Сочинения Л. Д. Троцкого.
1924—1925 годы: стабилизация и затишье.
Период 1924—25 гг. можно описать периодом затишья после штормового 1923 года. В мировой экономике Соединенные Штаты предприняли план Дауэса, чтобы упорядочить репарационные выплаты Германии и предотвратить угрозу германской и европейской революции. Неудача германской революции в 1923 г., а теперь американские кредиты, капиталовложения и гарантии стабилизировали экономику Европы до очередного кризиса в 1929 году — краха на Уолл-стрит и Великой Депрессии.
После партийных баталий осенью и зимой 1923—24 г. внутри ВКП(б) воцарилось формальное перемирие и показное единодушие. Смерть Ленина 21 января 1924 г. развязала заговорщикам под руководством «тройки» руки, и они начала переходить ко все более разнузданной, но пока что скрытой от партии, травле оппозиции. «Тройка» — Зиновьев, Каменев и Сталин — расширилась в «семерку», образовалось тайное параллельное «Политбюро» — избранное Центральным Комитетом официальное Политбюро, за исключением Троцкого, и включением председателя ЦКК Куйбышева. Тайная от партии фракция большинства все более нагло предрешала все стоявшие перед руководством вопросы, а на заседаниях официального Политбюро и Пленумах ЦК эта могущественная фракция проваливала все предложения Троцкого и его немногих единомышленников. Отлучение непослушных и выдвижение послушных стало системой в партийной иерархии.
Уже в середине 1923 г. началась кампания изолировать Троцкого и вытеснить его из военного ведомства, которое за шесть лет Революции и Гражданской войны практически связали с его именем. В сентябре 1923 г. Пленум ЦК постановил ввести в Реввоенсовет Лашевича и Ворошилова, друзей Зиновьева и Сталина соответственно. 3 февраля 1924 г., в отсутствие Троцкого по болезни, был проведен Пленум ЦК, обсуждавший состояние Красной Армии. Тон Пленуму задали такие замечания инспектора С. И. Гусева:
«Это было в 1918-1919 гг. Тов. Троцкий в это время разъезжал по фронтам. Эта деятельность его была очень полезной, но общего руководства не было». И дальше: «…тов. Троцкий не имел возможности уделять достаточно времени для руководства армией». И еще: «тов. Троцкий, мог уделять в последнее время военной работе совершенно недостаточное внимание».
Еще до Пленума из военного ведомства вывели начальника Политуправления Красной Армии и одного из подписантов «Заявления 46-ти», Антонова-Овсеенко, который активно выступал за оппозицию во время дискуссий зимой 1923-24 гг. По результатам Пленума был снят защищавший Троцкого его заместитель, Э. М. Склянский, который, начиная с весны 1918 года работал фактическим руководителем главного штаба РККА. На его место поставили М. В. Фрунзе, достаточно независимого от Сталина и уважаемого в Красной Армии командира, на фигуре которого, в качестве замены Троцкому, соглашалась тайная «тройка». Для сохранения лица, чтобы не бросалось в глаза резкое различие между авторитетом бывшего и нового наркомов, ЦК, избранный на XIII съезде, 2 июня избрал Фрунзе кандидатом в члены Политбюро. В апреле 1924 года лояльный Троцкому командующий войсками Московского военного округа Н. И. Муралов был заменён М. Н. Тухачевским. В течение года Сталин и Зиновьев ввели в Реввоенсовет еще нескольких недругов Троцкого и подготовили почву для смещения прославленного Наркома обороны в январе 1925 г. Заметим, что Фрунзе продержался на месте Троцкого недолго: он умер при подозрительных обстоятельствах на операционном столе 31 октября 1925 г. Наркомом обороны укрепившаяся к тому времени сталинская клика назначила К. Е. Ворошилова, бездарного командующего, но зато дружка генсека, беззастенчивого фальсификатора истории Гражданской войны и будущего палача тысяч командиров Красной Армии.
Ленинский призыв
Смерть Ленина дала партийной верхушке повод провести еще одно значительное мероприятие для предотвращения будущих партийных взрывов: так называемый «Ленинский призыв». В «Коммунистическом Манифесте» основоположники марксизма определили коммунистов такими словами:
«Коммунисты… на практике являются самой решительной, всегда побуждающей к движению вперед частью рабочих партий всех стран, а в теоретическом отношении у них перед остальной массой пролетариата преимущество в понимании условий, хода и общих результатов пролетарского движения». (Выделение наше.)
Ленин заострил это положение в работе «Что делать?», делая упор на организационном отмежевании от других левых партий, выделяя коммунистов в отдельную «авангардную» партию рабочего класса. В условиях Советской России и однопартийной диктатуры РКП(б) возникла новая опасность. Как известно, правящая партия привлекает к себе массу обывателей и карьеристов, которых привлекает не программа партии, а сама власть и ее привилегии. В СССР, единственная правящая партия, а тем более, единственная легальная партия тоже привлекала к себе беспринципных карьеристов и проводников не-марксистских учений. РКП в прошедшие несколько лет ревностно охраняла собственные ряды от наплыва чужеродных сил. Ленин провел за время Советской власти две генеральные чистки, последняя из которых, в 1921—22 гг., сократила число членов партии наполовину.
Теперь сделали обратное: правящая «тройка» провела грандиозную кампанию «Ленинского призыва». Ворота партии были открыты настежь для рабочих и крестьян-бедняков, и численность РКП(б) между XII (апрель 1923 г.) и XIII (май 1924 г.) съездами увеличилась вдвое — с 386 тыс. до 780 тыс. Что еще хуже, множество новых членов вовсе не представляли собой «авангард рабочего класса», а, скорее, «советских патриотов» и послушных конформистов. Новые члены напрямую отражали состояние рабочего класса и крестьянства середины 1920-х годов, включая и такие черты, как малограмотность и низкий уровень культуры в целом. Из авангарда рабочего класса РКП становилась «передаточным ремнем» в механизме правления.
В сентябре 1926 г. Троцкий вспоминал: «Одной из важнейших задач чистки считалось при Ленине изгнание из партии тех элементов, которые примкнули к ней не как к революционной, а как к правящей партии». Но теперь в партию принимали людей лояльных Советской власти и покорных воле секретаря, не мятежных революционеров. Да и как проверить революционность и приверженность идеям коммунизма в условиях стабилизации советского режима? Эти «новые большевики» провели 1917 год и Гражданскую войну вне рядов борющейся за власть партии, и вступили в правящую РКП(б) по призыву сверху. Партия разбухла, сознательных и идейных партийцев разбавила сырая масса. Разбухание партии водянистой массой усиливало аппарат, который становился все менее зависимым от воли каждого члена. Все меньше было в каждой первичной ячейке идейных коммунистов, вступивших в компартию для борьбы «за идею». Характер партии менялся также в ее средних этажах. К этому времени (1924—1926 гг.) аппарат Сталина во всю мощь рекрутировал бывших меньшевиков, большевиков и эсеров, отошедших давно от политики и занимавшихся личной жизнью и карьерой. Обыватели, в молодости баловавшиеся революционной политикой, а после 1906-7 годов отошедшие от революции, наводнили средние ряды ВКП(б) и даже продвинулись в высшие учреждения партии и ее Центральный Комитет. Для Сталина присутствие этих «бывших» в учреждениях партии имело еще ту выгоду, что дутые «большевики», как Г. Г. Ягода, А. Я. Вышинский или А. П. Серебровский, были чрезвычайно податливы шантажу со стороны генерального секретаря, и «руки по швам» выполняли его приказы.
Одновременно с «Ленинским призывом» перед съездом провели чистку оппозиционных ячеек, тех, которые в ноябре-декабре 1923 г. голосовали за Троцкого и «Заявление 46-ти». Преображенский на XIII съезде описал эту организованную аппаратом чистку:
«Эта чистка проводится (это статистически можно доказать) в отношении организаций, которые в огромном большинстве как раз выносили оппозиционные резолюции. (Голоса: «Какие это организации?».) Что касается положительной стороны этой чистки, в смысле выявления злоупотреблений, то она полностью всеми приветствуется, и никто против нее не возражает. Но я говорю о политической чистке… Я говорю о чистке, как об определенном методе борьбы с оппозицией, о методе борьбы за прошлое… я считаю, что эта ошибка вредна нашей партии, она вредна в том отношении, что вся эта операция протекала перед съездом, что она привела к тому, что часть членов нашей партии, благодаря этой операции, потеряла возможность свободно обсуждать все вопросы перед партийным съездом».
На XIII съезде (май 1924 г.) не было доклада об индустриализации и в силе оставались решения XII съезда, принятые по докладу Троцкого в апреле 1923 г. Все идейно-политические группы в партии на словах были «за индустриализацию», но каким образом?
На съезде Троцкий полностью сознает, что он в меньшинстве и аппарат смог на отливе революции изолировать и оттеснить его единомышленников. В своем выступлении на XIII съезде он повторяет аргументы в пользу борьбы с партийной бюрократией, за свободу партийцев мыслить, спорить, и даже оставаться в меньшинстве, за упор хозяйственной политики на центральное планирование и развитие тяжелой промышленности. Он напоминает съезду о принятом всего полгода назад решении о «Новом курсе» в сторону большей партийной демократии, и произносит свою известную мысль о партии:
«Товарищи, никто из нас не хочет и не может быть правым против своей партии. Партия в последнем счете всегда права, потому что партия есть единственный исторический инструмент, данный пролетариату для разрешения его основных задач».
Но «партия», которую имеет в виду Троцкий — не конкретная, руководимая Сталиным и Зиновьевым РКП(б) (или ее более поздние переименования, ВКП, КПСС и пр.). Как Маркс в письме Лафаргу, Троцкий мог бы сказать о партийных чинушах: «Если они марксисты, то я не марксист». Английский историк, Э. Х. Карр описывает эту речь как: «покаянное выступление Троцкого» («Социализм в одной стране», том 2). Но здесь обычно проницательному историку изменяет чрезмерный цинизм: Троцкий не кается, он продолжает бороться всеми доступными ему способами, чтобы убедить партию и Коминтерн в ошибках нынешнего руководства и правоте своей фракции.
Хозяйственная политика, новые разногласия и скрытые группировки
Продолжалось восстановление советского хозяйства на основах НЭПа, в основном, за счёт возвращения в строй довоенных мощностей. К 1925 году в количественном отношении производство важнейших товарных групп подошло к уровню 1913 года. В материальном смысле, положение трудящихся масс Советских республик к середине 1920-х годов поднялось до довоенного уровня, а в некоторых отношениях — условия труда, здравоохранение, социальные услуги, снижение пьянства, образование и культурное развитие — превысило уровень при царизме. На селе — а в 1925 г. сельское население СССР составляло преобладающее большинство — перераспределение земельных уделов в результате революции привело к резкому уменьшению неравенства: помещики были изгнаны, безземельные батраки получили наделы земли, сельсоветы по-демократически распределяли землю в пользу бедняков. Э. Х. Карр пишет:
«Если до революции крестьянские наделы составляли в совокупности 240 млн. га, или 67,6% площади сельскохозяйственных угодий в пределах территории впоследствии образовавшегося СССР, то через десять лет после революции общая площадь крестьянских наделов достигла 314 млн. га, то есть 88,5% всей площади сельскохозяйственных угодий» («Социализм в одной стране», том 1).
С другой стороны, экспроприация помещиков и уничтожение более передовых капиталистических агро-гигантов того времени — семеноводческих хозяйств, племенных ферм, бурячных плантаций, образцовых садов и т.д. — ударило по общей производительности труда и перспективам развития сельского хозяйства, но было вынужденным шагом и уступкой перед давлением демократических низов деревни. Массовая экспроприация больших хозяйств и «черный передел» — вовсе не цель социализма, и эти действия вызвали протест слева уже в 1918 году, в частности, со стороны Розы Люксембург. Но в итоге, советский крестьянин в середине 1920-х годов имел больше земли, и питался лучше, чем при царизме. Правда он потреблял меньше промтоваров и производительность деревенского труда была крайне низкой, отчасти из-за отставания промышленности и нехватки ее изделий. Главный вопрос стоял в том, как переходить от примитивного, самодостаточного, индивидуального сельского хозяйства к технологически передовому, социалистическому. Успех восстановительного периода в годы НЭП‘а лишь ставил ребром вопрос: как идти дальше?
Задержка в развитии европейской революции была осенью 1924 г. налицо. Буржуазная Европа, и Германия в частности, получили «второе дыхание» в режиме плана Дауэса и американских кредитов. Политика Бухарина и Сталина в 1925-1927 годах питалась настроениями приспособления к стабилизации капитализма, отхода от критического мышления, так необходимого революционеру, мельчанием мысли, прагматизмом. Надо заметить, впрочем, что к сужению горизонтов и прагматизму тяготели умы большой части «старых большевиков». Настроения самодовольства захлестывали партию и поддерживали ее правое крыло.
Не отягощенный грузом теории, Сталин первым прагматично пересмотрел общепринятую до тех пор мысль, что Русская революция может привести к социализму лишь как начальная стадия мировой социалистической революции. В его голове в это время произошел «переворот»: так как мировой революции не предвиделось, а власть была в его руках, то… эврика! — надо строить «социализм» подручными средствами, в одной России. Недалекий эмпирик, он осенью 1924 г. выдвинул анти-марксистскую идею о возможности построения социализма в одной стране (за полгода до этого он писал прямо противоположное). Скоро, на апрельской (1926 г.) конференции ЦК, он разрешится печально известной сказкой о мужике и граммофоне, возражая на предложение Троцкого начать планирование ДнепроГЭСа.
Новая политика «социализма в одной стране» имела предпосылкой задержку революции и смягчение классовой борьбы в Европе. Историк Э. Х. Карр пишет:
«И Сталин, и Бухарин к этому времени [начало 1925 г.] открыли, что стабилизация капитализма и соответствующая стабилизация самого Советского Союза являются одним из звеньев, которые могут выковать цепь социализма в одной стране».
Нельзя переоценить помощь Бухарина в становлении будущего правого крыла, которое возьмет руль в партии с распадом «тройки» во вторую половину 1925 года. Бухарин пользовался репутацией «левого» максималиста в спорах и дискуссиях в большевистской партии, начиная с лета 1917 года и до болезни Ленина включительно. Но он всегда следовал за кем-то, иногда обгоняя старшего товарища и доходя до крайностей: за Лениным и Троцким во время завоевания власти; «левее» Троцкого за «революционную войну» против Брестского мира; за Троцким и даже более резко, чем Троцкий во время Профсоюзной дискуссии; потом — за Сталиным. Будучи главным редактором «Правды» он занял ведущее место летом 1923 г. в оттеснении и подавлении левой критики. Его поддержка Сталина-Зиновьева была особенно важна в ноябре-декабре 1923 г., когда он тенденциозно, в пользу «тройки», освещал в «Правде» ход дискуссий. Теперь он полностью перешел на правое крыло, и 17 апреля 1925 года сказал на собрании актива Московской партийной организации:
«Всему крестьянству, всем его слоям нужно сказать: обогащайтесь, накапливайте, развивайте своё хозяйство».
В июне 1925 г. на съезде комсомола Бухарин говорил о необходимости признать факт стабилизации капитализма в обозримом будущем. Вскоре правое крыло будет предостерегать от «забегания вперед», тормозить рост промышленности и равняться по крестьянскому рынку.
Зиновьев и Каменев тоже претендовали на роль главных теоретиков и вождей большевизма. Первый из них стоял во главе Исполкома Коминтерна и партийной организации Ленинграда и Северной области РСФСР. Каменев замещал Ленина в Совнаркоме во время болезни вождя, потом стал председателем Совета Труда и Обороны. Он также был председателем Моссовета, и в этом звании курировал партийную организацию Москвы. Как директор Института Ленина он считался также литературным душеприказчиком умершего вождя.
Оба «старых большевика» и ряд их друзей были связаны долголетней борьбой и практикой большевизма. Они знали и понимали международные вопросы; они не могли, как Сталин и другие эмпирики, отбросить международные постулаты марксизма. Зиновьев долгое время пытался отрицать провал Германской революции в октябре 1923 г. и, принимая желание за действительность, высокопарно говорил о радикализации и грядущей революции. Он долгое время отрицал признаки и факты стабилизации капитализма. В Коминтерне Зиновьев запустил на V Конгрессе летом 1924 г. программу «большевизации» всех секций. Главной задачей лозунга «большевистской дисциплины» была изоляция Троцкого и других инакомыслящих и несогласных. Он нашел в Брандлере козла отпущения за неготовность германской компартии взять власть, и провел левых Фишер и Маслова в руководство КПГ; он оттиснул Варского и других центральных руководителей в Польской компартии, провел чехарду в некоторых других секциях. В декабре 1924 г. он подтолкнул коммунистов Эстонии к непродуманному и провалившемуся восстанию. После провала восстания в Таллине авторитет Зиновьева был подорван и в Коминтерне набрали вес Бухарин и Сталин, сторонники прагматической и оппортунистской политики.
В 1925 г. Зиновьев бросился в другую крайность и проповедовал осторожность и постепенность. На 14-й конференции РКП в апреле 1925 он говорил о своей работе в Коминтерне:
«Конечно, каждому из нас было бы гораздо легче говорить в мажорных тонах, поднимать массы на борьбу, звать их непосредственно к штурму, к бою и т. д. Гораздо труднее международную организацию удерживать от необдуманных шагов, сдерживать в ее революционном порыве, указывать ей на все трудности положения, чтобы добиться необходимого результата».
В Коминтерне Зиновьев быстро терял авторитет и вожди, назначенные сверху при содействии зиновьевского режима «большевизации», переходили под влияние Сталина и Бухарина.
В течение первой половины 1925 года обе части правящей коалиции — Сталин, Бухарин, Томский и их друзья, с одной стороны, Зиновьев и Каменев и их друзья, с другой — не выявляли разногласий, наоборот, активно маскировали свои споры и недовольства. Бухарин расстроил всех своим призывом «обогащайтесь», и ЦК сразу же обязал его дезавуировать это слишком откровенное заявление. В первой половине апреля 1925 г., например, Каменев выступил на съезде Советов Московской губернии, и в своей речи он выразил с достаточной откровенностью и категоричностью те же сантименты:
«…Нам надо будет пересмотреть и наше законодательство о землепользовании, о найме и об аренде, потому что у нас много еще таких юридических норм, которые на самом деле задерживают развитие производительных сил в деревне, запутывая классовые отношения, вместо того чтобы вводить их в правильное русло… мы за развитие производительных сил, мы против тех пережитков, которые мешают развитию производительных сил… Мы за крестьянское накопление, Советская власть должна стоять на этой точке зрения, но мы за то, чтобы это накопление регулировать»
И те и другие нападали на левых вокруг Троцкого примерно с теми же обвинениями, приписывая им желание упразднить НЭП и вернуться к политике «военного коммунизма».
Левое крыло вокруг Троцкого обращало внимание на растущие диспропорции в советском хозяйстве. Преображенский, Пятаков, Смилга и другие звали к долгосрочному планированию и упору на развитие тяжелой промышленности. Левые предупреждали об опасности бесконтрольного расслоения деревни, о росте влияния кулаков и буржуазных элементов в городе. Взгляды Троцкого на хозяйственные вопросы глубже всего показаны в его книге «К социализму или к капитализму?», которую он написал в конце лета 1925 г. Само название говорит, как далек он от мысли, будто развитие советского хозяйства под направлением большевистской партии автоматически ведет к социализму.
Триумвиры в январе сняли Троцкого с поста наркома обороны и, решив унизить его перед партией и завалить текущей работой, послали в подчинение к Дзержинскому в Высший Совет Народного Хозяйства (ВСНХ). В мае 1925 г. Троцкий был назначен членом президиума ВСНХ, начальником Главного электротехнического управления и Научно-технического отдела ВСНХ и председателем Главного Концессионного Комитета. ВСНХ имел тогда статус одного из Наркоматов СССР и его председатель, Феликс Дзержинский, заседал в Совнаркоме. Смещение Троцкого с руководства военным ведомством, выведение из Совнаркома и подчинение Дзержинскому должны были объявить партии, населению СССР и всему миру о победе правящей коалиции в ВКП над левой оппозицией.
В ВСНХ Троцкий обратил внимание на две важные проблемы в советской промышленности. Во-первых, он занялся проблемой качества промышленных товаров, предложил систематизировать сравнительный качественный анализ промтоваров, сравнить качество советских товаров с лучшими примерами на международном рынке. Во-вторых, он предпринял изучение и планировку гидроэлектростанции на Днепре, будущего ДнепроГЭСа. Вечером 28 августа от уехал на несколько дней на Украину, в Харьков и Запорожье, чтобы лично побывать на Днепровских порогах и распросить инженеров о планах стройки и возможностях будущей гигантской электростанции. В планировании Днепровской и других электростанций Троцкий настаивал на обращении к лучшим и самым передовым технологиям, американской и германской. Он показал, как строительство электростанций должно быть связано с общим централизованным планом развития промышленности, с постройкой городов, подготовкой рабочей силы и т.д.
Во второй половине 1925 года усилились трения внутри правящей тройки. Триумвират около трех лет объединяла борьба всех против Троцкого, но после смещения Троцкого с военного ведомства внутри правящего блока сразу же появились трещины. Они маскировались и были замазаны объединением эпигонов против Троцкого и в защиту своих прежних фальсификаций, как в деле Истмена (см. ниже), но в конце этого года на верхах партии образовался глубокий разрыв между беспринципными аппаратчиками вокруг Сталина и «старыми большевиками» вокруг Зиновьева и Каменева.
«Уроки Октября» и миф о «троцкизме».
После горького опыта 1923 года Троцкий резко критиковал фаталистское благодушие Зиновьева и невежественное равнодушие Сталина в отношении Германской революции. Обдумывая события, он отметил пассивный нейтралитет Болгарской КП во время июньского переворота Цанкова и нерешительность Брандлера и Германской КП в августе—октябре 1923 г. Но главное препятствие успешной революции он видел в благодушии и чванстве верхов Коминтерна, то есть, лично Зиновьева. В сентябре 1924 г. в «Уроках Октября» он пишет:
«Мы имели в прошлом году два жестоких поражения в Болгарии: сперва партия, по соображениям доктринерски-фаталистического характера, упустила исключительно благоприятный момент для революционного действия (восстание крестьян после июньского переворота Цанкова); затем, стремясь исправить ошибку, партия бросилась в сентябрьское восстание, не подготовив для него ни политических, ни организационных предпосылок. Болгарская революция должна была явиться вступлением к немецкой революции. К несчастью, дурное болгарское вступление нашло еще худшее развитие в самой Германии. Мы наблюдали там во второй половине прошлого года классическую демонстрацию того, как можно упустить совершенно исключительную революционную ситуацию всемирно-исторического значения. Опять-таки, ни болгарский, ни даже германский опыты прошлого года до сих пор не нашли достаточно полной и конкретной оценки».
Публикация Троцким тома своих Сочинений с предисловием «Уроки Октября» вызвала немедленную яростную реакцию эпигонов. Обзор событий 1917 и 1923 гг. задевал и ударял по репутациям правящего «триумвирата» (Зиновьев, Каменев и Сталин), поэтому верхушка партии обрушилась на Троцкого и развязала так называемую «литературную дискуссию». В ходе этой односторонней «дискуссии» и в целях спасения репутаций членов «триумвирата» была развязана кампания грубой фальсификации событий Октября. Идейное сползание верхушки шло в сторону неслыханного до тех пор тезиса о «непогрешимости» ЦК. Бухарин печатал в «Правде» разгромные статьи, свои и других вождей, против версии Троцкого о событиях 1917 г.
Внутри партии и в Коминтерне была развернута шумная кампания с целью очернить роль Троцкого в истории РСДРП и построить фальшивую схему «ленинизма против троцкизма». Центральную роль в этой фальсификации играл Зиновьев. Он в 1923 г. прочитал курс лекций по истории РКП(б), в которых тенденциозно освещал историю партии. Он убрал из этой «истории» Петербургский Совет Рабочих Депутатов в 1905 году, потому что центральную политическую роль в нем играл Лев Троцкий. Также в этой «истории» полностью отсутствует политическая оценка правой оппозиции внутри большевистской партии в 1917 году, потому что ведущую роль в ней играл Л. Б. Каменев и сам Зиновьев, а Троцкий в это время был на левом фланге большевизма вместе с Лениным.
Тон этой беспрецедентной кампании шельмования задают четыре статьи-выступления в ноябре во всевозможных форумах партии: в «Правде» и других газетах, на конференциях и собраниях. Вот авторы и названия их докладов и статей:
Л. Каменев: Ленинизм или троцкизм?
И. Сталин: Троцкизм или ленинизм?
Г. Зиновьев: Большевизм или троцкизм?
Н. Бухарин: Как не нужно писать историю Октября?
Создаются новые учебники, шпаргалки и цитатники, которые собирают все колкие замечания Ленина в адрес Троцкого за 20 лет. Вытаскиваются на свет старые дрязги и замшелые кляузы многолетней фракционной борьбы внутри РСДРП, начиная с раскола на II съезде в 1903 году. 19 ноября Сталин цитирует письмо 1913 года от Троцкого к лидеру меньшевиков, Чхеидзе, где Троцкий с раздражением отзывается о недавно умершем вожде. Текст письма Чхеидзе опубликован 9 декабря 1924 г. в «Правде», а на следующий день в «Известиях», и огорашивает молодых членов партии. Каменев зачитывает это письмо на конференции, и затем посвящает этим откровениям специальную статью в «Правде». Льва Троцкого обвиняют в мелкобуржуазной и меньшевистской линии, отличной от марксизма-ленинизма, которую он якобы преследовал 20 лет. В чем же обвиняют Троцкого наследники умершего вождя? Вот перечень ошибок:
1) недооценка крестьянства;
2) перепрыгивание через демократическую стадию революции;
2) недоверие к партии;
3) отрицание монолитности большевистской партии.
Каменев выражается ехидно и более цитатно. Он, во-первых, отмечает литературную плодовитость Троцкого, но намекает на малую ценность, или даже вред его работ:
«Троцкий довольно часто дарит партии свои книжки. До сих пор, однако, не находили нужным специально останавливаться на этих книжках, хотя в ряде их нетрудно заметить отступления от большевизма, от официальной идеологии нашей партии».
Далее в своем выступлении он нанизывает массу цитат от Ленина, где тот в том или другом вопросе не соглашался с Троцким.
«Свой в доску» Сталин говорит и пишет попроще, «для дураков»:
«Во-первых. Троцкизм есть теория перманентной (непрерывной) революции… Во-вторых. Троцкизм есть недоверие к большевистской партийности, к ее монолитности, к ее враждебности к оппортунистическим элементам… В-третьих. Троцкизм есть недоверие к лидерам большевизма, попытка к их дискредитированию, к их развенчиванию».
Более злобно и категорично выражается Зиновьев. В его статье есть под-глава:
«Было ли в большевистской партии правое крыло? — На этот вопрос необходим совершенно ясный ответ. Всякий, знающий подлинную историю большевизма, не колеблясь ответит на этот вопрос: не было, и быть не могло».
В свою книгу лекций об истории РКП(б) он добавляет заметку о «троцкизме», который, якобы, в течение 20 лет противостоит «марксизму-ленинизму». Эта книга с новым ядовитым примечанием издается огромными тиражами в крупных городах Советского Союза и служит настольным учебником для сотен тысяч новых коммунистов и комсомольцев.
Зиновьев в следующие месяцы будет убеждать участников неофициальных совещаний правящей клики о необходимости снять, исключить и даже арестовать Троцкого, чтобы, не дай бог, этот «бонапарт» не использовал свою популярность в массах и в Красной Армии против партии. Своими злобными нападками на Троцкого Зиновьев вызывает к себе еле скрываемую неприязнь в верхних эшелонах партии. По сравнению с ним выигрывает Сталин, который выглядит скромным, трезвым и спокойным работником ЦК, не претендующим занять место гениального Ленина, как очень явно пытается сделать Зиновьев.
Но в целом, этими выступлениями «вождей» партии в ноябре 1924 г. запущена в действие «сталинская школа фальсификации», которая приведет через ряд лет к политическому геноциду социалистов и революционеров, к «Краткому курсу истории РКП(б)» в 1938 году… и еще раньше, к расстрелу двоих «триумвиров».
Перманентная революция
Сделаем небольшое отступление: надо выяснить, хоть вкратце, как оценивали эту теорию в большевистской партии в течение интересующего нас периода, с 1905 до, скажем, 1925 года?
В конце 1904 г. Троцкий осудил ориентацию меньшевиков на либералов и вышел из редакции меньшевистской «Искры». В брошюре «До 9 января» Парвус и Троцкий выдвигают мысль о ведущей роли пролетариата в революции, и перерастании демократической революции в социалистическую. Весной и летом 1905 г. Троцкий сотрудничает с обеими фракциями, подталкивая обе влево, к более решительным лозунгам и мерам. В частности, Троцкий убедил Красина поддержать лозунг Временного Революционного правительства, и тот выступает в этом смысле на большевистском III съезде в мае 1905 г., где поправляет Ленина. Ленин принимает возражение Красина (и Троцкого) (см. здесь). Но в целом, Ленин не желает принять Троцкого на равных; он возражает Парвусу, принимает поправку Красина, но высокомерно обходит стороной критику своего недавнего мятежного ученика.
В 1905 г. Троцкий выдвинулся в первый ряд русских марксистов благодаря тому, что он правильно оценил классовую динамику, разработал перспективу перерастания буржуазной революции в социалистическую, выдвигал на разных этапах правильные лозунги и т.д.
Позже, после Октябрьской революции Троцкий в письме в Истпарт 25 VIII 1921 г. вспоминает о 1905 годе:
«Там я подготовил к печати перевод речи Лассаля и свое к ней предисловие, в котором развивал мысль о завоевании русским рабочим классом власти и о перманентной революции.… В общем, идея перманентной революции вызвала большое недоумение. Газета «Начало» взяла очень революционный тон и в ряде статей — не только моих и Парвуса — проводила идею перманентной революции».
6 декабря 1921 г. он пишет историку Ольминскому:
«…к обеим фракциям — и большевистской и меньшевистской — я подходил с точки зрения идей перманентной революции и диктатуры пролетариата, тогда как большевики и меньшевики стояли в тот период на точке зрения буржуазной революции и демократической республики. Считаю, что моя оценка движущих сил революции была безусловно правильна, выводы же, какие я из нее делал в отношении обеих фракций, были безусловно неправильны.
И сейчас я мог бы без труда разбить мои полемические статьи против меньшевиков и большевиков на две категории: одни, — посвященные анализу внутренних сил революции, ее перспективам (теоретический польский орган Розы Люксембург, «Нойе Цайт»), и другие, — посвященные оценке фракции русских социал-демократов, их борьбе и пр. Статьи первой категории я и сейчас мог бы дать без поправок, так как они вполне и целиком совпадают с позицией нашей партии, начиная с 17 года. Статьи второй категории явно ошибочны и переиздавать их не стоило бы».
После разгрома революции 1905 г. Троцкий подводит итоги и выступает с развернутой перспективой русской революции. Полное изложение этого нового взгляда на будущую революцию вылилось в большую 62-х страничную статью «Итоги и перспективы» в его книге-сборнике «Наша революция». По несчастной случайности, почти весь тираж книги «Наша революция» был арестован жандармами (революция была побеждена и царский режим восстанавливал цензуру и все другие атрибуты власти). Несколько копий дошло до рецензентов, среди которых: левый либерал Прокопович, меньшевик Иорданский, большевики Каменев и Рожков, но в партийную массу ни книга, ни статья не дошли. В 1917 г. эта статья была издана в Петербурге в форме брошюры под названием «Итоги и перспективы». Та же статья под названием «Перспективы русской революции» была издана в Берлине на русском и немецком языках. Книжка получила обширное распространение по всему миру, и в эпоху Ленина-Троцкого рассматривалась коммунистическим движением как теоретическое объяснение Октябрьского переворота. |
 |
Надо сказать несколько слов об отношении Троцкого к фракционной борьбе, которая с 1903 года раздирала РСДРП. Идейно и политически Троцкий выступает на левом фланге марксизма. Его перспектива левее обеих фракций большевиков и меньшевиков. Идея «перманентной революции» зовет пролетариат России к завоеванию власти и установлению пролетарской диктатуры, и более общей перспективе международной революции. В партии в целом он наблюдает кристаллизацию трех идейных и организационных групп (слева направо): большевики (Ленин), меньшевики (Мартов, Дан, Мартынов) и крайне правые (Плеханов). В среде большевиков он наблюдает опасные «якобинские» уклоны: поддержку экспроприаций (партизанщину), бойкот парламентской деятельности и ультиматизм (отзовизм). В меньшевистской фракции он критикует приспособление к земской и либеральной оппозиции, парламентский оппортунизм, пассивность, скрывающуюся под лозунгом «самоорганизации рабочего класса». В этой связи надо отметить его статью «Наши разногласия» в польском журнале Розы Люксембург в 1908 г. В 1922 г. в заметке по поводу нового издания этой статьи Троцкий пишет:
«Критика меньшевизма сохраняет и по сей день свое значение… Критика тогдашней большевистской позиции (демократическая диктатура пролетариата и крестьянства) сохраняет ныне только исторический интерес. Былые разногласия давно устранены».
Троцкий имеет в виду, что в эпоху Апрельских тезисов Ленин сдал формулу «демократической диктатуры пролетариата и крестьянства» в «архив старого большевизма». Большевики вооружились перспективой «перманентной революции» и провели Октябрьскую революцию как первый этап мировой социалистической революции.
Мировая война в 1914 г. врезалась катализатором в развитие мирового капитализма: вся политика стала мировой и перманентную войну могла окончить только перманентная революция.
Со времени Апрельских тезисов большевизм, и коммунизм в целом, вооружились лозунгом Советской власти, как гибкой, демократической формы, в которой реализуется диктатура пролетариата. В Коммунистическом Интернационале в период Ленина-Троцкого идет борьба на два фланга: против правого оппортунизма и парламентаризма, и против левых разновидностей бойкотизма, синдикализма и пр. Но ни на одном Конгрессе и во всей прессе Коминтерна никто за первые пять лет ни слова не сказал против теории «перманентной революции».
Сдать ли в архив теорию «перманентной революции»?
Итак, в эпоху Ленина, с 1917 до 1923 года включительно, теория «перманентной революции» считалась вкладом Льва Троцкого в развитие революционного марксизма: статью «Итоги и перспективы» издали в 1917 г. социалистические издательства в России и Германии, сборник «1905» с этой статьей издавался после Октябрьской революции множеством издательств в Советской России и за рубежом. Редакторы и лекторы в партийных институтах соглашаются с автором и указывают на его анализ как на пример марксистского мышления и политического предвидения. Другие пропагандисты используют эту идею в собственных работах о перспективах развития революции. В № 23 «Бюллетеня Оппозиции» в 1931 г. Троцкий цитирует типичный пример из работы Бухарина, изданной в 1918 г. и много раз переизданной, последний раз в 1923 г.:
«Падение империалистского режима было подготовлено всей предыдущей историей революции. Но это падение и победа пролетариата, поддержанного деревенской беднотой, победа, раскрывшая сразу необъятные горизонты во всем мире, не есть еще начало органической эпохи… Перед российским пролетариатом становится так резко, как никогда, проблема международной революции. Вся совокупность отношений, сложившихся в Европе, ведет к этому неизбежному концу. Так, перманентная революция в России переходит в европейскую революцию пролетариата» (Бухарин, «От крушения царизма до падения буржуазии»).
Троцкий продолжает:
«Брошюра Бухарина вышла в издательстве Центрального комитета партии «Прибой». Не только никто не объявлял эту брошюру еретической, наоборот, все видели в ней официальное и бесспорное выражение взглядов Центрального комитета партии. В таком виде брошюра переиздавалась много раз в течение ближайших лет, и вместе с другой брошюрой, посвященной февральской революции, под общим названием «От крушения царизма до падения буржуазии», была переведена на немецкий, французский, английский и др. языки».
В 1921 г. Троцкий указывал, что в оценке движущих сил российской революции ему не от чего отказываться: он был прав. В 1922 г. он писал, что «былые разногласия [между ним и Лениным] давно устранены». Никто не пытается в эти годы защитить от «перманентной революции» старую большевистскую теорию «диктатуры пролетариата и крестьянства».
Напротив, когда Ленин, во время т.н. «профсоюзной дискуссии», выявляет свой рецидив в сторону двухклассовой диктатуры, он спешно поправляет себя. В статье «Кризис партии» 19 января 1921 г. Ленин пишет:
«Говоря о дискуссии 30 декабря, я должен исправить еще одну свою ошибку. Я сказал: «У нас государство на деле не рабочее, а рабоче-крестьянское». Тов. Бухарин сразу же воскликнул: «какое?». А я в ответ ему сослался на только что закончившийся VIII съезд Советов. Читая теперь отчет о дискуссии, я вижу, что я был неправ, а т. Бухарин прав. Мне надо было сказать: "Рабочее государство есть абстракция. А на деле мы имеем рабочее государство, во-1-х, с той особенностью, что в стране преобладает не рабочее, а крестьянское население; и, во-2-х, рабочее государство с бюрократическим извращением"».
Если нам разрешено поправлять Ленина, то укажем, что в последние месяцы 1920 г., за два месяца до Кронштадтского восстания, Советская Россия страдала от третьей «особенности», отдалявшей абстракцию рабочего государства от действительности. Хозяйство страны было изношено и развалено за шесть с половиной лет Мировой войны, двух революций и Гражданской войны. Рабочий класс, от имени которого, и за историческое будущее которого взяли власть большевики, отчасти ушел в Красную Армию, отчасти бежал из голодных городов и заводов в деревню. Рабочее государство было абстракцией, лишенной плоти и крови.
Будущее для Советского государства лежало в распространении Русской революции в Европу и весь мир. Теория «перманентной революции», с ее правильной оценкой реакционного характера буржуазии отсталой России, с развитием Китайской революции в 1925—27 гг. станет незаменимым путеводителем революционного движения, особенно в отсталых странах. Старая формула 1905 года найдет новое значение в борьбе против сталинской теории «социализма в одной стране».
Почему же Троцкий не выступает с пропагандой теории «перманентной революции», почему не указывает на ее плодотворность? Взамен потерявшего конкретное значение лозунга «перманентной революции» Троцкий 30 июня 1923 г. выдвигает в Коминтерне предложение обратить внимание на лозунг Социалистических (или Советских) Соединенных Штатов Европы.
«Я думаю, что, наряду с лозунгом: «правительство рабочих и крестьян», своевременно выдвинуть лозунг: «Соединенные Штаты Европы». Только в соединении этих двух лозунгов мы получим известный перспективный, этапный ответ на наиболее жгучие вопросы европейского развития».
Это, не новый лозунг. Троцкий выдвигал его уже в начале Первой мировой войны, но Ленин тогда опасался, что он может питать пацифистские иллюзии, и в августе 1915 г. спорил, что «Соединенные Штаты Европы, при капитализме, либо невозможны, либо реакционны». Но теперь, факт существования Советского Союза наполнил этот лозунг революционно-социалистическим содержанием. Лозунг формально принят в 1923 г. Коминтерном, но Зиновьев кладет его под сукно; он больше занят интригами против его автора.
В статье «Уроки Октября» нет ссылок на «перманентную революцию», и не случайно. Термин «перманентная революция» стал за предшествующие годы заезженным общим местом в выступлениях ведущих коммунистов. Больше всех кричали о «перманентной революции» левые и ультра-левые. Вот, например, более поздняя (1928 г.) оценка Троцкого о политике Бухарина в 1921-22 гг. из циркулярного письма к другим ссыльным оппозиционерам:
«Больше других загибал влево от марксизма, разумеется, Бухарин… На III и IV конгрессах Бухарин боролся против политики единого фронта и переходных требований, исходя из своего механического понимания перманентности революционного процесса. Борьбу этих двух тенденций — марксистского, синтетического понимания непрерывного характера пролетарской революции и схоластической пародии на марксизм, которая была отнюдь не только индивидуальной особенностью Бухарина, эту борьбу можно проследить на целом ряде других вопросов, как крупных, так и малых. Но не к чему: по существу сегодняшняя позиция Бухарина, есть та же ультра-левая схоластика «перманентной революции», только вывернутая наизнанку. Если, примерно, до 1923 г., Бухарин считал, что без перманентного экономического кризиса и перманентной гражданской войны в Европе Советская Республика погибнет, то теперь он открыл рецепт построения социализма без международной революции вообще. Вывернутая наизнанку бухаринская перманентность не стала от этого лучше, тем более, что слишком часто нынешние руководители Коминтерна сочетают с оппортунизмом сегодняшней позиции авантюризм вчерашней, — и наоборот».
Главным «вождем» Коминтерна в 1924—25 гг. считался Зиновьев. В Автобиографии Троцкий пишет о Зиновьеве:
«Свердлов говорил мне: «Зиновьев — это паника». А Свердлов знал людей. И действительно: в благоприятные периоды, когда, по выражению Ленина, «нечего было бояться», Зиновьев очень легко взбирался на седьмое небо. Когда же дела шли плохо, Зиновьев ложился обычно на диван, не в метафорическом, а в подлинном смысле, и вздыхал. Начиная с семнадцатого года, я мог убедиться, что средних настроений Зиновьев не знал: либо седьмое небо, либо диван».
Зиновьев проводит день восстания, 25-е октября, неизвестно где. Во время наступления Юденича на Петроград в октябре 1919 г. Зиновьев паникует и дезорганизует оборону. В канун Кронштадтского мятежа в феврале 1921 г. Зиновьев снова неизвестно где, но не среди масс Кронштадта или Петрограда.
В ноябре 1923 г. Зиновьев не понял, что он «проморгал» Германскую революцию, и в течение более года продолжал отрицать стабилизацию капитализма в Европе и издавать победные клики о «растущей радикализации рабочего класса», «большевизации» секций Коминтерна, «философии эпохи» и грядущей революции. Маскируя этими кликами и абстракциями серьезные неудачи 1923 года, он толкнул эстонских коммунистов в декабрьскую авантюру 1924 г., и лишь тогда перестал ликовать. Виктор Серж вспоминает, что в Коминтерне называли Зиновьева «самой крупной ошибкой Ильича».
Зиновьев и Каменев в течение долгого периода между двумя революциями были главными оруженосцами и учениками Ленина. Когда Ленин отмахивался от аргументов Троцкого, называя его болтуном и фразером, его ученики следовали за учителем, и превосходили его в колкости и грубости. В 1917 г. Каменев стал главным оппонентом Ленина, отстаивая старую формулу большевизма против «троцкистской» политики Апрельских тезисов, обвиняя его в уступке Троцкому и «перманентной революции».
По болезни и смерти Ленина они продолжают обвинять Троцкого в «левой фразе», которая, мол, способствовала в прошлом примиренцам и меньшевикам, а теперь открывает дорогу нео-меньшевизму. Зиновьев в 1924 г. создает легенду о «троцкизме», который уже 20 лет противостоит большевизму. Вместо формулы «пролетариат ведет за собой крестьянство» Зиновьев выспренно пишет о «гегемонии пролетариата» и «философии эпохи». Зиновьев в целом предпочитает пышные и бессодержательные лозунги. Он будет возражать против лозунга «перманентной революции» даже тогда, когда, в 1926 году он и Каменев объединятся с Троцким в оппозиции курсу Сталина и правых на «социализм в одной стране». От этого, его оппозиция сталинско-бухаринской теории будет малоэффективна и абстрактна; его цветистый стиль полон общих мест.
Каменев в своей статье «Ленинизм или троцкизм» пишет:
«Ленин знал, что «левая фраза» Троцкого о «перманентной революции», во-первых, решительно ничего не определяла в действительном ходе революции и рабочего движения и что, во-вторых, она ничуть не мешала тов. Троцкому оставаться в меньшевистской организации, работать в меньшевистском центральном органе, политически сотрудничать с меньшевиками».
Статья «Уроки Октября» описывает переход большевиков от «старой формулы» большевизма — демократическая диктатура пролетариата и крестьянства — к новому лозунгу: Власть Советам. Под давлением Ленина, — со скрипом, возражениями, нарушением дисциплины и заявлениями об уходе — руководство большевистской партии в 1917 г. переходит к программе пролетарского взятия власти. Каменев и Зиновьев продолжают оспаривать это решение, и даже пишут известное письмо в беспартийную газету Горького. Зиновьев проводит день восстания, 25-е октября, неизвестно где; Сталин сидит в редакции «Правды»; Каменев помогает Троцкому в Смольном. В «Уроках Октября» Троцкий пишет:
«Основной спорный вопрос, вокруг которого группировались все остальные, был таков: бороться за власть или нет? брать ее или не брать? Уже одно это показывает, что мы имели перед собой не эпизодические расхождения взглядов, а две тенденции исключительного принципиального значения. Одна из этих тенденций, основная, была пролетарской и выводила на дорогу мировой революции; другая была «демократической», т.-е. мелкобуржуазной, и вела в последнем счете к подчинению пролетарской политики потребностям реформирующегося буржуазного общества. Тенденции эти сталкивались враждебно на всех сколько-нибудь существенных вопросах всего 1917 года».
В 1924 г. Троцкий требует проанализировать причины поражений в Болгарии и Германии в 1923 году. Он отказывается подчеркивать и выделять разницу между своей точкой зрения в 1905 году и тогдашней позицией большевиков. Да и ставить так вопрос неверно. Весной 1917 года Ленин отказывается от старой формулы большевизма и на почве Апрельских тезисов начинается новое межевание: от большевиков уходят группы и одиночки оппортунистов; в большевистскую партию вливаются революционные и интернационалистские группы. В большевистской партии побеждает точка зрения «перманентной революции», партия проводит взятие власти и ведет ожесточенную многолетнюю борьбу в мировом масштабе. Старые формулы проверены в действии и идеи перманентной революции служат путеводителем к победе.
В ответ на новую легенду о «троцкизме» Троцкий пишет статью «Наши разногласия», опровергающую клевету правящего «триумвирата»:
«Прежде всего нужно отвергнуть карикатурную мысль, будто формула «перманентной революции» есть для меня какой-то фетиш или символ веры, из которого я вывожу все свои политические заключения и выводы, особенно поскольку они связаны с крестьянством. В таком изображении дела нет и тени правды. После того, как я писал о перманентной революции с целью уяснить себе будущий ход развития революционных событий, прошли многие годы, произошла самая революция, развернулся богатейший опыт советского государства. Неужели же можно серьезно думать, будто мое нынешнее отношение к крестьянству определяется не коллективным опытом нашей партии и моим личным опытом, а теоретическими воспоминаниями о том, как я в таком-то году представлял себе развитие русской революции?
Ведь был, и нас кое-чему научил, период империалистской войны, период керенщины, земельных комитетов, крестьянских съездов, борьбы против правых эсеров; период непрерывного солдатско-делегатского митинга в Смольном, где мы боролись за влияние на вооруженного крестьянина; был опыт брест-литовского мира, где значительная часть партии, руководимая старыми большевиками, не имевшими ничего общего с «перманентной революцией», рассчитывала на революционную войну и многому научила всю партию на опыте своей ошибки; был период строительства Красной армии, где партия в ряде опытов и подходов создавала военный союз рабочего и крестьянина; был период хлебной разверстки и тяжелых классовых конфликтов на этой почве… Затем партией взят курс на середняка, и курс этот постепенно привел к очень значительному изменению партийной ориентировки, — разумеется, на той же самой принципиальной основе; был совершен затем переход к свободе хлебной торговли и к нэпу — со всеми, вытекающими отсюда последствиями.
Неужели же можно класть на одну чашу весов весь этот гигантский исторический опыт, которым питаемся мы все, а на другую чашу — старую формулу перманентной революции, которая будто бы должна везде, всегда и при всех условиях приводить меня к недооценке крестьянства? Неверно это, нереально. Я решительнейшим образом отвергаю такое богословское отношение к формуле перманентной революции».
В начале статьи звучит нота раздумья:
«Если бы я считал, что мои объяснения могут подлить масла в огонь дискуссии, — или если б мне это прямо и открыто сказали товарищи, от которых зависит напечатание этой работы, — я бы отказался от её напечатания, как ни тяжело оставаться под обвинением в ликвидации ленинизма».
Троцкий заканчивает статью 30 ноября, но в конце концов решает не печатать ее: опасность раскола партии на отливе революции слишком велика. Но эта статья поднимает новые вопросы, разделяющие эпигонов, захвативших руль над партией и Интернационалом, от революционного марксизма: центральная роль партии, формула «старого большевизма» — «демократическая диктатура пролетариата и крестьянства» — против «перманентной революции». Сползание правящей в Кремле верхушки в сторону приспособления к буржуазному статусу-кво зашло очень далеко; партию и Коминтерн хлороформируют и дурачат; готовятся новые поражения пролетарской революции. Перемирие становится все менее возможным и все более вредным для воспитания революционных кадров.
В ответ на наш вопрос — сдать ли перманентную революцию в архив? — мы можем ответить, что Троцкий в 1923—24 гг. сдает ее, в некотором смысле, в архив-сокровищницу марксистских обобщений. Его анализ в 1905—6 гг. помог сконцентрировать внимание марксистов на соотношении классовых сил в России и на ведущей роли пролетариата в будущей «буржуазно-демократической» революции. Эта ведущая роль пролетариата привела к перерастанию Российской революции в первое звено мировой социалистической революции.
Старая формула «перманентной революции» набрала новое и более универсальное значение в последующий период в борьбе против сползания коммунистического движения к теории «социализма в одной стране». Формула 1905 года впитала в себя значение и понимание общих условий перехода к мировой социалистической революции. Она выросла на опыте поражения Китайской революции в 1927 г. и в борьбе со сталинской теорией двух стадий революции. В течение долгих десятилетий сталинцы выдвигали теорию, что «коммунисты», как в колониях, так и в метрополиях должны поддержать более прогрессивную буржуазию против менее прогрессивной или более враждебной СССР.
В наше время все разновидности псевдо-левых продвигают всевозможные формы реформизма: политику идентичности, Демократическую партию в США, другие парламентские формы давления, официальные профсоюзы, антиколониальные и национально-освободительные движения и прочее. Программа «перманентной революции» борется и оспаривает все такие ложные выборы «меньшего зла».
Заинтересованному читателю мы рекомендуем две статьи: «Что же такое перманентная революция?» и «Две концепции».
В результате «литературной дискуссии» партийные учреждения ввели негласные ограничения на работы и публикации Троцкого, как видно из документов за 9 мая и 4 июня 1925 г. Зиновьев требует большего: в заседаниях тайной «семерки» он течение месяцев выступает за отставку Троцкого и даже его исключение из партии. В кабинетах партийцев ходят слухи о бонапартистских намерениях наркома, о необходимости предупредить путч и арестовать Троцкого. После раскола «тройки» и разгрома «ленинградской оппозиции» Зиновьева и Каменева на XIV съезде, 20 января 1926 г. М. П.Томский признается на заводском собрании в Ленинграде:
«Надо ли было выгонять его [Троцкого] из партии? Большинство считало, что не нужно, а меньшинство рассматривало это как мягкотелость и жалость к Троцкому… Были различные споры по этому вопросу. Последний спор свелся к тому, чтобы вывести Троцкого немедленно из Политбюро или до съезда не трогать его в партийном отношении. Вот как шел спор».
Сталин все это время играет роль посредника, скромного секретаря и «своего в доску» партийца. Он дружелюбно пожимает руку Троцкого в начале заседаний Политбюро, отговаривает Зиновьева от крайних мер и т.п. Бухарин и Каменев назовут его позже замечательным «дозировщиком». Троцкий в биографии диктатора напишет об этом качестве Сталина:
«Оно имеет в виду способность Сталина выполнять свой план по частям в рассрочку. Эта возможность предполагает в свою очередь наличие могущественного централизованного аппарата. Задача дозировки состоит в том, чтобы постепенно вовлекать аппарат и общественное мнение страны в иные предприятия, которые, будучи представлены сразу в полном объеме вызвали бы испуг, негодование и даже отпор».
Троцкий должен был решать в 1924 и 1925 годах: бороться с каждой ложью и фальсификацией, значило идти на немедленный раскол партии и исключение революционного меньшинства. Троцкий и его ближайшие сторонники приняли в этот период решение не отвечать на каждый выпад эпигонов, отмалчиваться и выжидать. Молчать было очень трудно в случае с книгой Истмена весной 1925 г.
Левый идеалист Макс Истмен был с первых дней Октябрьской революции другом Советской России. Член Социалистической, потом Коммунистической партии, он приехал в Советскую Россию в сентябре 1922 г., хорошо выучил русский язык и был осведомлен о событиях на верхах РКП(б). Выехав из СССР в июне 1924 г., он провел 3 года в Европе, где связался с другими оппозиционными коммунистами, и в начале 1925 г. опубликовал на английском и других языках книгу «Since Lenin died» («После смерти Ленина»). Книжка описала заговор кремлевских бонз против Троцкого и цитировала несколько документов из запретного «Завещания Ленина». На фотографии: Юджин Дебс, Макс Истмен и Роуз Пастор Стоукс в 1918 г. |
 |
Публикация книги в США на английском языке весной 1925 года, а спустя короткое время во Франции на французском языке, вызвала сенсацию. Троцкого лишь недавно сняли с поста наркома, о последних письмах Ленина и об интригах в руководстве ходили разные слухи. В секциях Коминтерна в Европе и Америке престиж Троцкого стоял очень высоко: его знали как главного докладчика на первых четырех Конгрессах, постоянного союзника Ленина в Коминтерне. С другой стороны, Зиновьева недолюбливали, Сталина вообще не знали, Бухарина знали как «левого» и частого оппонента Ленина и Троцкого. Во французской компартии уже образовались оппозиционные кружки (Борис Суварин, Росмер и Монатт в журнале La Révolution prolétarienne, и др). Альфред Росмер утверждал, что книга Истмена нашла живой отклик в рабочих кругах, представляя собой «серьезное, углубленное, неофициальное исследование последнего кризиса в РКП, написанное человеком, который с 1917 года не переставал бороться за русскую революцию и коммунизм».
Меньшевики имели собственные источники внутри РКП и публиковали в «Социалистическом вестнике» запретные отрывки из последних статей и писем Ленина. Социал-демократы в целом злорадно распространяли слухи о борьбе за наследство умершего вождя.
18 июня на заседании Политбюро Сталин и Зиновьев провели решение, которое обязывало Троцкого отказаться от Истмена и опровергнуть его сообщения. От Троцкого и вдовы вождя, Н. Крупской, потребовали лгать и скрывать письма Ленина во имя престижа партийного руководства. В этом контексте понятно заявление Троцкого от 1 июля, и Крупской от 7 июля. «Тройка» в последний раз сплотилась, чтобы раздавить оппозицию Крупской и Троцкого. Заявление Троцкого было опубликовано в лондонской коммунистической газете «Sunday worker» 19 июля 1925 г., письмо Крупской в августе, а затем оба письма с ядовитым предисловием были напечатаны в партийном журнале «Большевик» от 1 сентября 1925 г.
Историк Исаак Дойчер хорошо описывает этот эпизод и приводит показание Истмена. После написания книжки тот принес манускрипт Христиану Раковскому, тогдашнему послу СССР в Париже.
«Я показал рукопись Раковскому, — сообщает Истмен в письме Дойчеру, — и сказал ему, что публикация книги зависит от его решения. Мадам Раковская вернула мне рукопись с выражениями восторга, и я решил, что при данных обстоятельствах трудно рассчитывать на одобрение в какой-либо другой форме».
Роль Инкпина и других сталинцев.
В Предисловии к книге «Куда идет Англия» я писал:
«Укажем на… поведение британской компартии и её отношение к Лейбористам и профсоюзным вождям. Троцкий писал эту книгу тогда, когда Зиновьев, при поддержке Сталина и других вождей ВКП(б) уже вытеснил его из Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала. Хотя он пользовался еще огромным авторитетом среди партийных активистов, в каждой секции Коминтерна шли грубые и подлые закулисные кампании по дискредитации Троцкого и его сторонников. Каждый фракционный спор в американской или британской КП решался на основании того, кто громче всех осуждает Троцкого …
В самой Англии её (книгу «Куда идет Англия») опубликовало в феврале 1926 г. частное издательстве с предисловием деятеля Независимой Рабочей партии, Брейльсфорда. Британская компартия, по-видимому, не отличающаяся прыткостью, наконец выпустила свое издание в октябре 1926 г… »
Я ошибся насчет прыткости британской компартии: сталинцы медлили полтора года с выпуском книги Троцкого о классовых боях в Англии, но зато прытко реагировали на приказ Сталина запустить провокацию против Троцкого и Завещания Ленина. Редактор сталинистской газеты Инкпин не медля послал Троцкому провокационный вопрос о книге Истмена:
«враги Коммунистического Интернационала в нашей стране эксплуатируют вашу позицию по отношению к Российской Коммунистической партии. Наш Центральный комитет считает, что было бы очень полезно, если бы вы написали и отправили ответ…» (см. здесь).
Инкпин и Сталин защищали не Коммунистическую партию, а ее оппортунистскую политику приспособления к реформистам. В книжке «Куда идет Англия», написанной весной 1925 г. Троцкий описал закат экономического могущества Великобритании и радикальное изменение классовых отношений внутри страны. Привилегированное положение английского пролетариата кончилось, и предстояли серьезные классовые бои. Но сталинцы, как в Москве, так и в Лондоне, приспособились к старому положению вещей и к «классовому перемирию». В течение длительного времени сталинцы защищали от левой критики Генсовет профсоюзов и лейбористских деятелей; они не выступили перед британским пролетариатом с революционной программой и помогли провалить Всеобщую стачку в мае 1926 г.
Спустя три года после инцидента с книгой Истмена, уже в ссылке, Троцкий в письме Н. И. Муралову описал эпизод борьбы вокруг книги Истмена: молчание и тактическое отступление, чтобы повести борьбу вокруг более широких и важных вопросов — Англо-Русский комитет, Китайская революция, «социализм в одной стране».
Борьба продолжалась…
Из-за длящегося, в связи с пандемией Covid-19 карантина и закрытия библиотек некоторые документы (статьи и пр.) недоступны и будут добавлены к коллекции, когда позволят условия.
— Искра-Research.
19 июня 2021 г.
(Нажмите здесь к Содержанию за 1925-й год).
1924-й год.
Дата |
Заголовок |
Основная тема |
|---|---|---|
| 3-е января | Нужно шире, прочнее, правильнее | Из-2 |
| 8-е января | Предисловие к книге «Как вооружалась революция» | |
| 22-е января | Смерть Ленина | |
| 29-е января | Письмо Н. Крупской Троцкому | |
| 23-е февраля | 6 лет Красной армии | Пр-44 |
| 5-е марта | Ленин и старая «Искра» | |
| 19-е марта | Новая книга Ф. Энгельса | Пр-71 |
| 23-е марта | Ответы на вопросы | Из-68 |
| 28-е марта | Красная памятка | для воинов РККА |
| 6-е апреля | Вокруг Октября | О Ленине в 1917-18 гг. |
| 11-е апреля | На путях к европейской революции | Вопросы Коминтерна |
| 17-е апреля | Письмо Комсомолу Грузии | |
| 19-е апреля | Речь на съезде советов физкультуры речь |
Пр-92 |
| 20-е апреля | Ответы корреспонденту | Из-92 |
| 21-е апреля | Вопросы Коминтерна
|
|
| 26-е апреля | Красная Армия и просвещение | |
| 28-е апреля | О задачах деревенской молодежи (брошюрная версия) Комсомол, на фронт хозяйственной и культурной смычки! (газетная версия). |
Выступление на конференции Комсомола. |
| 29-е апреля | Вопросы Коминтерна Выступление перед молодежью |
|
| май-июль | Обмен записками между Красиным и Троцким | Промышленность |
| 10-е мая | Задачи военной печати | |
| 12-е мая | Письмо в редакцию «Молодой Гвардии» | |
| 19-е мая | Задачи Доброхима | О химическом оружии |
| 22-е мая | На новом переломе. | Предисловие к книге «5 лет Коминтерна» Предисловие к книге Авербаха «Вопросы юношеского движения и Ленин» |
| 26-е мая | Выступление на XIII съезде | О партии |
| 27-е мая | В. П. Ногин | Некролог |
| 2-е июня | О Сталине (из беседы с И. Н. Смирновым) | Воспоминание |
| 7-е июня |
Вопросы Коминтерна |
|
| 10-е июня | Мы и Восток | Вопросы Коминтерна |
| 21-е июня | Через какой этап мы проходим? | Вопросы Коминтерна |
| 24-е июня | Несколько слов о воспитании человека | «Вопросы культурной работы» |
| 28-е июня | Когда же наступит перемена? | Качество брошюр |
| 30-е июня | Речь на выпускном вечере курсов секретарей укомов при ЦК РКП(б) | |
| 3-е июля | Ленинизм и библиотечная работа | «Вопросы культурной работы» |
| 5-е июля | Манифест Коммунистического Интернационала | Коминтерн |
| 7-е июля | Беседа Троцкого с испанскими коммунистами | Испания |
| 15-е июля | «Запад и Восток»: Предисловие и Приложения | Вопросы Коминтерна |
| 17-е июля | Ленинизм и рабочие клубы | «Вопросы культурной работы» |
| 20-е июля | Художник Борис Ефимов. | Карикатурист |
| 23-е июля | Рабкор и его культурная роль | «Вопросы культурной работы» |
| 26-е июля | Записка Глазману | Ленин и Троцкий в 1905 г. |
| 27-е июля | Речь | Из-171 |
| 28-е июля | Доклад | Пр-176 |
| 29-е июля | Вопросы гражданской войны | |
| 31-е июля | Четвертому выпуску военной академии РККА Нельзя забывать |
Из-174 Из-175 |
| 14-е августа | Рабкор и его культурная роль. | |
| 18-е августа | СССР на стороне угнетенного Китая | Пр-216 |
| 21-е августа | Несколько замечаний в ответ тов. Семашко | |
| 27-е августа | Еще о рабочих клубах | «Вопросы культурной работы» |
| 31-е августа | Добро пожаловать, 5000 взводных! | Пр-197 |
| 6-е сентября | Памяти М. С. Глазмана | Некролог |
| 15-е сентября | Уроки Октября. | 1917-й год |
| 20-е сентября | Предисловие к брошюре «Вопросы культурной работы». | |
| 22-е сентября | Кабардино-Балкарская АО и ее задачи | Пр-237 |
| 28-е сентября | Верное и фальшивое о Ленине | Пр-228 |
| 30-е сентября | Маленькие о большом | Пр-229 |
| 14-е октября | Необходимая поправка О перевыборах английского парламента |
1917 Из-237 |
| 15-е октября | Шаг за шагом |
Пр-250
|
| 18-е октября | Каленым утюгом! | Об убийстве рабочего корреспондента. |
| 20-е октября | Избыток усердия | О фальсификации революции. |
| 23-е октября | Город-победитель. | К пятой годовщине нападения Юденича. |
| 25-е октября | Рост мирового милитаризма и наши военные задачи |
Из-254 |
| 26-е октября | О водке | Пленум ЦК РКП(б) |
| 27-е октября | О стенографии | |
| 29-е октября | Они обречены на поражение |
Из-249
|
| 31-е октября | Предисловие к книге «О девятом января» | |
| 2-е ноября | Пред. Очерки грузинской жиронды | |
| 7-е ноября | Октябрь живет! | Пр-255 |
| 17-е ноября | В чем задачи «Крестьянской газеты»? | |
| 30-е ноября | Наши разногласия | О «литературной» дискуссии. |
| середина декабря | Александр Парвус. |