Советы в Америке?
Троцкий написал эту статья в форме вымышленного диалога между двумя инженерами, русским Трошиным и американцем Купером. Устами Трошина, Троцкий высказывает собственные предположения о развитии коммунистической революции в США. Очищенные от оболочки диалога, мысли Трошина (Троцкого) были опубликованы в популярном еженедельном журнале Liberty за 23 марта 1935 г. Редакция журнала призвала читателей не верить Троцкому. — /И-R/
— Не думаете ли вы, что наша NRA* готовит почву для ваших советов?
* NRA (National Recovery Administration) Национальная администрация оздоровления [экономики] — Учреждение, созданное администрацией Франклина Рузвельта в 1933 г. для проведения мер по развитию государственных предприятий и проектов, чтобы смягчить безработицу и оздоровить экономику. — /И-R/
Вопрос из уст Купера прозвучал для Трошина неожиданно. Пароход сильно покачивало, и Трошин чувствовал себя не на высоте. Чуть заметная ирония в тоне Купера слегка задела его. Он ответил не без раздражения:
— Когда вы решите заводить советы, рекомендую вам вырабатывать для них собственный стандарт: наш вам не подойдет.
Оба были инженеры, связанные если не дружбой, то приятельскими отношениями еще со времени войны, когда Трошин, чистокровный москвич, работал в качестве эмигранта на заводах Чикаго. Купер, чистокровный янки, уже четвертый год состоял на советской службе. Сейчас оба ехали в Америку в составе миссии по заказам. Каждый уважал в другом знания, опыт и талант, но и видел изъян: Трошин представлялся Куперу техническим мечтателем и немножко дилетантом; Купер казался Трошину упрямым эмпириком. Спорили они нередко, но никогда не переходили в область политики — отчасти из такта, отчасти по осторожности. Разговоры первых трех дней совместной езды на пароходе прошли в старых тонах: вперемежку с обменом пароходными впечатлениями рассуждали о предстоящих в Америке заказах. Купер в сотый раз обвинил Трошина в варварском пристрастии к «гигантизму», Трошин отвечал в тон, что крылья американской технической мысли изрядно подсечены кризисом. Только на четвертый день, прочитав захваченную с собой в дорогу книжку о NRA, Купер задал неожиданный вопрос насчет американских советов. Может быть, приближение к родным берегам развязало ему язык.
— Американские советы, — продолжал Трошин уже более благожелательно, — будут отличаться от русских советов не менее, чем Соединенные Штаты Рузвельта отличаются от России Николая II. Если, конечно, вообще допустить, с вашего позволения, что советы когда-либо возникнут в Америке.
— Сделаем совместно такое фантастическое допущение. Как вы, Трошин, представляете себе возникновение у нас советов? И как они будут выглядеть? И как мы, янки, — поглядите, пожалуйста, на меня, — уложимся на это прокрустово ложе?
— Советская Америка не могла бы появиться на свет иначе, чем появилась независимая и демократическая Америка: путем революции. При этом вы побили бы изрядное количество посуды: это в вашем темпераменте. Я думаю, Купер, что вы лично приняли бы весьма энергичное участие в драке, хотя я и не вполне уверен, на какой стороне.
— Ваше замечание, Трошин, есть неслыханный по дерзости намек на то, что я — человек без принципов?
— О, к чему же так строго… Вы, конечно, считаете себя непоколебимым индивидуалистом. Но вы с бешеной энергией (о таланте я умалчиваю) работали в советской промышленности, не как спец, а как спортсмен; я не хочу, как видите, обидеть вас именем энтузиаста. Никогда нельзя знать, какую шутку сыграет с вами при наступлении больших событий ваш темперамент и ваш эмпиризм. Одно несомненно: вместе с другими вы будете бить посуду. Однако накладные издержки вашей революции, если не в абсолютных цифрах, то в процентах, будут совершенно ничтожны по сравнению с тем, что было у нас. Вы удивлены? Но гражданскую войну, дружище, ведут не верхние 5-10%, которые сосредоточивают в своих руках 90% национальной собственности, — для этого они слишком малочисленны и слишком любят комфорт, — свою армию контрреволюция может составить лишь из мелких собственников. Однако ваши фермеры и мелкий люд городов могут поддержать и революцию, если только она окажется способна открыть им перспективу спасения. Нынешний кризис внес чрезвычайные опустошения во все промежуточные слои и нанес сокрушительный удар фермерству, уже достаточно ослабленному в предшествующее десятилетие. Трудно было бы ждать со стороны этих классов, которым, увы, нечего терять, большого политического сопротивления революции, при условии, разумеется, что новый режим поведет по отношению к ним разумную и дальновидную экономическую политику. Прочно овладев командными высотами — банками и основными отраслями промышленности и транспорта — советское правительство предоставит фермерам, а также мелким промышленникам и торговцам неопределенно долгий срок на размышление и принятие окончательного решения. Дальнейшее будет зависеть от успехов национализированной промышленности. Здесь я жду от вас настоящих чудес, Купер. «Технократия» осуществима только при советском режиме, когда будут сняты перегородки частной собственности. Самые смелые проекты комиссии Гувера по стандартизации и рационализации покажутся детской забавой по сравнению с новыми возможностями. Национальная промышленность будет построена по схеме конвейера: это и есть план, перенесенный с отдельного предприятия на все хозяйство. Издержки производства окажутся сокращены не в два, а в пять и более раз. Покупательная сила фермерского доллара быстро возрастет. Для начала этого достаточно. Но советы не преминут создать и свои собственные образцовые сельскохозяйственные предприятия гигантского масштаба как школу добровольной коллективизации. Ваши фермеры — отличные калькуляторы, если не статистики. Каждый из них выведет в свое время нужный ему сравнительный баланс: оставаться ли ему и дальше изолированным звеном или включиться в общую цепь? Одновременно с этим советы отведут в своем промышленном плане достаточно широкое место для всех жизнеспособных средних и мелких предприятий: эти последние будут получать от государства, от местных советов, от кооперативов обеспеченные заказы, необходимые кредиты и сырье. Постепенно и без всякого принуждения они будут втягиваться в круговорот обобществленного хозяйства. Те педагогические методы воздействия на мелкую буржуазию, которые оказались не по плечу советам нашей отсталой страны с преобладанием полунищего и неграмотного крестьянства, окажутся вполне применимы в Соединенных Штатах. Незачем пояснять вытекающие отсюда выгоды: развитие получит более плавный характер, сократятся накладные расходы социальных конфликтов, повысится коэффициент культурного роста.
— Вы забываете нашу англосаксонскую религиозность, важнейшую опору социального консерватизма?
— Нельзя, Купер, задавать задачу с противоречащими друг другу данными. Если вы хотите представить себе перспективу американских советов, вы должны исходить из того, что давление социального кризиса, как не раз бывало в истории, окажется сильнее всех психологических тормозов: одни из них быстро перегорят, другие будут перестроены в соответствии с обстоятельствами… Не забывайте, что в самом Евангелии есть афоризмы, похожие на динамит.
— А что вы сделаете, позвольте осведомиться, с верхами нашего капиталистического мира?
— Я надеюсь на вашу изобретательность, Купер. В распоряжении тех, которые на захотят мириться с новым режимом, вы, вероятно, представите живописный остров, пожизненную ренту и право устраиваться, как желают сами.
— Вы очень великодушны, Трошин!
— Это моя слабость, Купер.
— Но вы как будто не принимаете в расчет возможности военной интервенции, которая способна весьма повысить «накладные расходы» советской революции. Не воображаете ли вы, оптимистический Трошин, что Япония, Великобритания и другие капиталистические страны молча примут советский переворот в Америке?
— Им ничего другого не останется, Купер. Раз вы допускаете, по крайней мере в теории, такое углубление социального кризиса, которое приведет к установлению советов в Соединенных Штатах, самой могущественной крепости капитала, то вы обязаны допустить однородные процессы и в других странах. Полуфеодальная Япония выйдет из строя, по всей вероятности, еще до того, как в Америке установятся советы. Тот же прогноз надо распространить и на Великобританию… Во всяком случае безумием была бы самая мысль об отправке королевского британского флота против советской Америки! Какой-нибудь десант в южной половине континента? Безнадежное предприятие, которое не вышло бы за пределы второстепенного военного эпизода! Через несколько месяцев, может быть, уже недель после установления у нас советского режима — заметьте себе это твердо, Купер — государства центральной и южной Америки оказались бы притянуты нашей федерацией, как опилки — магнитом. Та же участь постигла бы и Канаду. Движение народных масс в этих странах было бы настолько непреодолимым, что величайший объединительный процесс совершился бы в короткий срок и с ничтожными жертвами. Я готов держать пари, что к первой годовщине возникновения первого американского совета ваш континент превратится в Советские Соединенные Штаты Северной, Центральной и Южной Америки. Доктрина Монро впервые получила бы вполне законченное, хотя и непредвиденное её автором выражение. Что касается столицы, Купер, то её придется перенести в Панаму.
— Вот как?.. Но вы мне не ответили: готовит ли Рузвельт пришествие советов или нет?
— Вы слишком проницательны, Купер, чтоб задавать такой вопрос. NRA хочет справиться с трудностями не для разрушения, а, наоборот, для укрепления капиталистического строя. Советы могут возникнуть не из голубого орла, а из не побежденных им трудностей. Самые «левые» профессора вашего brains trust a — не революционеры (revolutionists), а лишь встревоженные консерваторы. Ваш президент ненавидит «системы» и «общие идеи». Между тем, советский режим есть воплощенная система, общая идея в действии.
— Хорошо. Вы благополучно преобразовали конституцию нового света от Аляски до мыса Горн, обеспечили наше международное положение и переместили нашу столицу. Прежде чем поблагодарить вас за этот геркулесов труд, я хотел бы все-таки знать, не придется ли после всего этого мне, инженеру Куперу, с привычками к ростбифу, сигаре и автомобилю сесть на голодный паек, носить два башмака разной формы, читать в одной и той же навязанной мне газете одни и те же стандартные фразы, выбирать в совет тех, кого мне укажут сверху, голосовать за решения, уже принятые без меня, держать свои действительные мысли про себя и под страхом ссылки хвалить каждодневно посланного мне судьбой вождя. Если так, то я заранее возвращаю билет на право входа в этот рай, чтоб укрыться на одном из тихоокеанских островов, который вы милостиво предоставите вырождающейся расе индивидуалистов.
— Не спешите укрываться на острове, Купер, вы там погибнете с тоски. Каким образом можете вы очутиться на голодном пайке, если сегодня вы вынуждены искусственно ограничивать площадь посева и размеры производства? В России приходится в течение вот уже скоро двух десятилетий почти заново создавать основные отрасли производства. У вас в Америке, наоборот, могущественные технические средства парализованы кризисом и требуют применения. Успехи планового начала достигались и достигаются у нас за счет повседневного потребления масс; у вас, наоборот, сам план возрождения хозяйства должен с первых шагов исходить из быстрого роста потребления народа. Нигде изучение внутреннего рынка — банками, трестами, отдельными предпринимателями, купцами, коммерческими агентами, фермерами — не достигло такого развития, как в Соединенных Штатах. Советское правительство начнет с уничтожения коммерческой тайны; оно объединит и обобщит методы капиталистической калькуляции, превратив их в методы хозяйственного учета и плана. С другой стороны, культурный и требовательный потребитель не допустит невнимания к себе. Сочетание демократической кооперации, государственной торговой сети и частной торговли обеспечит гибкую систему обслуживания потребностей населения. Ваш ростбиф вам обеспечен, Купер, без перебоев.
— Под квитанцию за тремя подписями?
— Нет, в обмен на звонкую монету. Вашему доллару, заметьте себе, предстоит в регулировании советского хозяйства решающая роль. В корне неверно противопоставлять плановое хозяйство денежному. «Регулируемые» деньги — да простят меня ваши радикальные профессора — есть академическая фикция, которая неминуемо ведет к расшатыванию внутренних пропорций во всех отраслях хозяйства, причем расстройство принимает молекулярный характер, деформируя самые глубокие и интимные процессы обращения и производства.
— Но в Советском Союзе?..
— У нас, увы, из горькой нужды делают официальную добродетель. Отсутствие устойчивого, т.е. золотого, рубля является важной причиной многих бедствий и болезней нашего хозяйства. Действительное регулирование заработной платы, цен на жизненные продукты и качество товаров немыслимо без твердой денежной системы. Шаткий рубль в плановом хозяйстве — то же, что изменчивые лекала в серийном производстве. Конечно, когда социалистический режим на основе большого опыта научится мерами одной лишь административной техники обеспечивать свое экономическое равновесие, деньги потеряют значение измерителя и регулятора, они превратятся в простые квитанции, вроде трамвайных или театральных билетов; при дальнейшем росте социалистического богатства отпадает необходимость даже и в этих квитанциях: когда всего будет хватать с избытком для всех, не понадобится больше контроль над индивидуальным потреблением. Америка достигнет такого уровня, несомненно, раньше всех. Но прийти к безденежному хозяйству можно не иначе, как обеспечив предварительно динамическую гармонию всех социальных функций. Нельзя разрешить такую грандиозную задачу посредством одного лишь административного наития и поощрительных речей по радио. Плановое хозяйство на первых своих стадиях, т.е. в течение ряда лет, еще более нуждается в твердой денежной единице, чем либеральный капитализм. Кто начинает с регулирования денежной единицы в целях регулирования всего хозяйства, тот очень похож на человека, пытающегося поднять в воздух обе ноги…
— Вы намекаете, Трошин, на нашу современную денежную политику?
— Я ни на что не намекаю. Я хочу только сказать, что Советская Америка будет располагать достаточно могущественным золотым фундаментом для незыблемого доллара. Какое неоценимое преимущество! Вы знаете, Купер, наши коэффициенты роста: 20-30 % в год! Но вы знаете и слабую сторону этой небывалой динамики: технически-производственным результатам далеко не соответствует полезный экономический эффект. Одной из причин диспропорции является вынужденное подчинение нашей денежной системы административному субъективизму. Вы будете избавлены от этого зла. Доллар американских советов окажется подкован на все четыре ноги. Ваши коэффициенты роста будут не только технически, но и экономически далеко превосходить наши. Последствия ясны: материальный, а следовательно, и культурный уровень населения станет повышаться на десятки процентов в год.
— Трошин, если вы хотите меня осчастливить тремя, даже четырьмя парами стандартных штанов не по мерке и принудительной подпиской на полное собрание сочинений Фостера…
— Вы снова намекаете, Купер, на незавидное положение нашего массового потребителя. Мне ли против этого спорить? Причины недостатка и плохого качества предметов потребления мною уже отмечены: нищее наследство старого режима, низкий культурный уровень крестьянства, необходимость создавать средства производства за счет фондов потребления, хроническая денежная инфляция и наконец — last but not least — бюрократизм.
— Скажите: чудовищный бюрократизм, Трошин.
— Да, чудовищный бюрократизм, Купер. Но вы вовсе не обязаны воспроизводить его. Недостаток насущных жизненных благ порождает у нас борьбу всех против всех из-за лишнего фунта хлеба, из-за метра ситца. Бюрократия выступает как примирительница, как всесильный третейский судья. Но вы неизмеримо богаче и без труда сможете обеспечить страну всем необходимым. Потребности, вкусы и привычки вашего населения не таковы, чтоб бюрократия могла бесконтрольно распоряжаться национальным доходом. Организация социалистического хозяйства как средство для наилучшего удовлетворения человеческих потребностей захватит за живое все наше население и вызовет в нем группировку новых течений и партий, со страстной борьбой между ними…
— Вы плохой большевик, Трошин. Вы говорите о борьбе партий при советском режиме. На вас вредно действует приближение к капиталистическим берегам. Вы перерождаетесь на моих глазах. Вы за демократию или за диктатуру?
— Я за советскую демократию, Купер. Советы — очень пластичная и гибкая правительственная форма, и в этом одно из их преимуществ; но именно поэтому советы не могут совершать чудес, они лишь преломляют через себя давление социальной среды. Бюрократизация наших советов как результат политической монополии одной партии, тоже превратившейся в бюрократический аппарат, есть результат исключительных трудностей развития социалистических пионеров в бедной и отсталой стране. В свою очередь бюрократизация режима пагубно отражается на нашем хозяйстве, на нашей литературе, на нашем искусстве, на всей нашей культуре. Американские советы я представляю себе в высшей степени полнокровными. Диктатура? Конечно, сторонники капиталистического режима не найдут себе места в советах. Нелегко, признаюсь, представить себе Генри Форда председателем совета в Детройте. Но на основах советского режима не только возможна, но и неизбежна широкая борьба интересов, программ и группировок. Годовой, пятилетний, десятилетний планы хозяйства; системы народного образования; проведение великих магистралей; преобразование фермерского хозяйства; приобщение Южной Америки к высшим техническим и культурным достижениям; проблема стратосферических сообщений; проблема улучшения расы — каждая из этих задач будет создавать соревнование доктрин и школ, борьбу группировок при выборах в советы, страстную полемику в газетах и на собраниях.
— Пахнет свободой печати, Трошин. Берегитесь!
— Неужели же вы думаете, Купер, что монополизация печати в руках правящей бюрократической верхушки СССР есть норма? Нет, это только временное уродство, какими бы историческими обстоятельствами оно не вызывалось.
— Но сосредоточение всех типографий, всех фабрик бумаги, всех средств транспорта в руках государства автоматически передаст и у нас всю прессу в руки правительства, которое не преминет, конечно, установить догмат своей непогрешимости.
— Национализация средств печатания есть чисто отрицательная мера. Она означает лишь, что частный капитал не может больше решать, какое издание надо поставить: прогрессивное или реакционное, «сухое» или «мокрое», пуританское или порнографическое. Как распределять и применять обобществленные средства печати, — этот важный вопрос вашим советам придется решать заново. Отправным критерием может служить распределение голосов при выборах в советы. Каждая группировка граждан будет иметь право на печатные средства, соответствующие её численности. Тот же принцип будет применен к залам для собраний, к радио и пр. Идейные коллективы, а не индивидуальные чековые книжки будут решать вопрос о направлении и духе изданий. Вы скажете, что при таком порядке новое идейное течение, новая философская или эстетическая школа, еще не имеющие за собой поддержки числа, не найдут для себя ни бумаги, ни линотипа. Аргумент, не лишенный интереса! Но он означает лишь, что новой идее при всяком режиме приходится и придется доказывать свои права на существование. При советском режиме это будет во всяком случае легче, чем ныне. Богатая советская Америка сможет выделять грандиозные фонды для открытий, изобретений, экспериментов во всех областях человеческого творчества, материального и духовного. Ни смелые архитекторы и скульпторы, ни новаторы-поэты, ни дерзкие философы не окажутся в обиде. А я думаю, не скрою от вас, Купер, что янки призваны в ближайшую эпоху сказать новые слова также и в тех областях, в которых они оставались до последнего времени учениками Европы. Я недаром провел четыре года в вашей стране, главным образом на ваших заводах, чтоб суметь понять, какой сдвиг ваша техника произвела в судьбах человечества. Не иначе как с презрением я могу относиться к тому фальшиво высокомерному тону, в каком принято в известных кругах Европы говорить об «американизме», особенно со времени нынешнего кризиса. В известном смысле я готов даже сказать, что только американизм положил окончательный водораздел между средневековьем и новой историей человечества. Но вы покоряли природу так бурно и страстно, что не имели времени ни обновить методы вашей теоретической мысли, ни выработать собственное искусство. Вы росли и богатели по законам простого силлогизма. Непрерывные материальные успехи создали у вас на старых пуританских дрожжах религию практического рационализма. Оттого вы остались невосприимчивы к Гегелю, к Марксу, в сущности, и к Дарвину. Вы удивляетесь, Купер? Между тем сожжение дарвиновских лжеучений баптистскими жрецами Тенесси (Tennessee) только в грубой форме выразило отвращение большинства американцев к доктрине эволюции. Дело здесь не в одних религиозных предубеждениях, а в общем складе мысли. Атеистические янки проникнуты рационализмом не менее, чем квакеры. Правда, ваш рационализм не имеет в себе ничего беспощадного, картезианского, якобинского: он ограничен и смягчен вашим эмпиризмом и вашим морализмом. Но в таком виде ваш философский метод еще более отстает от вашей техники и от вашего исторического призвания. Вы в сущности впервые сталкиваетесь ныне по-настоящему с теми социальными противоречиями, которые складываются за спиной людей. Вы победили природу при помощи орудий, созданных вашим гением; но вы поставлены на колени вашими собственными орудиями. Невыносимые бедствия, выросшие, наперекор всем предвидениям, из невиданного богатства, учат вас той истине, что силлогизм Аристотеля не охватывает законов развития общества. Вы вошли, наконец, в школу диалектики, и вошли крепко; возврата назад, к методологии XVII и XVIII веков, для вас уже нет. Не жалейте об этом, Купер! Прививка диалектики к крепкому стволу вашей мысли обещает превосходные плоды. Я заранее предвкушаю их. В области обобщающей мысли, поэзии, всех вообще искусств вы призваны в ближайшие десятилетия сделать большой вклад. Он будет стоять на уровне вашей техники, которая, впрочем, сама еще не осознала полностью заложенные в ней неизмеримые возможности… В то время как романтические тупицы национал-социализма мечтают восстановить расу Тевтобургского Леса во всей её первобытной чистоте, или, вернее, грязи, вы, американцы, овладев своим хозяйством и культурой, примените истинно научные методы также и в области воспроизводства человеческих поколений; из вашего тигеля рас выйдет через сотню лет новый человек, достойный, наконец, этого имени.
— Вы серьезно надеетесь на это, Трошин?
— Я надеюсь на большее: на третьем году советской власти вы перестанете жевать chewing gum. Истинно говорю вам: Andrew Jackson войдет в царство небесное, если этого захочет. А он не может этого не хотеть.
— Вы очень великодушны к нашему завтрашнему дню, Трошин. Но не воображайте в своем высокомерии, что вы убедили меня. В вас сидит поэт, испорченный хорошим инженером. Вы слишком легко справились на словах с опасностью советского бюрократизма, Трошин… Но — чу! Гонг зовет нас обедать. Я уничтожу вас завтра. От вашей хваленой диалектики посыплются пух и перья.
Л.Троцкий
17 августа 1934 г.