Выступления оппозиционеров на XV-м Съезде ВКП(б)
От редакции И-R.
Из ежегодных идейно-деловых совещаний революционной партии съезды превратились в театральные парады правящей привилегированной и развращенной элиты. XV-й Съезд был организован Сталиным для оформления организационного разгрома оппозиции внутри ВКП(б). Нарушая устав и традиции партии, аппарат Сталина ограничил и упразднил обсуждение программных вопросов в ячейках, провел фальсифицированные и манипулированные выборы делегатов таким образом, чтоб ни один представитель Оппозиции не смог получить мандата на участие в съезде. Поскольку Сталин еще не успел исключить всех сторонников Оппозиции из ЦК и ЦКК, то несколько оппозиционеров получили совещательные голоса и смогли выступить. Как показывает опубликованная стенограмма выступлений, их речь грубо прерывалась и заглушалась хулиганами под дирижерством генерального хулигана — Сталина.
Огромная часть парадных сессий была заполнена шаблонными приветствиями от имени рабочих и крестьян различных фабрик, заводов, колхозов, институтов и т.п. Эти приветствия должны были демонстрировать единение населения Советского Союза с властью. Официальные доклады Сталина, Орджоникидзе, Молотова, Рыкова и Бухарина занимали огромную часть оставшегося времени. На прения, таким образом, оставалась меньше времени, как и было задумано режиссером Съезда — Сталиным.
Разнузданные бюрократы просто не хотели слышать голоса правды из уст старейших и самых заслуженных членов партии. Это особенно ясно на примере выступления Раковского. Он в то время был известнейшим дипломатом, марксистом с тридцатилетним опытом революционной борьбы в разных странах Европы. И вот, в декабре 1927 года этот старейший член Интернационала пытался выяснить классовую расстановку сил, враждебно давивших на первое рабочее государство и поддерживавших правое крыло в партии против левой оппозиции. А сталинисты заглушали его голос и праздновали победу невежества.
Примечательно, что большинство этих высокопоставленных хулиганов, которые в декабре 1927 года грубо освистывали и издевались над оппозицией, будут через десять лет расстреляны в подвалах ГПУ: Рыков, Бухарин, Строганов В.А., Постышев П.П., Левандовский М.К., Рютин М.Н., Голощекин Ф.П., Рудзутак Я.Э. и множество других. Были одиночки, покончившие с собой в ожидании ареста: Н.А. Скрыпник; Серго Орджоникидзе. Легче перечислить немногих аппаратчиков, умерших от старости: Мануильский, Ворошилов, Кон Ф.Я.; Лядов М.Н.; Каганович; Сталин.
Печатается по тексту «XV Съезд Всесоюзной Коммунистической партии-(б), Москва, Госиздат, 1928. — /И-R/
Выступление Х.Г. Раковского.
Заседание пятое. Утро, 5 декабря 1927 г.
Рыков (председательствующий). Слово предоставляется т. Раковскому.
Раковский. Товарищи, область внешних отношений является тою, где необходимо максимальное единство партии. Наш внешний враг самый опасный из всех врагов нашей партии и пролетарской диктатуры.
Строганов. Поэтому вы разрушаете партию!
Возгласы. Надо было вспомнить об этом раньше!
Мануильский. 7 ноября нужно было вспомнить об этом! (Шум.)
Раковский. Хотя мы занимаем одну шестую земного шара, но наш враг занимает пять шестых. У него в руках государственная власть, у него в руках капитал, у него в руках высшая техника, у него в руках колоссальный политический опыт по эксплуатации и угнетению пролетариата, колониальных и полуколониальных народов. Уже на августовской сессии пленума меньшинство партии сделало заявление, которое я сегодня…
Голоса. Не меньшинство, а кучка, осколки!
Раковский… в его существенной части должен повторить.
Голоса. Слыхали. Времени не хватит. (Шум.)
Раковский. Перед внешним врагом, который будет посягать на целость Союза, на пролетарскую власть, на рабоче-крестьянское правительство (Возгласы: «Вы посягаете!»), мы безусловно и безоговорочно будем поддерживать руководящие органы партии и Коминтерна. (Шум, смех. Возгласы: Вот позор, до чего дошли! А «тезис о Клемансо»?)
Строганов. Поддерживаете, как веревка повешенного!
Раковский. Товарищи, это независимо от судьбы коллективной или индивидуальной меньшинства…
Голос. Кучки, кучки, а не меньшинства.
Раковский. Но так как внешняя опасность для нас самая громадная, мы, как и каждый коммунист, член партии, обязаны сигнализировать недосмотры, промахи, ошибки руководства…
Голос. Недосмотры оппозиции! А работать кто будет?
Раковский. Товарищи, прежде всего позвольте мне раз'яснить одну легенду, которая создалась вокруг моего выступления на московской губернской партконференции.
Голоса. Контрреволюционное выступление… А в Харькове? (Смех.)
Раковский. Товарищи, у меня немного времени, дайте мне сказать.
Мне приписали безумную, я скажу, идиотскую мысль (Возглас: Признался!» Смех. Шум.), что я предлагаю ответить на провокации в Шанхае, в Париже, Лондоне войной. (Смех. Шум.) Я позволю, товарищи, из неисправленной стенограммы прочесть ту фразу, которая являлась совершенно неосновательным исходным моментом для создания такой легенды — повторяю, из неисправленной стенограммы.
«Товарищи, когда противник чувствует нашу слабость, это не устраняет, не замедляет войну, а это ускоряет войну. Потому что, если будем говорить правду — здесь никто нас не слышит. (Голос с места: «Вы передадите в Париж!») При ином соотношении сил, в иной обстановке половины того, что делалось нами, было бы достаточным, давно достаточным для того, чтобы вызвать войну. Когда нас прогнали из Пекина, когда нас провоцировали в Лондоне, когда провоцировали в Париже, — не думаете ли вы, что если бы мы были в иной обстановке, это не послужило бы поводом, чтобы им ответить достойным революционным отпором? И тут мне был поставлен вопрос: «Как, войной?» Да, товарищи, и войной. (Смех. Шум. Голоса: «Ну, и поправился!») Потому что мы — революционное пролетарское государство, а не секта толстовцев».
Товарищи, вчера вы могли читать в «Известиях» заявление одного коммуниста-депутата во французском парламенте, т. Кашена, что мир сохранен только благодаря «терпению» советского государства. Мы должны сказать буржуазному миру, что «ваши провокации таковы, что при иной обстановке, если бы не было нашей политики и нашего терпения, они вызвали бы войну». (Шум.) Тов. Рыков, товарищи, в Харькове, когда говорил, что осложнения в наших внешних отношениях так обострились, что был момент, когда мы боялись военных столкновений, сказал по существу то же самое.
Каганович. Он думает, что здесь Женева…
Голос. О фракционной работе говори. (Шум.)
Раковский. Товарищи, я возвращаюсь к основной теме. Слушая речь т. Сталина, читая речи других наших товарищей из ЦК, я прихожу к убеждению, что на XV с'езде…
Постышев. Будет вам капут.
Раковский… ЦК повторяет ту же самую ошибку, которую мы сделали на XIV с'езде в оценке международной обстановки. Что мы приняли на XIV с'езде? На XIV с'езде в резолюции было сказано следующее…
Голос. Вы же против нее!
Раковский. «В области международных отношений налицо закрепление и расширение «передышки», превратившейся в целый период так называемого мирного сожительства СССР с капиталистическими государствами…»
Рютин. А разве это не верно?
Лядов. Да, была передышка.
Раковский. Товарищи, не прошло и нескольких месяцев после этой оценки, и мы имели бурное и быстрое развитие китайской революции, кончившейся ее поражением, впоследствии мы имели разрыв с Англией, далее мы имели конфликт с Францией, и теперь мы каждый день читаем о неминуемости или, во всяком случае, вероятности серьезных военных осложнений по непосредственному соседству от нас (Голос: «А вы уже дрожите!»), которые могут изменить фактическое соотношение сил в чрезвычайно неблагоприятной для нас обстановке.
Левандовский. Вы содействуете этому.
Раковский. Я не буду возвращаться, не имея времени, к речам тт. Рыкова, Томского и Бухарина в Харькове, в Ленинграде и Москве. (Малашенко, Козлов: «Особенно в Харькове!») Я буду иметь в виду только речь т. Сталина, которую, к сожалению, плохие акустические условия не позволили услышать целиком. (Смех.) Я ее слышал, я могу цитировать то, что уловил на слух. Прежде всего я нахожу постановку самого вопроса у т. Сталина в корне ошибочной. Он, с одной стороны, перечислял те достижения) включая и ликвидацию инцидента со Швейцарией, которые были за эти два года, а с другой стороны, как бы уравновешивая одно другим, он говорил и о поражении в Китае, и об англо-советском разрыве, и о последнем конфликте с Францией. Товарищи, я заявляю, что эти две величины несоизмеримы…
Рютин. А кто говорит, что они соизмеримы!
Раковский… что если мы в одном секторе нашей международной политики имели бы завоевания, бóльшие даже тех, которые мы имели на самом деле, а во втором секторе имели разрыв с Англией, конфликт с Францией, конфликт, вокруг которого в самом большинстве имеются различные оценки — «Большевик» представляет его как преддверие, как первый шаг, реальный шаг к разрыву, — то я говорю, что этот второй сектор во много раз превосходит первый. И я говорю дальше: если бы мы даже сохранили дипломатические отношения с Англией, если бы мы не имели даже конфликта с Францией, то поражение китайской революции создало такое невыгодное для нас положение…
Рютин. Это паника.
Раковский… что мы бы могли сказать, что это поражение перекрыло бы все наши положительные завоевания в нашей внешней политике. (Шум.) Тов. Сталин вполне правильно поставил вопрос об отношении рабочего класса, мирового рабочего класса, к Советскому Союзу. Да, товарищи, рабочий класс есть наш стержень…
Постышев. Стержень, да не ваш.
Раковский… как в партийной, коминтерновской, так и в государственной политике. Мы все понимаем, что использование противоречий между капиталистическими государствами, между отдельными буржуазными и мелкобуржуазными группировками в отдельных капиталистических странах, являющееся одним из средств дипломатического маневрирования, имеет относительный характер перед этим основным моментом равнения по рабочему классу…
Рютин. Вы, что ли, равняетесь по рабочему классу?
Раковский. Но, товарищи, я должен сказать, что я не разделяю оптимистического прогноза и оценки т. Сталина. (Возгласы: «Еще бы!»)
Ворошилов. Вы бы не были оппозицией, если б разделяли.
Раковский. На этот счет ми услышали такую фразу: «мы констатируем постоянный рост симпатий рабочего класса по отношению к Советскому Союзу». (Голоса: «Правильно!») Товарищи, в такой общей форме это не дает нам правильного представления о тех сдвигах, которые происходят за границей. Это может ввести нас в заблуждение. (Голос: «Вы и так в заблуждении».) Я говорил, если вширь растут симпатии…
Голощекин. Рут Фишер нам не сочувствует.
Раковский… растут симпатии, но действенность этих симпатий уменьшается, и это есть самый тревожный факт нашей международной политики. Возьмите Англию. Мы с Англией имели конфликт в 1923 г. по поводу ноты Керзона. Мы с Англией имели серьезные разговоры в 1924 г. и мы с Англией имели конфликт в 1927 г.
Постышев. И в 1930 г. будем иметь.
Раковский. И каждый из наблюдателей того, что происходило в Англии, не может не отметить пассивности, равнодушия в последнем конфликте с Англией, закончившемся разрывом дипломатических отношений. И это есть самый тревожный факт, который свидетельствует о росте социал-демократического влияния. (Голос: «Уклонов оппозиции».) Товарищи, наряду с увеличением голосов Коммунистической партии мы должны констатировать…
Феликс Кон. Венское восстание.
Раковский… этот факт, который является самым тревожным: понижение…
Ворошилов. А вывод отсюда?
Раковский… понижение действенности, активности рабочего класса. И перед этим тревожным фактом я не могу удовлетвориться заявлением общего характера о росте симпатий к нам. (Голос: «Ничем не удовлетворяется».) Товарищи, что происходит сейчас? По случаю десятилетия Октябрьской революции происходит бешеный идейный обстрел со стороны буржуазной печати пролетарской диктатуры.
Бухарин. Происходит ваша демонстрация 7 ноября…
Раковский… Одна из дружественных газет, якобы, к нам «Кёльнише Цейтунг» в своем еженедельном издании, предназначенном для немцев за границей (каждый, кто хочет, может его покупать в киоске против Кремля), что говорит по случаю десятилетия Октябрьской революции? Заранее оговариваюсь, что я, конечно, не расписываюсь под этим, но это тревожный факт. «Кёльнише Цейтунг» говорит, что к десятилетию Октябрьской революции о Советской России говорят, но уже не как об идеологической опасности…
Лядов. Они на вас рассчитывают.
Раковский… о ней говорят, как о любом другом государстве. (Шум в зале.) Советский Союз перестал быть идеологической опасностью…
Бухарин. И поэтому на нас нападают!
Раковский… для капиталистических государств. (Шум, крики.)
Скрыпник. Наглая ложь!
Каганович. Коршевские разговоры.
Голощекин. А «Кёльнише Цейтунг» — буржуазная газета?
Раковский. Буржуазная газета.
Голощекин. Ах, вот оно что! (Смех.)
Раковский. Буржуазная газета, но тревожный факт заключается в том…
Голос. Идите с вашей тревогой к Чемберлену!
Голоса. Кончай, довольно. (Шум.)
Раковский. Товарищи, дайте мне говорить…
Голос. О фракционной работе говори, т. Раковский. (Шум.)
Раковский. Товарищи, я вам сигнализирую этот тревожный факт. (Шум. Голоса: «В 1917 г. сигнализировали. Обойдемся без этих сигнализаторов».) Это есть новое явление в нашей международной ситуации. Никогда Советский Союз и Коммунистическая партия не находились под таким идейным обстрелом, как сегодня.
Бухарин. Вы под обстрелом! (Шум, Смех.)
Голос. Кончай, довольно. (Шум.)
Раковский. Товарищи, как расценивает капиталистический мир наш партийный спор? У меня имеются интересные документы. (Шум.) Вот в моих руках оттиск издания Лондонского института коммерческих исследований. Он посвящен Советскому Союзу (Шум), автором он не подписан (Возглас: «Там Троцкий не сотрудничает?»), но, как видно из самого документа, он написан несомненно английским разведчиком…
Рудзутак. Или оппозиционным разведчиком?
Раковский… который говорит, что он мог два года неофициально наблюдать то, что происходит в Советском Союзе.
Голощекин. Может быть, вы дали им сведения?
Раковский. Я должен напомнить, что это издано еще в декабре прошлого года. (Шум.) Что говорится здесь? (Радченко: «Он — ходячая буржуазная газета».) «Из изучения событий в России вытекает тот факт, что судьбы страны в настоящее время формируются двумя диаметрально-противоположными силами. С одной стороны, доктринерский коммунизм всё ещё стремится сохранить идеалы и принципы большевистской революции 1917 г…» (Смех, шум.)
Голощекин. Разведчик списал у оппозиции.
Раковский… «в то время как, с другой стороны, упрямые факты жизни заставляют всех, за исключением самых фанатичных коммунистов, принимать… (Голос с места: «Это оппозиция, что ли?») один за другим те принципы, на которых основана западная цивилизация». (Шум, крики.)
Товарищи, у меня нет времени долго останавливаться на том, что пишут буржуазные газеты. Приведу часто цитируемую т. Бухариным «Арбейтер-Цейтунг», — рабочую газету, издаваемую Отто Бауэром. (Возглас: «С Бауэром у вас трогательное единство!») Достаточно прочесть только начало… (Шум, крики, возгласы негодования.)
Голос. Прекратить надо эту музыку. Пусть признают ошибку, тогда будем слушать!
Раковский. В номерах от 16 и 20 ноября…
Голоса. Расскажи, как в Харьков ездил. Ты бы сказал, что говорят рабочие.
Раковский. В названной мной газете напечатано: «Критика оппозиции до сих пор, несомненно, затрудняла Сталину идти последовательно и не оглядываясь на утопические иллюзии, — по более реальному пути в области экономической и внешней политики». То же самое 20…
Голос с места. Нашел себе сторонников.
Раковский. Наряду с этим американская печать…
Бухарин. Слабо, слабо!
Сольц. Вообще подтверждение правильности своей линии ищи в буржуазной печати.
Раковский. У меня имеется «Нью-Йорк Таймс». В нем напечатано: «Сохранить оппозицию означает сохранить то взрывчатое вещество, которое заложено под капиталистический мир». (Смех, шум, крики, возгласы протеста и негодования.)
Голос. Под Коммунистическую партию и диктатуру пролетариата…
Голос. Себе похоронный марш поют…
Голос. Троцкий послал Раковского использовать трибуну с'езда.
Раковский. Совпадение тревожное. Здесь говорят: удар по оппозиции, за границей говорят тоже: удар по оппозиции… (Шум.)
Голоса. Так говорят ваши друзья — Рут Фишер и Маслов. За границей нужно, чтоб вы разлагали партию!
Раковский. Второй момент, товарищи. Большинство или, во всяком случае, многие из реакционных газет говорят, что делают с оппозицией — это хорошо, но мало.
Мандельштам. И деньги вам дадут на создание второй партии.
Косиор. Вы, кроме буржуазных газет, больше, кажется, ничего не читаете.
Раковский. У меня есть «Тан» от 8 ноября, где, в связи с ответами т. Сталина на вопросы международной рабочей делегации сказано: «Несмотря на известную обманчивую внешность, советский режим не может эволюционировать искренно, и Россия не может ожидать своего спасения иначе, как при полном разгроме пролетарской диктатуры… (шум в зале) до конца.
Голоса. А оппозиция верит.
Раковский. Товарищи, я перед вами об'ективно представил ничтожную долю того, что пишут каждый день. Я привел… (Голос: «В том числе шпионов!») и тех, которые говорят: «хорошо и мало», и тех, которые говорят: «нам нужны другие доказательства».
Сольц. Мнение буржуазии представил!
Голоса. Раковский, кончай. Скажите, что вы будете дальше делать?
Раковский. В чем заключается тревожность этого явления?
Голоса. Довольно! Кончай!
Председательствующий. Тов. Раковский, вы так хорошо говорите, и вас так хотят слушать, только вы, пожалуйста, говорите в аппарат.
Раковский. Это есть новейшее явление в нашей международной ситуации — наглые попытки мирового империализма…
Голоса. И нашей оппозиции.
Раковский… вмешаться в наши внутренние партийные споры…
Голоса. Кончай, довольно.
Раковский… поставить свои гири на весах большинства…
Голос. Два года болтали — будет. (Шум.)
Раковский. Товарищи, характеристика настоящего положения…
Голос. Говори по существу.
Раковский. Характеристика настоящего положения есть ухудшение нашего международного положения…
Голос. Не мешайте нам работать.
Раковский. В то же самое время вся попытка мирового империализма, опираясь на уклон в партии вправо, вся попытка мировой буржуазии заключается в том теперь, чтобы изолировать нас идейно от мирового пролетариата (шум), чтобы оторвать нас идейно от мирового пролетариата. Товарищи, мы все в партии помним совет Ильича…
Голос. Вы не помните, вы все забыли! Меньшевики! Вы — агенты мировой буржуазии!
Раковский… относительно того, что нам в международной политике нужно маневрировать…
Голос. Вы несчастные изменники!
Раковский. Нас иногда упрекают капиталистические государства, что мы играем на их противоречиях. (Шум.) Между тем они сами между собою применяют этот метод. Еще больше мы должны это делать. Мы пролетарское государство, живущее в чрезвычайных и невероятных трудностях…
Голос. Использовать трибуну хотите.
Раковский. Но, товарищи…
Голоса. Довольно!
Раковский… Но при маневрировании нужно исходить из двух основных положений.
Голоса. Довольно, довольно, довольно! (Шум.)
Раковский. Нужно прежде всего знать границы этого маневра…
Голос. Что вы думаете дальше делать? Об этом скажите!
Раковский. Тов. Томский жаловался в Ленинграде, что оппозиция мешала Политбюро принимать цельные и продуманные решения, говорил, что для того, чтобы можно было свободно маневрировать, нужно от оппозиции избавиться.
Голоса. Правильно! (Шум.)
Раковский. Я вас спрашиваю — если будет отсечено левое крыло партии… (Шум, стучат ногами.)
Голоса. Ступайте из партии, и кончено. Долой меньшевиков с трибуны! Трибуна не для меньшевиков. Не левое крыло, а меньшевистское! Пускай идет к меньшевикам, там дадут ему говорить! С'езд требует убрать его отсюда. Долой, долой! (Шум, звонок председателя.)
Председательствующий. Кто за то, чтобы продолжить слово т. Раковскому? Нет никого.
Голоса. Долой! Из партии исключить надо. (Шум.)
Председательствующий. Слово имеет т. Рудзутак. (Бурные аплодисменты.)
Выступление Минина.
Заседание пятое (продолжается).
Минин О.М. был ленинградским сторонником Зиновьева и членом ЦКК до XV Съезда. Как видно из его выступления, Минин заискивает перед аппаратом, ищет точки примирения, пути к отступлению и тому подобное. — /И-R/
Председательствующий (Рыков). Слово имеет т. Минин.
Минин. Товарищи, Центральный комитет нашей партии пришел на XV с'езд с отчетом, в котором сказал, что вот у меня такие-то и такие-то громадные успехи и достижения в таких-то разнообразных областях; но есть одна область, в которой я, Центральный комитет, не смог выполнить свою задачу. С момента, когда на ЦК были возложены полномочия, до момента, когда он слагает полномочия, он не решил вопроса о внутрипартийном кризисе. И хорошо то, что он прямо это сказал. Стало быть, тем яснее вопрос для с'езда. И вот надо решить вопрос о внутрипартийном кризисе так, чтобы снова, быть может, еще два года новый ЦК не бился над кризисом (Голос: «С вашей точки зрения, — может быть!») чтобы потом сказать: «С'езд XVI, помоги!» (Шум.) Но, товарищи, ведь это факт — два года, к сожалению. В чем же дело? Такие кризисы обычно бывают в момент особенных осложнений — внешних и внутренних, — но нас уверяли и фактически так и есть, что особых, чрезвычайных осложнений нет.
В чем дело? Быть может, оппозиционный блок действовал таким образом, что мог заинтересовать и привлечь на свою сторону членов партии? Нет, и этого не было (Голос: «И не будет!»), ибо те контр-тезисы, например (я с платформой незнаком), которые напечатаны, конечно, не приемлемы для партии. Так в чем же дело? Центральный комитет приглашает критически отнестись к его работе. Разрешите мне так, как я понимаю, одобряя ту огромную работу и огромные достижения, которые были, отнестись критически к тем сторонам работы, которые содействовали развитию оппозиции, а не ликвидации оппозиционного блока с его возникновения до последнего момента — блока с его неправильными платформами, неправильной линией. И чтобы избежать ошибки на этом с'езде, мы посмотрим, не ошибся ли в чем XIV с'езд. Или, быть может, с'езд не может ошибаться? Тов. Орджоникидзе, однако, сказал на прошлом XIV с'езде:
«Я, товарищи, также считаю, что решения с'ездов, конечно, не всегда бывают правильными. Ильич учил нас, что иногда могут быть и неправильные решения с'езда». (Стеногр. отчет XIV партс'езда, стр. 229.)
(Радченко: «Но они обязательны!») Но они обязательны. И вот мое глубочайшее убеждение, что была сделана ошибка на XIV с'езде. (Голос: Скажи, какая?») Я и скажу сейчас, будьте терпеливы. Ведь вот Центральный комитет, в лице т. Сталина, сказал нам здесь, что кризис не изжит, изжить его предлагает XV с'езду. А на XIV с'езде вот что, между прочим, в своем докладе говорил т. Сталин: «Я уверен, что партия быстро преодолеет и эту дискуссию, и ничего особенного случиться не может». (Стеногр. отчет XIV партс'езда, стр. 53-54.) (Голос: «Ничего особенного и не случилось. Няньчились с ними. Где этот кризис?» Шум, в зале движение.) Особенное случилось то, что два года тянулся кризис и еще не разрешен. (Голос: «Бунт вождей, а не кризис». Голоса: «Что это за адвокатские речи? Академическая работа портит людей. Троцкий выпустил Минина вторым номером». Шум.) И в заключительном слове точно так же т. Сталин указывал на то, что «есть одна трудность, которая опаснее всех трудностей и которую создала нам оппозиция: это — опасность разброда и дезорганизации партии. Надо прежде всего преодолеть эту трудность». (Стеногр. отчет XIV партс'езда, стр. 506.) И вот пока что она не преодолена. (Голос: «Преодолена уже!») В связи с выступлением бывшей ленинградской делегации на XIV с'езде, Центральный комитет не раз указывал, что она, так сказать, родоначальник оппозиционного блока. (В зале сильный шум.) И оппозиционный блок очень склонен, ему это очень выгодно, считать свою родословную именно с этого момента. Это в корне неверно. (Мандельштам: «Эта родословная с 1923 г.». Козлов: «Вот под'езжает».) Почему? На XXII ленинградской конференции и в наших заявлениях на XIV с'езде говорилось, точно так же, как это сказано было и в книге Зиновьева «Ленинизм» (Лядов: «Врет он там»): началось дело с борьбы на два фронта, против обоих главных уклонов. Так было сказано в декларации XXII конференции, с этим мы шли и на XIV с'езд, и это мы отстаивали. В декларации XXII ленинградской конференции так и сказано, что не раз Ленинград (Голос: «Не путай Ленинград с Зиновьевым!»), который в данном случае идет по своему разумению на помощь партии, не раз этот самый Ленинград, партийный Ленинград, стоял на страже правильной линии партии и против учения Троцкого. (Голос: «И стоит!») Вот что было сказано. Может быть, кому-нибудь из вас это неприятно, не знаю почему. (Голос: «А вы не знаете?») Ленинградская делегация выступала со своими предложениями на два фронта. И это было написано и в книге Зиновьева «Ленинизм», от которой т. Зиновьев потом немножко отрекся (Голос: «Немножко? Совсем отрекся!» Смех. Голос: «Чего ты крутишь там?»), т. е. наполовину. (Голос: «А ты отрекся?») Товарищи, в тех предложениях, которые мы вынесли, которые мы устами т. Каменева предлагали (Голос: «Без выкрутас! Говори прямо, в чем дело».), что там было такого необычайного, что нужно было отвергать? Мое мнение и заключается в том, что это была первая ошибка. (Я не говорю уже о том, что постановление октябрьского пленума 1925 года об одинаковой вредности обоих главных уклонов было изменено с'ездом.) Другая серьезнейшая ошибка, которой XIV с'езд не избег и которая имела громадные последствия, заключалась в следующем. Потрудитесь-ка, вернувшись домой, прочитать наши предложения, которые были внесены на XIV с'езд. (Голос: «Сам читай, да повнимательней!») О чем там говорилось? О борьбе против кулака (Голоса: «Ого!»), о прикрашивании нэпа, о затушевке отрицательных сторон нэпа, что из резолюции с'езда должно быть устранено указание на существование в партии мало-мальски значительной группы, которую можно было бы обвинить в неверии в дело строительства социализма в нашей стране. Среди нашей делегации таких не было. (Голос: «Не было? А Зиновьев?») Пункт четвертый: относительно привлечения членов партии согласно решения XIII с'езда, т. е. об увеличении рабочего ядра. Дальше — о необходимости расширения внутрипартийной демократии, чему содействуют хозяйственный под'ем, концентрация пролетариата и пр. Затем, в заключение, — что к ленинградской организации и к отдельным товарищам не будут применены никакие организационные репрессии и т.п. Затем, — что нельзя возлагать односторонней ответственности за дискуссию только на ленинградскую делегацию и организацию. И в результате, что сказано? Чтобы создать комиссию. А вначале мы полагали, как говорил т. Каменев, что мы можем надеяться, что резолюция по отчету ЦК может быть принята единогласно, так как ни своей резолюции, ни своих отдельных тезисов мы не вносили, а только поправки для согласования в комиссию. (Шум.) И вот в этом ошибка и заключалась. (Голоса: «А содоклад Зиновьева? Довольно, довольно!» Голос: «Ты немножко помягче Раковского выступаешь!») Вот сейчас говорят: платформа, платформа и прочее, да и тезисы вдобавок. И то и другое, я согласен с вами, в корне для нашей партии неприемлемо. (Голос: «В чем же дело, что приемлемо? Скажи, по-честному, чего ты хочешь! Болото!») А дело в том, что вовремя нужно было принять соответствующие организационные и прочие меры, чтобы избегнуть более крупных ошибок. (Голоса: «А вы сами не знали, что этого нельзя делать?» Голос: «На вашу совесть положились.») Итак, на XIV с'езде мы выступили с предложениями, в которых целый ряд ораторов, как тт. Петровский, Кубяк, Угланов, Андреев, Ворошилов, Ульянова, Молотов, Рыков, никакой особой платформы не находили.
И тем не менее, товарищи, в этой комиссии было отказано, и не было сделано ни малейшей попытки эти предложения хотя бы обсудить и, быть может, как-нибудь соединить с резолюцией, к которой ведь мы в основном присоединились. Вот в этом еще одна из главнейших и существеннейших ошибок, которые были сделаны на XIV с'езде. (Голос: «И ты поэтому в оппозицию попал?»).
Теперь, товарищи, следующая ошибка, не менее крупная, заключалась вот в чем: ведь на самом деле странно, товарищи, — сегодня мы выслушали здесь выступление т. Раковского, абсолютно неприемлемое в нашей партии (смех, шум), — по тому настроению, по тем взглядам, которые здесь им предлагались, — оно неприемлемо в нашей партии. (Голос: «Кланяется то налево, то направо, на двух стульях сидит». Голоса: «Довольно чудить». Голос: «Скажи откровенно!»), Спрашивается, в чем же дело? (Голос: «Сматывай удочки!») Если такие взгляды неприемлемы, то почему же они так прочно держались в партии целых полтора года? Почему сам Центральный комитет называет это осложнением или внутрипартийным кризисом? А дело в том, товарищи, что еще была ошибка Центрального комитета, избранного XIV с'ездом, которая толкнула многих 6ыть может менее устойчивых (Лядов: «Зиновьева и Каменева?»), быть может, по другим каким-нибудь причинам, не знаю, но толкнула их от той линии, которая проводилась Центральным комитетом. (Голоса: «Мочалу жуешь! Чего ты врешь! Это провокация!»)
В чем дело? Та кампания, которая была проведена в Ленинграде после XIV с'езда толкнула многих, даже рабочих, в оппозицию. (Голоса: Врешь! Ложь!» Козлов: «Конечно, то, что партия сделала в Ленинграде, вам не нравится». Сильный шум.) Если не в оппозиционный блок, то она сделала их не согласными с тем, что проводилось ленинградской организацией после XIV с'езда, ибо, товарищи, что там было, я вам сейчас скажу. (Голос: «А мы не знаем?» Голос: «Что там было, расскажи!»). Вот первое, что произвело сильнейшее впечатление, когда на пленуме прежнего губернского комитета партии т. Калинин, выступая, сказал: «Что вам стоит для Центрального комитета об'явить белое черным, а черное белым?» Но особенно сильное, прямо-таки потрясающее впечатление на всю организацию произвело знаменитое заседание на «Треугольнике» 14 января. (Шум. Голос: «Это по-Раковскому!») Вот здесь ищите, товарищи, многих осложнений, которые иначе не могут быть об'яснены. (Чубарь: «Не там ищите».) Суть в ошибке, которая была допущена. (Голос: «Какая?» Радченко: «Да все это мелочь». Голос: «Не вяжется?» Голос: «Не в этом дело!») Нет, в этом дело, товарищи, ибо там мы видели рабочих и работниц, которые от способа ведения собрания, от навязывания своих взглядов тремя членами Политбюро… (Голос: «Это вы навязывали!» Голос: «Вас там гнали!»)… ломали руки в отчаянии, спрашивая: «Да что это такое?!» (Сильный шум. Голоса: «Врешь ты! Долой его! Провокация! Долой! долой, долой! Довольно! Вон!» Голос: «Это вы этим занимаетесь?»). Вот где ищите причины, товарищи. (Шум. Голоса: «Долой его! Позор! Довольно!» Радченко: «Надо было защищать решения XIV с'езда, а не бегать и не бороться против них».)
Товарищи, я излагаю свой взгляд… (Голоса: «Долой!» Голос: «Иди к Троцкому!»)
Товарищи, я докончу. (Голос: «Нет, убирайся сначала, надо говорить прямо».) К сожалению, товарищи, это было так. (Голоса: «Долой!») И в этом одна из причин многих осложнений в среде рабочего класса Ленинграда. (Голоса: «Долой! Долой!» Шум. Козлов: «Чепуха! Вы занедужили!»)
Ибо, товарищи, что-нибудь одно: либо принимать в той же самой резолюции XIV с'езда решение о проведении в жизнь демократии (Крики: «Долой!» Шум.), либо так проводить кампанию, как проводили ее в Ленинграде, когда резолюцию, отвергнутую большинством и непроверенную голосованием, об’явили как принятую «подавляющим большинством» голосов! (Крики: «Ложь! Довольно! Долой! Кончай!» Голос: «Залез в болото!»)
Это было напечатано, хотя резолюция не переголосовывалась, несмотря на требование большинства собрания, а при первом голосовании резолюция не собрала большинства. Вот о таких фактах, товарищи, — называйте их как угодно — неосторожностью, оплошностью, как угодно, — но многие рабочие спрашивают: «Что такое происходит… (Возгласы: «Долой с трибуны!» Кто прятал «Правду» от рабочих? Тебе сказали — довольно, долой!»)… когда люди, которых мы уважаем, так проводят демократию». (Возгласы: «Хватит болтать! Рабочие уже сказали свое мнение Долой!») Дальше, товарищи… (В зале волнение. Шум. Крики: «Долой с трибуны, довольно!» При уходе Минина с трибуны со скамей ленинградской делегации раздаются возгласы: «Иди к Троцкому, прощай навсегда, пропащий человек!»)
Председательствующий. Товарищ Рындин имеет слово.
Выступление Г.Е. Евдокимова.
Заседание шестое (5 декабря 1927 г. вечернее)
Евдокимов был видным ленинградским сторонником Зиновьева и членом ЦКК до XV Съезда. — /И-R/
Петровский (председательствующий). Слово имеет т. Евдокимов.
Евдокимов (читает). (Голоса: «А ты без шпаргалки не можешь? Троцкий написал!») Товарищи, в ответ на речи, требующие немедленного исключения оппозиционеров из партии, я хочу сказать несколько слов о том, чего, по моему мнению, ждет рабочий класс от XV с'езда нашей партии. (Сильный шум. Голоса: «Ждем исключения оппозиции из партии!») Два года тому назад и даже еще год тому назад рабочий класс меньше, нежели теперь, интересовался нашей внутрипартийной борьбой и меньше вникал в нее. (Шум.) Иные рабочие даже считали, что это просто драка вождей наверху, пожалуй даже из-за портфелей. (Шум) крики: «Ложь!») Теперь — не то. Один из главнейших итогов за эти два года в том и заключается, что нашими внутрипартийными спорами заинтересовался весь или почти весь рабочий класс. (Сольц: «Не заинтересовался, а понял». Голос: «А что вы дали в ответ?» Шум.) Оно и понятно. На очереди стал вопрос не о каких-либо теоретических тезисах, могущих интересовать лишь узкий круг людей (Сильный шум), на очереди стали вопросы, затрагивающие за живое самые широкие круги рабочих. Спор идет вокруг таких вопросов, как вопрос зарплаты (Сильный шум), как вопрос о 7-часовом рабочем дне (Шум. Голоса: «А вы против голосовали!»), как вопрос о кулаке. (Сильный шум, крики: «Охо-хо!») Этот вопрос о кулаке отзывается теперь на нашей живой действительности в промышленных городах продовольственными хвостами. Спор идет о том, какими мерами изжить товарный голод. (Голоса: «Это все старая история!» Шум.) Это важнейшие вопросы нашей действительности. (Шум. Голос: «По-вашему, наводнить импортом?») Ряд таких вопросов не может, конечно, не интересовать самые широкие круги рабочих. И не только эти вопросы внутреннего порядка, но и такие вопросы, как вопрос китайской революции (Сильный шум. Голос: «Не в этом дело, не путай!» Смех.), вопрос Англо-русского комитета. Эти вопросы, конечно, интересуют самые широкие круги рабочих. (Шум.) Если, товарищи, вам смешно мое утверждение, что вопросы китайской революции и Англо-русского комитета интересуют широкие рабочие массы, то я тогда (Сильный шум.) просто не знаю, что даже думать. (Шум. Голос: «А как с тезисом о Клемансо?»)
Вопрос о надвигающейся новой войне тоже, конечно, интересует самые широкие рабочие массы и не может их не интересовать. (Шум.) Вопрос этот также затрагивался в наших спорах (Голос: «Ты свой ответ дай!»), хотя бы в той форме, что есть-де такие члены партии, которые являются «условными оборонцами». (Сильный шум.)
Теперь рабочие, беднейшие крестьяне и середняки из тех тезисов, которые опубликованы в газетах, по крайней мере знают, о чем на самом деле в настоящее время идет спор «и есть ли у нас в партии «условные оборонцы». (Голос: «Они осудили эти тезисы!» Сильный шум.) Что же хочет на самом деле рабочий класс? Каждая из спорящих сторон (Скрыпник: «Какая там сторона!»), естественно, утверждает, что рабочий класс (Сильный шум.) хочет именно того, чего хочет данная спорящая сторона. (Сильный шум.) Например, здесь, на с'езде, утверждают, что рабочие требуют нашего исключения из партии. (Голоса: «Правильно! Правильно!» Шум, смех.) Неправда. (Шум.) Немного найдется таких рабочих, которые поверят, что такие вожди партии, как Зиновьев, Каменев и Троцкий (Смех, сильный шум. Голос: «Именно такие вожди!»), могут являться врагами рабочего класса, партии и советской власти. (Сильный шум. Голос: «Плеханов тоже был вождем, да с'ехал!»).
Товарищи, не нужно никакого самообмана. (Шум. Голос: «Какие благодетели рабочего класса!») Вы не раз были свидетелями того, как довольно широкие круги рабочих выражали сочувствие оппозиции. (Шум, смех. Голос: «На Ярославском вокзале?») Я повторяю — не нужно никакого самообмана. Товарищ Ленин учил нас смотреть действительности прямо в глаза. (Голос: «Не спекулируйте Лениным!») Чего же на самом деле хочет рабочий класс? (Голос: «Чтобы вас исключить!») Не последним вопросом, интересующим самые широкие рабочие массы, является вопрос о возможности и об опасности раскола ВКП. (Шум, смех. Голоса: «Слышали!») Самые широкие рабочие массы, из 100 человек 99, хотят прежде всего, чтобы было сохранено единство нашей партии. (Сильный шум. Голоса: «Без вас!» Голос: «Оно есть и останется!») Но наряду с этим рабочие, конечно, хотят, чтобы внутри партии давали говорить и большинству и меньшинству. (Сильный шум. Голос: «Это меньшевистское меньшинство!») Что, скажете, неправда? Нет, правда. (Шум, голоса: «Ложь!» Голос: «Меньшевистской свободы слова не дадим!») Рабочие хотят слушать не только одну сторону, а обе стороны. (Голос: «Кроме партии не может быть других сторон!») Из 100 человек 99 хотят этого. (Шум. Голос: «Разве это ленинская постановка?»)
Рабочие, конечно, против раскола, они против двух партий. (Смех, шум. Голос: «А оппозиция за это?») Каждый рабочий знает, что две партии несут с собою опасность вмешательства третьей силы. (Шум. Голос: «А почему вы это делаете?»).
А вмешательство третьей силы означает приближение опасности войны (Голос: «Почему ты все читаешь?»), — означает новые лишения, те, через которые наш рабочий класс уже прошел, и наша обязанность, чтобы рабочий класс без крайней нужды (Голос: «Вы одно, а рабочий класс — другое») не проходил снова этот страшный, тернистый путь. Может быть, рабочему классу на путях борьбы с международным капиталом снова придется пройти этот тернистый, но славный, победный путь, но пусть он это сделает не в силу наших ошибок, не по нашей вине. (Шум. Голоса: «Не пугайте, зря хорохоритесь».) Товарищи, я снова повторяю: рабочий класс хочет, чтобы внутри нашей партии было сохранено единство (сильный шум. Голос: «Без помощи!» Голос: «Какое же единство может быть при вашей работе?»), но в то же время он не хочет того, чтобы большинство препятствовали) меньшинству подчиниться решениям XV с'езда, выставляя неприемлемые требования. (Смех, шум. Голос: «Для этого вы подполье устраиваете?»)
Да, да, нельзя ставить такие требования, которые рабочий класс никогда справедливыми счесть не сможет, требования отказаться от самих себя, отрешиться от своих взглядов. (Смех, шум. Голос: «От троцкизма?» Голос: «Что ты говорил с этой трибуны о Троцком пару лет тому назад, — вспомни!» Голос: «Ренегат!» Под сильный гул в зале т. Евдокимов читает.)
Товарищи, рабочие массы ждут от всех нас — как от большинства, так и от оппозиции — решительной борьбы против опасности двух партий (шум в зале), рабочие массы ждут действительного, здорового, пролетарского разрешения спорных вопросов (Голос: «Метлой революции надо выгнать вас!»), действительного единства. (Голос: «Только не с вами!» Голоса: «Довольно!») Исключенных из партии наших товарищей рабочая масса хорошо знает, не только головку, но и рядовых рабочих-оппозиционеров. (Голоса: «Что ты там по меньшевистской шпаргалке читаешь? Это шпаргалка Троцкого? Кто это писал?» Шум, звонок председателя. Голос: «Пусть по шпаргалке не читает!»)
Повторяю: исключенных из партии наших товарищей рабочая масса хорошо знает (Голос: «А здесь разве не рабочие?»), и не только головку, но и рядовых рабочих партийцев. Исключено из партии несколько сот, может быть, тысяча оппозиционеров рабочих от станка. Они живут в рабочих массах, рабочие их знают, знают не с плохой стороны, а как товарищей, глубоко преданных рабочему движению, нашей партии. Рабочие массы могут еще понять, что в пылу борьбы перед с'ездом, в горячке спора прибегли к репрессиям. Но с'езд — хозяин партии и притом партии, управляющей первым в мире пролетарским государством (возгласы, шум), должен положить конец обострению борьбы и создать подлинное единство. Мы готовы (Голос: «Только не с вами!») сделать все необходимое для этого. Давайте же делать то, что действительно хочет весь рабочий класс. (Голос: «Чтобы вы подполье организовывали?») Не создавайте излишних препятствий к этому, давайте создадим подлинное единство в рядах нашей партии. Жестоко ошибается тот, кто думает, что мир и спокойствие в партии можно восстановить методами отколов и массовых исключений. Жестоко ошибается и тот, кто думает, что этими методами .можно успокоить ту тревогу, которая испытывается сейчас всем рабочим классом. (Шум. Голос: «Никакой тревоги!») Товарищи, давайте общими усилиями сделаем все для того, чтобы оправдать все надежды рабочего класса, связанные с работами XV с'езда нашей партии. (Сильный шум. Голоса: «Откажись от меньшевизма!»)
Председательствующий. Слово имеет т. Киров. (Продолжительные аплодисменты.)
Выступление Л.Б. Каменева.
Заседание шестое (5 декабря 1927 г. вечернее)
Председательствующий (Петровский). Слово имеет т. Каменев.
Каменев. Товарищи, я выхожу на эту трибуну с единственной целью — найти путь примирения оппозиции с партией. (Голоса: «Ложь, поздно». Движение в зале.) Я, товарищи, слышал речь т. Андреева, и из нее можно было сделать заключение, что этот путь примирения уже отрезан, его уже не существует. (Голоса: «Правильно!») Но я думаю, что так как с'езд обсуждает уже несколько дней этот вопрос, так как он избрал специальную комиссию, то т. Андреев, член этой комиссии, рано все-таки сказал, что все пути испробованы, что все уже кончено и что с'езду остается только записать то, что решено. (Голос: «От вас зависит».)
Я хочу надеяться, товарищи, что это не так. Оппозиция представляет меньшинство в партии. Она, конечно, никаких условий со своей стороны ставить партии не может. (Движение в зале.) Она может только сказать с'езду тот вывод, который она для себя делает из истории двух лет борьбы, и ответить на те вопросы, которые ей поставлены.
Два года тому назад на XIV с'езде мы разошлись с большинством по ряду основных вопросов нашей революции, вопросов немаловажных, вопросов серьезных — о направлении огня, о росте и значении антипролетарских элементов в стране, в частности в деревне, о способах борьбы с ними, об оценке международного положения с точки зрения устойчивости стабилизации и в связи с этим о политике Коминтерна. Борьба в партии вокруг этих вопросов за эти два года достигла такой степени обострения, которая ставит перед всеми нами вопрос о выборе одного из двух путей. Один из этих путей — вторая партия. Этот путь, в условиях пролетарской диктатуры, — гибельный для революции. Это путь вырождения политического и классового. Этот путь для нас заказан, запрещен, исключен всей системой наших взглядов, всем учением Ленина о диктатуре пролетариата. По этому пути мы своих единомышленников вести не можем и не хотим. (Голоса: «Но вы вели, вели. Врете!»)
Остается, стало быть, второй путь. (Голос: «Какой?») Этот путь — после жестокой, упорной, резкой борьбы за свои взгляды — целиком и полностью подчиниться партии. Мы избираем этот путь, ибо глубоко уверены, что правильная, ленинская политика может восторжествовать только в нашей партии и только через нее, а не вне партии, не вопреки ей. Стать на этот путь для нас значит подчиниться всем решениям с'езда, как бы тяжелы они для нас ни были (Голос: «Формально!») и выполнить. (Голос: «Никто не поверит».)
Если, товарищи, вы мне не верите, я уйду с трибуны, мне ничего не остается делать. (Голос: «Ничего страшного».) Мы сумеем провести это подчинение в жизнь. Поступая так, мы поступаем по-большевистски. Но если бы к этому безусловному и полному подчинению всем решениям с'езда, к полному прекращению, к полной ликвидации нами всякой фракционной борьбы во всех формах и к роспуску фракционных организаций, если бы мы к этому прибавили… (Шум, голоса: «Партия ликвидирует, а не вы». Голоса: «Вы давно это говорите!» «Скажите насчет термидора!») Я, товарищи, все скажу и все расскажу до конца, а вы решайте.
Если бы мы к этому прибавили отречение от взглядов — это, по нашему мнению, было бы не по-большевистски. Это требование, товарищи, отречения от взглядов никогда в нашей партии не выставлялось. Если бы с нашей стороны было отречение от взглядов, которые мы защищали неделю или две недели то.му назад, то это было бы лицемерием, вы бы нам не поверили. Если бы я пришел сюда и сказал: я отрекаюсь от того, что две недели тому назад напечатал в своих тезисах, вы бы мне не поверили, это было бы лицемерием с моей стороны, и это лицемерие не нужно. Это лицемерие внесло бы гниль в самую суть дела, в самое начало, в основной камень этого перемирия. Никому оно не нужно. Я говорю, конечно, о тех взглядах, которые являются подлинными нашими взглядами…
Ворошилов. Мы требуем отказа от меньшевистских взглядов!
Каменев… которые изложены в нашем документе — платформе и тезисах, которые нами подписаны, а не о тех преувеличениях, которые нам часто приписывались. Целый ряд ответственных руководителей партии в последнее время открыто говорил партии о серьезных затруднениях, которые стоят перед партией и страной. Мы думаем, что эти затруднения вполне преодолимы, но что необходимым условием преодоления этих затруднений является критика собственных ошибок, готовность исправить, просмотреть свою политику, проверить это на фактах, изменить, если нужно. И мы думаем, что наша критика, которую мы обязуемся проводить в строгих рамках устава партии, она еще пригодится партии… (Голоса: «Опоздали». «Теперь надо на колени стать перед партией».) …тем более, товарищи, что в ряде вопросов наши взгляды получили подтверждение в жизни, а в ряде случаев партия в той или другой мере усвоила их.
Скажите, товарищи, какой смысл требовать от нас отречения? Разве можно требовать от нас отречения от наших взглядов на Англо-русский комитет? Разве можно требовать от нас отречения от наших взглядов на китайскую революцию?.. (Голос: «От чего же вы отрекаетесь?») Разве можно требовать от нас отречения от наших взглядов по вопросу расслоения крестьянства? Разве можно требовать от нас отречения по вопросу об отставании промышленности от общего хода развития страны?..
Товарищи, разве Англо-русский комитет не погиб бесславной смертью, не оправдав надежд, которые на него возлагались?
Голос. Да и вы погибли бесславной смертью!
Каменев. Разве ход китайской революции не доказал неправильности надежд на правый и левый Гоминьдан? (Голос: «Зиновьев называл Гоминьдан коммунистической партией».) Разве нынешнее хозяйственное положение не подтверждает, что кулацкая верхушка деревни срывает наши государственные планы, план экспорта, а следовательно, и капитальных затрат? Разве обострившийся товарный голод не стал вновь центральной хозяйственной проблемой?
Голос. Через меньшевистские очки.
Каменев. Нет, товарищи, увы, к сожалению, это не меньшевистские очки, это правда…
Голос. Троцкистские очки!
Каменев. Это правда, о которой вам говорят руководители партии. Это не моя правда, это не то, что я вам говорю, это то, что вам скажет каждый хозяйственник. В этих условиях, товарищи, требовать…
Голоса. А термидор? А тезис о Клемансо?
Каменев… отказа, отречения от взглядов — это вещь явно невыполнимая. Я возьму еще только один пример, имеющий совершенно злободневное значение…
Финьковский. Когда ты был искренним: когда с Троцким дрался или теперь? В какой ты шкуре? Скажи это сейчас перед с'ездом, скажи здесь перед всеми! Стыда нет перед с'ездом!
Каменев. На XIV с'езде основным вопросом наших споров был вопрос о соотношении между нашим социалистическим и крестьянским хозяйством. (Мороз: «Откажитесь от троцкизма!») Вы знаете, что именно на этом вопросе мы разошлись до XIV с'езда и посте XIV с'езда. Вы упрекали нас именно по поводу нашей постановки этого вопроса в неверии, в маловерии, в панике перед кулаком, в неверии в строительство социализма. Мы говорили со своей стороны, что взгляды, которые развиваются на этот вопрос, страдают необоснованным оптимизмом, прикрашиванием нэпа, недооценкой капиталистических элементов в деревне, а от этого зависит и направление огня. Так что это — один из центральных и основных вопросов наших споров. И вот, товарищи, несколько месяцев тому назад один из ответственнейших руководителей нашего хозяйства и нашей политики именно по этому центральному вопросу говорил, в Политбюро следующее:
«…Должен заявить, что мы добились того, что крестьянская стихия, крестьянский хлебный рынок находится целиком и полностью в наших руках, мы можем в любое время понизить и повысить цены на хлеб, мы имеем все рычаги воздействия. в своих руках… потому что за мужиком никто не стоит и нам не мешает». (Из доклада т. Микояна о снижении розничных цен. Стенограмма заседания ПБ ЦК ВКП(б) 3 января 1927 г., стр. 4.)
Товарищи, разве это не опровергнуто действительностью? Разве это не есть неправильная оценка, неправильная перспектива? Разве сейчас факты нашего хозяйственного положения не показывают, что здесь была взята неправильная оценка? А из этой неправильной оценки соотношения классов вытекала неправильная политика. Эта неправильная политика в свою очередь вела не к изживанию затруднений, не помогала их изживать, а вела к накоплению этих затруднений, к их нарастанию и обострению. Она прикрывала ту действительную перспективу, перед которой мы сейчас стоим и которую надо каким-то образом преодолеть. Но ведь это не индивидуальная ошибка того или иного товарища.
В основе этой ошибки лежит неправильная оценка соотношения классов в стране. А мы, марксисты, ученики Ленина (Голоса: «Бывшие ученики!») знаем, что из неправильной оценки классов неизбежно вытекает неправильная политика и тактика. Так вот, товарищи, пока в партии возможны такие оценки, которые ложатся в основу неправильной практической политики, мы не .можем отречься от критики таких взглядов, не можем отречься от стремления исправить их и предупредить партию, вызвать в ней даже известную тревогу по поводу подобных оценок и перспектив. Я убежден, что эта критика, проведенная в рамках устава, проведенная в рамках, которые диктуются тем, что наша партия — правящая партия, — я убежден, что такая критика помогает диктатуре пролетариата, что она предохраняет диктатуру пролетариата от затруднений и потрясений. В таких условиях требовать от нас отречения от наших взглядов — невыполнимо, недопустимо. В строгих рамках устава, в строгих рамках решений партии мы обязаны эти взгляды проводить и защищать…
Голос. Для вас устава нет!
Каменев. Если вы требуете другого, вы искусственно нагромождаем препятствия на том пути умиротворения партии, на который мы искренно встали.
Голос. У вас маневр, ни больше, ни меньше.
Каменев. Выставлять такие требования можно только в том случае, если вы решили нам этот путь отрезать. Если вы этот путь избрали, тогда, конечно, можно выставлять любое требование для того, чтобы оно было не выполнено.
Я перехожу ко второму вопросу. Вы создали комиссию, по разоружению оппозиции. Вы требуете от нас гарантии этого разоружения.
Строганов. Рабочие ячейки вас разоружили.
Иванов. Слишком крепко троцкизм вас держит за фалды.
Каменев. Это естественно. Никто не обязан в политике верить на слово.
Ворошилов. В Женеве Лига наций тоже говорит о разоружении…
Голос. А кто поверит вашему документу, тот совсем дурной!
Каменев. Если вы не верите, то у вас только один способ — способ собственной проверки нашей деятельности.
Голоса. Уже два года проверяли.
Каменев. Иначе вы никаких гарантий получить не можете. В чем гарантия? Вы же не поверите моему честному слову? (Смех, голоса: «Честному слову не поверим, нет!») Следовательно, товарищи, у партии есть единственная возможность проверить искренность и решительность наших заявлений,—дать нам возможность доказать это на деле. Другого способа нет…
Голос. Расскажи откровенно о подпольной работе, тогда поверим…
Голос. Вашу нелегальную организацию положи на стол партии.
Каменев. Я не ношу нелегальной организации в кармане и не могу положить ее на стол… (Смех. Голос: «В том-то и дело, что дома про запас оставили».) С того момента, товарищи, когда мы здесь на с'езде говорим, что мы решили разоружиться перед партией и сдать все свое фракционное оборудование (голоса: «Сдавай оружие, Каменев!»)… с этого момента у нас нет перед вами секретов, нет никаких секретов.
Наши единомышленники открыто подписали ряд документов, направленных нами в Центральный комитет партии (Голос: «Даже не читая».) Под заявлением 83-х стоит около трех тысяч подписей. Это заявление у вас в руках.
М. И. Ульянова. Сняли половину.
Каменев. Наши единомышленники во время дискуссии всюду открыто выступали в ячейках в защиту нашей платформы. Они, товарищи, вели себя, — вы можете находить их взгляды неправильными, можете думать, что они заблуждались, — но они вели себя, как мужественные революционеры. (Голоса: «Позорно вели себя!» «Контрреволюционеры так поступают!» «Далеко уедете с такими революционерами!» «Революцию против партии делаете!»)
Сольц. И меньшевики защищают свои взгляды мужественно, сидели в тюрьме за них…
Голос. Защищали щеткой портрет Троцкого.
Каменев. Открыто защищали свои взгляды…
Голос. Среди спекулянтов демагогией занимались.
Каменев. И ставили эти взгляды выше своего положения, готовы были пожертвовать своим положением ради того, что вы считаете неправильным, что вы, может быть, осудите, но что они считали правильным, не считаясь с тем, что их ожидает. Зачем вам это отрицать, этого нельзя отрицать!
Голос. Это разложившиеся одиночки.
Каменев. Товарищи, такое положение, когда такие люди, как Мрачковский, находятся в тюрьме (Голос: «За то, что типографии заводили»)… а мы находимся на свободе перед вашими глазами, — оно неудержимо. Мы вместе с этими товарищами боролись. Мы несем ответственность за все их действия. Теперь вместе с ними приходим к партии и предлагаем дать нам возможность ликвидировать этот период истории партии
Голос. Партия ликвидирует. (Шум.)
Каменев. Нас от них отделить нельзя. Таково положение. Когда вы попытаетесь нас отделить, вы нас перестанете уважать. (Шум.)
Голос. После 16 октября уже перестали уважать.
Каменев. Наша позиция перед этим выбором — вторая партия иди назад в партию, — ясна: назад в партию во что бы то ни стало. (Шум.)
Голос. Обойдемся без вас.
Каменев. И мы просим с'езд, если этот с'езд хочет войти в историю не с'ездом дробления, а с'ездом умиротворения в партии, — помогите нам в этом деле. (Шум.) Голос. Обойдемся и без вас, два года уже обходились…
Голос. Вы в историю уже вошли.
Каменев. Не затрудняйте, товарищи, этого дела, ставя требования невыполнимые и недостойные для большевиков. (Шум.) Голос. Откажитесь от меньшевизма!
Голос. Откажитесь от троцкизма!
Каменев. Рабочий класс хочет этого примирения. Несмотря на все разногласия, несмотря на всю остроту борьбы, у нас есть с вами общий интерес— это сохранение единства партии, как основного рычага диктатуры пролетариата. (Шум.)
Голос. Оно сохранено…
Голос. Пролетарии сохраняют его…
Голос. Так же вы говорили на XIV с'езде.
Каменев. Это можно сделать на основе того подчинения решениям с'езда, которое мы вам гарантируем. (Шум.)
Голос. Веры нет.
Каменев. Это должно сделать во имя интересов того дела, которое начал Ленин. (Шум.) И я выражаю твердую уверенность, что с'езд, несмотря на все, это сделает. (Шум.)
Голос. Сначала заслужи доверие!
Рудзутак (председательствующий). Слово имеет т. Рыков. (Бурные продолжительные аплодисменты. Крики «ура». Делегаты стоя приветствуют т. Рыкова.)
Выступление Н.И. Муралова
Заседание седьмое. 6 декабря 1927 г., утреннее.
Петровский (председательствующий.) Тов. Муралов есть?
Голоса. Есть, идет, идет.
Муралов. Товарищи, я думаю, что много бед произошло от того, что целых 2 года наш партийный с'езд не собирался.
Я думаю, что наш XV партийный с'езд должен это поставить в вину Центральному комитету.
При диктатуре пролетариата, после Октябрьских дней, у нас ни разу не было при Ленине так, чтобы с'езд не собирался ежегодно.
Тальберг. Вы же предлагали, чтобы еще отложить.
Муралов. Несмотря на тяжкое положение нашего государства, война, восстания, голод… каждый год с'езд все-таки собирался. А если принять во внимание, что на XIV с'езде произошел величайший конфликт, что болезнь была не разрешена, а загнана внутрь, то нужно было предвидеть, что в партии возникнет масса недоразумений и бед.
Радченко. Для кого?
Муралов. Для кого? Я думаю, для партии и для революции.
Голос с места. Для оппозиции.
Муралов. С'езды мы раньше собирали, предварительно обсуждая в обстановке хотя военной и тяжкой, но в своей партийной среде, не стесняясь и критикуя наши высшие партийные организации, и, критикуя, даже не боялись критиковать и нашего вождя, т. Ленина. Подготовка к с'ездам, несмотря на тяжкую внешнюю обстановку, тяжелое положение нашего государства, все-таки происходила нормальным путем. Здесь же в двухгодичный срок произошла масса событий. Войны закончились, мы перешли к мирному строительству, но перед нами стояли и стоят величайшие задачи строительства социалистического государства, диктатуры пролетариата (шум) первый случай за все время существования человечества. (Голос с места: «А вы подрываете это строительство!») Хозяйство наше восстанавливалось бурным темпом… Но ведь не могли же мы идти таким путем, которым шло государство при диктатуре буржуазии. Новые наши задачи, новые наши цели требовали иной тактики, именно, — чтобы строить социализм.
Затем, тяжелая наша внешняя обстановка, угроза войны (Радченко: «Теория Клемансо!»), международная обстановка, моментами очень неблагоприятная для нас, для партии, для революции… (Лядов: «Николай Иванович, стыдно, брось шпаргалку Троцкого!») …китайская революция, забастовка английских рабочих, — много таких вопросов, которые партия должна была обсуждать (Голоса: «И обсуждала!»), должна была над ними думать. (Голос: «И думала! А вы думали?») Вот поэтому я думаю, что много беды произошло от того, что два года с'езд не собирался, а в это время, по моему мнению, Центральный комитет вел неправильную политику. (Голоса: «Правильную!») Я знаю, что нет людей, которые не ошибаются, все ошибаются, но тогда, когда перед партией стояли вопросы величайшей важности, партия обсуждала их вместе, а теперь в вопросах величайшей важности партия не принимала должного участия. (Шум.) Была ли нормальная обстановка для этого? Была ненормальная обстановка, потому что в течение двух лет шла однобокая дискуссия, однобокое освещение. (Голос: «Это неправда!»)
Товарищи, т. Рыков вам сказал, что лучший аргумент от мозгов, а не от криков. Так вот, когда стоят сложные задачи, то мы привыкли и учились этому у Ленина, что эти вопросы обсуждаются всей партией, чего здесь не было. (Шум.) Когда происходит однобокая дискуссия, то истина, конечно, выясняется очень трудно или скорее всего затемняется. (Голоса: «Затемнение у вас!») Затем эти споры приняли уже неприличный характер. По отношению к тем, которые не соглашались с политикой, с направлением политики нашего Центрального комитета, были приняты такие методы, которые не слыханы в нашей партии. Ежели кто-нибудь из оппозиции говорил о том, что рабочим нужно увеличить заработную плату, кричали: это — демагогия (шум), ежели говорили о том, что в деревне происходит дифференциация, что растет кулак, что бедняк в забросе, кричали: это — демагогия. (Голоса: «Это ложь, долой!» «Он снова излагает платформу!» «Идите поработайте в деревне!» Шум.)
Рютин. Прочти постановление XIV с'езда о расслоении!
Муралов. И когда говорили о том, что нужно максимально… (Крики: «Долой!» Шум. Звонок председателя.)
Председательствующий. Президиум призывает к порядку. (Шум, крики: «Долой, довольно! Почему он не уважает с'езд?»)
Муралов. Когда говорят о том… (Сильный шум.)
Председательствующий. Президиум разделяет ваше возмущение против оратора, но он просит терпеливо дослушать его.
Муралов. Я знаю, что каждый на с'езде высказывает свою мысль откровенно. Когда мы вместе с партией говорили о том, что для строительства социализма необходима индустриализация, но для этого нужно максимальное количество средств употребить на развитие промышленности, нас называли сверх-индустриализаторами (возгласы: «Правильно!») и обратились с воззванием к крестьянству, что мы хотим ограбить крестьянство. (Голос: «А что вы предлагаете, как не это?» Шум. Голос: «Это неправильно!») Это правильно. (Голос: «Мы думали, что вы будете говорить о своих ошибках!») Когда мы говорили о том, что в деревне нужно организовать бедноту, что ей нужно помочь, что нужно освободить 40—50 проц. крестьян-бедняков от продналога… (Моисеенко: «Это мы без вас сделаем!») …нам сказали, что это — демагогия, что это защита кулаков. (Икрамов: «А вы предлагали «восстановительные цены» на хлеб!») 0 восстановительных ценах было в официальных материалах Совнаркома. (Голос: «В ваших шпаргалках?» Голос: «А термидор? Расскажи, какие же ваши выводы?» Постышев: «Когда же ты скажешь, что вы будете дальше делать?» Шум.)
Таким образом, все вопросы, которые мы поднимали, обращались против нас в величайшие демагогические приемы и клевету. Дело доходило до того, что в конце концов дошло до сугубых, величайших, неслыханных в партии репрессий по отношению к преданным старым членам партии, революционерам… (голоса: «Расскажи, как ты совещание организовывал?» «Как организовывала свои безобразия оппозиция?») …доказавшим свою преданность революции не клеветой, а делами, и обвинили их в том, что они являются агентами Чемберлена. (Сильный шум. Голоса: «Вы, меньшевики, изменники рабочего класса!») Потом пытались связать с врангелевскими офицерами. (Голоса: «Сами себя связали!»)
Товарищи, если любому из вас скажут, что вы убили свою жену, с'ели своего деда, оторвали голову своей бабке (Голос: «Довольно издеваться над с'ездом и занимать с'езд такими нелепыми разговорами!»), как вы будете чувствовать себя, как вы докажете, что этого не было? (Сильный шум. Крики: «Долой! Председатель, голосуйте вопрос!»)
Когда я критикую… (Шум. Голоса: «Довольно, долой!») …это значит, что я критикую свою партию, свои действия и критикую в интересах дела, а не ради подхалимства. (Сильный шум.)
Председательствующий. Ввиду того, что весь с'езд возмущается, я должен поставить на голосование вопрос, дать ли дальше слово т. Муралову, или нет. Голосуется: кто за то, чтобы продолжить слово, прошу поднять руки. Нет никого. Слово имеет т. Николаева. (Аплодисменты.)
Выступление Бакаева.
Заседание восьмое, 6 декабря 1927 г., вечернее.
Бакаев И.П. (1887—1936) был видным ленинградским сторонником Зиновьева и членом ЦКК до ноября 1927 г. — /И-R/
Г.И. Петровский (председательствующий). Переходим к прениям. Слово имеет т. Бакаев.
Бакаев. Товарищи, я должен вас вернуть (Голос: «К XIV с'езду») на те деловые будничные рельсы, где наша партия, партия рабочего класса, кует оружие, которое обеспечит нашей Октябрьской международной пролетарской революции дальнейшие победы.
Товарищи, я хочу говорить по двум вопросам доклада т. Сталина. Если, конечно, будет у меня возможность (Скрыпник: «В своих делах мы сами разберемся»), я остановлюсь, хотя бы в нескольких словах, и на так называемых «своих вопросах». (Голоса: «Ты вперед о них скажи. С этого и начинай». Сильный шум.) Я надеюсь, что у меня будет еще возможность говорить об этом в связи с докладом Центральной контрольной комиссии (Сильный шум), а сейчас я скажу то немногое, что я хочу сказать, но я не могу сказать так, как этого хотел бы т. Радченко. Только сегодня мы имели возможность ознакомиться с докладом т. Сталина в газете. (Голос: «Ты имел право совещательного голоса, почему не присутствовал?») Почти все вы здесь присутствовали во время этого доклада (Голос: «Почему вы слушать не могли?») и почти все вы знаете, что по не зависящим ни от т. Сталина, ни от меня обстоятельствам, а по недостатку вот этого маленького механизма (указывает на радиоусилитель) речи т. Сталина, даже около трибуны, не было слышно. (Шум. Голоса: «Неправда! Чепуха!») Я внимательно ознакомился с докладом т. Сталина (Голос: «В штабе Троцкого?») и должен сказать, что не нашел в этом докладе того нового, что в самое последнее время было провозглашено на собраниях актива в Ленинграде и в печати по вопросу о нашем отношении к кулаку. (Сильный шум. Голос: «Да ты тезисы о работе в деревне читал или нет?») Я должен констатировать, что в докладе т. Сталина нет и намека на лозунг о «форсированном наступлении на кулака». (Голос: «Об этом т. Молотов скажет». Шум.) Говоря о крестьянстве, т. Сталин говорит буквально следующее (Голос: «Ты тезисы Молотова возьми, там написано»): «Задача партии: продолжать линию на дальнейшее улучшение материального и культурного положения основных масс крестьянства и прежде всего крестьянской бедноты, укреплять союз рабочего класса с крестьянством, подымать авторитет рабочего класса и его партии в деревне». (Тов. Сталин, Политотчет ЦК ВКП(б) XV с'езду партии — бюллетень № 2, стр. 32.) (Голос: «Ты против этого?») Золотые слова! Спорить с этими положениями я не собираюсь. В этих словах нет ничего такого, против чего я или сейчас, или когда бы то ни было стал бы возражать. (Возгласы: «Ого-го!») Но эти слова можно было с таким же успехом сказать и пять лет тому назад и два года тому назад.
Надо добиться улучшения материального положения основных масс крестьянства. Надо крепить союз рабочего класса с крестьянством. (Голос с места: «Верно, верно, но не в этом сейчас дело». Шум, звонок председателя.) Не в этом заключается то новое, злободневное, что было провозглашено одним из членов Политбюро, т. Бухариным, и что, казалось бы, признается абсолютным большинством теперешнего руководства партии. (Ульянова: «А тезисы?») Вырос кулак или нет? Нужно или не нужно дать ему усиленный отпор? (Голоса: «Нужно».) Это важнейшие вопросы нашей политики в деревне, на эти вопросы в докладе т. Сталина я не нашел ответа. (Голос: «Да ты тезисы-то читал?») У меня невольно встает вопрос (Голос: «Что вы дальше будете делать?»), не бухнул ли здесь т. Бухарин, не посмотрев предварительно «в святцы», не является ли лозунг, провозглашенный т. Бухариным, совершенно одиноким голосом? (Голос с места: «Читай тезисы о работе в деревне». Шум. Голос: «Расскажи, что дальше будешь делать, что завтра будешь делать?») …О наступлении на кулака. (Шум. Угланов: «Не шумите, пусть говорит».) Мы предлагали еще на XIV партийном с'езде… Мы считали, что этот лозунг уже тогда был своевременным, но и сейчас этот лозунг готовы проводить в жизнь не за страх, а за совесть.
Мы сейчас можем сказать, что в данном случае большинство партии может безоговорочно рассчитывать на всяческую нашу поддержку. (Шум, смех. Голоса: «Ну и загнул! Троцкого поддерживать? Довольно, довольно!») Но мы вынуждены сказать, что в самом лозунге «форсированное наступление на кулака» уже кроется некоторая тревога. (Шум, голос с места: «У оппозиции за свою судьбу?») Нет, тревога в том смысле, не опоздали ли мы с этим наступлением. (Шум, звонок председателя.) Громадному большинству из вас приходилось бывать в боях гражданской войны, и каждый знает, что когда говорят о форсированном наступлении, то это значит, что общее положение становится чрезвычайно угрожающим. (Голоса: «Ого-ого-ого!» Шум, смех. Голос: «Иди к Троцкому».) Только тогда, когда нужно нанести противнику решительный, сокрушающий удар, только тогда бросается призыв о форсированном Наступлении на кулака. (Сильный шум. Звонок председателя. Угланов: «Не шумите, товарищи, дайте ему болтать!»)
Председательствующий. Товарищи, президиум просит всех делегатов сохранять порядок. Оппозиция распространяет провокационную ложь, что делегаты нарочно заглушают их здесь, чтобы партия не слышала их. (Голос с места: «Они врут по привычке!») Поэтому президиум просит потерпеть, должный ответ каждый оппозиционер, выступающий здесь, будет иметь; президиум просит сохранять порядок.
Бакаев. Я обращаю внимание с'езда на то противоречие, в котором т. Бухарин находится с т. Сталиным. (Возгласы: «Врешь, Бакаев, как тебе не стыдно?» «Слушай, что ты болтаешь?») Ведь всего лишь несколько недель тому назад лозунг о «форсированном наступлении» был провозглашен на весь мир, а сейчас мы слышали доклад, политический отчет генерального секретаря нашего Центрального комитета. (Возглас: «Не вашего!» Лядов: «У вас генеральным секретарем скоро будет Абрамович!») Речь т. Сталина по данному вопросу является решающей. И вот в этой речи ни слова не только о форсированном, но даже о простом наступлении на кулака не упомянуто. Я вас спрашиваю, что это — недоразумение или это намек на незыблемость той политики, которая проводилась большинством ЦК последние два года? (Возгласы: «Это твоя демагогия!» «У Сталина есть о ликвидации кулака».) Я считаю совершенно необходимым, чтобы в резолюции XV с'езда, именно в резолюции по докладу т. Сталина, по этому вопросу не было никаких недоуменных мест. (Возглас: «Это будет дело с'езда».) По вопросу о новом курсе по отношению к кулаку, провозглашенном т. Бухариным, в резолюции должно быть сказано со всей прямотой (Возглас: «Что Бухарин оппозиционер, да?»), не допускающей никаких кривотолков, — остается или не остается лозунг «форсированного наступления на кулака»? (Возглас: «А термидор?») Если остается, то об этом нужно сказать партии совершенно ясно. Тут нужна полная ясность. (Голос: «Ясность требуется о твоем отношении к Троцкому».)
Я перехожу ко второй части своего небольшого слова — к вопросу о социальном составе нашей, партии.
Товарищи, XIII с'езд нашей партии в вопросе регулирования социального состава партии дал нам совершенно правильную директиву. (Возглас: «90 проц., только не соври, пожалуйста!») ХIII с'езд так сказал по этому вопросу: …«добиться, чтобы в течение ближайшего года в партии было больше половины ее состава рабочих от станка». (Стенографич. отчет XIII с'езда партии. Резолюция: «Об очередных задачах партийного строительства», стр. 641.) (Голос: «А почему не 90 проц.?» Голос: «Про социальный состав вашей оппозиции скажи!») На XIV партийном с'езде ленинградская делегация снова выдвинула эту директиву. (Шум. Голос: «Только не спекулируй, пожалуйста!») Ленинградская делегация пыталась поставить перед партией вопрос о том, что совершенно правильная ленинская директива о регулировании социального состава партии должна быть повторена, потому что на местах нередко бывали случаи прямого искажения этой директивы. (Возглас: «На местах лучше знают эту директиву, чем ты».) Тогда наше предложение по этому вопросу было квалифицировано «аксельродовщиной». (Голос: «И правильно, так и следовало.) Вряд ли теперь, после двухлетней проверки нашего опыта в деле регулирования социального состава партии, кто-нибудь из вас повторит это совершенно произвольное обвинение. Политика регулирования социального состава, принятая XIV с'ездом партии, фактически отменила постановление XIII с'езда. (Голоса: «Ложь, ложь!») Устами т. Сталина была провозглашена другая директива — увеличение роста партии за счет крестьянства. Я сейчас приведу цитату из речи т. Сталина. Тов. Сталин говорит:
…«удельный вес нашей партии в рядах рабочего класса неизмерим… что касается удельного веса нашей партии в деревне, то здесь дело обстоит довольно неприглядно… Страшно медленно идет рост нашей партии в деревне». (Тов. Сталин, Политотчет ЦК ВКП(б) XIV партс'езду. Стенографический отчет, стр. 53.)
Опасения оппозиции о том, что медленно идет рост в нашей партии рабочих от станка, были перекрыты т. Сталиным тем положением, что (шум. Голоса: «Довольно, сам запутался, плохо подучил, врешь!»)… в деревне рост нашей партии происходит чрезвычайно медленно. Лозунгу XIII партийного с'езда, поддержанному оппозицией, был противопоставлен другой лозунг на XIV с'езде. Вместо того, чтобы добиться такого положения, чтобы в течение года в партии было больше половины рабочих от станка, т. Сталин противопоставил лозунг: «больше крестьян в партию». (Шум, возмущение.)
Голоса. Ложь, кто поверит!
Бакаев. Сталинская линия победила на XIV партийном с'езде, и в итоге мы видим резкое снижение процента рабочих от станка в нашей партии. (Шум, возмущение.) Я сейчас доложу вам цифры, совершенно официальные цифры, которые опровергнуть нельзя…
Голос. Оппозиционные материалы!
Бакаев. Если перед XIV с'ездом рабочих от станка было 42 проц., то к XV с'езду. по словам т. Молотова, рабочих от станка стало в партии только 31 проц. А вот некоторые, совершенно официальные итоговые данные, основанные на изучении статистических материалов…
Голос. Оппозиционные материалы!
Мандельштам. Откуда ты взял эти цифры?
Бакаев. Не оппозиционные материалы, как тут кто-то пытается подсказать мне, а материалы, взятые из работы, которая называется: «Динамика социального состава партии в 1926 г. и I квартале 1927 г.». (Работа, составленная зам. зав. статотделом ЦК ВКП(б) т. Ризель по материалам статистики ЦК.) Так вот к каким выводам пришел автор этого документа:
«1) Численность коммунистов, об'единяемых деревенскими ячейками, продолжала расти быстрее, чем численность партии в целом. 2) За год произошло снижение процента рабочих в партии, увеличение процента крестьян и отчасти служащих. Более всего увеличился крестьянский состав в партии. Среди кандидатов на 1 января 1926 г. было 51 проц. рабочих и 31 проц. крестьян, а на 1 января 1927 г. рабочих стало 43 проц., а крестьян — 37 процентов». (Шум.)
Голоса. Кончай, довольно. Тов. Петровский, регламент, пора кончать, слезай, Бакаев!
Председательствующий. Кончайте. Ваше время истекло.
Бакаев. Я сейчас заключу, Григорий Иванович. Я считаю совершенно необходимым сказать вам, что правильной политикой нашей партии в деле регулирования социального состава будет возвращение к постановлениям XIII партийного с'езда по это.му вопросу. Мы должны сказать, что для всех непролетарских элементов двери в нашу партию закрыты.
Лядов. Для меньшевиков и троцкистов двери закрыты!
Бакаев. Что до XVI партийного с'езда в партию можно принимать только рабочих, только батраков и только деревенскую бедноту. (Непрерывный шум, звонок председателя.) Для всех инородных непролетарских элементов двери партии закрыть, чтобы они не засоряли нашей партии.
Председательствующий. Кончайте. Тов. Медведев имеет слово.
Два заявления лидеров Оппозиции XV съезду.
10-го декабря группо вокруг Зиновьева подала свое заявление Съезду. Отдельно, то же самое сделала группа вокруг Троцкого. Формально оба заявления были похожи: прекращение фракционного существования и принятие решений съезда к исполнению. Намерения групп были прямо противоположны. Зиновьев и Каменев отказывались от борьбы и сдавались на милость Сталину. Троцкий и его друзья готовились продолжать идейную борьбу в любых условиях.
В своей архивной копии этих документов, — хранящейся в Архиве Троцкого в Гарвардском университете, папка MS Russ 13 Т-1061 — Троцкий приписал внизу: «Без Троцкого», «без Зиновьева», указывает, видимо, кто не подписал. Л Троцкий.» — /И-R/
(Заявление группы Троцкого.)
Резолюция съезда по докладу ЦК объявляет несовместимым принадлежность к троцкистской оппозиции и пропаганду ее взглядов с пребыванием в рядах большевистской партии. Пятнадцатый съезд, таким образом, не только отвергает наши взгляды, но и запретил их пропаганду. Защищая перед лицом съезда свои принципиальные взгляды, в правильности которых мы убеждены, мы в то же время в своих заявлениях съезду подчеркивали, что считаем для себя обязательным подчинение решениям съезда, как бы тяжелы они для нас ни были.
Всей обстановкой поставлен вопрос о второй партии. Путь второй партии в условиях пролетарской диктатуры мы отвергаем для себя принципиально. Ввиду этого и подчиняясь постановлениям съезда мы заявляем:
1) что оппозиционная фракция должна прекратить свое существование и
2) что решение съезда о запрещении пропаганды ее взглядов принимается всеми нами к исполнению.
Мы призываем всех наших единомышленников сделать для себя те же выводы из решений съезда.
Каждый из нас должен стать на то место, которое укажет ему партия, и проводить ее решения со всей энергией на повседневной практической работе, помогая партии идти к целям, поставленным Лениным.
Товарищи, исключенные из партии за оппозиционную деятельность, обратились уже к съезду с просьбой восстановления в партии. Мы повторяем и поддерживаем их просьбу, считая само собой разумеющимся, что освобождение товарищей, арестованных в связи с их оппозиционной деятельностью, абсолютно необходимо.
(без Зиновьева)
(Заявление группы Зиновьева.)
Постановление Пятнадцатого съезда партии о несовместимости принадлежности к оппозиции с пребыванием в партии, побуждает нас сделать следующее заявление: Подчиняясь решениям съезда, мы прекращаем всякую фракционную работу, распускаем все фракционные организации и привлекаем к этому же наших единомышленников. Пути второй партии мы отвергаем категорически, всякую попытку в этом направлении считаем решительно противоречащей существованию диктатуры пролетариата и потому обреченной на гибель. Из этого явно вытекает, что в соответствии с решениями съезда, мы берем на себя обязательство не вести фракционными методами пропаганды наших взглядов.
В то же время мы считаем, что наши взгляды, изложенные в платформе и в тезисах, каждый из нас в рамках устава может защищать перед партией. Отказ от защиты своих взглядов в партии политически равносилен отказу от самих взглядов. Такой отказ был бы для нас обязателен, если бы мы убедились в их неправильности, т. с. в их несоответствии программе ВКП(б) или в их маловажности с точки зрения судеб партии и диктатуры пролетариата. В противном случае отказ от защиты своих взглядов явился бы на деле отказом от выполнения своего элементарного долга по отношению к партии и к рабочему классу. Мы не сомневаемся, что наши единомышленники, в том числе и исключенные из партии, докажут свою верность партии Ленина и не колебнутся в деле ограждения ее единства как необходимого условия диктатуры пролетариата. Мы твердо верим, что партия найдет пути снова вернуть в свои ряды исключенных и освободить арестованных за оппозиционную деятельность.
(без Троцкого)
10 декабря 1927 г.
Заседание двадцать восьмое.
Резолюция комиссии XV с'езда ВКП(б) об оппозиции.
XV с'езд, заслушав доклад комиссии, тщательно изучившей все материалы, касающиеся оппозиции, констатирует следующее:
1. Оппозиция в области идеологической от разногласий тактического характера перешла к разногласиям программного характера, ревизуя взгляды Ленина и скатившись к позиции меньшевизма. Отрицание возможности победоносного строительства. социализма в СССР и, следовательно, отрицание социалистического характера нашей революции; отрицание социалистического характера государственной промышленности; отрицание социалистических путей развития в деревне в условиях пролетарской диктатуры и политики союза пролетариата с основными массами крестьянства на базе социалистического строительства; наконец, фактическое отрицание пролетарской диктатуры в СССР («термидор») и связанные с этим капитулянтство и пораженчество, — вся эта идейная установка превратила троцкистскую оппозицию в орудие мелкобуржуазной демократии внутри СССР и в вспомогательный отряд международной социал-демократии за его пределами.
2. В области тактической оппозиция, усиливая и обостряя свою работу против партии, перешла за грань не только устава партии, но и за грань советской легальности (нелегальные собрания, нелегальные типографии, нелегальные органы печати, насильственный захват помещений и т.д.). Завершением этой антисоветской тактики явился переход к открытой борьбе против режима пролетарской диктатуры, к устройству уличных демонстраций против партии и советского правительства 7 ноября 1927 г. Антисоветская тактика оппозиции, применяемая и за границей, связанная с пропагандой клеветнических наветов против СССР, фактически поставила оппозицию в один ряд с открытыми врагами страны диктатуры пролетариата.
3. В области организационных вопросов оппозиция, опираясь на ревизию ленинских взглядов, от фракционности перешла к созданию своей собственной троцкистской партии. Комиссия установила с полной очевидностью наличие у оппозиции своего центрального комитета, областных губернских, городских и районных центров, технического аппарата, членских взносов, печатных органов и т.д. и т.п. За границей троцкистская партия связалась не только с фракционными группками антиленинского толка, имеющимися внутри партий Коминтерна, по и с организациями, группами и отдельными лицами, никогда к Коммунистическому Интернационалу не принадлежавшими, равно как и с исключенными из Коминтерна врагами и изменниками коммунистического движения (Маслов, Рут Фишер, Корш, Суварин, Росмер, Ролланд-Гольст, Либерс и т.д. и т.п.). Такая организационная практика оппозиции привела к тому, что внутри СССР оппозиция связалась с беспартийными буржуазными интеллигентами (Щербаков и Кº), в свою очередь связанными с открытыми контрреволюционерами, а за пределами СССР —стала предметом широчайшей поддержки со стороны буржуазии всех стран.
Исходя из всего вышеизложенного, XV с'езд считает, что ЦК и ЦКК поступили правильно, исключив Троцкого и Зиновьева 14 ноября 1927 г. из рядов ВКП(б), а других оппозиционных членов ЦК и ЦКК — из состава этих последних и поставив вопрос об оппозиции в целом на обсуждение с'езда.
С'езд в своей резолюции по отчету ЦК заявил, что принадлежность к троцкистской оппозиции и пропаганда ее взглядов являются несовместимыми с принадлежностью к ВКП(б). С'езд считает, в связи с этим, что оппозиция должна разоружиться и идейно и организационно, решительно осудив изложенные выше ее взгляды как антиленинские, как меньшевистские и взяв на себя обязательство защищать взгляды и решения партии, ее с'ездов, ее конференций, ее ЦК.
Оппозиция, однако, отвергла это требование партии. В документе оппозиции от 3 декабря 1927 г., за подписью 121 активных деятелей оппозиции, оппозиция не только не отказывается, а наоборот, настаивает на пропаганде своих меньшевистских взглядов.
После принятия с'ездом резолюции по отчету ЦК в комиссию поступило 2 новых документа оппозиции от 10 декабря 1927 года, из которых один (за подписью Раковского, Муралова и Радека) настаивает на необходимости не только сохранения этих меньшевистских взглядов, но и на необходимости их пропаганды, а другой (за подписью Каменева, Бакаева, Евдокимова и Авдеева) настаивает на сохранении меньшевистских взглядов оппозиции при отказе от их пропаганды, что противоречит требованию идейного разоружения и означает отказ от защиты решений партии.
Констатируя явное разноречие между двумя оппозиционными группками, с'езд считает вместе с тем оба заявления оппозиции совершенно неудовлетворительными.
Исходя из вышесказанного и принимая во внимание двукратное нарушение оппозицией ее торжественных обещаний об отказе от фракционности, с'езд постановляет:
1) Исключить из партии следующих активных деятелей троцкистской оппозиции:
1. Авдеев, Ив. А. 2. Александрова, А. И. 3. Аусема, В. X. 4. Бакаева, Ив. П. 5. Баташева, А. И. 6. Баранова, С. Ф. 7. Богуславского, М. С. 8. Будзинскую, Р. Г. 9. Вардина, И. В. 10. Врачева, И. В. 11. Гертика, Ар. М. 12. Гессена, С. М. 13. Гордона, Н. И. 14. Гуральского-Хейфеца, А. Я. 15. Дмитриева, Т. Д. 16. Дробниса, Я. Н. 17. Евдокимова, Г. Е. 18. Залуцкого, П. А. 19. Зорина, С. С. 20. Ильина, С. К. 21. Кавтарадзе, С. И. 22. Качалина, Л. А. 23. Каменева, Л. Б. 24. Каспарову, В. 3. 25. Касперского, И. Ф.
|
26. Каталынова, Ив. И. 27. Ковалевского, В. Я. 28. Командира, Я. А. 29. Конькову, А. Д. 30. Кострицкого, И. С. 31. Красовскую, М. 32. Куклина, А. С. 33. Лашевича, М. М. 34. Левина, В. 35. Лелозола, П. Я. 36. Лиздиня, Г. Я. 37. Лилину, 3. И. 38. Лобанова, Г. 39. Лубина, Г. 40. Миничева, А. Г. 41. Муралова, Н. И. 42. Натансон, М. Я. 43. Николаева, Н. И. 44. Паульсона, Ц. И. 45. Петерсон, А. А. 46. Питашко, С. А. 47. Пономарева, В. П. 48. Пятакова, Г. Л. 49. Равич, О. Н. 50. Радека, К. Б. |
51. Раковского, Хр. Г. 52. Рафаила, Р. Б. 53. Рейнгольда, И. И. 54. Роцкана, П. Э. 55. Румянцева, В. В. 56. Сафарова, Г. И. 57. Сенькова, 3. С. 58. Смилгу, И. Т. 59. Смирнова, И. Н. 60. Соколова, А. А. 61. Соловьева, К. С. 62. Сосновского, Л. С. 63. Тарасова, И. И. 64. Тартаковскую, Ф. Б. 65. Тарханова, О. С. 66. Тер-Ваганяна, В. А. 67. Тужикова. 68. Уконена, А. И. 69. Федорова, Гр. Ф. 70. Филиппова, И. 71. Фортина, М. В. 72. Харитонова, М. М. 73. Чернова, П. Ст. 74. Шепшелеву, М. И. 75. Эшбу, Е. А. |
2) Исключить из партии группу Сапронова, как явно антиреволюционную:
1. Большакова, А. 2. Варгузова, В. Ф. 3. Дунэ, Э. М. 4. Емельянова (Калина), Б. В. 5. Заварьян, Н. И. 6. Кириллова, Д. И. 7. Микини, П. П. 8. Мино, М. Н. |
9. Минькова, М. И. 10. Оборина, В. П. 11. Пенько, М. С. 12. Пилипенко, Ф. И. 13. Проняева, М. В. 14. Путилина, Д. Е. 15. Слидовкера, А. Л. 16. Смирнова, В. М. |
17. Смирнова, М. А. 18. Строганова, Б. Л. 19. Тихонова, Л. Е. 20. Устимчика, Ф. Г. 21. Хоречко, Т. Ив. 22. Черкасова, Н. К. 23. Шрейбера, С. Л. |
3) Поручить ЦК и ЦКК принять все меры идейного воздействия на рядовых членов троцкистской оппозиции с целью их убеждения при одновременном очищении партии от всех явно неисправимых элементов троцкистской оппозиции.
Председательствующий. Товарищи, от оппозиции никто слова не просил.
Выступление Смилги от имени группы вокруг Троцкого.
Смилга. Я прошу слова для заявления. (Шум, движение в зале.)
Председательствующий. Слово имеет т. Смилга.
Смилга. Товарищи, по поводу внесенного т. Орджоникидзе предложения об исключении, оппозиции из партии имею от имени своего, товарищей Муралова, Раковского и Радека сделать с'езду следующее заявление. (Читает.)
Заявление С'езду ВКП(б) по поводу предложения об исключении оппозиции из партии.
С'езду предложено исключить нас из рядов ВКП (б). Мы считаем своим долгом заявить по этому поводу с'езду следующее:
Исключение из партии лишает нас партийных прав, но не может освободить нас от тех обязанностей, которые приняты каждым из нас при вступлении в ряды Коммунистической партии. Исключенные из ее рядов, мы останемся, как и раньше, верными программе нашей партии, ее традициям, ее знамени. Мы будем работать над усилением Коммунистической партии и ее влияния на рабочий класс.
Мы заявили и заявляем о подчинении решениям XV с'езда и о роспуске нашей фракции Мы обязались защищать наши взгляды в рамках партийного устава. Мы обязались и обязуемся сделать все для сохранения единства нашей партии, стоящей во главе рабочего государства. Мы категорически отвергаем приписываемое нам намерение организовать вторую партию (голоса с мест: «Ложь! Вы ее уже организовали!»), как несовместимое с диктатурой пролетариата и противоречащее учению Ленина. Исключение из партии не изменит ни наших взглядов, ни нашего отношения к вопросу о единстве ВКП (б).
Столь же решительно мы отвергаем утверждение насчет антисоветских тенденций нашей борьбы. (Голос с места: «А ваша демонстрации 7 ноября?») Мы все — в той или иной степени — соучастники в строительстве Советского государства, первого отечества трудящихся. Наша цель — укрепление советской власти на основе союза рабочих и крестьян. Наш путь — путь внутрипартийной реформы. Мы будем добиваться торжества наших взглядов только на этом пути.
Наши взгляды характеризовались на с'езде как меньшевистские. (Голоса с мест: «Правильно!») Мы ни в коем случае не можем принять эту характеристику. Меньшевизм был и остается противником Октября и защитником буржуазной демократии, которая есть форма господства капитала.
Мы же все — участники борьбы за ниспровержение капитализма и за установление диктатуры пролетариата. Смысл нашей внутрипартийной борьбы состоит в защите социалистической диктатуры от ошибок, результатом которых могло бы быть возвращение — через ряд политических этапов — к буржуазной демократии. (Шум. Возмущение в зале.)
Мы отклоняем наименование оппозиции «троцкистской», как основанное на попытках искусственно и произвольно связать величайшие вопросы нашей эпохи с давно ликвидированными дореволюционными разногласиями, к которым большинство из нас не было причастно. Мы стоим полностью и целиком на почве исторических основ большевизма.
Нас исключают за наши взгляды. Они изложены в нашей платформе и тезисах. Мы считаем эти взгляды большевистскими, ленинскими. Отказаться от них мы не можем, ибо ход событий подтверждает их правильность.
Уже больше тысячи коммунистов-оппозиционеров исключено из партии. Исключение верхушки оппозиции с'ездом будет сигналом к исключению новых тысяч оппозиционеров. (Голоса: «Каких тысяч? Где?» Шум.) Эти исключения будут означать — хочет этого с'езд или нет — сдвиг партийной политики направо, укрепление враждебных пролетариату классов и группировок внутри страны и усиление напора империализма извне.
Нельзя с успехом ограничивать кулачество, вести борьбу с бюрократизмом и проводить 7-часовой рабочий день, отсекая в то же время от партии тех, которые добивались в продолжение последних лет отпора растущей силе кулака, настойчиво выступали против бюрократических извращений и ставили на очередь дня более быстрое улучшение положения рабочих. Нельзя вести подготовку защиты завоевания Октября от посягательства империализма и изгонять из рядов партии тех, которых мировая буржуазия считает своими наиболее непримиримыми врагами. (Смех. Шум. Голоса: «Своими союзниками!»)
Партийный режим, приведший к нашему исключению, ведет неминуемо к новым расщеплениям партии и к новым отсечениям. Только режим внутрипартийной демократии может обеспечить выработку правильной линии партии и укрепить связь ее с рабочим классом.
Исключение оппозиционеров, как и другие репрессии против них, имеет целью вырвать с корнем оппозиционные идеи из партии. Но, поскольку эти идеи правильно отражают исторические интересы пролетариата и основные задачи партии, они, несмотря на репрессии, будут в партии жить и рождать новых защитников.
Сердцевина партии — рабочие-большевики. Во время надвигающихся опасностей их голос будет решающим для судеб партии и революции. Этот голос совпадает с нашим голосом.
Исключенные из партии, мы будем добиваться нашего возвращения в ее ряды. Мы глубоко убеждены, что наше исключение будет лишь временным, ибо дальнейший ход классовой борьбы и наша деятельность (голоса с мест: «Какая деятельность? Где?» Шум) убедят каждого члена партии в неправильности обвинений, приведших к нашему исключению.
Борьба в рядах ВКП не могла остаться без отклика в рядах Коминтерна. Почти во всех братских коммунистических партиях оппозиция имеет единомышленников и сочувствующих (Голоса: «Ренегатов»), которые, как и мы, подвергаются репрессиям. Мы не сомневаемся, что оппозиционеры, исключенные из других партий, не вступят на путь создания вторых партий, т. е. на путь раскола Коминтерна. Исправить ошибки и выравнять линию руководства можно и должно в рамках единства. Терпеливое раз'яснение своих взглядов на опыте событий, активное участие в борьбе коммунистических партий с буржуазией и с социал-демократией приведут к тому, что в поднимающейся снова волне рабочего движения единство Коминтерна будет восстановлено на тех незыблемых основах, которые заложил Ленин.
Верные учению Маркса и Ленина, кровно связанные с ВКП и Коминтерном, мы отвечаем на наше исключение из ВКП твердым решением и впредь бороться беззаветно под старым большевистским званием (голос с места: «Не большевистским, а Троцкого») за торжество мировой революции, за единство коммунистических партий как авангарда пролетариата, за защиту завоеваний Октябрьской революции, за коммунизм, за ВКП и Коминтерн.
И. Смилга, Н. Муралов, X. Раковский, К. Радек.
18 декабря 1927 г.
Смилга. На основе зачитанного мною заявления, предлагаю с'езду оглашенную т. Орджоникидзе резолюцию об оппозиции отклонить. (Сильный шум.)
Председательствующий. Больше никаких заявлений нет. Слово имеет т. Калинин. (Все делегаты встают и встречают т. Калинина бурными, долго не смолкающими аплодисментами и криками «ура».)
Заседание двадцать девятое.
Председательствующий (Рыков). Товарищи, сегодня, 19 декабря, получено коллективное заявление исключенных предыдущим решением с'езда от 18 декабря из состава партии: Каменева, Евдокимова и других, адресованное в президиум с'езда, с припиской: «Просим довести до сведения с'езда следующее наше обращение».
В ПРЕЗИДИУМ С'ЕЗДА.
Тов. Орджоникидзе.
Просим довести до сведения с'езда следующее наше обращение.
Резолюция с'езда по вопросу об оппозиции ставит перед каждым участником бывшей фракции оппозиции вопрос об его дальнейшей работе для пролетарской революции. Служить тому делу, которому мы служили под руководством Ленина годы и десятилетия, нельзя ни вне ВКП(б), ни на путях организации второй партии. Ему можно служить только в рядах ВКП(б). Между тем, с'езд исключил нас из ВКП(б). Поэтому, сколь бы суровы ни были поставленные нам с'ездом требования, с какой бы убежденностью ни отстаивали мы свои взгляды до с'езда, мы обязаны подчинить свою волю и свои взгляды воле и взглядам партии, ибо она является единственным руководителем пролетарской революции и единственным верховным судьей того, что полезно и что вредно для победоносного движения революции.
Заявление 10 декабря об отказе от пропаганды наших взглядов с'езд нашел недостаточным и неудовлетворительным. Мы принимаем поэтому к исполнению требование с'езда об идейном и организационном разоружении. Мы обязуемся защищать взгляды и решения, партии, ее с'ездов, ее конференций, ее ЦК. Мы считаем неправильным и — в соответствии с резолюцией с'езда — осуждаем как антиленинские взгляды, отрицающие возможность победоносного строительства СССР, социалистический характер нашей революции, социалистический характер нашей госпромышленности, социалистические пути развития деревни в условиях пролетарской диктатуры и политику союза пролетариата с основными массами крестьянства на базе социалистического строительства или отрицающие пролетарскую диктатуру с СССР («термидор»).
Своей основной ошибкой мы считаем то, что в борьбе против ЦК партии вступили на путь действий, сделавши реальной опасность второй партии. Мы должны признать ошибкой выступление 7 ноября, захват помещений (МВТУ), организацию нелегальных типографий и т.п.
Тот, кто пытается образовать свою отдельную партию против компартии, неизбежно противопоставляет себя Коминтерну и СССР и неизбежно отбрасывается в лагерь их врагов. Это относится не только к ВКП(б), но и ко всем секциям Коминтерна.
Мы признаем поэтому ошибкой поддержание связи с группой Маслов — Рут Фишер и прерываем ее. Что касается Корша, Суварина, Росмера, Ролланд-Гольст, Либерса, то с ними мы ничего общего не имели и не имеем.
Мы просим с'езд вернуть нас в партию и дать нам возможность участвовать в практической повседневной работе партии.
1. Л. Каменев.
2. Г. Евдокимов.
3. Г. Зиновьев.
4. Ив. Бакаев.
5. А. Куклин.
6. М. Лашевич.
7. И. Авдеев.
8. К. Соловьев.
9. С. Гессен.
10. Пекарь-Орлов.
11. Гр. Федоров.
12. 3. Лилина.
13. П. Залуцкий.
14. М. Харитонов.
15. Сг Бабахан.
16. Я. Шаров.
17. Равич Ольга.
18. И. Лукьянов.
19. Як. Елькович.
20. И. Рейнгольд.
21. Я. Беляйс
22. Я. Фуртичев.
23. А. Миничев.
18 декабря 1927 г.
Этот документ я сегодня около 12 часов получил от Каменева, причем отказал ему в его просьбе допустить его в зал заседаний (Голоса: «Правильно!») для личного оглашения и защиты этого заявления. Я ему указал, что не могу этого сделать без специального постановления с'езда, так как вчерашним решением XV с'езда Каменев и другие исключены из состава партии. (Голоса: «Правильно!»)
Прежде чем внести предложение, мне бы хотелось или получить одобрение от с'езда за мой ответ Каменеву, или же… (Голоса: «Одобряем», «Правильно!» Продолжительные аплодисменты.)
От имени всего президиума XV с'езда я оглашаю следующий проект постановления в ответ на заслушанное заявление Каменева и остальных:
«XV с'езд постановляет:
1. Не рассматривать заявление исключенных из партии тт. Каменева, Зиновьева и других, внесенное 19 декабря 1927 г., ввиду того, что XV с'езд уже исчерпал вопрос об оппозиции в резолюции от 18 декабря. (Голоса: «Правильно!» Бурные аплодисменты.)
2. Предложить ЦК и ЦКК принимать заявления исключенных из партии активных деятелей бывшей оппозиции лишь в индивидуальном порядке (Голоса: «Правильно!» Аплодисменты) и принимать решения по заявлениям лишь спустя 6 месяцев после подачи заявлений при условии, что:
1) поведение подавших заявления соответствует обязательствам, взятым на себя авторами заявлений (Голоса: «Правильно!» Аплодисменты);
2) самые заявления бывших оппозиционеров вполне отвечают требованиям XV с'езда (см. резолюцию XV х'езда об оппозиции) и, следовательно, исходят из отказа от платформы 83-х, платформы, поданной 3 сентября т. г., и платформы 15-ти». (Голоса: «Правильно!»)
Это предложение вносит президиум с'езда. Ввиду ясности всего этого вопроса и ввиду тяжести тех антипартийных выступлений, которые оппозиция совершила до XV с'езда, ввиду огромности возникших разногласий, решения XV с'езда должны приниматься со всей серьезностью (Голоса: «Правильно!»), необходимо их рассматривать, как постановления совершенно твердые (Голоса: «Правильно!»), выражающие волю всей партии (Голоса: «Правильно!»), всего рабочего класса. Кроме того XV с'езд не может оставить, несмотря ни на какие заявления, безнаказанным все то, что оппозиция проделала до XV-с'езда. Необходимо, чтобы никому не взбрело в голову повторить опыт оппозиции. (Голоса: «Правильно!» Бурные аплодисменты.)
Кто желает слова? (Голоса: «Голосовать!») Голосуется предложение, которое я огласил. Кто за его принятие, тех прошу поднять руку. Опустите. Кто против? Один. Кто воздерживается? Всеми голосами против одного внесенное мною предложение утверждено. (Бурные аплодисменты.)