Мы и Восток.

Дается по тексту книги «Запад и Восток. Вопросы мировой политики и мировой революции». Москва, изд. Красная новь, 1924.

Речь на юбилейном собрании работников просвещения Сокольнического района.

10-го июня 1924 года.

Товарищи, мне предложено было сделать вам доклад о международном положении. Признаться, я затрудняюсь охватить эту тему в одном докладе, тем более, что о международном положении у нас за последнее время много говорили на разных с‘ездах и собраниях, отчеты о которых вы, надеюсь, читаете. Я поэтому из общей картины международного положения выделю несколько, хоть и частных, но, как мне кажется, очень ярких моментов, характеризующих всю обстановку.

Сдвиг «влево».

Что является в данный момент, по крайней мере на беглый взгляд, наиболее ярким в международном положении, это смены. правительств в разных странах, преимущественно справа налево. Весна как бы принесла с собою «демократическое» обновление буржуазных правительств. Англия начала, правда, еще с зимы, с правительства Макдональда, которое появилось в качестве подснежника, предвещающего весну. Во Франции новый «левый» парламент пытается разрешиться радикальным правительством. Пока что процесс протекает довольно болезненно. Сегодняшние телеграммы говорят о неожиданном появлении на свет божий правительства Марсаля. Это малоизвестный политик, но крупный финансист, бывший министр в кабинете Пуанкаре. Объясняется этот странный факт — возникновение министерства национального блока, нового министерства Пуанкаре, без самого Пуанкаре, — объясняется этот факт тем, что Мильерану, чтобы не полететь со ступенек очертя голову, нужно создать для себя законный мост отступления с президентского поста. И вот, оказывается, — не умею вам точно объяснить, почему это так надо, — но оказывается, что президент Мильеран должен создать министерство, которое сперва поможет законно свалить Мильерана, а потом свалится через несколько дней само. Это все требуется для парламентской законности. Ну что ж, не будем спорить. Во всяком случае через несколько дней, так по крайней мере обещают газеты, наш старый друг Мильеран, наконец, уйдет в отставку.

Если мы вспомним ту поистине подлую роль, которую он сыграл по отношению к Советскому Союзу, то самое парламентское, чем мы сможем в данном случае ограничиться, это сказать ему: скатертью дорога! (аплодисменты), чтобы не употребить кое-каких более крепких выражений. Это вовсе не значит, будто мы ждем от радикального министерства каких-либо действительно радикальных перемен. Но хуже, чем при Пуанкаре—Мильеране, во всяком случае не будет. А и эта уверенность чего-нибудь да стоит.

В Германии тоже новый парламент. В Германии, однако, официальное политическое движение идет в противоположном направлении — слева направо. В этом смысле Германия занимает исключительное положение не только в Европе, но, пожалуй, во всем капиталистическом мире. Объясняется это тем, что Германия только недавно проходила через глубочайший революционный кризис; буржуазия пока что вышла победительницей и тянет вправо. Но и она стремится свою диктатуру уложить в парламентские рамки. В Берлине ждали как будто нового, более правого министерства, но появилось на деле то же самое министерство Маркса, — газеты пишут, что это только наш есть недель. Срок, как видите, не очень долгий. В силу ли неустойчивой весенней погоды, или по другим причинам, но жизнь буржуазных правительств в Европе измеряется теперь неделями: во Франции говорят — через неделю уйдет правительство Марсаля, в Германии — через шесть недель уйдет правительство Маркса. Если это и не подтвердится, то все же такие ожидания характерны для господствующих настроений. Через сколько недель собираются уходить правительства других стран Европы, я доложить не могу. Но в Японии правительство Кияуры, которое было нашим заклятым врагом, уже ушло в отставку. Это правительство крайнего милитаристского крыла заменено, после новых парламентских выборов, буржуазным правительством Като, которое, вероятно, доведет переговоры с нашими представителями до благополучного конца, т.-е. до взаимного признания и эвакуации северного Сахалина. Казалось бы, в общем и целом дело идет довольно благоприятно: в важнейших капиталистических странах наблюдается сдвиг справа налево. Буржуазия, которая опиралась недавно на фашистское крыло, перевооружается и опирается на левое, радикальное или прямо меньшевистское крыло. Эта новая ориентировка вполне закономерна. Мы ее предвидели два года тому назад. Фашистский режим, как режим открытой гражданской войны, по самому существу своему имеет временный характер. Поскольку острый кризис завершился тем, что буржуазия, пока что, остается у власти, она вынуждена искать более широкой, более устойчивой базы, чтобы обеспечить более «нормальный» режим. Реформисты должны парламентски увенчать работу фашистов. Другими словами: финансовый капитал приобщает к власти мелкую буржуазию, целиком и полностью держа ее в подчинении. Для нас выгода та, что меньшевистское или реформистское представительство буржуазии по своей природе менее способно на агрессивные действия вообще и против нас в частности. Таким образом, мы тут выигрываем в смысле дальнейшего продления той исторической передышки, в которой мы так нуждаемся.

Кампания клеветы.

Но замечательное дело! Несмотря на то, что сдвиг буржуазных стран идет справа налево, в сторону реформизма и пацифизма, самый факт этого сдвига, ввиду неустойчивости европейского и мирового положения, питает состояние крайней неуверенности и нервности. Империалистская печать всего мира снова полна тревожных слухов, угроз, чудовищных выдумок. Большинство их направлено против Советского Союза. Каждый день приносит в этом отношении что-нибудь новое. Бессмысленность выдумок такова, как если бы дело происходило в 1918 году! Большинство из вас читало, вероятно, о том, как мы собираемся захватить Бессарабию, чтобы проложить себе дорогу к Константинополю и проливам. Телеграммы эти были в наших газетах 8-го июня. Признаюсь, я их проглядел. Сегодня, увидев дружескую карикатуру Дени, изобразившего меня над константинопольскими минаретами, я не понимал в чем дело и справился в телеграммах. Напомню вам об них. Они ярко рисуют состояние буржуазного общественного мнения. Телеграмма из Парижа гласит: «Вся французская буржуазная печать публикует телеграмму агентства Гаваса (это официозное агентство республики!) из Берна (почему из Берна?!) о речи Троцкого в Подольске (почему в Подольске?). «Бессарабия, — говорится в этой подольской речи, — будет первым этапом на пути в Константинополь… Проливы, рано или поздно, будут принадлежать СССР…» И далее в таком же роде. Это телеграмма из Парижа. Из Лондона читаем сообщение, что вся печать обсуждает совершенно такую же телеграмму Рейтера, официозного великобританского агентства. Тов. Раковский дал немедленно официальное опровержение, которого большинство газет, однако, не напечатало. Зачем опровергать ложь, когда можно распространять ее? «Дэйли Телеграф», одна из реакционных английских газет, пытается установить связь между этой речью (которую я произнес в Подольске!) и взрывом в Бухаресте (смех). Вы, товарищи, читали, что один английский инженер, — это дело пока еще не проверенное, — изобрел такие лучи, которыми можно взрывать на расстоянии. Но чтобы были речи, при помощи которых можно на расстоянии взрывать артиллерийские склады, этого я не знал. Во всяком случае я очень жалею, что не обладаю секретом таких речей (смех). Можно, правда, сказать, что это, мол, газетная утка, журналисты — народ увлекающийся, и пр. Но сегодня есть телеграмма из Лондона, в которой сообщается о том, что Ллойд-Джордж в парламенте ссылался на это самое наше стремление захватить вооруженной рукой Бессарабию, как путь к Константинополю и проливам! В парламенте, а не на митинге, и не первый прохожий на улицах Лондона, а бывший премьер Ллойд-Джорж! Что ж это такое? Во-первых, позвольте вам доложить, что в Подольске я за последний год не был ни в Московском Подольске, ни в Каменец-Подольске. А если бы и был, то такой речи не произносил бы, даже если бы у меня и была такая шальная мысль, что нужно вооруженной рукой захватить Бессарабию и затем протянуть руку к Константинополю, ибо те правительства, которые такие вещи делают, об этом заранее не говорят, не выдают себя. И, очевидно, если бы я даже стремился достигнуть проливов, то об этом не заговорил бы вслух, тем более в Подольске, где меня вовсе и не было. Но есть еще одно соображение, не фактическое, но не менее важное: план захвата турецких проливов в корне противоречит всей нашей политике, так что не только не могло быть об этом речи, но не было этого и в мыслях. Не для того мы провозгласили и проводим право национального самоопределения и не для того мы помогли Турции вернуть себе Константинополь, чтоб покушаться на него! Я сперва сказал себе, что эти чудовищные измышления — продукт жаркой погоды, которую немцы называют Нипйезгей, временем, когда бесятся собаки, и когда полубешеные буржуазные журналисты рыщут по улицам и ищут неизвестно чего. Но когда эти же бешеные выдумки повторяет бывший премьер-министр, я не могу ограничиваться только соображениями о жаркой погоде… (аплодисменты). Тут все-таки дело посерьезнее. Нелепые и чудовищные обвинения против нас, повторяемые официозными агентствами двух величайших стран Европы, в одной из которых правительство меньшевика Макдональда, а в другой к власти идет левый блок, — и все это после семи лет советской власти! — как хотите, это пахнет уж не июльским бешенством от жары, а классовым, трудно сдерживаемым бешенством буржуазии против нас.

Мы и Восток.

Причина этой бешеной ненависти та, что мы не таковы, как они, не становимся такими и не обнадеживаем их, что когда-нибудь уподобимся им. Мы остаемся гигантской советской занозой в теле капиталистического мира. Одна из причин ненависти, и не маловажная, — наше отношение к странам Востока. Мы заключили на днях договор с Китаем. Сам по себе этот договор прямо и непосредственно больших изменений хозяйственного порядка не вызовет. Вы знаете положение Китая: он разорван на части разными военными властителями, из которых каждый, или почти каждый, является агентом какой-нибудь иностранной державы и на ее счет содержит свои полуголодные войска. Мы больше всего заинтересованы в объединении Китая, который мог бы стать самостоятельной силой и отбиваться от империалистских атак. Вы знаете, что переговоры, ввиду положения Китая, велись почти конспиративно, дабы не дать правительствам Франции, Америки или Японии вмешаться и сорвать соглашение. Этот образ действий привел к положительному результату: договор с Китаем заключен, — первый для Китая договор на началах равноправия и взаимности. Факт этот имеет очень большое принципиальное значение как для Китая, так и вообще для народов Востока. И вот этот договор, который прямо и непосредственно ничем не угрожает ни одной из держав, вызывает тучу клеветы, лжи, ненависти, бешеной травли против нас. Капиталисты снова убеждаются на живом примере, что мы непримиримо отличаемся от них.

Здесь я опять должен остановиться на небольшом эпизоде, который как нельзя более ярко характеризует политику, цивилизованных варваров империализма по отношению к Востоку и по отношению к нам, как друзьям Востока. Накануне первого мая мне довелось говорить — не в Подольске, а в Москве в Большом театре, и не о захвате нами Бессарабии, захваченной у нас, а о расхищении Китая империалистскими странами. Я цитировал тогда свеже полученную телеграмму о китайском солдате, имя его Ли-йи-Юан. Имя это я узнал только вчера, получив кое-какие английские газеты, издающиеся в Китае. Этот китайский солдат оказался повинен в том, что прошелся по той части Пекина, где разрешается гулять только англичанам и другим привилегированным иностранцам. Да, есть в Пекине, в столице Китая, такая часть города, по которой не имеют права гулять китайские граждане, где только приезжая эксплуататорская, буржуазная сволочь имеет право дышать воздухом (аплодисменты). Солдат Ли был арестован и, как я тогда рассказывал, ему дали за его преступление 40 ударов бамбуком. Ли поклялся избить 40 европейцев. Он успел избить одного англичанина, одного американца и одного итальянца. Прежде чем он дошел до четвертого, его арестовали по требованию английских властей, которые блюдут за тем, чтобы китайцы не проходили по привилегированной части города. В своей речи я сказал то, что для каждого из нас азбучно, именно, что чувством и мыслями мы целиком с этим китайским солдатом Ли-йи-Юаном (аплодисменты). Когда я об этом говорил, я преследовал не цели международной политики, — а действовал просто под впечатлением свеже прочтенной телеграммы. Действительно, возмутительнее этого факта трудно себе что-нибудь представить: этот Восток, этот полумиллиардный Китай, у которого своя столица, свой Пекин, — и туда приезжают ищущие наживы и власти иностранцы и вывешивают таблицу: «здесь китайцам ходить воспрещается». На минуту я себе представил, что если бы нам в гражданской войне не удалось справиться с англичанами и французами, и если бы они у нас на стене кремлевской, на Красной площади, вывесили таблицу: «здесь русским запрещается ходить». Повторяю: я не думал, какое впечатление мои слова произведут на хозяйничающих в Китае иностранцев. Оказалось-однако, что в Китае по этому поводу развернулась бурная кампания. Я получил ряд номеров газет, издающихся там на английском языке. Эта кампания великолепно характеризует на одном ярком примере всю международную обстановку и, в частности, наше международное положение. Вся иностранная пресса в Китае и та часть китайской прессы, которая содержится иностранцами, неистово обвиняла нас в том, что мы вмешиваемся в дела чужой страны и науськиваем китайцев на европейцев. А с другой стороны, как сообщают народные китайские газеты, наш привет из Большого театра, посланный этому самому солдату Ли, встретил могущественное эхо в сердцах китайской народной массы, что в свою очередь усугубило бешеную кампанию против нас. Я покажу вам «Пекинский и Тьендзинский Таймс»; это только один номер, вы видите, как он велик. Англичане народ богатый, то есть английская буржуазия, и печать у нее богатая даже в Пекине. Я приведу вам кое-какие места из передовой статьи, посвященной «советской пропаганде в Пекине». Прежде всего статья эта опровергает то фактическое сообщение, которое я сделал в Большом театре. На самом деле, — говорит статья, — дело было так: при первой попытке пройтись по запрещенной части посольского квартала Ли был только задержан и препровожден в ближайший участок полиции, но потом, — говорит газета, — оказалось, что солдат психически ненормален, нападает на иностранцев, и ему было велено дать 400 палочных ударов и посадить его в тюрьму. Замечательное опровержение. Когда солдат Ли возмутился против иностранцев, то оказалось, что он «психически ненормален» и ему дали 400 ударов, — 400, а не сорок, как я говорил, согласно первой телеграмме. Таково это опровержение! Оказывается, по мнению этих цивилизованных господ, если человек психически ненормален, то его надо лечить бамбуком. Вы ясно видите эту наглую ложь, которая сама себя обличает. Одно из двух — если этот солдат действительно ненормален, тогда его нужно лечить. А если вы лечите его бамбуком, стало быть он достаточно здоров и опасен для вас. Единственная поправка, которую я принимаю, касается числа ударов. Очевидно, один нуль по радио где-то потонул в пространстве… В глазах великобританского колониального буржуа, помешавшегося на высокомерии, китайский солдат, который говорит: «я имею право ходить по своему городу», тем самым уже психически ненормален. И этого рода сумасшествие они пытаются лечить бамбуком, продолжая свою христианскую цивилизаторскую миссию среди варваров и язычников. Рассказав, какое мы послали приветствие этому солдату, газета продолжает:

«Теперь для нас ясно, что ждет иностранцев в Китае, если там когда-нибудь утвердится советская власть!»

Теперь им, видите ли, становится ясно. Что же, мы позаботимся, чтобы им это стало ясно полностью, окончательно и навсегда! (аплодисменты). Да, когда китайский народ установит у себя крепкую народную власть, то тех иностранцев, которые пытаются класть ноги на китайский стол, не ждет ничего хорошего!.. «Но ведь товарищ Раковский (иначе они не говорят, как «товарищ» Раковский, — это должно изображать тонкую иронию), ведь Раковский заявил во время переговоров с Макдональдом, что взаимное невмешательство во внутренние дела является одним из необходимых условий для создания доверия». Вот в чем нас обвиняют: мы обещали невмешательство во внутренние дела, но обещания не выполняем. Какие такие дела? Чьи дела? Англии или Китая? Ведь у Китая есть свои внутренние дела. Ведь вы извне прилезли в Китай и на китайский стол кладете ваши великобританские империалистские ноги. Вот как дело обстоит! И разве мы когда-нибудь обязывались у себя в Москве, на наших народных собраниях, не высказывать своего мнения о бесчинствах, подлостях и насилиях европейских империалистов в Китае? Никогда мы таких обязательств не давали и не дадим! Вы заметьте эту рабовладельческую психологию, которая слагалась веками: он грабит «своего» китайца, насилует его, наступил ему коленом на грудь, — все это норма порядок, международное право. А когда мы у себя в доме-высказываем по этому поводу наше мнение, поднимается вопль: как же так, ведь Раковский обещал «взаимное невмешательство». Так вы начните, господа рабовладельцы, с того, что убирайтесь вон из Китая и оставьте Китай китайцам. Вот это будет невмешательство в чужие дела! (аплодисменты). Все равно придется этим кончать, потому что почва дод ногами нагревается. Об этом свидетельствует та же передовая статья, рассказывающая о демонстрации, состоявшейся в Центральном парке в Пекине для протеста против иноземных насильников. Собравшиеся демонстранты, как оказывается, потребовали отозвания английского посланника, отмены всех несправедливых договоров, принесения английским посланником извинений по поводу дела Ли-йи-Юана, раскрытие английских интриг в Тибете и пр., — словом, выдвинули ряд совершенно справедливых требований. По поводу этой демонстрации, которую китайцы устроили у себя в Центральном парке (не знаю, есть ли там надпись «только для англичан»), газета пишет: «ясно, что ведется сознательная кампания для возбуждения вражды против иностранцев». Кто ее ведет? Кто возбуждает вражду? Да они же сами, насильники, угнетатели, рабовладельцы!

«Движение неизбежно приведет к взрыву против иностранцев вообще, — вопит далее газета, — если оно будет развиваться беспрепятственно. На китайские власти падает большая доля ответственности за тот опасный дух, который начинает распространяться в военных и политических кругах Китая. Они играют с огнем…»

Так и запишем, что в военных и политических кругах Китая распространяется опасный для насильников «дух»! «Играют с огнем». Огонь почуяли, а кто играет с огнем, об этом говорят лживо. Не китайские власти играют с огнем, а европейские и американские империалисты. И эта игра кончится для них неизбежно величайшей катастрофой. Для нас ясно, ибо мы знаем азбуку истории и азбуку политики! Ненависть к нам и вытекает из того, что мы не вступаем в заговор с рабовладельцами против рабов. В этом главная наша вина, основное преступление. Недаром цитированная статья заканчивается словами английского дипломата о том, что все спасение «в теснейшем единении европейцев, потому что всякое разногласие в их рядах тотчас учитывается и обращается в свою пользу китайцами». Вот в этом единении европейцев, т.-е. европейских империалистов, против угнетенных масс Китая и Востока вообще, в этом заговоре рабовладельцев мы не участвуем. Вот это есть причина, которая делает нас ненавистными в их глазах и заставляет их печатать бессмысленную клевету через свои официозные телеграфные агентства. Сегодняшние телеграммы на этот счет тоже очень интересны… Так как я говорю перед учительством, то позволю себе в скобках заметить: необходимо, чтобы наш народный учитель чем дальше, тем больше учился разъяснять повседневные телеграфные сведения, иногда изложенные сухим канцелярским языком. Они страшно поучительны, ибо излагают факты. Научиться понимать эти телеграммы, находить им место в ряду событий и разъяснять их другим, это высшая и лучшая политическая школа!..

Так вот сегодняшняя телеграмма о советско-китайском соглашении, сообщающая, что это соглашение произвело впечатление разорвавшейся бомбы, приводит отзыв одной из японских газет: «советский посланник в Пекине явится постоянным источником смуты, будет нарушать нынешнее согласие дипломатического корпуса по поводу разных дипломатических вопросов касательно Китая». Они боятся, что мы испортим их дипломатический концерт, в мелодию которого входят вопли китайцев, избиваемых бамбуком во славу цивилизации. И тут они совершенно правы. Мы и они — разного духа! И меняться мы не собираемся и не обещаем!

Опасность новых войн и меньшевизм.

Тут мы приходим к объяснению того, почему те или другие дипломатические переговоры и признания не дают нам гарантий мира. Мы, конечно, пойдем навстречу всяким переговорам и всякое признание и полупризнание возьмем, и всякий договор, нами заключенный, будем добросовестно выполнять. Но вместе с тем мы сохраняем революционный глазомер и отдаем себе ясный отчет в том, что основной антагонизм между империалистским миром и нами, несмотря на договоры, остается во всей своей силе и при первом случае, при первом повороте истории, может проявиться с ужасающей остротой.

Как велика опасность того, что эта бешеная ненависть империалистов уже в ближайшее время примет форму открытой, войны? Я думаю, товарищи, что такой непосредственной опасности нет — и в силу общего состояния Европы и прежде всего наших ближайших соседей. Буржуазия пытается сейчас найти кое-какое хозяйственное равновесие, восстановить европейский рынок, смягчить социальные потрясения. Она пользуется для этого реформистами и пацифистами. Это дает — или; обещает — продление передышки. Но реформистски-пацифистская политика буржуазии идет навстречу неизбежному краху. Ни по одному демократическому векселю буржуазия не заплатит и заплатить не сможет. Лже-пацифизм может поэтому привести к новым кровавым конфликтам. В какой же мере «демократические» партии представляют собою гарантию против-возможных кровавых столкновений? Демократическая партия в Европе есть прежде всего мелко-буржуазная меньшевистская партия. Она организована в виде II Интернационала и в виде Амстердамского Интернационала Профессиональных Союзов. II Интернационал правит сейчас в Великобритании. Его политику в Китае мы только что видели, — ибо китайская политика, империализма может быть полностью поставлена в счет меньшевистскому Интернационалу! В какой мере этот Интернационал является препятствием для новых военных конфликтов в Европе? Этот вопрос немаловажен, ибо II Интернационал совместно с Амстердамским Интернационалом Профессиональных Союзов по численности все еще превосходит Коммунистический Интернационал — с тою разницей, что II Интернационал систематически слабеет, а наш систематически растет, не говоря уже о том, что боевой авангард класса с нами! В какой же мере меньшевистский Интернационал способен помочь нам дать отпор военным посягательствам буржуазии? А вы понимаете, товарищи, что если бы вспыхнула новая война, то она могла бы окончательно доконать остатки европейского хозяйства и европейской культуры. Вы, как учителя, знаете, как катастрофически падала за последние годы организация просвещения в Европе, в частности, как ухудшалось материальное оборудование школы и содержание учителя… Я знаю, что и у нас на этот счет очень и очень несладко, но у нас наблюдается процесс медленного, очень медленного, но все же подъема, а у них все еще идет упадок, и не только в Германии, но и во Франции, в Бельгии, в Италии… Ухудшение материального положения школ, уменьшение численности учительского персонала во всей Европе есть наиболее, яркий признак упадка культуры в результате империалистской войны и глубочайшего кризиса европейского хозяйства. И если бы возникла новая война, то это несомненно грозило бы тем, что Европа сошла бы со сцены, превратилась бы в кладбище цивилизации… Перед лицом этой грозной опасности. мы спрашиваем себя: каково же вероятное поведение международного меньшевизма по отношению к войне? На днях закончился в Вене конгресс Амстердамского Интернационала. На этом конгрессе обсуждался вопрос о войне. Бывшие, сущие или завтрашние министры буржуазных государств и их ближайшие соратники оказались вынужденными на своем конгрессе, под давлением народных масс, которые снова чувствуют великую тревогу, поставить вопрос О борьбе против военной опасности. В начале войны, товарищи, я жил во Франции. Тамошние меньшевики мобилизовали рабочих на помощь буржуазии в войне, и их главным лозунгом было: эта война будет последней. Убив германский милитаризм, мы убьем войну. Наша русская желтая печать писала тогда в том же роде, только поглупее. И вот 10 лет спустя после начала империалистской войны те же самые люди, которые обещали рабочим Европы, что это — последняя война, те же самые люди вынуждены собраться в Вене, чтобы обсудить, как бороться с новой войной, которая надвигается на Европу. И что они предлагают? Они говорят: в случае, если буржуазия обрушит на нас опасность новой войны, мы прибегнем ко всеобщей стачке. А что они предлагали 12 лет тому назад, незадолго перед последней войной? То же самое буква в букву, точка в точку: в случае военной опасности, грозили они, мы ответим всеобщей стачкой. И они оказались банкротами. Что такое война? Война это очень серьезное дело. Есть два очень серьезных дела на земле: это война и революция. И в том и в другом случае класс ставит вопрос о своем существовании ребром — либо он победил, либо он побежден и разможжен. Когда буржуазия решает бросить страну, государство, армию в войну» она не шутки шутит, а подходит к делу с величайшей серьезностью. Она мобилизует все свои силы и средства. Она начинает с бешеной шовинистической кампании и через свою печать, через буржуазную школу, церковь, университет, обманывает народ, одурманивает его вконец. Совершивши эту политическую газовую подготовку, она ставит на ноги весь свой аппарат: жандармерию, полицию, судей, палачей. В этот момент буржуазия достигает апогея своей силы. И когда II Интернационал говорит: мы пустим против войны в ход всеобщую-стачку, — то мы спрашиваем: что это за стачка? Ведь это такая стачка, которая должна разбить волю буржуазии: ты, буржуазия, хочешь воевать, а вот мы пустим в дело стачку и не дадим тебе воевать. Такая стачка есть революция, ибо заставить господствующий класс отказаться от войны можно только путем революции. Стало быть гг. меньшевики, собравшись в Вене на международный свой конгресс, заявляют: в случае, если наша буржуазия захочет воевать, мы устроим революцию. Великолепное обещание! Но зачем откладывать? Ведь вы видите, что эта буржуазия способна снова устроить войну, — зачем же откладывать дело в долгий ящик? Не лучше ли свергнуть ее сейчас и помешать ей таким путем обрушить на нас новую бойню? Тем более, что устроить революцию в тот час, который буржуазия выберет для войны, невозможно. Такого рода угрозе мы, старые и опытные революционеры, не поверим. И немудрено: буржуазия выберет для войны то время, которое ей удобно; а время, которое буржуазии удобно для войны, бывает тем самым неудобно пролетариату для революции. Когда буржуазный государственный аппарат крепок, когда он милитаризован, когда удалось обмануть мелко-буржуазные массы и часть пролетариата, изолировав наиболее сознательный элемент рабочего класса, тогда буржуазия может рискнуть. И вот когда она все проверила, почистила, приготовила и потом спускает войну с цепи, эти самые храбрейшие меньшевички и обещают: мы, тут как тут, немедленно начнем революцию против войны. Не верим, ни на йоту не верим, потому что азбуку истории, азбуку политики и даже больше чем азбуку революции мы знаем не плохо. Революция вырастает из высшего обострения классовой борьбы. Руководить революцией может только та партия, которая повседневно, повсечасно и повсеминутно хочет революции и на деле стремится к ней. Только такая партия способна обеспечить революции победу. Но в лице меньшевиков что мы видим? В мирное время они лояльные депутаты, министры, они вотируют буржуазный бюджет, поддерживают и укрепляют капиталистические армии. Макдональд в Англии строит крейсеры, танки, развивает военную авиацию. Для кого? Для буржуазии, ибо государство буржуазное, ибо фактическая, реальная власть остается в руках капиталистов. II Интернационал строит в мирное время для этой буржуазии армию и флот, а на конгрессах заявляет: знай, если ты захочешь все эти опасные игрушки пустить в дело, то мы, меньшевики, немедленно устроим революцию! Товарищи, ведь это же курице на смех. Кто же этому поверит? Я говорил только что о партии Макдональда. Возьмем для примера французскую социалистическую партию. Французские меньшевики постановили пока что в правительство открыто не входить, но за бюджет голосовать. А бюджет ведь заключает в себе расходы на французскую армию. Для чего же эта армия содержится? Казалось бы, для войны. Нет, говорят социалисты, на армию мы для обороны отечества призываем рабочих нести жертвы. Но если буржуазия и впрямь решит для обороны отечества пустить армию в ход, — а буржуазия ведь никогда не воюет иначе, как для обороны отечества! — тут мы немедленно объявим революцию. Ах, как страшно! Ах, как грозно! А вот вы с маленького начните: проголосуйте против военного бюджета! За этим второй шаг сделаете. А там третий… А без подготовки в момент возникновения войны устраивать по заказу революцию — трудновато. Одно из двух: либо революция вырастет до войны и устранит войну, либо революция возникнет из развития войны. Но чтобы революция возникла по приказу меньшевиков в тот час, когда буржуазия начнет войну, этого не будет. Это пустяки, болтовня, шарлатанство! Чтобы подготовиться к моменту, когда создастся революционная ситуация, надо быть во всякий момент против буржуазии. Это очень простая вещь, но неоспоримая: чтобы партия могла руководить победоносным восстанием против буржуазии, эта партия должна порвать все связи с буржуазией, восстановлять массы против буржуазии, отказывать буржуазии в доверии, в бюджете, в содействии, сеять неизменно вражду против буржуазии, создавать ударные ячейки против буржуазии в наиболее чувствительных для нее пунктах: в армии, на железных дорогах… Не позволяют? Конечно, не позволяют! Но ведь и революцию сделать не позволят. Где нельзя явно, действуй тайно! А не хочешь действовать тайно, так не лги, не хвастай насчет будущей революции, ведь ты же угрожал революцией до 14-го года, а когда война явилась, ты вошел в министерство войны. Почему это будет иначе теперь? Из чего же это вытекает? Из того разве, что нынешний меньшевизм гораздо больше скомпрометирован, проституирован, проплеван, в результате империалистской войны? Из этого вытекает только одно: что его политика будет в сто раз подлее, чем она была во время империалистской войны.

Учительство и задачи обороны.

Отсюда, товарищи, вытекает, что мы ни на временный сдвиг буржуазных правящих классов влево, ни на меньшевистскую оппозицию надеяться и полагаться не можем. Единственные противостоящие империализму силы, это — Коммунистический Интернационал и Советский Союз с его Красной Армией. Мы должны по-прежнему объединять нашу культурную и хозяйственную работу с постоянной заботой о нашей революционной обороне, ибо, если мы здесь прозеваем, то потеряем возможность и хозяйственного, и культурного развития. Мы не хотим допустить, чтобы на Красной площади была надпись — «здесь русским рабочим ходить запрещается». Мы не хотим быть биты и не будем биты (аплодисменты). Вот, товарищи, почему, несмотря на нашу бедность, мы вынуждены не забывать о том, что против бешеных собак империализма нужно иметь в запасе прививку. Прививки вырабатываются в лабораториях. Мы создаем теперь Доброхим, как одно из средств против возможных укусов мирового империализма. И я уверен, что сознательное учительство нам поможет в разъяснении того, в какой мере задачи нашей культуры сочетаются с задачами нашей обороны. У нас дело действительно идет об обороне. Мы воевать не хотим, не только из-за Константинополя, на который не имеем никаких прав, но и из-за Бессарабии. Угнетенным бессарабским братьям, которые хотят вернуться в нашу семью, мы говорим: потерпите, вы не одни; есть народы колоний, которые страдают под игом империализма; ваша судьба, бессарабские рабочие и крестьяне, связана с судьбой пролетариата всей Европы; из-за Бессарабии начинать войну означало бы итти навстречу жертвам и бедствиям, которые далеко превзошли бы нынешние страдания Бессарабии. Час освобождения придет! Бессарабия будет свободна, когда революция опрокинет не только полицию и жандармерию в Бессарабии, но кое-что побольше того. А в Европе и во всем мире заготовлено много такого, что нужно опрокинуть, что пора опрокинуть! Мы не можем и не хотим ни одного шагу сделать, который мог бы приблизить войну; но мы отдаем себе в то же время ясный отчет в той глубочайшей вражде, которая нас окружает и в той опасности, которая отсюда вытекает. Вот почему мы настойчиво и упорно работаем над делом нашей народной обороны. И мы призываем к этому народного учителя. Оборона слагается из двух моментов: техники и человека. Техника это хозяйство. Человек это воспитание. А воспитание это учитель. Культурная работа учительства является сама по себе одним из основных элементов также и в деле государственной обороны. Давайте нам грамотную молодежь, — и наша страна будет непобедима. Грамотную не только в смысле умения читать и писать, что само по себе есть колоссальное завоевание для нашей, увы, малограмотной и безграмотной страны, но грамотную также и политически! Одной из самых вредных буржуазных лжей является утверждение, будто школа может оставаться вне политики. Нет, никогда школа вне политики не была, нигде вне политики не стоит и у нас стоять не будет (аплодисменты). В архи-республиканской и демократической Франции я лично знаю, — а мой опыт все же очень ограничен, — по крайней мере полтора десятка людей, которые там так и носят название «смещенных учителей». Почему? За образ мыслей. Почему? Потому что школа подчинена политике буржуазии. Что делается сейчас в Италии под режимом Муссолини, в смысле чистки, перестройки и закабаления школы фашизмом, вы знаете. В Баварии, в Бельгии школа подчинена капитализму, является одним из политических орудий господствующих классов. И так везде и всюду. Мыслимо ли, чтобы в нашей стране, единственной, которая строит новую культуру, на основе господства трудящихся, чтобы у нас школа не приняла сознательного, активного и ревностного участия в этом великом строительстве? А чтобы принять такое участие, нужно сознательно стремиться к достижению социалистической цели. Как для того, чтобы сделать революцию, партия должна враждебно относиться к буржуазии повседневно и повсечасно, так и учительство, чтоб строить новую культуру, должно знать ее отличие от старой и должно стремиться к этой новой культуре, все свои силы приложить к ее созданию. Это и. есть коммунистическая политика!

Поворот учительства к коммунизму является поэтому одним из самых значительных явлений по своему политическому и культурному смыслу. После колебаний, размышлений, сомнений, ошибок учительство поворачивается в сторону той оси, вокруг которой идет вся наша работа, все наше строительство, в том числе и дело обороны. Вашу культурную работу, товарищи учителя, мы учитываем, когда производим подсчет наших сил для целей государственной обороны, как первостепенной важности элемент. Когда Пруссия боролась с Австрией и победила ее в битве при Садовой, было сказано, что победил прусский народный учитель. Что это означало? Немецкая буржуазия, которая была тогда еще до известной степени прогрессивным классом, стремилась создать единую Германию. Прусский народный учитель был проникнут этим стремлением — не только буржуазии, но и всего народа — к национальному единству. Учитель давал соответственное воспитание молодым поколениям рабочих и крестьян. Так он победил при Садовой. Задача, перед которой мы с вами стоим, стократно выше какой-либо из задач, которые когда-либо стояли перед классами или народами (аплодисменты), и наш народный учитель, овладевший этой задачей, понявший ее и передающий ее изо дня в день молодым поколениям нашей страны, займет величайшее место в историческом творчестве. И если доведется еще нам, товарищи, сражаться и побеждать на полях великих революционных битв, — а сражаться доведется и побеждать мы будем, — история скажет: в этих победах великая доля принадлежит учителю Советского Союза! (Аплодисменты. «Интернационал»).