Заявление
Это заявление протеста было написано Троцким после заседания ЦКК 13-14 июня. Печатается по копии, хранящейся в Архиве Троцкого в Гарвардском университете, папка MS Russ 13 Т-3070 (Houghton Library, Harvard University) — /И-R/
Тов. Ворошилов повторил вслед за тов. Ярославским (на Президиуме ЦКК), что Троцкий расстреливал коммунистов. На деле коммунистов расстреливали белогвардейцы, когда коммунисты попадались к ним в плен. В Красной армии расстреливали, наоборот, белогвардейцев, изменников, наиболее злостных дезертиров. Если в число изменников и злостных дезертиров попадали отдельные коммунисты, то революционные трибуналы расстреливали и их. Если Троцкий расстреливал коммунистов как коммунистов, то почему партия не расстреляла Троцкого? Я знаю один случай расстрела Трибуналом двух коммунистов — с полного моего согласия — командира и комиссара полка, которые под Казанью, вопреки приказанию командования, снялись с фронта, захватили пароход, чтобы подняться по Волге. Если бы сегодня повторилась обстановка под Казанью, я точно так же одобрил бы приговор Военно-Революционного Трибунала о расстреле.
Ворошилов заявил, что я не явился на VIII съезд партии из «страха» тогдашней военной оппозиции, которую за кулисами — не только против меня, но и против Ленина —организовывал Сталин. Не всякую выдумываемую ныне ложь можно опровергнуть с документами. Но ложь о VIII съезде, к счастью, можно. Вопрос об отъезде Троцкого на фронт, ввиду трудного положения под Уфой, решался Центральным Комитетом 18 марта 1919 г. в составе: Ленина, Зиновьева, Крестинского, Владимирского, Сталина, Шмидта, Смилги, Дзержинского, Лашевича, Бухарина, Сокольникова, Троцкого, Стасовой. Решение гласит: «Тов Троцкому немедленно ехать на фронт». Что касается остальных фронтовиков, то, чтобы не нарушать прав оппозиции, решено было: «Немедленно едут те, которые считают, что присутствие их на фронте является необходимым». Лидеру военной оппозиции, В.М. Смирнову, специально разрешено было остаться в Москве. Таков был тогда режим в ЦК.
Создание регулярной армии, преодоление партизанщины давались нелегко. Трений было немало. Были недовольные, было немало и справедливых протестов, и критики. Свобода обсуждения и в гражданских организациях и в политотделах была полная, прекрасно уживаясь с железной дисциплиной. Но были шкурники, сплетники, склочники, были негодяи, пускавшие слухи о расстреле мною или по моим директивам коммунистов. В июле 1919 г., когда остался позади наиболее суровый период создания Красной армии, Владимир Ильич, по собственной инициативе, на заседании Политбюро написал внизу страницы красными чернилами следующие слова:
«Товарищи! Зная строгий характер распоряжений тов. Троцкого, я настолько убежден, в абсолютной степени убежден, в правильности, целесообразности и необходимости для пользы дела даваемого тов. Троцким распоряжения, что поддерживаю это распоряжение всецело. В. Ульянов (Ленин)».
Владимир Ильич сказал: «Я дам вам сколько угодно таких чистых бланков с подписью о моем согласии внизу, а вы напишете сверху то решение, какое понадобится». Я бы предложил, чтобы кто-либо из моих нынешних обличителей принес сюда и показал документ такого неограниченного доверия со стороны Владимира Ильича. Чтобы подписывать такой документ, Ленин должен был быть глубоко убежден, что мои действия диктовались только интересами революции и партии. Людям грубым и нелояльным он такой доверенности не дал бы никогда.
Когда Ярославский, лицо близкое к Сталину, как и Ворошилов, поднял гнусность о расстреле коммунистов на Президиуме ЦКК, тов. Орджоникидзе решительно остановил его. Очень жалею, что этого не сделал тов. Рыков в отношении Ворошилова, что и вынудило меня к протесту в самой резкой форме.
Л. Троцкий
После 14-го июня 1927 г.