Ответы на вопросы редакции “El Tiempo”.

Вы ставите ряд вопросов, касающихся Советского Союза. Ответ на них потребовал бы целой книги. Такую книгу я написал во время моего пребывания в Норвегии. Она называется “Преданная революция” и вышла два месяца тому назад во Франции. Сегодня я получил телеграмму из Нью-Йорка о том, что корректура закончена и что книга выйдет в ближайшие дни на английском языке. Тех, кто интересуется моим мнением о нынешнем экономическом, социальном, политическом и культурном положении Советского Союза, я могу только отослать к этой книге. Одна из её глав посвящена интересующему вас вопросу о новой советской конституции. Вывод мой таков: всё, что есть в этой конституции исторически прогрессивного, заключалось полностью и целиком в старой конституции, выработанной под руководством Ленина. То, что отличает новую конституцию от старой, — это стремление закрепить и увековечить огромные экономические привилегии и неограниченную диктатуру советской бюрократии.

Вы спрашиваете меня о суде над 16-ю. Об этом вопросе я заканчиваю сейчас небольшую книгу, в которой надеюсь доказать всякому критическому и честному человеку, что московский суд представляет собой величайшую фальсификацию в политической истории всего мира. Такие исторически известные процессы, как знаменитое дело Бейлиса в царской России, дело Дрейфуса во Франции, дело о поджоге рейхстага в Германии представляют собой детскую забаву по сравнению с процессом 16-ти. А впереди ещё новые процессы… Чем больше растут привилегии правящей советской касты, тем более свирепо она вынуждена подавлять каждый голос критики и оппозиции. Она не может, однако, открыто карать перед лицом народа своих противников за то, что они требуют большего равенства и бóльшей свободы. Она вынуждена выдвигать против оппозиционеров фальшивые обвинения. Для меня было ясно уже с 1927 года, что бюрократия будет в дальнейшем подбрасывать оппозиции всякого рода чудовищные преступления, а для того, чтобы правда не прорвалась наружу, будет всё больше и больше душить самостоятельность народных масс. Развивая эти мысли, я писал 4 марта 1929 г.: “Сталину остаётся одно: попытаться провести между официальной партией и оппозицией кровавую черту. Ему необходимо до зарезу связать оппозицию с покушениями, подготовкой вооружённого восстания и пр.” Эти строчки были напечатаны (“Бюллетень оппозиции”, номер 1-2) почти за шесть лет до убийства Кирова. За эти годы я в десятках статей и в сотнях писем призывал своих друзей и единомышленников к величайшей осторожности в отношении провокаторов ГПУ. В этом смысле московский процесс не явился для меня неожиданностью. О том, как он готовился и как были исторгнуты так называемые “признания” у несчастных подсудимых, рассказано в ряде брошюр, вышедших за последние месяцы. Назову следующие: Леон Седов (мой сын): “Le Livre Rouge sur le proces de Moscou” (“Красная книга о московском процессе”). Виктор Серж “16 Fusilles”. (Виктор Серж — выдающийся революционер и замечательный французский писатель). На английском языке вышла в Нью-Йорке книжка М.Шахтмана “The Moscow Trial — the Greatest Frame-up in History”, Pioneer Publishers, NY. Эта книжка пользуется большим успехом, и я могу её рекомендовать всякому, кто хочет серьёзно и честно ознакомиться с московским процессом. Фридрих Адлер, секретарь Второго Интернационала и, следовательно, мой политический противник, сравнил московский процесс со средневековыми процессами ведьм. Адлер очень метко напоминает о том, что святейшей инквизиции всегда удавалось вызывать “чистосердечные покаяния” у всех, заподозренных в колдовстве. Побывав в руках инквизиторов, каждая “ведьма” рассказывала подробно, как она провела последнюю ночь с дьяволом на ближайшей горе. ГПУ применяет более утончённые методы, отвечающие эпохе воздухоплавания и радиовещания, но по существу покаяния исторгнуты методами нравственных пыток, длившихся в течение нескольких лет. Подробнее об этом я говорю в своей новой книжке.

Вы спрашиваете, не связан ли московский процесс с антисемитизмом. Несомненно, связан! На это очень проницательно указал в печати Франц Пфемферт, немецкий писатель и издатель, ныне эмигрант. Кто близко следит за внутренней жизнью Советского Союза, кто читает советские газеты от строки до строки и между строк, для того давно уже ясно, что советская бюрократия в еврейском вопросе, как и во всех других вопросах, ведёт двойную игру. На словах она, разумеется, выступает против антисемитизма. Тёмных погромщиков она не только предаёт суду, но иногда и расстреливает. В то же время она систематически эксплуатирует антисемитские предрассудки для того, чтоб компрометировать каждую оппозиционную группу. В искусственном подборе подсудимых, в характеристике их социального положения, в комментариях к политическим судебным процессам всегда и неизменно сквозит та мысль, что оппозиция есть измышление еврейской интеллигенции. Надо прямо сказать: в этой области сталинская бюрократия в более тонкой форме возродила традицию царской бюрократии. Экономическое и культурное развитие всех других национальностей Советского Союза столь же тяжко страдает от диктатуры бонапартистской бюрократии.

Попытки представить меня и моих друзей врагами СССР вздорны и бесчестны. Я не отождествляю Советский Союз с выродившейся бюрократической кастой. Я верю в будущее Советского Союза, который справится с бюрократией и довершит дело, начатое Октябрьской революцией.

Л.Д.Троцкий

19 января 1937 г.