Предварительные замечания после VI конгресса.
Это циркулярное письмо не было пронумеровано. Печатается по копии, хранящейся в Архиве Троцкого в Гарвардском университете, папка bMs Russ 13 Т-3130. — /И-R/
Дорогой Товарищ.
Вы спрашиваете моего мнения насчет Конгресса. Я не имею пока ни окончательного текста программы, ни резолюций Конгресса, за исключением тактической резолюции по докладу Бухарина, полученной вчера. Проекты резолюций не печатались, как известно, чтобы не дать «посторонним» сравнить их с окончательным текстом. Поэтому значительная часть прений звучала для читателей «намеками на то, чего не ведает никто». Окончательное суждение можно будет вынести после получения всех решений. Пока ограничиваюсь предварительными замечаниями.
1. Пытаясь открыть новую полосу, Конгресс не завершил старой. Одна полоса вклинивается в другую механически. По многим вопросам оппортунистические, ревизионистские предпосылки сочетаются то с оппортунистическими то с ультра-левыми выводами. Конгресс линял даже в течение месяца своих заседаний, линял скорее «влево». Наиболее оппортунистическое истолкование стабилизации дано в первом докладе Бухарина. Но уже в самом хвосте тезисов по его докладу прибавлены слова «о возможности крутых исторических переломов», заимствованные дословно из наших документов, но совершенно не мотивированные характеристикой империалистской эпохи.
Несмотря на прилив новых колониальных и вообще заокеанских элементов, несмотря на живые струйки пробивавшиеся в речах и предложениях многих и многих делегатов, — общий дух руководства Конгресса и его решений есть дух эклектики и эпигонства.
2. Хотя, как сказано, окончательного текста программы нет, но ясно, что дальше маскировки наиболее обнаженных мест дело не пошло. Программа есть убийственное закрепление эклектики, и потому станет идейным источником самых различных оппортунистических, ревизионистских и ультра-левых нагноений. Программа, как и все вообще решения VI Конгресса, открывают эпоху глубокой дифференциации внутри Коминтерна.
3. Конгресс работал все время озираясь на оппозицию. Конгресс шел под знаком обороны — обороны от нас. Это придавало ему особенную неуверенность и сбивчивость. Он страховался оговорками по каждому вопросу. Кто захочет, возьмет тезис; кто не захочет, воспользуется оговоркой. Во всяком случае оппозиция занимала один из важнейших «секторов» в зале заседания, хотя ее представителей там, по-видимому, не было. Только по вопросу о программе резко в нашем духе высказался представитель Индонезии Альфонсо (Правда № 191).
4. Вопрос о стабилизации решался по-разному в разные моменты Конгресса, опять-таки под большим влиянием нашей постановки вопроса. Для Европы и Америки стабилизация превращена в «органическую», а не «случайную» (Бухарин). Из этого нелепого противопоставления могут быть легко сделаны выводы, порывающие со всей Ленинской оценкой империалистской эпохи (см. 2-ю главу моей критики проекта программы). В то же самое время для Китая — «революция продолжается». Кто считает, что Китай, после поражений, вступил в довольно длительный межреволюционный период, тот ликвидатор.
5. На период «органической» стабилизации совершенно не дано программы переходных боевых требований, кроме лозунга борьбы с войной.
6. Лозунг борьбы с войной поставлен изолированно, механически, по-бухарински, и партиям предложено на этой борьбе «сосредоточить все свои силы». Как будто есть особый секрет борьбы с войной, помимо правильной революционной политики борьбы с буржуазией и ее государством.
Совершенно так же поставлен Бухариным вопрос о борьбе с социал-демократией. «Мы, мол, всему научились, а вот бороться с социал-демократией еще не научились». Как будто борьба с социал-демократией — есть особое «искусство», независимое от правильной революционной линии.
7. Но если не дана программа переходных требований, то и борьба за власть отодвинута в неопределенную даль. Одной из важнейших задач европейских компартий указана борьба за… китайскую революцию. Но в Китае сейчас революции нет, а есть контр-революция. Когда возродится в Китае революция — неизвестно. Перспектива же революции в самой Европе практически совершенно снята.
8. Прямо-таки постыдный характер имел доклад Куусинена о колониальных и полуколониальных странах. Бедняга попросту отрыгнул в непереваренном виде весь меньшевизм. Мартынов имел удовольствие слушать себя снова таким, каким он был двадцать лет тому назад. То обстоятельство, что Конгресс не смел Куусинена с трибуны грязной метлой, само собой представляется угрожающим.
9. Вопрос о «крестьянских» и «рабоче-крестьянских» партиях остался открытым. К «Крестинтерну» не решили прикоснуться. Раздавались решительные голоса за создание нами крестьянских и рабоче-крестьянских партий и за вхождение в них компартий. Возражения имели не принципиальный, а трусливо-ограничительный характер. Нашел ли этот вопрос какое либо отражение в резолюциях, я еще не знаю. Между тем, это вопрос жизни и смерти для колониальных компартий, да и для всего Коминтерна.
10. Лозунг демократической рабоче-крестьянской диктатуры окончательно превращен в над-историческую абстракцию для 4/5 человечества (Азия, Африка, Южная Америка…). Дебаты на Конгрессе, даже сквозь подчищенные, приглаженные и подмалеванные отчеты «Правды», свидетельствуют с полной несомненностью, что «демократическая диктатура пролетариата и крестьянства» означает путь гоминьдановщины во всех возможных ее исторических варьяциях.
11. Считаю необходимым привести здесь на эту тему поистине освежающие слова Мартынова:
«По мнению тов. Бензета мы в Индии находимся накануне этапа превращения буржуазно-демократической революции в социалистическую. Но ведь это то же самое, что Радек говорил о Китае. Где же остается борьба против империализма, борьба за национальное освобождение, этап антиимпериалистской демократической диктатуры рабочих и крестьян? Они исчезают».
Борьба против империализма «исчезает», если она ведется при диктатуре пролетариата. Так у нас «исчезла» аграрная революция, которая совершилась только после октябрьского переворота.
12. «Антиимпериалистская лига» оставлена, как некий сверхгоминьдан, как арена на которой авантюристы и карьеристы колониальных и империалистских стран будут освежать свою репутацию за счет угнетенных народов и особенно их пролетариата. Достаточно сказать, что председателем этой маскарадно-шарлатанской лиги является один из английских полуперселей Макстон, которому наш Тасс делает рекламу, как в свое время Перселю.
13. Так как китайская революция объявлена попросту «продолжающейся», то это избавило руководителей от обязанности дать Киткомпартии программу действий для того столыпинско-чан-кай-шистского периода, в который вступил Китай. Не выдвинуты необходимейшие переходные лозунги: учредилка на основе четырехвостки, экспроприация «помещичьих» земель, восьмичасовой рабочий день, ликвидация неравных договоров. Борьба за эти лозунги, в том числе и парламентская борьба, если осуществится парламент, — при первом же подъеме революции должна привести к созданию советов и к борьбе за диктатуру пролетариата, ведущего за собою деревенскую и городскую бедноту. Между тем наши горе-стратеги «перескакивают» через наступивший ныне реакционный период в развитии Китая и пытаются все дыры заткнуть универсальным лозунгом демократической диктатуры, который для Китая имеет заведомо реакционное, гоминьдановское значение.
14. Доклад Мануильского замечателен только личностью докладчика. Далеко же зашло дело, если этого шута горохового, которого никто не берет всерьез, и меньше всего те, которые дают ему поручения, пришлось выставить в качестве генерал-прокурора и охранителя доктрины марксизма и заветов большевизма. Здесь борьба против оппозиции переведена на язык сборника анекдотов из национального и иного быта. Неосторожный шаг! Группировка, которая выставляет Мануильского своим идейным знаменосцем, тем самым свидетельствует, что она дошла до какой то роковой черты.
15. Доклад Варги есть осторожно уклончивая сервировка материалов под углом зрения социализма в отдельной стране, но так, чтобы и не нести за эту теорию полной ответственности. Варга слишком теоретически грамотен, чтобы не понимать жалкой несостоятельности теории социализма в отдельной стране. В бытность мою в Берлине (весною 1926 года) Варга, в присутствии Лапинского и Крестинского, говорил мне буквально следующее:
«Разумеется, теория эта неверна, но она дает перспективу русскому рабочему и поддерживает его дух; если бы русский рабочий был настолько развит, чтобы вдохновляться международной перспективой, не было бы необходимости в теории социализма в отдельной стране».
Словом поповская, «ложь во спасение». Варга является в Коминтерне теоретическим Полонием (из «Гамлета»). Он готов представить теоретические доказательства тому, что облако на горизонте похоже на верблюда, впрочем и на рыбу, а если принцу угодно, (т.е. дежурному вождю), то и на социализм в отдельной стране и на всякую вообще самобытную яичницу. При Коминтерне действует уже целый корпус таких Полониев, разных родов оружия.
16. Тезисы констатируют «большевизацию и внутреннюю консолидацию» партий Коминтерна — «преодоление внутренней борьбы». Между тем съезд, даже пропущенный сквозь игольное ушко редакционной цензуры, дает картину прямо противоположного характера. Ожесточенная глухая борьба шла по всей линии. Фракционные группировки бóльшей или меньшей оформленности обнаружили себя на Конгрессе в делегациях Германии, Англии, Польши, Соединенных Штатов, Румынии, Югославии, и пр. и пр. Делегация СССР, конечно, не составляла исключения, а, наоборот, сама вносила раскол в другие партии. В бесчисленных речах раздавались жалобы на ожесточенную фракционную борьбу, «не оправдываемую сколько-нибудь крупными политическими разногласиями».
17. Никто не дал себе, однако, труда поставить вопрос, почему же фракционная борьба разъедает «внутренне консолидированный» Коминтерн? Ответ между тем ясен. Нынешний Коминтерн основан на блоке право-центристской или прямо-оппортунистической фракции с лево-центристской и неоформленно-пролетарской. Положение в СССР и режим Коминтерна удерживают противоречия эти группировок в неразвитом, придушенном виде; между тем давление классовой борьбы делает блок тянущих в разные сторон сил совершенно невыносимым. Отсюда жестокая фракционная борьба при видимом отсутствии «крупных политических разногласий».
18. На Конгрессе не раз говорилось о сращивании социал-демократии с капиталистическим государством. Несомненно, что положение мелко-буржуазного средостения между империализмом и пролетариатом вынуждает социал-демократическую и профсоюзную бюрократию брать на себя во все критические моменты по всем основным вопросам прямую ответственность за буржуазное государство. Но этим самым социал-демократическая бюрократия очищает место для нового мелко-буржуазного средостения. Это место занимает отчасти левая социал-демократия, в бóльшей мере — правое крыло Коминтерна. В Китае и Англии это обнаружилось в классически законченной форме. Но те же тенденции имеются во всех странах. Основой их является ВКП.
В лево-центристских группировках Коминтерна мы видим нередко искаженное преломление пролетарской тенденции, которая при нынешнем режиме и при механическом разгроме оппозиции не находит себе легального членораздельного выражения.
Дифференциация пролетарских и мелко-буржуазных тенденций в Коминтерне абсолютно неизбежна, и вся еще впереди.
19. С этим связана похвальба тезисов насчет «преодоления троцкистской оппозиции». Выше уже сказано, что весь Конгресс шел под знаком обороны от нас. Мы уже перешли в идейное наступление по всей линии международного фронта. Только безнадежные тупицы могут думать (а лицемерные бюрократы утверждать), что резолюция VI Конгресса, одобряющая решение XV съезда ВКП, означает «конец оппозиции». Нет, до конца далеко. Это только начало.
20. Резолюция делает жалкую попытку подкинуть нам группу тульских авантюристов, которые, вместе со сбитыми с толку рабочими, из оппозиции перешли к социал-демократии. Не стану разъяснять, что общая вина за то, что подчас хорошие революционные рабочие загоняются во всякие тупики, из которых собственными силами не способны выбраться, лежит на руководстве Коминтерна. Разумеется, косвенно, известная вина лежит и на нас: мы не сумели до сих пор достаточно ясно, достаточно решительно, достаточно конкретно изложить свои взгляды применительно к обстановке каждой отдельной стороны. Но ясно одно: за то, что известная группа, временно примыкавшая к нам через наших бывших союзников по блоку (Зиновьев и Кº) отошла к социал-демократии, мы отвечаем никак не в бóльшей мере, чем руководители нынешнего режима отвечают за возникшие и укрепившиеся под их руководством, смоленские, артемовские, шахтинские и другие «монолитные» дела. Если мы отвечаем за группу тульских перебежчиков, то наши обвинители отвечают за фракцию малаховцев.
21. Конгресс снова показал иллюзорность вульгарного примиренчества. Смазыванием разногласий и вкрадчивостью тона можно проникнуть в Центросоюз, но не в Коминтерн. Восстановлению единства Коминтерна должно предшествовать глубокое внутреннее в нем размежевание. Нынешнее руководство будет не руководителем этого размежевания, а станет одной из его первых жертв.
Три дополнительных замечания:
1. Теоретически-исследовательскую работу лучше всего приурочить к тексту программы Коминтерна с целью выработки к VII-му Конгрессу действительно марксистского проекта программы. Об этом я подробнее пишу в письме к нескольким товарищам.
2. Число членов всего Коминтерна — без ВКП — показано в докладе Пятницкого в 583.000 человек. Цифра поражающе малая. Но и она оказывается грубо преувеличенной. Выясняется, что сюда включено 100.000 членов китайской компартии. Между тем из прений на Конгрессе видно, что киткомпартия растеряла своих рабочих, и что «100.000» — это крестьяне, зачислявшиеся в партию во время аграрных движений. Если киткомпартия сохранила к сегодняшнему дню четверть своего официального состава, то это очень хорошо. Есть несомненные преувеличения и в показаниях других партий. Можно думать, что общая численность членов компартий всего мира (кроме ВКП) вряд ли намного превышает 400.000 человек.
3. Лозунг восстановления единства Коминтерна и ВКП через генеральное межевание требует краткого пояснения. Об этом старом лозунге очень своевременно напомнил мне в письме т. Палатников. Идеей этого лозунга проникнуты, по существу, все документы оппозиции. Но сейчас надо освежить его старую формулировку. Та стадия, когда мы сидя в ЦК еще уговаривали центристов и правых «переменить образ жизни», безвозвратно отошла в прошлое Мы давно уже имеем своей задачей не убедить руководство, а разъяснить партии, что это не руководство, а банкротство. Мы не забываем, что в партийном аппарате есть много ценных элементов, которые партии понадобятся. Но бороться за влияние на них можно только беспощадным и непримиримым противопоставлением ленинско-пролетарского ядра партии оппортунистически-центристскому руководству. Внимание к борьбе правых и центра не должно застилать от нас тот факт, что правые живут и укрепляются только милостью центристов. Полупризнанная «Правдой», в момент озарения сознания (15 февраля) мысль о том, что внутри ВКП имеются две потенциальные партии, одна буржуазно-соглашательская, которая все выше поднимает голову, и другая пролетарская, — мысль эта должна стать основой политики генерального межевания. Союз двух классов, понимаемый по-ленински, не только не требует, но и не допускает превращения ВКП в двухсоставную партию, развивающуюся в гоминьдановском направлении.
Нам нужна односоставная партия. Достигнуть ее можно сейчас уже не иначе, как путем генерального внутреннего размежевания — не по той линии, по которой провел межу аппарат под давлением бюрократии и новой буржуазии, а по классовой линии, которую теоретически наметила и политически должна реализовать оппозиция, опираясь на пролетарское ядро партии и рабочий класс в целом. Это относится не только к ВКП, но и к Коминтерну. Она это слишком ясно сознает, и потому наивные примиренцы ничего кроме тумаков и синяков не получат. Никаких уступок вульгарному примиренчеству. Противопоставление ему непримиримой борьбы за восстановление революционного единства Коминтерна на основе принципиального размежевания.
Глубокие противоречия, раздирающие Коминтерн и отразившиеся даже на поверхности цензурованных отчетов VI Конгресса, свидетельствуют о том, что о нашей изоляции не может быть и речи. Нынешняя глухая фракционная борьба во всех партиях под толчками событий и нашей критики развернется в борьбу отчетливых линий. Пролетарская линия примет нашу установку, как единственно возможную.
* * *
Вот самые беглые и предварительные впечатления при чтении отчетов «Правды».
Крепко жму руку.
Ваш Л. Троцкий.
Алма-Ата 9/IX, 1928 г.