Перспективы и задачи на Востоке.

Дается по тексту книги «Запад и Восток. Вопросы мировой политики и мировой революции». Москва, изд. Красная новь, 1924.

(Речь на 3-хлетнем юбилее Коммунистического Университета Трудящихся Востока).

21-го апреля 1924 года.

От бюро вашей ячейки, товарищи, я получил материалы, характеризующие работу вашего университета за 3 года, причем по моей просьбе товарищи отчеркнули красным карандашом все наиболее существенное и этим значительно облегчили мне ознакомление с материалами, ибо — не знаю, как сказать, — к стыду ли, к горю ли моему, но я не имел возможности внимательно, не только изо дня в день, но даже из месяца в месяц, следить за работой вашего университета, который имеет исключительное и, вовсе не для юбилейного преувеличения скажу, всемирно-историческое значение.

Товарищи, хотя на юбилейных собраниях и не полагается, может быть, вдаваться в теорию, но позвольте все же высказать несколько соображений общего характера, которые должны оправдать мое заявление, что ваш университет не есть простое учебное заведение, хотя бы и революционное, а есть рычаг всемирно-исторического значения…

Все нынешнее политическое и культурное движение опирается на капитализм, из него вырастает, из него выросло, его переросло. Но капитализм, схематически говоря, имеет два разных облика — капитализм метрополии и капитализм колоний. Классический образец метрополии — Англия. В данное время она увенчана так называемым «рабочим» правительством Макдональда. Колонии… я затрудняюсь сказать, какая из них более типична, как колония: будет ли это Индия — колония в формальном смысле, или Китай, который сохраняет видимость независимости, но по мировому положению своему и по ходу своего развития принадлежит к колониальному типу.

Классический капитализм в Англии.

Маркс свой «Капитал» писал в Лондоне, наблюдая непосредственно развитие наиболее передовой страны, вы это знаете, — не помню, на каком курсе вы это проходите… В колониях капитализм развивается не на собственных дрожжах, а вторжением иностранного капитала. Вот что создает два разных типа. Почему Макдональд, если говорить не очень научными, но все же вполне точными терминами, почему Макдональд так консервативен, так ограничен, так туп? Потому что Англия классическая страна капитализма, потому что там капитализм развивался органически от ремесла через мануфактуру к современной индустрии, шаг за шагом, «эволюционным» путем, и вчерашние предрассудки и предрассудки третьего дня и предрассудки прошлого и запрошлого столетий, весь идейный мусор веков, вы можете открыть под черепом Макдональда (аплодисменты). — Тут на первый взгляд какое-то историческое противоречие: почему Маркс появился в отсталой Германии, в самой отсталой из великих стран Европы в первой половине XIX столетия, — не считая, конечно, России, — почему Маркс появился в Германии, — и почему Ленин появился в России, на рубеже XIX и XX столетия? Явное противоречие! Но какое? Такое, которое объясняется так называемой диалектикой исторического развития. В виде английских машин, в виде английского ситца история создала самый революционный фактор развития. Но эти машины и этот ситец в Англии вырабатывались и создавались путем длительного и медленного исторического перехода со ступеньки на ступеньку, а человеческое сознание вообще страшно консервативно. Когда экономическое развитие идет медленно и планомерно, ему трудно бывает пробить человеческие черепа. Субъективисты и вообще идеалисты говорят, что человеческое сознание, критическая мысль и прочее, и прочее тянут историю вперед, как буксир тащит за собою баржу. Это неверно. Мы с вами — марксисты, й знаем, что движущим фактором историк являются производительные силы, которые слагались до сих пор за спиной человека и которым очень трудно бывает прошибить консервативный череп человека, чтобы вызвать там искру новой политической идеи, особенно, повторяю, если развитие происходит медленно, органически, незаметно. Но когда производительные силы метрополии, классической страны капитализма, как Англия, вторгаются в более отсталые страны, как это было с Германией в первой половине XIX столетия, и с нами — на переломе от XIX столетия к ХХ-му, и в настоящее время с Азией, когда экономические факторы вторгаются революционно, ломая старый строй, когда развитие происходит не постепенно, не «органически», а путем страшных потрясений, резких сдвигов старых социальных пластов, тогда критическая мысль несравненно легче и скорее находит свое революционное выражение, разумеется, если в стране есть необходимые для этого теоретические предпосылки. Вот почему Маркс появился в Германии в первой половине XIX века, вот почему Ленин появился у нас и вот почему мы наблюдаем на первый взгляд тот парадоксальный факт, что в стране наиболее высокого, наиболее старого и заслуженного европейского капитализма, в Англии, мы имеем самую консервативную «рабочую» партию. А с другой стороны, в нашем Советском Союзе, в стране хозяйственно и культурно крайне отсталой, мы имеем (скажем это, не стесняясь, ибо это факт) лучшую в мире коммунистическую партию (аплодисменты).


Надо сказать, что Россия по своему экономическому развитию стоит посредине между классической метрополией, как Англия, и колониальными странами, как Индия или Китай. И то, что отличает наш Советский Союз от Англии в отношении путей и форм развития, то еще более ярко проявится в развитии стран Востока. Туда капитализм вторгается в виде иностранного финансового капитала. Он бросает туда готовые машины, сотрясает там и подрывает старую экономическую базу и воздвигает на ее осколках вавилонские башни капиталистического хозяйства. Действие капитализма в странах Востока не постепенное и медленное, не «эволюционное», а резкое, катастрофическое — во многих случаях гораздо более катастрофическое, чем у нас, чем в бывшей царской России.


С этой основной точки зрения, товарищи, надо рассматривать судьбу Востока в ближайшие годы и в ближайшие десятилетия. Если вы возьмете такие прозаические книги, как счета английских и американских банков за 1921—22—23 гг., то в цифрах банковских балансов Лондона и Нью-Йорка вы прочтете завтрашнюю революционную судьбу Востока. Англия снова восстановила свою роль мирового ростовщика. Соединенные Штаты накопили невероятное количество золота: в подвалах Центрального Банка хранится золота на 3 миллиарда долларов, т.-е. на 6 миллиардов золотых рублей. Это затопляет хозяйство Соединенных Штатов. Если вы спросите: кому дают взаймы Англия и Соединенные Штаты, — нам, Советскому Союзу, как вы, вероятно, слышали, они еще не дают, Германии не дают, Франции дали жалкие крохи на спасение франка, — кому же они дают? Они дают, главным образом, колониальным странам, финансируют промышленное развитие Азии, Южной Америки, Южной Африки. Я не буду приводить вам цифры, — они у меня имеются, но это слишком затянуло бы мой доклад, — достаточно сказать, что до последней империалистической войны колониальные и полуколониальные страны получали от Соединенных Штатов и Англии, вероятно, раза в два меньше кредитов, чем страны развитого капитализма, а сейчас финансовые вклады в страны колониальные превышают, и очень значительно превышают, вклады в старые капиталистические страны. Почему? Причин много, но главных две: недоверие к старой Европе, разоренной, обескровленной, с этим бешеным французским милитаризмом в сердцевине — милитаризмом, который грозит новыми и новыми потрясениями; а, с другой стороны, нужда в колониальных странах, как в поставщиках сырья и потребителях машин и фабрикатов Англии и Соединенных Штатов. Мы наблюдали за время войны и наблюдаем сейчас бешеную индустриализацию колониальных, полуколониальных, вообще запоздалых стран: Японии, Индии, Южной Америки, Южной Африки… Нет никакого сомнения в том, что если китайской партии Гоминдан удастся объединить Китай под национально-демократическим режимом, то капиталистическое развитие Китая пойдет вперед семимильными шагами. А это все готовит мобилизацию неисчислимых пролетарских масс, которые будут вырываться сразу из доисторического полуварварского состояния и будут ввергаться в фабричный котел индустрии. Там не будет, следовательно, времени для сохранения и накопления в сознании трудящихся мусора веков; нет, в их сознании как бы пройдет гильотина, которая сразу отрежет прошлое от будущего у заставит их искать новых идей, новых форм, новых путей жизни и борьбы. И вот тут должны, в одних странах впервые появиться на сцену, в других — широко и смело развернуться, марксистски-ленинские партии Востока: японские коммунисты, китайские коммунисты, турецкие, индийские и пр.

Товарищи трудящиеся стран Востока! В 1883 году была образована в Швейцарии русская группа Освобождения Труда. Давно ли? От 1883 г. до 1900 г. — 17 лет, и от 1900 г. до 1917 г. — тоже 17 лет, а вместе 34 года, — одна треть столетия — одно поколение: от организации первого теоретически-пропагандистского кружка идей марксизма в царствование Александра III и до завоевания пролетариатом царской России прошла всего на всего одна треть столетия! Кто это переживал, тому это кажется большим и тяжким периодом. Но с точки зрения масштабов истории, это небывалый, неистовый, бешеный темп. А в странах Востока темп развития будет, по всем данным, еще более быстрым. Что же такое ваш Коммунистический Университет Трудящихся Востока в свете намеченной перспективы — что это такое? Это — рассадник групп освобождения труда для стран Востока (бурные аплодисменты).

Правда, — не надо себе закрывать на это глаза, — опасности перед молодыми марксистами Востока велики. Мы знаем, и вы это знаете, что в тяжелой не только внешней, но и внутренней борьбе слагалась Большевистская Партия. Вы знаете, что марксизм, оскопленный и фальсифицированный, был у нас в девяностых годах XIX столетия школой повального политического обучения буржуазной интеллигенции — струвианцев, которые потом стали политическими приказчиками буржуазии, кадетами, а многие перешли затем к октябристам и дальше направо. Экономически отсталая Россия была и в политическом смысле страной не дифференцированной, не сложившейся: марксизм говорил о неизбежности капитализма, и те буржуазно-прогрессивные элементы, которые хотели капитализм не для социализма, а для капитализма, принимали «марксизм», удаливши из него его революционное жало. То же самое было в Румынии. Большинство из нынешних правящих прохвостов Румынии прошло в свое время через маргариновую школу марксизма; кое-кто из них примыкал во Франции к гэдизму. В Сербии целый ряд нынешних консервативных и реакционных политиков в молодости своей проходили школу марксизма или бакунизма. В Болгарии это наблюдалось меньше. Но вообще эта временная эксплуатация марксизма для целей буржуазно-прогрессивной политики характеризует страны балканского юго-востока, как и нашу собственную страну. Грозит ли такая опасность марксизму Востока? Отчасти. Почему? Потому что национальное движение на Востоке есть прогрессивный фактор истории. Борьба за независимость Индии — это глубоко прогрессивное движение; но мы с вами знаем в то же время, что эта борьба ограничена национально-буржуазными задачами. Борьба за освобождение Китая, идеология Сун-Ят-Сена, это — борьба демократическая, идеология прогрессивная, но буржуазная. Мы стоим за то, чтобы коммунисты поддерживали Гоминдан в Китае, толкая его вперед. Это необходимо, но здесь есть и опасность национально-демократического перерождения. И так во всех странах Востока, которые являются ареной национальной борьбы за освобождение от колониального рабства. На это прогрессивное движение молодой пролетариат Востока должен опереться; но совершенно ясно, что в ближайший период для молодых марксистов Востока есть опасность быть вырванными из «групп освобождения труда» и раствориться в национальной идеологии.

В чем, однако, ваше преимущество? Ваше преимущество перед старшими поколениями русских, румынских и др. марксистов в том, что вы живете, будете жить и работать не только в эпоху после Маркса, но и в эпоху после Ленина. Ваше преимущество в том, что вы непосредственно вырастаете из такой эпохи, которая войдет в историю, как эпоха Ленина. Я читал в вашей газете, которую мне так любезно с отметками прислало бюро вашей ячейки, горячую полемику о Марксе и Ленине. Полемизируете вы друг с другом очень круто; говорю вам это, впрочем, не в укор. Там вопрос становился так, что, мол, по мнению одних, Маркс был будто бы только теоретиком, — так изображала эту позицию противная сторона, и она же возражала: нет, Маркс был революционным политиком, как и Ленин, и у Маркса, и у Ленина теория и практика шли рука об руку. В такой общей отвлеченной формулировке это безусловно верно и неоспоримо; но есть же разница между этими двумя историческими фигурами, — глубокая разница, которая выросла не только из различия индивидуальностей, но и из различия эпох. Марксизм, разумеется, не есть академическое учение, а рычаг революционного действия; недаром же Маркс сказал: «философы достаточно истолковывали мир, а надо его переделать». Но при жизни Маркса, в эпоху I Интернационала, затем во время II Интернационала, была ли возможность использования марксизма движением рабочего класса полностью и до конца? Нашел ли тогда марксизм подлинное воплощение в действии? Нет, не нашел. Имел ли Маркс возможность и счастье руководить применением своей революционной теории в решающем историческом действии: завоевания власти пролетариатом? Нет, не имел. Учение свое Маркс создал, конечно, не как академик; он сам ведь вырос целиком из революции, из оценки и критики крушения буржуазной демократии, он написал свой «Манифест» в 47 году, он проделал на левом фланге буржуазной демократии революцию 48 года, оценивая по-марксистски или по-марксовски все ее события; он в Лондоне написал «Капитал»; он был в то же время творцом I Интернационала, вдохновителем политики передовых групп рабочего класса всех стран; но он не стоял во главе партии, которая решала судьбы мира или хотя бы одной страны. Когда мы хотим коротко ответить на вопрос: кто такой Маркс? мы говорим: «Маркс — автор «Капитала». А когда мы себя спросим, кто такой Ленин, мы скажем: «Ленин — автор октябрьского переворота» (аплодисменты). Ленин больше, чем кто бы то ни было другой, подчеркивал, что не собирается ревизовать, переделывать, пересматривать учение Маркса; Ленин пришел, говоря старыми евангельскими словами, не для того, чтобы изменять Марксов закон, а для того, чтобы исполнить его. Он сам больше, чем кто бы то ни было, подчеркивал это; но ему в то же время понадобилось высвободить Маркса из-под наслоений тех поколений, которые отделяли Ленина от Маркса; из-под наслоений каутскианства, макдональдовщины, консерватизма рабочих верхов, реформистской и националистической бюрократии, и оружие подлинного марксизма, очищенное от наслоений, примесей и фальсификации, применить в величайшем историческом действии полностью и целиком. И вот ваше, как молодого поколения, величайшее преимущество в том, что вы в этой работе прямо или косвенно участвовали, что вы ее наблюдали, что вы живете в политическом и идейном окружении ленинизма, что вы эту совпадающую с практикой теорию впитываете в себя в Университете Трудящихся Востока. Это есть огромное и неоценимое ваше преимущество, и вы должны его понять. Если сам Маркс в теории своей мог обнять ход развития десятилетий и столетий, то учение его затем разменивалось на отдельные элементы в повседневной борьбе, впитывалось по частям и искаженно. Ленин пришел, собрал марксизм заново и в новых условиях и показал это учение в действии величайшего исторического масштаба. Вы это действие видели, вы к нему приобщились, — и это обязывает, и на этом обязательстве построен Коммунистический Университет Трудящихся Востока.

Вот почему, товарищи, я думаю, что опасность национально-демократического перерождения, — которая существует, конечно, и кое-кого захватит и унесет, иначе и не может быть, — что опасность эта чрезвычайно уменьшается фактом существования Советского Союза и Третьего Интернационала. Есть все основания надеяться, что основное ядро, которое выйдет из Коммунистического Университета Трудящихся Востока, займет свое надлежащее место в качестве классовой закваски, марксистской закваски, ленинской закваски в движении пролетариата стран Востока. Спрос на вас, товарищи, проявится гигантский, он обнаружится, как я уже говорил, не постепенно, а сразу, тоже в своем роде «катастрофически». Перечтите одну из последних статей Ленина «Лучше меньше, да лучше», она посвящена как бы специальному организационному вопросу, но она захватывает в то же время перспективы развития стран Востока в связи с развитием Европы. Какова главная мысль статьи? Основная мысль та, что развитие революции на Западе может задержаться. Чем оно может задержаться? Макдональдовщиной, ибо самая консервативная сила в Европе — это макдональдовщина. Мы видим, как Турция упраздняет халифат, а Макдональд его восстанавливает. Разве это не поразительный пример, ярко противопоставляющий на деле контр-революционный меньшевизм Запада и прогрессивный национально-буржуазный демократизм Востока? В Афганистане происходят сейчас поистине драматические события: Англия Макдональда опрокидывает там левое национально-буржуазное крыло, стремящееся европеизировать независимый Афганистан, и пытается восстановить там у власти самые темные и реакционные элементы, проникнутые худшими предрассудками панисламизма, халифата и пр. Взвесьте эти две силы в их живом столкновении и сразу станет ясно, почему Восток все больше будет тяготеть к нам, к Советскому Союзу, к Третьему Интернационалу.

Мы видим, как Европа, обеспечивши своим прошлым развитием чудовищный консерватизм верхов рабочего класса, все больше и больше подвергается экономическому распаду и разложению. Ей нет выхода. И это выражается, в частности, в том, что Америка не дает ей взаймы, справедливо не доверяя ее хозяйственной жизнеспособности. С другой стороны, мы видим, как та же Америка, та же Англия вынуждены финансировать хозяйственное развитие колониальных стран, толкая их бешеным темпом на путь революции. И если Европа будет задержана в нынешнем состоянии гниения этой тупоумной цеховщиной, аристократической, привилегированной макдональдовщиной верхов рабочего класса, то центр тяжести революционного движения перенесется целиком и полностью на Восток. И тогда окажется, что если нужен был ряд десятилетий капиталистического развития Англии, чтобы при помощи этого революционного фактора поднять на дыбы нашу старую Россию и старый Восток, то понадобится затем революция Востока, чтобы, вернувшись в Англию, прошибить или расшибить, если понадобится, кое-какие толстые черепа и дать толчок революции европейского пролетариата (аплодисменты). Такова одна из исторических возможностей. Ее нужно иметь перед своим умственным оком.

Я читал в доставленных мне вами материалах о том, какое колоссальное впечатление произвела слушательница вашего Университета, турчанка, в Казани, где вокруг нее собирались женщины, в том числе старые и безграмотные. Маленький эпизод, но, как показатель, он имеет опять-таки глубокое историческое значение. Смысл, сила и сущность большевизма в том, что он обращается не к верхам рабочего класса, а к толще, к низам, к миллионам, к угнетенным из угнетенных. Вот почему не теоретическим содержанием своим, еще далеко не усвоенным, не продуманным, но освободительным веянием своим он стал излюбленным учением стран Востока. Мы читаем в вашей же газете новые и новые подтверждения того, что имя Ленина известно не только в саклях Кавказа, но и в глубинах Индии. Мы знаем, что в Китае трудящиеся, которые, вероятно, не прочли в своей жизни ни одной статьи Ленина, страстно тяготеют к большевизму, ибо — так могуче веяние истории! Они почувствовали, что это есть учение, которое обращается к париям, к угнетенным, к придавленным, к миллионам, к десяткам, сотням миллионов, которым нет иначе исторического выхода, которым нет иначе спасения. И вот почему ленинизм встречает страстный отклик в сердцах трудящихся женщин — потому что нет более угнетенного сословия на земле, как трудящаяся женщина! Когда я читал, как слушательница вашего Университета выступала в Казани, и как собирались вокруг нее неграмотные татарки, я вспомнил свое недавнее краткое пребывание в Баку, где я в первый раз видел и слышал тюркскую коммунистку, где я наблюдал в зале несколько десятков, может быть, сотню тюркских коммунисток, видел и слышал их энтузиазм, эту страсть вчерашней рабыни из рабынь, которая услышала новое слово освобождения, пробудилась к новой жизни, — и где я впервые с полной ясностью продумал и сказал себе, что в движении народов Востока женщина будет играть большую роль, чем в Европе и чем у нас (аплодисменты). Почему? Да именно потому, что восточная женщина еще несравненно больше, чем мужчина, закабалена, подавлена, опутана предрассудками, — и новые хозяйственные отношения и новые исторические веяния вырывают ее с еще бóльшей силой, с еще бóльшей резкостью, чем мужчину, из старых неподвижных отношений. Мы наблюдаем и сейчас еще на Востоке господство ислама, старых предрассудков, верований, обычаев, но это все больше и больше превращается в прах и тлен. Вот как истлевшая ткань, — когда смотришь на нее на расстоянии, она, как-будто бы, цела, весь узор налицо, все складки сохранились, но достаточно движения руки, порыва ветра, чтобы вся ткань разлетелась прахом. И вот на Востоке старые верования, которые кажутся такими глубокими, — на самом деле только тень прошлого: отменили в Турции халифат, и ни один волос не упал с головы тех, кто посягнул на халифат, — это значит, что старые верования Востока истлели, и что при ближайшем историческом движении революционных трудящихся масс старые верования не представят серьезного препятствия. А это вместе с тем значит, что наиболее парализованная в жизни, в быту, в творчестве восточная женщина, рабыня из рабынь, что она, снявши — по требованию новых экономических отношений — свое покрывало, почувствует себя сразу лишенной какой бы то ни было духовной опоры; у нее будет страстная жажда получить новые идеи, новое сознание, которые позволили бы ей осмыслить ее новое положение в обществе. И не будет лучшего товарища на Востоке, лучшего борца за идеи революции, за идеи коммунизма, как пробужденная женщина-работница (аплодисменты).

Товарищи, вот почему ваш Университет имеет всемирно-историческое значение. Пользуясь идейным и политическим опытом Запада, он подготовляет великую революционную закваску для Востока. Час ваш — пробьет скоро. Финансовый капитал Англии и Америки разрушает хозяйственные основы Востока, бросает пласты на пласты, крушит старое и порождает потребность в новом. Вы явитесь, как сеятели, с семенами идей коммунизма, и революционная производительность вашей работы будет неизмеримо выше, чем производительность работы старых марксистских поколений Европы.

Но, товарищи, я бы не хотел, чтобы из сказанного мною были сделаны выводы в духе какого-либо восточного высокомерия (смех). Я вижу, что так никто из вас меня и не понял… Ибо, если бы кто-либо проникся таким мессианским высокомерием и презрением к Западу, то отсюда уже самый короткий и быстрый переход к растворению в национально-демократической идеологии. Нет, коммунисты-революционеры Востока в своем Университете должны учиться рассматривать мировое движение в его целом, сопоставляя и связывая силы Востока и Запада под углом единой великой цели. Нужно уметь сочетать восстание индусских крестьян, стачку носильщиков в портах Китая, политическую пропаганду буржуазных демократов Гоминдана, борьбу корейцев за независимость, буржуазно-демократическое возрождение Турции, хозяйственную и культурно-воспитательную работу в Советских республиках Закавказья, — нужно уметь все это идейно и практически связать с работой и борьбой Коммунистического Интернационала в Европе и, в частности, в Англии, где медленно — медленнее, чем многие из нас хотели бы, но неотразимо — крот британского коммунизма подкапывает консервативные твердыни Макдональда (аплодисменты). Ваш трехлетний юбилей сам по себе, конечно, очень скромный юбилей. Многие из вас находятся только у порога марксизма. Но преимущество ваше перед старшим поколением, я повторяю, состоит в том, что вы азбуку марксизма изучаете не в оторванных от жизни эмигрантских кружках, в странах господствующего капитализма, как приходилось нам, а на почве, завоеванной ленинизмом, на почве, пропитанной ленинизмом, на почве, окутанной идейной атмосферой ленинизма. Вы не только изучаете марксизм по книжкам, но имеете возможность вдыхать его в политической атмосфере этой страны. Это относится не только к тем, которые прибыли сюда из восточных республик, входящих в состав Советского Союза, это относится и к тем, — и значение их, конечно, никак не меньше! — которые явились сюда из угнетенных колониальных стран. Развернется ли последняя глава революционной борьбы с империализмом через год, через два, через три или через пять, мы не знаем; но мы знаем зато, что каждый год даст новый выпуск из Коммунистического Университета Востока. Каждый год даст новую ячейку коммунистов, которые знают азбуку ленинизма и которые видели, как эту азбуку применяют на деле. Если пройдет до решающих событий год, мы будем иметь один выпуск; если пройдет два года, мы будем иметь два выпуска; если пройдет до решающих событий три года, мы будем иметь три выпуска. И в момент этих решающих событий студенты Коммунистического Университета Трудящихся Востока скажут: «Мы здесь. Мы кое-чему научились. Мы умеем не только идеи марксизма и ленинизма перевести на язык Китая, Индии, Турции, Кореи; мы научились также переводить на язык марксизма страдания, страсти, требования и надежды трудящихся масс Востока». «Кто вас научил этому?» — спросят они. «Нас научил этому Коммунистический Университет Трудящихся Востока». И они скажут тогда то, что я сейчас говорю в день вашего трехлетнего юбилея: «Слава, слава и слава Коммунистическому Университету Востока» (шумные овации и «Интернационал».)