Эпигоны.
(О национальном вопросе)
Следующая интересная мысль о национальных частях господствующих классов к сожалению почти неизвестна. Дата предположительна. Название «Эпигоны» добавлено карандашом от руки. Гораздо позже Троцкий предполагал включить эту заметку в свою биографию Сталина. Печатается по копии, хранящейся в Архиве Троцкого в Гарвардском университете, папка MS Russ 13 Т-3019 (Houghton Library, Harvard University) — /И-R/
Предреволюционная Россия была во многих отношениях опытным полем для изучения политической природы разных классов и отдельных, в частности, национальных частей господствующих классов.
В царской России сочетались все формы гнета: и сословно-крепостнического, и бюрократически-полицейского, и буржуазного, и национального, причем национальный гнет, в свою очередь, сочетался с сословными и с классовыми формами. Угнетенные национальности представляли, в свою очередь, целую градацию социально-исторических ступеней. Отдельные из угнетенных национальностей были по своему экономическому и культурному уровню не ниже, а отчасти и выше господствующих национальностей (финны, поляки, отчасти евреи и проч.). С другой стороны, на Кавказе и в Азии были десятки народностей, которые не вышли из кочевого быта, или едва вступили в первую стадию оседлости.
Во всяком случае, по общему правилу можно сказать, что все национальности, кроме великорусских, находились под осложненным гнетом, так как ко всем остальным видам эксплуатации и притеснения здесь присоединялось национальное угнетение.
Отсюда вытекает вопрос: что же представляла собою буржуазия угнетенных национальностей? Рассуждая абстрактно, следует предположить, что польская, еврейская, армянская, немецкая или татарская буржуазия в составе царской империи была решительнее, радикальнее, революционнее великорусской буржуазии. Между тем, действительность решительно опровергала это допущение. И не случайно.
Дело в том, что и национальный гнет не однороден. Он распространяется по классовым линиям. Несомненно, что рабочие и крестьяне угнетенных национальностей оказывались восприимчивее к революционной идее, первыми вступали на путь массовой борьбы. Политически пролетарская Варшава долго шла впереди Петербурга и Москвы. Еврейские ремесленные рабочие в черте оседлости первыми открыли широкое стачечное движение. Аграрная борьба приняла в Грузии и в Прибалтике наиболее революционный размах еще в период революции 1905 года.
Но именно эти обстоятельства парализовали национальную буржуазию. Можно сказать, например, что польская буржуазия потому так долго цеплялась за самодержавие, что польский пролетариат находился в революционном авангарде.
Отсюда и вытекают чрезвычайно важные выводы для революции в колониальных странах.
Л. Троцкий
март 1927 г.