошим монтером, то в то же время в высокой степени благодарен товарищам, почтившим меня этим избранием. Что касается избрания меня стрелком, то так как я состою стрелком некоторых других полков, то в совокупности я постараюсь стрелять по всем врагам по мере сил.

Переданный мне делегацией беспартийных рабочих документ, документ паровозо-строительного завода с несколькими тысячами подписей, вызывает в моей памяти одно воспоминание. Когда в 1907 году* шел в России процесс первого Петроградского Совета рабочих депутатов, рабочие всего Петрограда заявили судебной палате, которая нас судила, что они целиком разделяли всю работу подсудимых, своих делегатов, и требуют, чтобы их всех посадили на скамью подсудимых. Они послали делегацию таких же, как вы, рабочих, в рабочих костюмах, с документом, который, как две капли воды, похож вот на этот испачканный рабочими руками и покрытый рабочими подписями лист. Председателем суда был действительный тайный советник Крашенинников. В Питере было настроение такое, что нельзя было закрыть перед рабочими дверь в судебную палату. И вот, в присутствии сословных представителей, — Тройницкого, графа Гудовича и других, — перед судейским столом, где были сенаторы, бывшие министры, свидетели, проходила одна делегация за другой; весь рабочий Петроград прошел на суде. В большинстве это были беспартийные. Присягнуть все рабочие отказались и заявили: «Так что требуем всех нас посадить на скамью подсудимых». Там было 3585 подписей. Крашенинников брал документ очень осторожно, — он не любил брать испачканные бумаги. Пошушукался с тайным советником справа, с тайным советником слева и потом заявил: «Судебная палата, не входя в исчисление подписей, свидетельствует, что их много». Это была тоже очень отрадная картина, но мы тогда сидели не за столом президиума, а на скамье подсудимых, и не красноармейцы нас окружали, которые выбирают нас стрелками, а солдаты царской армии окружали нашу скамью подсудимых. Если бы тогда кто-нибудь вошел в здание судебной палаты, — это было 15 лет тому назад, и кое-кого из присутствующих комсомольцев, пожалуй, на свете еще не было, — и если бы кто-нибудь сказал тогда, что вот ты, Крашенинников, за все преступления, тобой совершенные, будешь в 1920 году расстрелян на Кавказе (он был расстрелян революционным пролетарским трибуналом), а вы, подсудимые, будете в Харькове на конференции правящей партии в 1923 году выслушивать приветствия уже по поводу пятилетнего существования Советской Республики, то, вероятно, тогда всем в зале, кроме небольшой кучки обвиняемых, показалось бы, что здесь бредит сумасшедший. А между тем, то, что казалось десять лет тому назад бредом сумасшедшего или фантаста, сегодня — живой факт. Рабоче-крестьянская страна существует, она воспитывает жизнеспособную смену, и мы говорим:

«Дайте еще десять лет, десять лет упорного труда, роста и учебы — и никто не узнает нашу разоренную, нищую, но отвоеванную от капитала и собственными силами возрожденную страну!»

* В речь Троцкого, или в стенограмму, вкралась неточность: процесс Петроградского Совета проходил в октябре 1906 г. — /И-R/

 

Ответ делегации беспартийных рабочих, приветствовавших конференцию КПУ.

5 апреля 1923 г.