4-й московский губсъезд текстильщиков.

«Правда» № 97, 4 мая 1923 г.

Вчера в помещении клуба московского Союза Текстильщиков состоялось торжественное открытие IV съезда московского губернского Союза Текстильщиков.

В середине заседания на съезд прибыл тов. Троцкий.

— Слово предоставляется члену профессионального Союза Текстильщиков, красному прядильщику тов. Троцкому. — Раздаются неописуемые овации по адресу тов. Троцкого, оркестр играет «Интернационал».

Речь тов. Троцкого.

(Тверже, крепче и сильнее).

Наше положение твёрже.

Товарищи, наше положение стало, несомненно, лучше и твёрже. С полной уверенностью и твёрдостью я повторяю это перед съездом текстильщиков. Вы достаточно близко стоите к массам, чтобы оценивать это на основании ваших собственных наблюдений. Международное наше положение достаточно твёрдо. Это не значит, что на горизонте нет облачков, которые могут соединиться и в тучи, а из тучи, как полагается, следует и молния, и гром. Европа и Америка начинают оправляться от кризиса. И вот буржуазия Америки и Европы перестала испытывать такую тягу к России, которая развилась в 20—21 гг. Сейчас они не нуждаются так в нас. Кроме того, они видят, что мы хоть медленно, но развиваемся и поправляемся. Вот, товарищи, основа возрастающего отчуждения, возрастающей враждебности против нас. Англия ведёт против нас сейчас бешеную атаку. На вторую Лозаннскую конференцию нас не пригласили. Англия имела уже с нами столкновение побережного характера насчёт права рыбной ловли, — у Англии, видите-ли, мало морей и океанов, и она ловит рыбу в мутной преимущественно воде и вблизи наших берегов. Англия, наряду с Францией, восстанавливает против нас Румынию и Польшу. Польша, несмотря на частую смену своих правительств, остается агентом Антанты, непосредственно противопоставленным нам.

В этом году, с момента начало французской авантюры в Руре, мы несколько раз были ближе к войне, чем в прошлые годы целиком. Что будет в Европе через месяц или через два, — мы не знаем. Во всяком случае, вооруженные столкновения не исключены. Между тем, мы сократили армию с 5.300.000 человек до 610.000.

Ключ к обороне страны — наша промышленность.

Если вы спросите меня: где ключ к обороне страны? — то я скажу вам: этот ключ в руках у промышленности. Если теперь придётся воевать, то на этот раз придётся воевать очень серьезно — борьба будет идти не на жизнь, а на смерть. Если удар будет с запада, то это значит, что на карту будет поставлена судьба нашей независимости, с одной стороны, и судьба наших буржуазных соседей, — с другой стороны. Армия в 600.000 человек этого делать не разрешит, а если нам придётся мобилизовать новые сотни, тысячи, миллионы, нужно будет нам иметь на советских складах сапог и шапку, и рубаху, и патроны, и обоз — всё, что полагается для жестокого и кровавого дела войны. А это зависит исключительно от нашей промышленности.

Я знаю, товарищи, вы собрались для мирного и трудового дела, но мы были бы плохие революционеры, если бы, занимаясь мирным трудом, мы не глядели на далёкий горизонт: что нам готовит завтрашний, послезавтрашний день, нет ли опасности? Чем зорче мы будем относиться к всевозможным опасностям, тем легче мы их предупредим, тем легче избегнем кровавой расправы. Вопрос о нашей военной подготовке и о нашей боевой способности сейчас — это есть вопрос о состоянии и развитии нашей промышленности. Не в военном ведомстве решаются сейчас вопросы о том, как обеспечить свободу и независимость рабоче-крестьянской страны, а вот здесь, на ваших съездах, текстильных и металлургических. Здесь решаются сейчас не только вопросы хозяйства, но вопросы обороны Союза Советских республик.

Мы толкнули тяжелую телегу нашей промышленности.

Год тому назад промышленность наша была мертвее, чем ныне. Мы тяжелую телегу промышленности толкнули по дороге; дорога ухабистая и, как полагается российской дороге, грязи по колено. И поэтому телега не то что после толчка сразу быстро покатилась вперёд, — она при каждом ухабе норовит остановиться и в каждой выбоине норовит погрузиться по самую ось. Движение нашей промышленности идёт с перерывами и толчками, неправильно, но идёт. А полтора года тому назад телега промышленности стояла.

Дорого или дешево обошлось нам это приведение хозяйства в движение, т.-е. то, что колеса завертелись? Очень дорого. Подсчитать трудно. Но нет никакого сомнения, что мы частному рынку, частному капиталу спустили немало добра, и я думаю, что и товарищи-текстильщики в том числе.

У нас, я тут заметил, есть сырьевой вопрос. Мы и хлопка, и шерсти за эти полтора года спустили очень большое количество и по очень дешёвой, убыточной для государства цене. Куда ушел этот хлопок, куда ушла эта шерсть? На растопку нашей замёрзшей промышленности. Но такой тяжелой ценой мы достигли того, что мёртвую машину, остывшую, замёрзшую мы разогрели и привели в движение. И только теперь можно говорить о хозяйстве, о правильной и разумной организации его и о понижении себестоимости. Это есть вопрос всех вопросов.

Текстильщики — кавалеристы промышленности.

На заграницу мы можем надеяться очень немного. Прежде всего, мы должны стоять на собственных ногах в вопросах хозяйства. А что это значит? Это значит, что мы должны дать крестьянину товар, который ему нужен и за который крестьянин может заплатить. Это есть основа того вопроса, который у нас называется смычкой между рабочим классом и крестьянством.

Диаграммы этой не было в отчете о докладе, но она была напечатана через два дня на первой странице «Правды», № 99, и обсуждалась во всем Союзе ССР. — /И-R/

Вот чертеж, который я показывал на партийном съезде и который имеет большое значение для каждого хозяйственника и профессионалиста, и особенно для текстильщика, потому что текстильщики это — кавалерия промышленности, которая бросается в деревню прежде всего. Нам нужно смычка с крестьянами, а у нас, как вы видите на чертеже, в полном смысле слова ножницы, а не смычка, и эти ножницы могут эту смычку разрезать пополам. В этом самая большая опасность. В этом наше основное хозяйственное затруднение. Если мы тут зазеваемся, то в этом пункте мелкий буржуа-кустарь нас побьет и из нашего кустарничества плюс частный торговый капитал разовьется снова фабричное частнокапиталистическое производство. У нас в руках все козырные карты. Власть у нас в руках, налоговый аппарат у нас в руках, самые крупные предприятия промышленности у нас в руках, государственные банки и система кредита — у нас в руках. Это все великолепнейшие карты для игры. Вообще вооружены мы достаточно. Но противник легче нас, на ногу подвижнее, у него торговый опыт, старые связи, уменье, изворотливость.

Самое главное — удешевление продукции.

Тут весь вопрос в организации хозяйства. Организация хозяйства есть понижение себестоимости продукции. Вся борьба за социализм, за лучшее будущее сейчас выражается в понижении себестоимости продукта. Вопрос о понижении себестоимости есть вопрос жизни и смерти для нашего хозяйства. Отсюда вырастает концентрация промышленности, закрытие фабрик и заводов, работающих в полхода, а то почти впустую. Это тягчайшее дело. Это значит умножать количество безработных рабочих и работниц. Но и война жестокое дело, и нам, товарищи, придётся эту суровую, жестокую операцию — сжатие нашей промышленности, проделать, хотя бы ценой безработицы. Мы обязаны разъяснить рабочему классу, что только таким путём мы понизим себестоимость продукции и обеспечим нашему хозяйству завтрашний день.

Наш завет — экономия, бережливость, рачительность.

Для правильного же руководства хозяйством нам нужен более тщательный, чем до сих пор подбор руководителей-хозяйственников, директоров. Рабочий класс должен выдвинуть из своей среды преданных ему людей, которые будут работать для рабочего класса, по меньшей мере, не хуже, чем работал наемный директор для капиталиста. Если ты хозяйственник, поставлен на ответственный пост, то помни: каждый фунт хлопка, шерсти, всех остальных материалов береги, как частицу рабочей силы, не швыряйся народным добром направо и налево. Помни, что мы страна нищая, что нам нужно скоплять по копеечке, по советской копеечке, и только таким путем мы поднимемся из нищеты.

У нас высшим заветом для рабочего класса в целом является теперь экономия, бережливость, рачительность. Только таким путем будем подниматься. Придется на спине тащить тяжелую ношу, и за это время придется проявлять величайшую выдержку, классовую скупость, чтобы накопить для будущего фонда капитал, на котором можно строить нашу материальную жизнь, как прошлые первые три года мы зубами, когтями боролись на фронтах, хотя мы были неумелые, косолапые в военном деле — и отстояли себя. Так же и теперь, когда будем отстаивать советское хозяйство от расстяжания* его частным капиталом. Будем зубами, ногтями бороться на хозяйственном фронте. Период этот будет тяжелый и напряженный, но и награда будет велика.

* Так в тексте; возможно — разложения. — /И-R/

У нас в Курской губернии открыли богатства, которым, может быть, нет имени, числа и цены. Когда у нас государство, собственник всех этих неисчислимых богатств, приведет хозяйство в движение, мы будем самой богатой страной в мире. Тогда дело будет идти не о бережливости, экономии, а об удовлетворении потребности человека, и тогда только человек станет царем природы, и материальные потребности, духовные потребности, потребности тела, потребности мысли и сердца получат удовлетворение, которого не было на земле. Тогда впервые люди заговорят о счастье. И я не сомневаюсь, товарищи, что ваш губсъезд текстильщиков на этом пути поставит маленькую веху. Я уверен, что, заканчивая этот съезд, вы лучше и ближе увидите это будущее, из-за которого боролись на фронтах военных и из-за которого будем бороться на фронте экономическом! (Бурные аплодисменты. «Интернационал»).


По окончании речи тов. Троцкого на трибуне появился представитель Истоминской текстильной фабрики имени тов. Троцкого, который преподнёс тов. Троцкому его портрет, вытканный на фабрике руками самих рабочих. Вслед за ним вышел представитель Глуховской мануфактуры имени Ленина и передал тов. Троцкому портрет Ленина, вытканный рабочими фабрики с просьбой передать его Владимиру Ильичу от имени рабочих фабрики, почётным прядильщиком которой он является.

Тов. Троцкий, под гром аплодисментов, высоко приподнимает над головой портрет Ленина, благодарит рабочих и целует их.

Заключительные слова тов. Троцкого.

Покидая съезд тов. Троцкий обращается к нему со следующими словами:

— Товарищи, чтобы вы сейчас ни делали, мысль каждого из нас занята тем практическим делом которое делаешь, и мыслью о здоровье Владимира Ильича. Я передам, товарищи, этот портрет Владимиру Ильичу, это выражение тесной связи между рабочим классом и им. Пока наш общий вождь и руководитель болезнью оторван от работы мы все и каждый из нас обещаем стараться хоть отчасти его [неразборчиво] работой на нашем посту. Пока он борется с тяжкой болезнью, скажем ему, что мы обещаем, мы клянемся удержать позиции завоеванные с ним, отстоять Советскую республику, счастье и будущее рабочего класса до конца! (Бурные аплодисменты).