К объективной оценке.
Членам ЦК
Печатается по копии, хранящейся в Архиве Троцкого в Гарвардском университете, папка MS Russ 13 Т-3029 (Houghton Library, Harvard University). — /И-R/
Вопрос об оценке политического состояния пролетариата в связи со всей обстановкой, внутренней и мировой, был поднят во время прений по вопросу о перевыборах и вызвал разногласия, не успевшие определиться. Я считаю необходимым объясниться по этому капитальнейшему вопросу, так как думаю, что спокойное освещение вопроса устранит, по крайней мере, мнимые разногласия.
1. Пролетариат, как класс, не всегда равен самому себе. Даже при одинаковых, приблизительно, экономических условиях, он изменяется политически под влиянием многочисленных факторов, как мирового, так и национального характера.
2. Десять лет тому назад наш пролетариат был гораздо менее культурен, чем сейчас. Но он достиг тогда, благодаря пересечению внутренних и международных условий, такой силы революционного напора, какой не достигал ни один класс в мире. Было бы нелепостью думать, что эту силу революционного напора можно поддержать в течение долгого ряда лет и даже десятилетий. Здесь снижения и повышения, иногда очень глубокие и резкие, совершенно неизбежны — в зависимости от всей обстановки, от всего хода мирового капиталистического развития и от темпа нашего социалистического строительства.
3. Пролетариат ждал, вместе с нами, европейской революции непосредственно после 17 года. В 23-м году он ждал революции в Германии. В 26-м году, во время стачки углекопов, он ждал революционного развития событий в Англии. Годы 1918-1926 были годами величайших поражений европейского пролетариата. Было бы просто глупой трусостью закрывать на это глаза (равноценной глупостью было бы из этого делать так называемые пессимистические выводы). Наш рабочий класс глубоко переживал каждое из этих событий — сперва в форме сосредоточенного ожидания, затем в форме глубокого разочарования. Неужели же не ясно, что этот опыт должен был внести нечто новое в отношение нашего пролетариата к развитию мировой революции (бóльшую осторожность, сдержанность, у уставших элементов — бóльшую скептичность, у незрелых слоев — прямое недоверие).
4. Внутренний ход развития не может не действовать на пролетариат в целом в том же направлении: на десятом году мы едва достигли довоенного уровня жизни. Пролетариат приступал к революции, естественно, с гораздо большими надеждами, а подавляющие его массы — с большими иллюзиями. Отсюда, особенно при замедленном темпе, неизбежно должно было вытечь известное разочарование в революции, в ее способности в короткий срок глубоко изменить отношения и жизнь. Говорить по этому поводу о том, что пролетариат разочаровался в революции вообще или готов повернуть ей спину, было бы идиотством или ренегатством. Но не видеть, что революция в данный период не держит в прежнем напряжении волю и внимание пролетариата, что воля и внимание его раздробились по ряду вопросов, что повседневные вопросы быта, цеховые, местные и прочие нужды и потребности не только поглощают огромную массу внимания, но и заслоняют в значительной мере общеклассовую , общереволюционную перспективу — не видеть этого, значит быть слепцом.
5. В начале 50-х годов Маркс, учитывая всю мировую, прежде всего экономическую обстановку, констатировал, что начался временный революционный отлив. Маркс не свертывал революционного знамени, но порвал с субъективистами, которые этого отлива не хотели замечать. Маркс не боялся назвать отлив по имени.
6. В 1907 году Ленин констатировал известный отлив революции и звал в «хлев», в Третью Государственную Думу и прочее. Ленин беспощадно рвал не только с ликвидаторами, но и с субъективистами, которые не хотели видеть ни изменения ситуации, ни изменения настроения самого рабочего класса (отзовисты, ультиматисты и прочие).
7. Мы признаем известную стабилизацию европейского капитализма. Мы констатируем, что после поражения 1923 года в Германии немецкая коммунистическая партия систематически утрачивала свое влияние в массах. Мы констатируем за последний год ослабление французской коммунистической партии, чехословацкой, польской, шведской, норвежской и прочих. В этом ослаблении влияния партии гигантскую роль играют политические ошибки. Но в основе его лежит более глубокий процесс, происходящий в самих массах пролетариата после 1918—23 годов. Надолго ли? Наша эпоха есть эпоха крутых поворотов. Но это не меняет оценки происходящего процесса. Стачка в Англии прошла при фактическом безучастии европейского рабочего класса. Поражение этой стачки могло только задержать новую подъемную волну. Таковы факты, с которыми нужно считаться и из которых вытекают для данного момента определенные методы борьбы за пролетарскую революцию в Европе.
8. Или же кто-нибудь скажет, что все это более или менее верно для Европы, но не имеет отношения к нам? Вот это-то и будет национальная ограниченность, притом в самой вопиющей форме. Мы иногда смотрим на события в Германии, Англии, Китае через голову нашего рабочего класса. Такая повадка выражается в том, что наша печать дает рабочему классу только отрывки мирового развития, преимущественно праздничного характера. Наш рабочий класс переживает германские, английские, китайские события очень глубоко, и тот осадок, который у него остается в сознании, нельзя одолеть одними лишь пустозвонными фразами.
9. Возражение тов. Молотова: а куда же девалась десятилетняя работа партии? — насквозь бюрократично. Класс с его опытом и выводами не есть простой продукт работы партийных учреждений. Мы все знаем, ка кой важности фактором является партия в жизни класса. Но это не единственный фактор. Партия не может аннулировать действия всей мировой обстановки, влияния побед и поражений мирового рабочего класса, медленности нашего хозяйственного развития и прочее. Партия может и должна ослабить действие отлива. Партия может и должна открыто глядеть на все процессы в рабочем классе и разъяснять эти процессы авангарду, готовить его к новому изменению обстановки. Но политика закрывания глаз на то, что происходит, не есть наша политика.
10. Тов. Бухарин в своем ленинградском докладе говорил о том, что у нас, в партии, имеются элементы черносотенства. Не будем преувеличивать их численности. Но рядом с ними имеются элементы, которые относятся терпимо к черносотенству. А в следующем пласте те, которые не склонны к активной борьбе с черносотенством и так далее. Что ж это, случайно? Неужели же этим явлениям не соответствует снижение классовой активности, бдительности и настороженности в самом пролетариате? Конечно, мы как партия несем огромную долю вины за то, что не помогаем правильной ориентировке пролетариата. Начинать нужно с этого конца. Но как начинать — это зависит от того, в какой мере пролетариат откликается или не откликается на голоса предостережения, призыва и прочее.
11. Враждебные и полувраждебные пролетариату классы и группы ощущают ослабление его давления, которое выражается не только через госаппарат, но и через экономику и через быт. Отсюда прилив самоуверенности у политически активных слоев мелкой буржуазии. Эта уверенность только нарастает, несмотря на те или другие нажимы и пресечения. Пролетариат несомненно еще не отдал себе отчета в этой наступающей опасности. В этом в значительной мере наша вина.
12. Рост активности непролетарских классов неизбежно поставит на ноги пролетариат. Он поднимется для обороны, чтобы — при сколько- нибудь благоприятных условиях — перейти в наступление. Такова перспектива завтрашнего дня. К ней нужно готовиться и готовить.
13. Всего этого не понимают современные субъективисты, которые думают, что единственным фактором является партийный бюрократизм. Субъективисты в этом вопросе, как и во многих других, сходятся благополучно с бюрократами. Разногласие их не столь велико. Бюрократ говорит: «в пролетариате все благополучно, и это находит свое выражение через меня». Субъективист говорит: «в пролетариате все благополучно, и это нашло бы свое выражение через меня, если бы не мешал бюрократ». Грубо ошибаются оба.
14. Именно вследствие неправильности всей установки субъективисты сделали никуда не годные выводы из октябрьских фактов прошлого года. Именно поэтому нам с субъективистами не по дороге. В основе нашего расхождения лежит иная оценка соотношения политических сил и, в том числе, глубокое различие в оценке самочувствия самого пролетариата.
15. Можно сказать: все это более или менее верно, но об этом «нетактично» говорить. Такой довод совершенно фальшив. Именно для того, чтобы оградить партию и наиболее дальнозоркие элементы ее от разочарования, надо сказать то, что есть. Разумеется, надо сказать так, чтобы быть правильно понятым, то есть дать завтрашнюю перспективу преодоления минусов сегодняшнего дня. Перспектива эта должна заключать в себе как объективные, так и субъективные элементы. Но закрывать глаза на основные элементы сегодняшней обстановки — не наша политика.
Л. Троцкий
21 февраля 1927 г.